Маргарита Дюжева
Я тебя ждал
Глава 1
За окном мелькают фонарные столбы, освещающие дорогу желтым унылым светом, темные силуэты деревьев, больше похожих на чудовищ, огни стоящих в стороне от дороги деревень.
Ночь.
В междугороднем автобусе кроме меня всего человек семь. Все спят. Тишина. И только я, скинув босоножки, сижу, поджав под себя ноги, и смотрю в окно, думая о том, что жизнь штука странная. Странная, жестокая и, наверное, все-таки немного несправедливая.
Я еду домой.
После трех лет жизни в столице возвращаюсь в свой захудалый провинциальный городок. И это не триумфальное возвращение. Это бегство. От "красивой" жизни. От "сказочного принца". От своих иллюзий.
Я возвращаюсь домой, поджав хвост, как побитая собака, боясь оглянуться. Потому что позади осталась горечь разбитых фантазий, надежд, так и не сбывшихся желаний.
Наверное, надо рассказать, как я оказалась в этом автобусе, у этого грязного окна, покрытого дорожной пылью и высохшими каплями дождя?
Пожалуйста. Мне нечего скрывать.
Меня зовут Диана. Для друзей просто Ди.
Родилась в маленьком городке, в обычной семье. Все как у всех, ничего особенного. Есть младшая сестра, Арина. Мы с ней погодки. Всегда не разлей вода, лучшие подружки. Правда, не виделись уже почти два года. По моей вине. Но, не стоит забегать вперед.
Школа была для меня весьма неприятным местом. Потому что маленькой, несуразной девочке с острыми коленками, огромными глазищами и большим ртом не просто было ходить изо дня в день туда, где ее дразнили глазастым гномом, лягушонком, большеротым пучеглазом и еще не менее неприятными прозвищами.
После девятого класса, сдав несчастные экзамены, уехала на все лето в деревню. Чтобы отдохнуть, переключиться, а по возвращению уйти из ненавистной школы в техникум, начать все с чистого листа. Мои планы смешала Арина. Несчастная сестра, будучи таким же лягушонком, как и я, слезно умоляла не бросать ее в этом аду. Поэтому сдалась. Осталась. Смиренно решив, что раз уж девять лет терпела, то еще два дотерплю.
Первого сентября, волоча чуть ли не по земле пресловутые гладиолусы, хмурясь, словно вели на заклание, отправилась на первый звонок. Встала в стороне от класса, мечтая, что бы никто из этой жестокой стаи не обратил на меня внимания. Дождь моросил, ветер промозглый, настроение на нуле.
Именно в тот момент произошло то, что изменило дальнейшую жизнь.
Ко мне подошел самый популярный парень из школы и спросил как дела.
– Нормально, – буркнула в ответ и отвернулась, надеясь, что он сейчас же исчезнет из поля зрения.
А он не исчезал. Так и остался стоять рядом, упрямо пытаясь продолжить разговор. На нас уже все косились, хихикали.
От стыда хотелось провалиться сквозь землю, раствориться, стать тенью, а Сергей, как ни в чем не бывало, продолжал разговаривать со мной, не обращая ни на кого внимания. Затаив дыхание, я все ждала. Когда из его уст прозвучит жестокая шутка, выставляющая меня полной идиоткой перед всеми? Ну, когда же? Когда? Не томи.
Но она так и не прозвучала…
Мало того, после торжественной части он, прежде чем уйти, пообещал, что позже снова увидимся.
Выходя из школы, встретила его на крыльце.
– Я тебя жду, – бодро ответил парень, вызывая искреннее недоумение.
Краснею, когда мимо проходят одноклассницы, одаривая сердитыми взглядами. Для чего все это? В чем смысл жестокого розыгрыша?
– Зачем? – подозрительно покосилась в его сторону.
– Проводить хочу.
– Не стоит, – подняв воротник куртки, пытаюсь обойти его и сбежать по ступеням. Бесполезно. Этот амбал, широко улыбаясь, перегородил дорогу и уверенно заявил:
– Конечно, стоит!
