Маргарита Дюжева
Не бесите Павлика
Пролог
– Итак, в чем ваша проблема, Павел Константинович? – психолог посмотрел на меня внимательно, всем своим видом демонстрируя готовность слушать. Весь такой интеллигентный, холеный. Костюм с иголочки, на запястье дорогие часы. Дела у него шли явно не плохо, что не удивительно, учитывая сколько стоит прием.
– Меня все бесит, – монотонно отозвался я, без интереса оглядываясь по сторонам.
Кабинет светлый, просторный, стена за спиной врача увешана дипломами и сертификатами.
– Бесит? – уточнил он, – насколько?
– Настолько, что я готов сломать вам пальцы, если вы еще раз щелкните ручкой.
Он замер и опустил свой взгляд на руки, в которых крутил Паркер.
– Простите, – спокойно улыбнулся и отложил ручку в сторону. – Расскажите, пожалуйста, подробнее.
Я и рассказал. О том, как завожусь от любой мелочи, как меня раздражает всё и все. Как иногда хочется свернуть шею нерадивому сотруднику, или дубасить по рулю, стоя в пробке, или пинать дверь, когда ключи не можешь в кармане нашарить.
Рассказал о том, как выкинул в мусоропровод планшет, потому что тот разрядился в неподходящий момент, как сломал стул, за который имел неосторожность запнуться, о том, как ярость захлестывает, по каждому пустяку.
– Как-то так, – развел руками в конце разговора, полностью уверенный, что врач сейчас вынесет вердикт «псих» и отправит в дурдом.
– Скажите, кем вы работаете, Павел Константинович?
– У меня свой бизнес. Крупная сеть по производству и продаже стройматериалов.
– Вы, естественно, стоите во главе всего?
– Да.
– Хм, – многозначительно хмыкнул он, – когда вы последний раз были в отпуске?
– В прошлом месяце. На неделю вырвался в Испанию.
– Сколько раз в день вы там разговаривали по рабочим вопросам?
Я задумался. Десять? Пятьдесят? Не знаю. По-моему, я всегда висел на телефне.
Он правильно истолковал мое молчание и покачал головой.
– Это не то. Когда был настоящий отдых? Без мыслей о работе, без звонков, без переписки.
А что, такое бывает?
Я ничего не ответил, а врач продолжал смотреть на меня, ожидая хоть какой-то реакции. В результате пришлось пожать плечами.
– Павел Константинович, у вас стресс, вызванный глобальным переутомлением. Вам нужен отдых, спокойствие, смена деятельности, витамины.
Ты еще мне валерьянку пропиши! Если честно, я уже жалел, что поддался мимолетной слабости и пришел на прием.
– И что вы предлагаете? – поинтересовался, не скрывая скептического настроя.
– Вам надо уехать куда-нибудь. Без телефона, без интернета. Без всего.
Ха! Уехать! А работать кто будет? Все, надо уходить. Сплошной бред и никакой пользы. Бесит!
– И куда же, по-вашему, мне ехать? – посмотрел на него снисходительно.
– Да хоть в деревню! Поближе к природе, к ее благоговейной тишине. Свежий воздух, солнце – самое лучшее лекарство. На месяц, а лучше на два.
– Это невозможно.
– Почему?
– Работа.
– У вас нет помощников?
– Есть, но…
– Они бестолковые?
– Нет, конечно! – бестолковым в моей команде нет места.
– Вы им не доверяете?
– Ерунда!
Своим парням верю, как себе.
– Мой совет – делегируйте им полномочия и займитесь собой. Постоянный стресс, нервы – все это истончает сердечную мышцу. У людей в вашем состоянии повышается вероятность инфарктов и инсультов.
– Мне всего тридцать два! – возмутился я.
– А стрессу все равно сколько вам.
– Может, вы мне просто выпишите какую-нибудь волшебную пилюлю, и обойдёмся без всей этой ерунды, – я устало выдохнул, жалея времени, потраченного на нелепую болтовню.
