Маргарита Бердышева
Старики-разбойники, или Особенности национальной космонавтики
– Да ничего она не исчезла, это вы ее стерли, чтобы не показывать, как я метил территорию. И никакой особой смелости я не почувствовал – все равно, что лезешь в канализационный люк. Да там еще и пострашнее будет.
– Вася, мать твою поперек живота! Тебя будут слушать миллиарды, а ты паясничаешь! Ты – Гульфиков, поэт, композитор, меланхолик, в конце концов!
– Да я все там так и делал: меланхолически, можно сказать, не удержался со страху. Зачем же нужно было такой кадр выбрасывать!
– Тьфу! Даю тебе час на подготовку. Пусть химик тебе сценарий напишет, он лирик, а Николай пробы сделает. Давай – и чтобы там было что-нибудь умопомрачительное.
«Аленка» распахнула глаза и расставила уши. И в них полилась новая информация из выпуска экстренных «Новостей»:
«– Дамы и господа!...... Скажите, Вольдемар, что там с Вами произошло, и почему на десять минут исчезла связь?
– О, это было умопомрачительно… Так, что у меня мороз по коже при одних только воспоминаниях., что я со страху… Гм… Словом, как только я пристроился у фюзеляжа, меня кто-то позвал по имени. Сначала я подумал, что либо заглючил передатчик, либо заглючил я сам. Но нет! Это появились инопланетяне. Они просекли наш самолет и ждали, когда кто-нибудь из нас выйдет наружу. И дождались Наверное, стенки нашего корабля непроницаемы для их систем коммуникации. И, когда подключилась их связь, наша ею обесточилась и заглохла.
– И какие они, инопланетяне?
– Да маленькие такие, на общественные рукомойники похожи. И еще прыгают. Ну, пригласили меня на их корабль. Он рядом с нами стоял, но наши приборы не смогли его зафиксировать.
– И как там у них на корабле?
– Да я не пошел. Я же меланхолик, боязно мне стало. Я только издали посмотрел и сказал, что главный Летчик, когда вылезет, сходит к ним в гости.
– Это же потрясающе! Это же сенсация! Вы, наверное, напишете об этом песню!
– Уже написал. Только петь не буду – за связки в трудных условиях боюсь, я же меланхолик.
– Так может, прочитаете ее нам.
– Не буду. Это пока слишком личное. Пусть оно станет сюрпризом после моего возвращения».
– Вот если бы не нос с горбинкой – точный Васятка! – воскликнула «Аленка» и схватилась за телефон. – Вася, ты где?
– В Караганде. Именно туда нас перебросили. Какие там дела? Как внуки?
– Да внуки как внуки, что с ними сделается. А ты там «Новости» слушаешь?
– А как же? Новую вакцину изобрели, землетрясение в Казахстане. Вот поэтому нас в Караганду и перебросили.
– А про четверых космонавтов видел?
– А как же? Конечно, видел.
– А вот первенец, что вылез в космос, неужели тебе никого не напоминает?
– А кого?
– Да тебя, Васятка, тебя! Каб не нос с горбинкой…
– Да можа и напоминает. Я-то себя не вижу, это ты все время в зеркало смотришься. Ну, ладно, пока. а то у меня установка бассейна для космонавтов начинается. Прошлый не пошел – глубокий очень, а следующий экипаж плавать не умеет.
– Что, таких безалаберных – и в космонавты?!
– Да нет, просто следующий экспериментальный полет будет из дошкольников. Их еще плавать не научили, так специально в космос посылают, чтобы они это сделали там.
– Я все понимаю, Вася, души твоей прекрасные порывы. Но скажи: как ты себе ничего не отморозил, когда территорию метил?
– А я расположился там, где тепленько – поближе к моторчику, – ответил Вася и отключил смартфон. – Ну-с, господа-каскадеры, а что нам скажет капитан нашего судна? Надо бы отметить столь важное событие в истории науки, техники и человеческого фактора?
………………………..
Шел восьмой месяц экспериментального полета. Все было, как в настоящей тюрьме. Об этом просветил экипаж машины боевой бывалый по детской комнате милиции Николай: первые полгода время тянулось, а потом дни замелькали, как мотыльки. Жизнь на корабле устаканилась в полном и переносном смысле этого слова. Самогонный аппарат – рукотворный результат коллективного творчества -работал, как сердце русского истребителя. Выход в открытое пространство стал таким же обыденным актом, как выход в огород снежною зимою. Земляне перестали реагировать на «инопланетян», потому что посмотреть на них так и не дали, и животрепещущий интерес масс иссяк. Пришлось приврать, что инопланетный звездолет выполнил свою программу и вернулся в свою далекую галактику. Но обещал в следующем году непременно вернуться и сесть уже на самую Землю, потому что персонал «Тюрьмы» пригласил их в гости на вареники. Но и на это общественность даже не почесались, всенародно восприняв за глупую шутку. А кто-то даже запустил в «Инстаграме» информацию, что вообще никакого полета не было, а он сам участвовал в созидании «ролика про космических олигархов в одной из частных киностудий Израиля». Настроение экипажа испортилось («Гады! Они пытаются обнулить наши подвиги!»), и было принято решение по возвращению подать на обидчика в суд за клевету. Но пока никто не знал, как это сделать, не выдавая государственной тайны. В общем, рутина затягивалась, как исчезающее болото, а Диспетчер сходил с ума, не зная, чем разжечь притупленное внимание ненасытных до сенсаций людей. Но обстоятельства сами потекли в руки (и в карманы) затейникам космической аферы. Хотя, как сказать… Наверное, «держи карман шире».
Главный монитор зашевелился и запрыгал от нетерпения.
– Да что ж это за блин! – возмутился Василий и хлопнул по монитору мозолистой ладошкой. Изображение воскресло и изобразило Диспетчера, сияющего, как начищенный умывальный кран.
– Господа, ура! – воскликнул Диспетчер, прослезился и высморкался в салфетку. – Мы спасены! Запад решил ответить на русский эксперимент и ответить на наш эксперимент своим экспериментом. В общем, они запускают своих пенсионеров. Точнее, пенсионерок. И эти пенсионерки требуют состыковаться с вами.
– Бабы? А в каком смысле состыковаться? А то я это… Я никогда жене не изменял.
– Состыковки нашего, так сказать, лайнера с их лайнером. Баран ты, Вася, все мысли у тебя на переднем плане. Я продолжаю. Инициатором и спонсором полета явилась небезызвестная и когда-то оперная дива Клаудина Венчини. Когда-то у нее был роман с господином Гульфиковым. И она, как узнала про наш полет, скооперировалась с другими состоятельными дамами Западного мира, сходила на прием к президенту и внесла свою лепту в историю их астронавтики. Она хочет встретиться с Гульфиковым лично и вспомнить счастливые дни их молодости. Первая любовь не ржавеет!
– Ну все, я влип! – взвыл Гера голосом запотевшего человека. – Что же мне теперь делать?!! Я же даже языка ее не знаю. И как мне ее называть: «Клавуся» или «моя Венчинка»?
– Гера, ну почему влип? Все сделает Переводчик, который будет с тобой на связи. Мы выяснили, что их астронавтки тоже не знают русского языка. Гульфиков отчет пришлет, где они были и что делали. Если запутаешься – сошлешься на склероз. Да и пусть она сама больше вспоминает, женщины это любят. Но поцелуешь ее пару раз. До большего, думаю, не дойдет – почтенный возраст. Хотя, как знать… Знаешь, Гера, на всякий случай тебе родинку на одном месте нарисовать надо, как у Гульфикова. Я пришлю координаты месторасположения и размеры.