В общем, отделаться от него не удалось. Так и шел со мной до самого дома, развлекая нелепыми историями. Я даже пару раз улыбнулась через силу, потому что мысли были заняты только одним. В чем подвох? Меня снимают на скрытую камеру, чтобы потом выложить в сеть, сдобрив видео злыми комментариями? Или сейчас из подворотни выскочит толпа любимых одноклассников с криком "а, вот и мы"?
Оказалось, нет никакого подвоха.
Просто пучеглазый гном, незаметно для самой себя превратился в миниатюрную ладную девушку с огромными выразительными глазами цвета северного неба, и вовсе не большеротую, а с аппетитными пухлыми губами.
Внезапно все изменилось. Парни стали заглядываться в мою сторону, девчонки, почувствовав, что власть переменилась, стали приглашать в свои компании. Первое время было странно, все ожидала, что сейчас игра закончится, и все начнут смеяться, что это вселенский заговор против меня, шарахалась ото всех.
Помню, тогда даже подошла к маме с этим вопросом. Она посмотрела, ласково-ласково и тихо рассмеялась. До сих пор в памяти этот смех, как перезвон хрустальных колокольчиков:
– Дианка, не переживай, – ободряюще приобняла за плечи, – Порода у нас такая. Долго зреем, красиво цветем. Ты бы видела меня в твоем возрасте – без слез не взглянешь, а потом изрослась.
– И я израстусь? – с надеждой в голосе вмешалась в разговор Аринка.
– И ты, – потрепала младшую дочь по голове, – Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Весь вечер рассматривали старые семейные альбомы. Я то и дело недоверчиво косилась на свою красавицу маму. Неужели на фотографиях она? Вот эта нескладная, угловатая девочка, с глазами, как у совенка?
Потом изображение на фото начали меняться. Исчезла и угловатость, и совенок, осталась лишь улыбающаяся счастливая девушка.
Дальше происходило все так, как и говорила мама.
Мы с сестрой действительно израстались, и как в сказке из гадких утят превратились в прекрасных лебедей.
Школу я уже заканчивала веселой, довольной жизнью девушкой, уверенной в том, что весь мир прекрасен и готов встретить меня с распростертыми объятиями.
Затем универ. Развеселая студенческая жизнь. Первая настоящая любовь.
В это время мама вышла второй раз замуж и уехала жить к мужу, в соседнюю область. В результате мы с сестрой остались одни, вдвоем в двухэтажном кирпичном доме. Нравилось ли нам? Конечно! Свобода, взрослая жизнь, вседозволенность.
Мы чувствовали себя такими взрослыми, такими самостоятельными, и такими деловыми. Хорошее время было. Веселое.
Вот только одно не давало покоя. Мне отчаянно хотелось в большой город, где стеклянные небоскребы подпирают тяжелые облака, где есть метро, где театры, музеи и суматошная жизнь.
Мне хотелось испытать ритм большого города, погрузиться в его атмосферу. Ну и естественно, как у любой наивной барышни, теплились мечты покорить столицу. Я тогда мечтала стать репортером, брать интервью у знаменитых людей, посещать важные мероприятия, быть в центре всего самого интересно. О любви конечно грезила. О такой, чтобы раз и навсегда. О принце на белом лимузине.
В общем, классические мечты провинциальной простушки.
Я любила мечтать. Ранним утром стоя на крыльце своего дома, слушая пение птиц, наблюдая за тем, как ночной прохладный туман медленно, как бы не хотя, отступает, чтобы следующей ночью опять окутать все вокруг, погружая в серебристую мглу.
* * *
Может мои детские мечты так бы и остались мечтами, но в один прекрасный миг я решилась. Поняла, что не могу больше прозябать в этой Тмутаракани, что хочу чего-то большего. Хочу идти к мечте.
Ну, что же, захотела идти, и пошла. Полетела на крыльях наивности и эйфории, и веры в то, что у меня все получится, что я особенная.
Немного смутил и охладил мой пыл пессимизм сестры, которая отказалась ехать со мной, мотивировав тем, что любит наш город.
Она действительно его любила. Искренне, от души. Арина была уверена, что лучшего места на земле просто не существует. Рай, да и только.