– Это не исправит ситуацию в корне. Ничего не изменится, пока вы сами не займетесь своей жизнью. Скажите, у вас есть кот? Или собака?
– У меня нет времени на домашних животных.
– Жена, дети?
– Нет. Любовница…две.
– А для души? Что у вас есть для себя?
Я задумался. Кроме работы, на которой я вкалываю, как раб на галерах – у меня ничего нет. Откуда взяться коту и семье, если в семь уходишь и в полночь приходишь?
– В погоне за работой, вы можете пропустить все остальное.
Его слова неприятно задели. Настолько, что даже поинтересовался:
– И сколько времени такая терапия займет?
– Столько, сколько потребуется для перезагрузки.
Уже сидя в машине, я матерился как сапожник. Тоже мне врач! Помог, мать его!
И я хорош! Поперся по кой-то хрен к этому мозгоправу. Знал же, что толка не будет. Пустая болтовня и больше ничего.
И вообще, я в порядке! Подумаешь, подбешивают некоторые вещи …немного…иногда. Да я вообще сама доброта и уравновешенность!
Тут пролетающий мимо голубь смачно нагадил мне на лобовое стекло, чуткие дворники тут же встрепенулись, размазали все это тонким ровным слоем и остановились.
Я замер, чувствуя, что еще миг и все, взорвусь – поймаю этого голубя и сожру. Живьем.
Нервно жамкнул на кнопку, включающую стеклоомыватели, но ничего не произошло.
Омывайка закончилась.
В этот момент затрезвонил телефон. Громко, надсадно, и как мне показалось – нетерпеливо. Замолк и снова начал трезвонить, и так не прекращая, минут пять, пока я не зыдымился.
Я был как никогда близок, к тому, чтобы начать крушить все на своем пути.
Пошло оно все к черту!!!
Не глядя, схватил с приборной панели телефон, скинул входящий звонок и набрал своего заместителя.
– Гриш, привет. Скинь мне номер того лесника, о котором ты рассказывал… Зачем? Надо…Да. Прямо сейчас.
Через минуту номер был у меня. Я колебался с минуту, прежде чем его набрать.
Ответили мне не сразу – глубокий хриплый голос проворчал:
– Слушаю.
– Я бы хотел снять вашу хижину, – сразу перешел к делу, – мне говорили, что вы ее сдаете, тем…кто хочет тишины.
– Запросто. На сколько надо?
– Как минимум месяц.
Он назвал космическую сумму, на которую можно было при желании арендовать необитаемый остров. Мужик не промах.
– Идет, – без раздумий согласился я, рассматривая узорные разводы подсыхающего голубиного дерьма на лобовом стекле.
– Есть некоторые нюансы, о которых я должен предупредить, – без тени смущения начал он.
– Валяй.
– Там спартанские условия. Мобильной связи нет совершенно!
– С вами-то я говорю, – заметил прохладно я.
– Вам просто повезло, я в деревню приехал, – мой сарказм пролетел мимо, мужик как ни в чем не бывало продолжал, – в самой хижине связи нет, интернета тем более.
– Великолепно!
– Есть летний душ и баня, правда маленькая.
– Замечательно!
– Туалет на улице.
– Прекрасно!
– Электричество от генератора, с перебоями.
– Восхитительно!
– На ночь лучше топить печь. Правда дров нет, – продолжал перечислять прелести спокойной жизни в глуши. – Газ в баллонах, надо экономить.
– То, что нужно, – злорадно ответил я, будто пытаясь доказать самому себе и за одно этому пройдохе-докторишке, что вся эта природная терапия – полная херня.
– Зато есть собака.
– Будет с кем поговорить, – ядовито усмехнулся.
– И коза.
– Какая коза? – вот тут я немного напрягся.
– Обычная. Четыре ноги, два рога и вымя. Могу забрать в деревню, могу оставить. Вам как?
– Оставляй, – махнул рукой.
Раз уж менять вид деятельности, то кардинально. Пусть будет коза. Вымя. Туалет на улице. Пусть все будет. Так сказать, полное погружение. С головой.
