Дарган вздрогнул:
– Нет, вы ошиблись! – громко сказал он, потом пробормотал: – Нет, этого не происходит! Этого, чёрт возьми, не может происходить!
Из кареты послышался смех:
– Точно! – на подножку опустился чёрный сапог с модным, отделанным металлом каблуком, затем из кареты показался молодой мужчина в дорожной коричневой одежде и, надо же, шляпе. – Ваше Величество! – он склонился в поясном поклоне.
Его кучер поднялся как мог, чтобы сделать то же самое, однако, остановился, чуть не свалившись с козел. Само Величество меж тем чуть не свалилось с коня, отстраняясь и пятясь, от путника, как от заразного:
– Боран Старан Дварлоци, – пробормотал он, словно текст собственного приговора.
Мужчина выпрямился, на лице его играла радостная улыбка:
– Дарган Эрнек Траден! Король Бернард Двадцать Четвёртый!
– … баронет де Легге.
Они договорили одновременно с разными интонациями.
«Легге?!»
– Да как же так? – продолжал баронет. – Какими судьбами? – он посмотрел на меня и закивал: – А вы что, опять…
– Вы так много говорите! – Дарган откашлялся. – Это мой телохранитель! Рыцарь Армады Дракона, дама Кеита.
– О! Почтён, мадам! Прекрасное утро! – он слегка поклонился: – Я Боран, баронет де Легге.
Я глянула на лицо хозяина столь загадочной для меня местности – красив. Высоким лоб, тонкий ровный нос, чёрные брови и ресницы, выразительные глаза, взгляд тёплый, даже весёлый.
«Интересно, в чём подвох?»
Казалось, вот-вот я получу ответ на этот вопрос, но Дарган, не собирался давать мне шанса:
– Вы так любезны, баронет, – тем временем ответил за меня Дарган. – Но, нас уже кое-где заждались! Очень жаль, что у нас совсем нет времени поговорить. Кеита, нам уже пора, – он пришпорил коня.
Баронет глянул на нас в некоторой растерянности, поймал мой взгляд, вопросительно приподнял подбородок. Что я могла сделать? Дёрнула плечами и последовала за Дарганом.
– Ваше Величество, куда бы вы ни ехали, сочту за честь сопровождать Вас… – прозвучало за моей спиной. Дарган не обернулся, но и Боран не сдался.
Через минуту я услышала, стук колёс – карета ехала за нами. От любопытства у меня даже руки подрагивали: почему Дарган так старательно избегает владельца Легге и почему этот владелец так упорно навязывается? Вот он снова подал голос, и это послужило поводом обернуться:
– Я лишь хочу сказать, мой король, что если вы направляетесь к горам на востоке, то там нет дороги. Оползень сошёл. Я сам в объезд добирался.
Дарган замер:
– Чёрт! И как же нам быть?
– Это смотря, куда вы держите путь, – оскалился Боран, подмигнув мне. – Я знаю местность, могу помочь, если соизволите…
Дарган не соизволил, хмыкнул, да поехал дальше
Мы трое продолжили путь, пока прямо на дороге не выросла гора, дорога упиралась в её отвесный склон. Дарган замер и около минуты смотрел на препятствие, будто пытался пробурить его взглядом, потом наконец повернулся к баронету:
– Говоришь, знаешь, как объехать?
Через десять минут мы сидели в карете баронета де Легге, запряжённая теперь целой тройкой, она резво неслась вперёд. Как же удобно, я откинулась на скамье, глядя в окно на проносящиеся мимо стволы сосен!
– Давно вы на службе? – начал беседу баронет.
– Я в Армаде пять лет, – ответила я.
Он улыбнулся:
– Я имел в виду на службе Его Величества.
«Ишь ты, какой любознательный!»
– А разве служба Армаде и служба Его Величеству – разные понятия? – служба научила меня притворяться тугодумом. Но в уме я занялась подсчётом: сколько же дней мы с Дарганом путешествуем?
«Дней! С ума сойти! Мне кажется, что прошло не меньше года!»
– У вас хотя бы есть дело, – пожал плечами баронет. – Завидую, честно признаться. Я вот последнее время всё больше хандрю.
На этой фразе Дарган кашлянул и отвернулся к окну:
– А вы давно знакомы с… Его Величеством? – спросила я, изучая реакцию Даргана.
– Шутите, мадам? – баронет расплылся в счастливой улыбке, и лицо его в тот момент стало казаться лицом семнадцатилетнего юноши. – Я знаю Его Величество с детства! Знал ещё Его Высочеством. Мой отец, граф Дварлоци, был другом Его Величества светлого Бернарда Двадцать Третьего, а я имел честь быть пажом!