В общем, в этом вопросе мы с ней не сошлись, и покорять столицу я отправилась одна. Без привычной поддержки и верного плеча рядом. Было страшно, но безумно волнительно, трепетно до дрожи. Я вся горела от нетерпения, от предвкушения новой светлой жизни, радужных перспектив расстилающихся передо мной.
Помню, Москва встретила проливным дождем, суетой, нескончаемым гулом машин. Дезориентировала. Оглушила, сбивая с ног своей сумасшедшей энергетикой.
Нет, я не ехала на удачу, наивно полагая, что меня там ждут, с распростертыми объятиями, и всеми прелестями красивой жизни на блюдечке с голубой каемочкой. Нет. Конечно, нет. Моя наивность не расплывалась настолько широко.
На вокзале меня встречала мамина родственница, у которой в дальнейшем и стала жить. Я уже заранее была записана на пару собеседований, на карточке хранилась определенная сумма скопленных сбережений.
Так что какой-никакой, а стартовый набор у меня был.
Как ни странно, но Москва благосклонно приняла мое появление. Первое же собеседование закончилось удачно. Я нашла работу в небольшой газете. Сначала стажером, на три месяца, с возможностью перехода в штат, при условии, что покажу достойные результаты.
Я была на седьмом небе от восторга и делала все, чтобы этот результат был. День и ночь пропадая на работе, выполняя все, абсолютно все, что поручали. И свое. И чужое. И совершенно несвязанное с моей непосредственной работой. Вообще все, вникая в каждую деталь, в каждую мелочь. И мне это нравилось, безумно.
Работа на износ принесла долгожданные плоды. В штат меня взяли, и я стала на одну ступеньку ближе к своей мечте.
Почти год пролетел как во сне. Счастливом сне. Не скажу, что все было легко и радужно. Нет. Иногда через силу, через стиснутые зубы, но шла вперед к своей цели.
Потом все изменилось. Внезапно, за какую-то долю секунды.
Я встретила ЕГО и забыла обо всем…
На одном мероприятии заметила высокого татуированного парня, и пропала. Не смогла отвести от него взгляд, жадно вглядываясь в притягательный образ, ловя каждый жест. Он заметил мой интерес, шуточно отсалютовал бокалом с шампанским, подмигнул, и все внутри разлетелось в прах. Влюбилась. Впервые в жизни. По-настоящему. До дрожи, до истерики, до слез по ночам, до бешеного трепета сердца.
Это было прекрасно. Это было великолепно. И это стало началом конца.
Но тогда я не поняла, что встала на нетвердую тропинку, и постепенно скатываюсь к пропасти, погружаюсь в темное болото.
Наши отношения развивались стремительно, красиво. Напоенные романтикой, чувственностью, обжигающей страстью, они отодвинули на задний план весь остальной мир. Было все. И прогулки под луной, и миллионы алых роз, и многочасовые разговоры по телефону перед сном.
Тетя Катя ворчала, настойчиво рекомендуя, не терять голову из-за первого встречного, потому что в Москве далеко не все так, как кажется с первого взгляда. "Надо держать ушки на макушке" – напутствовала она меня, не вызывая ничего кроме раздражения. Да, что она понимает в любви, которая накрыла словно цунами?
Я лишь неосмотрительно отмахивалась от родственницы, летя к своему любимому на крыльях счастья, в очередной раз забывая обо всем.
В конечном итоге переехала к нему.
Хоть мы никогда и не обсуждали дальнейшие совместные планы, но я уже мысленно примеряла белое платье с фатой, золотое колечко на палец и его фамилию. Купалась в своем счастье, не замечая, как постепенно, неумолимо все меняется.
Романтика незаметно сошла на нет. Страсть утихла. Остались только мы.
Вадим медленно, но верно стал превращаться в бытового тирана. Все чаще его настроение можно было трактовать, как скверное. То он не в духе возвращался с работы, то его не устраивало то, что я делаю, как я делаю. Но я любила его, и терпела, объясняя такие перемены усталостью, проблемами на работе и еще не известно чем. А он тем временем незаметно, но планомерно изолировал меня от остального мира, полностью переделывая под свои желания.