Перезагрузка, как доктор прописал.
А если не поможет, я приеду к этому горе-мозгоправу и разнесу его милый кабинет в пух и прах.
Глава 1
– Проклятье! – ударила по рулю один раз, второй, третий, беспомощно наблюдая за тем, как стрелка датчика топлива неумолимо приближается к нулю.
Да что за напасть!
Смеркается, вокруг дремучий лес, среди которого затерялась узкая Богом забытая дорога, до ближайшего города километров пятьдесят, а у меня бензин закончился.
Машина дернулась, захрипела и начала сбрасывать скорость, а потом и вовсе остановилась.
– Блеск!
Нагнувшись вперед, осмотрелась по сторонам сквозь лобовое стекло.
Лес. Густой, мрачный, плотно подступал к дороге со всех сторон. Деревья такие высокие, что из машины неба не видать, отбрасывали длинные зловещие тени.
Я тяжело вдохнула, достала сумку с соседнего сиденья, выдернула из кармашка мобильник и попыталась включить.
– Серьезно??? – завопила в голос, когда он тихо пискнул и погас. – разрядился??? Сейчас???
Это уже совсем не смешно.
Что делать-то? Застряла черт знает где, без бензина, без связи с остальным миром. Неизвестно когда здесь появится другая машина – может через час, а может через неделю.
Вот тебе и съездила на праздник! Повеселилась!
Минут пять сидела не шевелясь, глядя прямо перед собой и думая о несправедливости бытия.
Ведь хотела же отказаться, остаться дома, но поддалась на уговоры подруги, неожиданно собралась и поехала. Настолько неожиданно, что телефон не зарядила, и машину не заправила.
Ну и кто я после этого?
Пфффф. Костеря себя на чем свет стоит, вышла из машины и осмотрелась.
Машина заглохла как раз посередине изгиба. Двадцать метров вперед и дорога делает резкий поворот. Позади такая же картина. От этого кажется, что лес обступил со всех сторон и наблюдает за мной.
Густая тяжёлая листва тихо шелестела на ветру. В воздухе пахло зеленью, теплой землей и едва уловимым цветочным ароматом. Каждый вдох «вкусный», от избытка кислорода даже голова закружилась.
В другой ситуации я бы непременно порадовалась такому единению с природой, но не сейчас.
Сейчас мне было не по себе. И это еще очень мягко сказано.
Вытягивая шею и прислушиваясь к каждому шороху, я побрела вперед, надеясь, что за поворотом лес расступится и передо мной окажется прямая лента дороги, убегающая к горизонту.
Неудобные туфли на высоченном каблуке больно сдавили пальцы, подол легкой юбки то и дело норовил вспорхнуть кверху, подчиняясь малейшему дуновению ветерка. Более неудобной одежды для прогулок по лесу просто не придумать.
За поворотом меня ждало разочарование. Очередной изгиб дороги и сплошная зеленая стена.
С ближнего дерева плавно соскользнула большая, черная птица. Взмыла, сделала надо мной большой круг и скрылась из виду. И тут мне стало жутко. Я оглянулась в сторону своей машинки, сиротливо приткнувшейся на обочине, потом еще раз посмотрела вперед на дорогу. По спине холодной волной прошлась толпа мурашек.
Страшно.
Стараясь не поддаваться панике, я поспешно пошла обратно к машине. Надо забраться внутрь, запереть все двери и просто ждать. Кто-нибудь да появится, найдет меня и поможет выбраться из сложной ситуации.
Сделав десяток шагов, я снова остановилась и прислушалась. Мне показалось, где-то в лесу, среди деревьев треснула ветка, будто кто-то наступил на нее.
Осмотрелась по сторонам, чувствуя, как неконтролируемый страх поднимается все выше, захватывая каждую клеточку.
– Никого здесь кроме меня нет! – сердито пробурчала под нос, обхватила себя руками за плечи и снова поковыляла вперед, проклиная неудобную обувь.