Его раздражало то, что я с кем-то еще общалась, могла сходить погулять, посидеть в кафе. Поэтому сначала он отвадил всех моих подруг. Не знаю, почему позволила ему это. Наверное, была слишком наивна, слаба, и все еще влюблена.
Теперь мой маршрут был каждый день одинаковым: дом-работа-дом. Шаг влево— расстрел, шаг вправо— казнь. Без суда и следствия.
Потом резко сократились мои поездки домой. К сестре и матери. Когда звонила Аринка, я сияла, оживала, клятвенно обещала приехать в ближайшие выходные, но потом приходил Вадим, и мой свет гас. Я становилась просто тенью. Бледной, размытой. Глаза в пол, и страх не угодить. Да, именно страх. Потому что он с каждым днем все больше и больше открывал передо мной свое истинное лицо. Жестокий, грубый, циничный. От парня, в которого я влюбилась, не осталось и следа.
Следующим шагом к моему полному уничтожению стало увольнение. Помню, как вечером рыдала от отчаяния, но передо мной был поставлен ультиматум. Или работа, или он. И я выбрала его. Опять. Сама не знаю почему. Скорее всего, сработала психология жертвы. Больше нечем объяснить, почему я добровольно превратилась в затворницу, со страхом ожидающую возвращения своего хозяина.
Дома всегда чистота, всегда вкусная еда. А иначе и быть не могло. Ведь чуть что не так – Вадим на меня орал, словно я была последним человеком в этом мире. Надо было уходить, а я не могла. Было стыдно возвращаться к тете, после того, как я столь неосмотрительно пренебрегала ее советами и предупреждениями.
И я терпела, хотя с каждым днем становилось все хуже и хуже. Он мог вернуться ночью пьяный, или придти под утро и от одежды несло противными сладкими женскими духами. Терпела, хотя от любви уже ничего и не осталось, превратившись в одну из тех запуганных женщин, которые всегда носят одежду с воротником и длинными рукавами, чтобы скрыть синяки. А они были. Вадим, совсем перестал себя контролировать, и начал распускать руки.
Тогда я первый раз попыталась от него уйти. Он не дал даже выйти из подъезда. Бросился следом с извинениями, с обещаниями все исправить, держать себя в руках. Ползал на коленях, умолял остаться. Повелась. Дура. Поверила.
Второй раз была попытка уйти через месяц. Тот же разговор. Тот же результат. Правда, в этот раз меньше обещаний с его стороны, меньше извинений, и на колени уже никто не вставал.
Третий раз – звонил в трубку и орал, чтобы шла домой.
Четвертый раз – волоком затащил обратно в квартиру.
Пятый раз лучше не вспоминать. Долго ходила не только в одежде с длинными рукавами, но и в солнечных очках. Зимой.
Шестой раз – сам распахнул дверь и, глядя в глаза, произнес: "вали, но я завтра же поеду к твоей родственнице, и сделаю с ней все, что сделал бы с тобой". Я стояла, ревела, глядя на это чудовище, а он лишь хмыкнул, закрыл дверь и пошел на кухню за пивом.
Днем, пока он был на работе, я его ненавидела, представляла, как уйду, как отомщу, как стану счастливой назло ему. Но все мечты испарялись, стоило только Вадиму появиться на пороге дома. Хмурый, с поджатыми губами, тяжелым взглядом. Сжималась, закрывалась, опускала глаза в пол и боялась даже дышать.
Вот во что превратилась моя жизнь. Принц оказался монстром. Потеряла работу, друзей, мечту. Сидела в четырех стенах и медленно сходила с ума, не находя в себе сил бороться. Он меня полностью подавил, лишил силы к сопротивлению, превратив в свою послушную игрушку.
***
Зря столько мучилась, ждала чудесного избавления. Ой, зря! Надо было давно бежать от него сломя голову, спасая себя от удавки, все сильнее стягивающей горло, перекрывающей кислород. Но видимо чаша терпения еще не до конца переполнилась. Наверное, такой тихушнице как я нужно было что-то такое эдакое, чтобы окончательно пробрало и заставило действовать.
И это что-то случилось.
Как-то пятничным вечером Вадим вернулся с работы не один. С другом.
– Давай-ка сообрази нам что-нибудь к столу, – привычным суровым тоном отвесил ненаглядный, даже не взглянув в мою сторону. И я поспешила на кухню, поежившись от масленого взгляда, которым его друг скользнул по коротеньким шортам, открывающим взору мои ноги.
Торопливо накрыв на стол, убежала в комнату, а они засели на кухне. С бутылкой водки (и не одной) и мужскими разговорами.
На душе было тревожно, поэтому то и дело прислушивалась к происходящему, к их нечетким голосам.
И правильно делала.
В какой-то момент разговор стал еле слышным, и я тихонько подкралась к двери, чтобы подслушать.
– Вадим, слушай, баба у тебя классная. Глаза, словно в душу смотрят. Фигуристая. Губы такие, что только хер сосать.
– Что понравилась? – самодовольно спросил мой милый.
– А то! – хриплый голос неприятно царапнул по барабанным перепонкам.
– Трахнуть хочешь?
– Да, не отказался бы. Может, замутим тройничок? – бодро, с надеждой и уверенностью спросил новый "друг".
– Запросто! Только налить ей надо, а то трезвая как дерево будет, никакого кайфа, орать еще начнет.
В тот момент мне поплохело. Когда на меня снежной лавиной накрыло осознание радужных перспектив на предстоящую ночь, лишая возможности сделать вдох. Два пьяных мужика, один из которых превратил мою жизнь в нескончаемый изощренный ад, а второго вообще первый раз в жизни вижу. Замутило, затошнило. Хотелось сесть в уголок, обхватить голову руками и выть раненой волчицей.
Внутри все гудело, когда вернулась к себе в комнату. Металась из стороны в сторону, размазывая по щекам горькие слезы и пытаясь найти выход.
Нашелся.
Может, не очень честный, но тут уж не до благородства, когда тебя собираются в два смычка натягивать.
Дождалась пока они вышли на площадку курить, подсыпала им в бутылку своего снотворного, без которого не могла спокойно спать, из-за кошмаров, вытягивающих душу. На ватных ногах снова вернулась в комнату, и тихонько присела на край кровати. Оставалось только ждать эффекта.
Единственное, чего я боялась, так это того, что за мной придут раньше, чем подействуют таблетки.
Зря боялась. Не подвели пилюли. Через полчаса с опаской выйдя на кухню, обнаружила этих двоих в крепком сне, а дальше не стала терять времени. Схватила документы, в спортивную сумку закидала самые нужные вещи. Обчистила карманы Вадима, забрала деньги из его тайной заначки, потому что у самой не было ни копейки за душой. И ушла. Убежала, не оглядываясь, не смотря на глухую ночь за окном. Темнота не пугала, наоборот дарила ощущение пьянящей свободы. Я чувствовала себя как птица, вырвавшаяся из клетки. Выкинула симку, потом подумала и отправила в урну телефон. Вдруг отследит? У него же есть друзья в органах, которыми он всегда кичился.
Поймала такси, доехала до автовокзала, купила билет домой.
Уже сидя в зале ожидания, попросила телефон у незнакомого мужчины и сообщила тете Кате о том, что уезжаю из Москвы, и, скорее всего больше не вернусь. Предупредила ее о том, что Вадим оказался редкостной сволочью и будет меня разыскивать. Со слезами на глазах умоляла ее быть осторожнее. Тетя убедила, что все будет хорошо, что за нее есть кому постоять и пожелала мне удачи, ни словом не упрекнув в том, что не послушала ее, когда была такая возможность.
Вот так я оказалась в этом автобусе. Одна. Без денег, без друзей, без принца на белом коне и работы. Грустно, до слез.
Но чем ближе подъезжала к родному городу, тем теплее и светлее становилось на душе, словно кто-то медленно вкачивал в меня энергию, желание стать счастливой вопреки всему. Хватит с меня столичной жизни, хочу тишины и спокойствия. Хочу забыть о последних двух годах своей жизни и все начать сначала.
Преисполненная светлых надежд и томительного волнения, я бежала от своего прошлого, не догадываясь, какой ужас ждет меня впереди…
***
К родному дому, утопающему в зелени, подъехала на такси, когда стрелки часов показывали семь утра. Расплатившись с водителем, выбралась наружу, полной грудью вдохнула свежесть летнего утра. Господи! Как же хорошо дышится дома! Воздух кажется живым, сладким, вкусным, родным.