Мурашки не утихали. Наоборот, бегали толпами туда-обратно, а на загривке волосы шевелились, потому что мне показалось, будто кто-то смотрит на меня. Неотрывно наблюдает, прожигая пристальным взглядом.
Ладони взмокли, спина покрылась капельками холодного липкого пота. Растеряв самообладание, я со всех ног припустила к машине, мечтая оказаться хоть в каком-то подобии безопасности.
Когда оставалось всего пяток метров, снова раздался треск. В этот раз абсолютно отчетливый. Потом еще один. Кусты возле моей машины затряслись, затрещали, а потом расступились, и оттуда на обочину вывалился мужик.
У меня от страха ноги к земле приросли, и все тело парализовало.
Он обернулся, заметил меня и тоже замер, пристально всматриваясь, буквально пожирая взглядом.
Он был страшен, как черт!
Высокий, наверное, не ниже метра девяносто. Здоровенный. Одет в какие-то лохмотья. Зверская физиономия с густой растрепанной бородой. Безумный взгляд черных глаз.
А самое страшное, в руках бензопила. И держал он ее очень угрожающе.
Я пискнула, едва дыша, и попятилась, не отводя от него взгляда.
Я не хочу умирать, пожалуйста!
Тут же фантазия подкинула кровавую картинку расчлененки со мной в главной роли, и стало совсем жутко.
Мужик меж тем сделал шаг в мою сторону, отчего в груди все оборвалось.
В ушах звенело, адреналин зашкаливал. Я была словно натянутая струна.
Он снова шагнул ко мне, перехватывая поудобнее свое оружие, протянул вперед руку со скрученными пальцами, будто пытаясь меня схватить и зарычал:
– Оащнуа!
Я заорала во весь голос, спугнув птиц с деревьев. Они взвили сумрачной тучей и закружились над нами, наполнив все вокруг громким гомоном.
Мужик нахмурился и снова зарычал. По-моему, он собирался меня сожрать.
Обезумев от страха, я развернулась и бросилась прочь, вопя и зовя на помощь.
***
Пол дня я провозился, воюя с повалившимся ночью кряжистый вязом. Пока распилил, пока по одному перетащил к хижине увесистые чурбаны – измучился в хлам. Физически тяжело – зато в голове и в груди штиль и полнейшее удовлетворение. Точно уеду в деревню, в глушь, подальше от суеты. Пошлю все к черту и уеду. Заведу себе бабу деревенскую, такую чтоб кровь с молоком, чтоб она горящие избы тушила и коней на скаку подковывала. И заживем… Детей настрогаем. Троих. Нет пятерых. Да что уж мелочится – десяток! Хозяйство заведем. Куры, утки, коровы, поросята. Вот это я понимаю жизнь!
Горло неприятно драло, словно кто-то стекла битого насыпал. Зря позавчера в озере столько просидел. К вечеру того же дня голос пропал, а с утра только сипы да хрипы получались, и сегодня улучшений нет. И, как назло, ни единой таблетки, только молоком теплым отпаивался.
Прикатив очередной чурбан к поленнице, с трудом разогнулся, удовлетворенно посмотрел на результаты своих трудов. Оставалась последняя ходка и можно будет отдохнуть. Снова повесил пилу на плечо и пошел обратно, туда, где остатки вяза покоились.
Едва я закончил с распилом, как уловил отдаленный рев двигателя. Кого это занесло в нашу глушь? Прислушался. Машина начала затихать, а потом и вовсе умолкла. Остановилась.
Я недовольно нахмурился. Кого там принесло? Грибников? Эти еще ничего – шарятся, как тени, по лесу, не шумят, даже особо не пакостят. Хотя какие грибы? Солнце уже садится! Может, это любители пожрать шашлыков? От этих вечно одни проблемы – шум, ор, мусор. А, может, браконьеры?
Надо разобраться. Я хоть и не настоящий лесник, но шугнуть могу так, что мало не покажется.
Пилу поудобнее перехватил и осторожно, стараясь не шуметь, побрел в сторону, с которой звуки доносились. Тут не далеко. Три минуты ходьбы.
Вскоре сквозь просветы между деревьев показалась дорога. На обочине скромно пристроился черный ниссан жук.
Я подкрался еще ближе, притаился за густым кусом, опустил ветку и продолжил наблюдать. Сначала ничего не происходило, потом дверца распахнулась, и из машины выскочила девушка. Нахмурилась и начала озираться по сторонам. Юбка короткая, едва зад прикрывающая, каблучищи высоченные. Длинные русые волосы крупными локонами по плечам струились. На грибника она совсем не похожа, на браконьера тем более. Вся такая худенькая, тоненькая, почти прозрачная. Точно не кровь с молоком, но очень даже ничего.
Она постояла возле автомобиля, а потом уныло поплелась вперед к повороту. Не знаю, чего она там ожидала увидеть, но явно разочаровалась. Плечи понуро опустила, обхватила себя руками и побрела обратно.
В беду явно попала. Машина, наверное, заглохла, и теперь бедная девочка не знает, что делать.
Надо помочь, решил я.
И пошел помогать.
Ринулся, как носорог, сквозь кусты и выскочил на дорогу рядом с ее машиной. Девчонка замерла, выпучила на меня и без того огромные глаза, рот глупо открыла.
– Помощь нужна? – попытался улыбнуться и руку ей протянул.
Она попятилась.
Странная какая-то. Радоваться надо, что помощник подоспел, а она только глазами хлопает.
Пилу перехватил поудобнее и шагнул к ней.
– Меня Павел зовут, – попытался выговорить, но получился только хрип, или сип, или рычание.
– Маньяк! – внезапно заорала она.
«Сумасшедшая» – рассеянно подумал я.
Девица побежала прочь на своих блестящих, словно новогодняя мишура, копытах. Неуклюже побежала, подвертывая ноги. Я стоял, продолжая наблюдать за ее побегом, гадая, когда она повалится. Десять метров, двадцать, а потом хрясь! Запуталась в своих лабутенах и рухнула на дорогу, театрально всплеснув руками.
Поморщился. Даже смотреть на это было больно. Коленки свои острые точно об асфальт ободрала. Бедолага.
Она оглянулась на меня через плечо и поползла прочь.
– Ты там как жива? – просипел сдавленно. Вслух получилось что-то типа «ыыыааажжжжыаа».
Она пискнула и поползла быстрее.
Точно сумасшедшая.
– Ботинки сними, бестолочь, – прошептал под нос.
Конечно, Безумная ничего не услышала, продолжала ползти.
Я вздохнул и пошел за ней следом, намереваясь помочь подняться и, наконец, нормально объясниться.
При моем приближении она замычала, плюхнулась на асфальт и начала пятиться, помогая себе локтями и пятками. Тощие загорелые коленки были ободраны.
Тонкая, ярко-синяя юбка задралась, открывая обзор на черные кружева, при виде которых аж в пах кольнуло. Черт. Я в этой глуши видать совсем одичал, раз мимолетного взгляда на чужие трусы хватает, чтобы кровь закипела.
Безумная мой взгляд перехватила, побелела еще побольше. Попыталась поправить юбку, снова запуталась, повалилась и истошно завопила:
– Не подходи ко мне!
– Я аочою, – снова просипел я, напугав ее еще больше.
От безобидного «я хочу помочь» в моем исполнении она заверещала, а потом обмякла и, закатив глаза, повалилась навзничь.
Да ё-моё. И что теперь делать?
Присел рядом с ней и тихо потрепал по плечу.
– Эй!
В ответ тишина. Еще потрепал, по щекам аккуратно похлопал. Девица находилась в глубокой отключке и не реагировала ни на что.
Вот только этого не хватало. Слабоумная, твою мать. Чего разоралось-то? Вот и помогай после этого людям!
И тут я словно со стороны увидел всю картину. Лес, вечерние сумерки и никого. А тут из зарослей бородатый мужик вылезает. С бензопилой. Не говорит, только мычит. Все как в фильме ужасов. Да я сам бы обделался, окажись на ее месте. Где там у нас чокнутый придурок с пилой всех четвертовал? Надо будет опробоваться на главную роль в сиквеле.