Отпираю калитку, захожу в наш дворик. Здесь все так же. Чисто, уютно. Появилась новая лавочка и стол с резными ножками. Красиво. Чуть поодаль стоит маленький домик-баня, которой в мою бытность еще и в планах не было. В груди колет. Как же давно я не была здесь! Как могла променять родное гнездо на тирана, лишившего воли к жизни? Что со мной стряслось, раз я позволила утянуть себя в черное болото?
Поднимаюсь на крыльцо. Тихонько открываю входную дверь… и сталкиваюсь нос к носу с сестрой. У нее в руках лучшее оружие женщин – сковородка, грозно заведенная для удара. Стоим друг напротив друга, с широко распахнутыми глазами и ртами. Минута полнейшей тишины, а потом смех. Такой, что стекла зазвенели.
– Дианка! – Ариша, откинув в сторону свой боевой снаряд, кинулась мне на шею. Сдавила так, что дыхание перехватило, и изо всех сил поцеловала в щеку. Я ответила тем же, чувствуя, как возрождаюсь из пепла, как спадают с сердца оковы, и оно начинает биться вдвое быстрее, разгоняя кровь, разнося по всему телу искры радости.
Беспросветная тьма, окружавшая меня последнее время, отступает под натиском положительных эмоций, растворяется, исчезает. Я снова дома, снова счастлива.
Да. Вот так просто. Счастлива. И для этого достаточно было оказаться в родных местах, там, где тебя искренне любят.
Перешагиваю через порог, чувствуя, как по оголенной коже пробегают миллионы крохотных искр. Нервно смеюсь. Надо же кто бы мог подумать, что возвращение станет таким бодрящим, оживляющим что ли. Думала, ждут нескончаемые реки слез, долгие мучительные вечера, проведенные в бесплодных попытках понять, почему именно я, за что. Но сейчас, пробыв дома всего пару секунд, понимаю, что не хочу никаких слез, никаких размышлений, хочу просто быть самой собой, такой как до рокового знакомства с Вадимом
С улыбкой на губах поднялась по чуть поскрипывающей лестнице на второй этаж, к своей комнате, в которой провела все свое детство и юность. Аринка прыгала рядом, то и дело пытаясь повиснуть у меня на шее, неустанно трещала, засыпая ворохом восторженных вопросов. Люблю ее. Господи! Как же я ее люблю, и как же я по ней соскучилась!!!
Любимая комната встретила меня все тем же цветастым пледом, покрывающим кровать, что стояла возле окна. Школьными и университетскими фотографиями в рамочках, на которых я еще улыбчивая простушка из маленького невзрачного городка, а не вкусившая богемной жизни мегаполиса неудачница.
Эх, не надо было уезжать. Права была Риша. Где родился, там и пригодился. Грусть попыталась снова просочиться в мои беспокойные мысли, но была безжалостно вытеснена сестрой:
– Ди, как же хорошо, что ты приехала! – никак не могла успокоиться, – надеюсь, погостишь подольше? А то совсем со своей столичной жизнью пропала, забросила нас, как не родная!
– Я…это… обратно вернулась… насовсем, – почему-то засмущавшись, ответила ей, отводя взгляд в сторону.
– Да? – у нее глаза стали как плошки, – Ты это серьезно? А как же Москва, любимая работа, Вадим?
Услыхав ненавистное имя, непроизвольно передернула плечами.
– Та-а-ак, – протянула дотошная сестрица, – а ну-ка рассказывай, что у тебя случилось.
Села на край кровати, демонстративно сложила руки на груди и серьезно, выжидающе посмотрела в мою сторону.