Едва сдержал неуместный ржач.
Ни черта не смешно.
Хотя нет, конечно же смешно, но… делать-то что теперь прикажите?
Оставить ее здесь? Сбежать, типа и не было меня тут. Так ведь мало ли что случиться. Дорога абсолютно пустая, но вдруг по закону подлости кто-то появится? И вовсе не с благими намерениями? Ножки-то у девочки красивые, а кокетливое кружево так и притягивает взгляд. Точно специально на неприличные мысли наталкивает. Кроме двуногих хищников здесь еще и настоящее зверье водится. Как-то ночью далекий вой слышал. А один раз прямо за дверью – ворчание медвежье. Нет. Нельзя Безумную бросать. Никак нельзя. Пропадет.
В машину ее затолкать и закрыть? Тоже, наверное, не стоит. Придет в себя, испугается, снова истерить начнет, куда-нибудь побежит на своих ходулях, опять навернется.
Оставалось только одно. Забрать ее собой.
***
Постоял над ней, макушку почесал, думая о том, зачем оно мне все сдалось, но делать нечего. Раз я ее до обморока довел, то мне ее и спасать. С тяжким вздохом пилу повесил на плечо, девку с земли поднял – легкая, как мотылек, и поплелся обратно, недоумевая, как умудрился влезь в это «приключение».
По дороге в машину ее заглянул, чтобы убедиться в неисправности. Ношу свою бесчувственную пока на заднее сиденье примостил. Попробовал завести – машина даже не дернулась. Бензин на нуле. Что за бестолочь! Залезла в такую глушь с пустым баком!
На приборной панели валялся новенький розовый айфон. Конечно, же полностью разряженный. Все в лучших традициях фильмов ужасов.
М-да. Так и придется забирать ее с собой.
Придя к такому неутешительному выводу, я выбрался из машины, достал бесчувственное тело, на всякий случай прихватил сумку, что небрежно валялась на сиденье. Дверцу запер и пошел домой, в чащу.
Ну вылитый пещерный человек, поймавший себе строптивую самку.
Самка, кстати, пахла вкусно. Легкими, явно не дешевыми духами, чем-то теплым, нежным.
Точно пещерный человек. Мало того, что напугал и в пещеру к себе понес, так еще и обнюхал хорошенько.
Снова пробило на смех. Видели бы меня приятели. Респектабельный Павел Горлов, который обычно из деловых костюмов не вылезает семь дней в неделю, теперь продирается сквозь лесную чащу. В руках незнакомая девка, которую он успел обнюхать, по бедру бьет тяжелая бензопила. На морде борода. Почему-то рыжая. Наверное, прабабка с викингом согрешила.
А жизнь-то налаживается! Прав был докторишка.
Через полчаса вдали, меж деревьев показалась неказистая избушка.
Наконец-то! Не очень-то удобно пробираться по лесу с такой ношей. Я ее пару раз едва не выронил, шаркнул об березу, да еще и в куст с крапивой случайно макнул. Пила оттягивала одно плечо, девица норовила сползти с другого. Приходилось ее постоянно поправлять, подкидывать, а потом и вовсе за задницу придерживать. Неандерталец хренов.
Задница, кстати, ничего. Мягонькая.
Навстречу мне выбежал серый, взлохмаченный волкодав.
–– Здорово, Бродский, – прошептал едва слышно. Пес услышал, махнул тяжелым хвостом и радостно уткнулся носом в волосы нашей гости. Понюхал, пару раз фыркнул, попытался обслюнявить.
– Да уйди ты! – зашелестел на него.
Здоровенная собака путалась под ногами, вообразив себя маленьким уютным котом. Стоило мне отпереть скрипучий замок и распахнуть дверь, как он вперед меня ринулся внутрь, едва не свалив с ног, и тут же сунул нос в свою миску.
Жрет больше, чем я, а толку никакого. На редкость трусливое создание.