Стало смешно. Так мама всегда делает, когда ругает или ждет объяснений. Чуть скованно улыбнувшись, присела рядом с ней и с тяжелым вздохом начала свою исповедь. Без утайки, рассказывая и про эйфорию первых дней, и про ад последних. И с каждым произнесенным словом становилось все легче и легче. Словно отрывала от себя ненужный груз, балласт, выбрасывала лишний хлам. Сестра с квадратными глазами сидела и смотрела на меня, открыв рот:
– Диана!!! Зачем? Почему? – она не могла подобрать слов, – какого черта ты столько терпела этого козла? Почему раньше ничего не рассказывала? Мы бы нашли способ помочь, вызволить тебя из этого ада. Почему?
– Я его очень любила. Так любила, что была слепа, одурманена страстью, желанием быть рядом…
В коридоре раздался грохот. Мы синхронно вскочили с места и прислушались, испуганно переглядываясь между собой. Сразу вспомнились детские игры, когда оставшись одни, прятались в комнате под кроватью. Казалось, что в доме кто-то есть. Кто-то ходит, двигает предметы, смотрит в спину. В общем, обычные детские страхи. Мы даже рисовали тайные амулеты, для защиты от темных сил. Один из них, кстати, так и лежал под стеклом на письменном столе.
И вот сейчас две великовозрастные кобылки испуганно переглядывались, боясь произнести и звук. Детский сад, иначе и не скажешь.
Потом на цыпочках подкрались к двери. Еще немного постояли, прислушиваясь, напрягая изо всех сил барабанные перепонки. Даже в голове зашумело от напряга.
Первой набралась смелости и сделала шаг в неизвестность Арина. Вытягивая шею, выглянула в коридор, пытаясь понять, что случилось.
Я боязливо жалась сзади:
– Риш, ну что там?! – шепчу онемевшими губами.
– Тьфу, ты, – с досадой всплеснула руками сестра, – картина со стены упала!
Облегченно переглянувшись, прошли вперед, к месту катастрофы. Старая рамка треснула, раскололась, стекло разлетелось осколками по коридору, а само полотно "туман над рекой" уныло лежало на полу.
– Никогда не любила эту бездарную мазню, – Арина равнодушно пожала плечами, – Ее давно выкинуть пора, а теперь и повод есть. Хорошо, что разбилась.
– А, мне она нравилась, – подняла пожелтевшее от времени полотно, бережно проведя по нему ладонью, – мне всегда казалось, что она живая, что туман действительно клубится над водой.
– Ди, ты – мечтательница, – усмехнулась Риша, бодро направляясь к лестнице, – надо осколки убрать. Сейчас я все подмету, и пойдем завтракать. Ты, наверное, жутко голодная с дороги?
– Есть маленько, – отрицать очевидное не имело смысла, я действительно была голодна так, будто целый год ничего не ела.
***
До самого обеда мы пробыли дома, рассказывая друг другу последние новости. Я делилась секретами гламурной московской жизни, а Риша с упоением поведала, что творится дома.
Сестра работала в маленьком салоне, мастером по маникюру и была счастлива. Работа ее мечты, иначе и не скажешь. Она всегда хотела заниматься именно этим. Несколько раз в месяц снималась для местной рекламы, демонстрируя шедевры швейного производства. Так что у Ариши все было отлично, она занималась именно тем, чем хотела и получала от этого неподдельное удовольствие.
А еще у нее был парень. Андрей. И судя по тому, как горели у сестры глазки, когда она торопливо о нем рассказывала, все у них было хорошо.
Слушая увлеченный щебет, я только искренне порадовалась за нее. Хорошие парни нынче редкость, пусть хоть сестре повезет, и она встретит своего принца. Пусть без белых коней и лимузинов, главное чтобы любил ее, а она его и все были счастливы.
Это превеликое счастье, если на жизненном пути встречаешь своего человека. По-настоящему своего, на которого можешь положиться, который никогда не предаст. Который не попытается превратить тебя в молчаливую забитую игрушку, боящуюся поднять взгляд.
Они, конечно, еще совсем молоды, горячи, в какой-то степени безрассудны, и возможно их "вместе и навсегда" продлится совсем не так долго, как им кажется. Но пока они счастливы, горят, готовы друг ради друга на все. Это безумно приятно. Я помню. У нас Вадимом были прекрасные моменты в самом начале. Хотя вру. Там все было прекрасно, а не отдельные моменты, только, к сожалению, сказка быстро и незаметно для меня закончилась, превратившись в липкий кошмар и оставив после себя лишь горечь разбитых надежд.
После завтрака поднимаюсь к себе в комнату и начинаю наводить порядок. Хотя там и так чисто, убрано. Арина всегда поддерживала ее в отличном состоянии, если вдруг непутевая сестра-покорительница больших городов, решит наведаться домой.
Распахнув чуть поскрипывающую дверцу шкафа, обнаруживаю свой скудный старый гардероб. Вещи больше спортивного, подросткового стиля, от которого за последние годы окончательно ушла.
С печальным вздохом начинаю перемеривать наряды. Выбора-то все равно нет, как и денег на обновление гардероба. Вся моя одежда осталась там, в Москве, в квартире, в которую я никогда не вернусь, даже если останусь полностью голая, без средств к существованию.
Джинсики, маячки, юбочки на полпопы.
Из зеркала на меня смотрела молодая девчонка. Забитый взгляд, бывший в последнее время моим неизменным атрибутом, исчез, словно его и никогда не было, на губах играла пока еще робкая, но все-таки улыбка.
Оживаю, стремительно, безудержно. Память лихорадочно выталкивает зловонный мусор, избавляется от неприятных воспоминаний, очищается, обновляется. Атмосфера родного дома для меня поистине целительна. Оживаю. И мне хочется жить, расправив крылья.
Застилаю постель чистым белоснежным бельем, распахиваю окна, впуская свежий воздух. Дышу полной грудью, искренне веря, что теперь все будет хорошо.
Я дома!
После обеда Арина предлагает прогуляться, сходить в город, посидеть где-нибудь. У меня аж слезы на глаза наворачиваются. Сходить, посидеть где-нибудь! Боже, как давно я этого не делала! Я уже забыла как это, когда идешь с подружками, общаешься, беззаботно смеешься.
Зачем я столько лет терпела Вадима? Зачем? Ведь любовь угасла давным-давно. Надо было уходить, как только зазвучали первые тревожные колокольчики.
Надо было, но не ушла. Позволила сломать свою жизнь, разрушить свою мечту. Дурочка. Какая же я дурочка.
Проблемы с одеждой, казавшиеся непреодолимыми, решились в одночасье. Наши родители точно были ювелирами, делая нас с сестрой, словно под копирку. Мы с Ришей одинаковые и по фигуре, и по росту. Поэтому Арина, не смотря на мои причитания и попытки отказаться, нарядила меня в свое платье, свои туфли, сказав, чтобы не стеснялась и спрашивала, если что-то понадобиться. Было неудобно, стыдно, за то, что младшая сестра меня одевает. Это я, москвичка недоделанная, должна была деньги зарабатывать, и помогать своей семье, а в результате вон как оно все сложилось…
И вот мы готовы к выходу в свет.
Крутимся возле высокого, во весь рост зеркала в прихожей, кривляемся, веселимся.
Две красивые, счастливые девочки. Действительно счастливые, без всяких "но", без всяких сомнений.
Аринка выскакивает на улицу первая, а я немного задерживаюсь, чтобы еще раз оценить свой внешний вид. Так непривычно видеть себя в коротком ярком платье, открывающим ноги, на высоких каблуках.
Красивая.
Приближаю лицо чуть ближе к зеркалу, проводя пальцами по ресницам, и мне кажется, будто за моей спиной белой змейкой скользит легкая дымка.
Что за…
Оборачиваюсь, пытаясь понять, откуда у нас в доме дым.
Присматриваюсь, принюхиваюсь. Вроде нет ничего. На всякий пожарный торопливо иду на кухню, проверяю все ли в порядке.
Все хорошо, плита выключена.
Привиделось что ли?
С сомнением еще раз осматриваюсь и, не найдя ничего подозрительного, рассеяно жму плечами. Точно привиделось.
Вернувшись в прихожую, снова бросаю мимолетный взгляд на свое непривычно яркое, солнечное отражение, удовлетворенно киваю и направляюсь к выходу. В дверях, словно что-то останавливает, тревожит, доставляя внутренний дискомфорт. Не могу понять, в чем дело, будто тянет что-то, мешает выйти, удерживает.