Свою вынужденную гостью я занес в маленькую комнатку и свалил на скрипучий, покореженный от старости диван. Тот протестующе крякнул, но устоял.
Девчонка плюхнулась ничком, лицом в старую, твердую как кирпич подушку и ни на что не реагировала, лежала, не шевелясь.
Блин, задохнется еще на хрен, а мне потом тело закапывай. Недолго думая, повернул ее лицом вверх, уложил повыше. Юбку бесцеремонно одёрнул, чтобы труселями своими не светила. Мелкие ветки из волос повытаскивал, паутину с лица небрежно смахнул. Подумал и сложил ее тоненькие ручки на груди и залюбовался. Ресницы длинные, носик маленький аккуратный, а губы, наоборот, сочные, пухлые. Прямо спящая красавица.
Подошел Бродский и смачно лизнул ее в щеку, оставляя за собой слюнявый след.
– Отстань! – я оттеснил его к двери, потому что лохматый явно решил забраться на диван и пристроиться у Безумной под боком.
Он уперся, заворчал, но я силой выволок его в коридор и прикрыл дверь.
Пусть отсыпается бедная. У нее сегодня такой стресс.
А какой стресс ее ждет, когда в себя придет…
Одна, в лесу, в хижине с маньяком и его огромны псом. Представляю, что она там напридумывает. Как бы бросаться не начала. Надо все колющее, режущее припрятать. Может, связать для надежности? С сомнение посмотрел в сторону двери, за которой спала гостья. Да ну, глупости какие-то.
Надеюсь, завтра голос вернется, а то придется ей записки писать.
Блин, кому расскажи – не поверят.
Удивительно, но природная терапия оказалась эффективной. Первую неделю я матерился, бесился пуще прежнего и рвался домой. Меня просто ломало от невозможности связаться с остальными. Казалось, что весь мой бизнес развалится к чертям собачьим, и вообще без моего участия и контроля мир пойдет под откос. Однако ничего такого не произошло. Григорий приехал через неделю с отчетом, и оказалось, что все в полном порядке. И в следующий его приезд тоже ничего не произошло. Ребята прекрасно справлялись.
Постепенно я стал расслабляться, втягиваться в лесную жизнь. Перестал психовать, беситься по каждому поводу, сон наладился, и даже чувство юмора вернулось. Ситуация с непрошенной гостьей, например, казалась мне крайне забавной.
Ухмыльнулся и пошел к печке. Надо протопить немного, а то в домишке прохладно. Я-то привык, а она ночью точно замерзнет.
Привычные вечерние дела выполнял с оглядкой, все прислушивался, не пришла ли в себя впечатлительная дама. Но она крепко так отрубилась. Я даже переживать начал. Поздно вечером, подсвечивая себе путь тусклым фонариком заглянул в комнату, чтобы убедиться, что все в порядке, и она не окочурилась. Выяснилось, что девушка попросту спит. Свернулась калачиком, ладонь под щеку подложила и тихо сопела.
В ящике нашел старый, пахнувший чем-то гаденьким плед и накрыл ее. Она во сне повозилась, не открывая глаза натянула на себя краешек пледа и дальше спать.
Я еще немного постоял, поглядел на нее, задумчиво потирая щеку и думая о том, что мне с этим сокровищем делать. Связи с внешним миром у меня нет. Бензина, чтобы ей в бак плеснуть – то же. Продукты только позавчера завезли, а это значит еще неделю Григорий не появится.
Похоже, придется нам пока вместе жить.
Не знаю, радоваться этому или печалиться. Вроде иногда хочется обмолвиться парой слов с кем-то кроме Бродского. Тот, конечно, зверюга умная, но по-человечески не умеет.
С другой стороны, я в эту глушь приехал, чтобы никого не видеть. И не слышать. Потому что бесили все, абсолютно. Кто тупостью, кто наглостью, кто просто своим существованием. Надеюсь, девка не из приставучих и не будет меня доставать.
Терапия терапией, но мало ли. Вдруг снова накроет?
Павлика бесить нельзя. Павлик, можно сказать, жить только начинает.