– Да что вы… – простонал нечто невнятное Дарган.
Я ничего не смогла сказать, у меня отвисла челюсть. Так неужели Дарган с самого приезда в Левигану всеми окольными путями избегал встречи со своим бывшим пажом? Который нынче баронет де Легге и…
– Я так хорошо помню те времена! – щёки Борана вспыхнули. – Я часто прибывал на верхних уровнях королевского дворца! А Его Высочество, принц Дарган, – он покосился на него, – был таким проказником.
В ответ на это Дарган кинул на нас один из своих коронных ледяных взглядов, губы его сжались в ниточку.
– Великодушно простите, Ваше Величество, – Боран согнулся в поклоне настолько низком, насколько только позволяло сидячее положение. – Эти чудесные времена, невозможно забыть! – он сложил руки на сердце.
Дарган кивнул так тяжело, что мне даже почудился скрип его шеи, а в голосе металлические нотки:
– Согласен с вами, Дварлоци, счастливая пора Ребячество и никакой ответственности.
– О да. А потом уже, когда ваша светлая мать поселила вас в домике Счастья.... – он усмехнулся. – Ведь вы в лесу даже…
– В лесу? – успела ахнуть я.
«А не поэтому ли, когда мы были в лесу он…»
– Вы так много говорите, баронет! – буквально прорычал король, оборвав мои мысли.
И Боран замолчал. Огонь в глазах погас.
«Вот зачем так с хорошим человеком? Ну сейчас я ему покажу!»
– Скажите сэр Боран, а это правда, что Его Величество говорит на пяти языках? – спросила я, игнорируя убийственный взгляд с противоположного кресла.
Баронет кивнул, губы его неуверенно растянулись:
– Думаю, около того, мадам. Видите ли, придворное образование. Да и положение обязывает.
– Интересно, – осторожно начала я, чувствуя, как жар приливает к лицу и шее, – неужели в королевской учебной программе есть даже таприканский язык?
– Нет, – Боран приподнял одно плечо, – боюсь, что нет.
– Откуда же тогда Его Величество его знает?
– Ах это! – баронет махнул рукой, улыбка его стала шире. – Да Бог с вами, ведь таприканский Его Величество изучал не при дворе, он же…
– Просто удивительно, как много вы говорите! – король стукнул каблуком ботфорты о скамью.
Баронет замолк и скучающе глянул в окно, будто никакого разговора вовсе не было. Поразительно, ни обиды, ни раздражения – равнодушное повиновение. Вот как правильно вести себя с Его Величеством! Неужели и я когда-нибудь научусь также?
Баронет быстро глянул на меня, брови его сдвинулись, будто уловив некую неловкость, он вновь заговорил:
– А вы не думайте, мадам, ведь Его Величество прав! Мои речи порой имеют пагубное влияние. Особенно на всякие обычаи, – глаза его странно сверкнули.
– Обычаи? – не поняла я.
– О да, а вы разве не слышали о кобосах? Знаете, раньше все дома держали кобосов. А нынче эта мода прошла. И ведь я тому виной! – он покосился на меня, ожидая вопроса, словно подарка.
Я, и правда слышала, что раньше этих маленьких пушистых грызунов держали дома в качестве питомцев. И что же случилось?
– Вы тому виной? – всё-таки спросила я.
– Представьте себе! – развёл руками Боран.
Дарган вздохнул, опустив голову, и поглядел исподлобья. Но Боран продолжал:
– Как я уже сказал, раньше все держали дома кобосов. А вот мне родители его заводить не разрешали. Моя мать, графиня Дварлоци, питает к ним некую неприязнь. Но вы только подумайте: у всех друзей есть кобосы, а у меня нет! На такую несправедливость я жаловался всем подряд, и наконец нашёл ответ в сердце, сердце учителя естествознания. Господин учитель и сам в детстве мечтал о питомце, что там кобосе, хотя бы птичке! Но его родители не разрешали ему…
– Потому он, наверное, и стал природоведом! – догадалась я.
– Именно, – с улыбкой закивал Боран. – Так вот учитель мне посочувствовал и пообещал принести кобоса тайно. Говорит: «Графиня, если увидит вас с кобосом в обнимку, разве решится разлучить?» Вот только взял с меня обещание, что я не расскажу, откуда у меня зверёк. На следующий день приносит он мне милейшее пушистое создание с рыжей шёрсткой, отливающей медью. Коготки острые загнутые, зубки белые прямые, пластика гибкая мягкая, да только это не кобос! – баронет взял паузу, я не выдержала:
– А кто же?
– Рысяк! – Боран виновато потупил глаза. – Я-то подмены бы и не заметил, но учитель сам признался. Где я вам, мол, господин, денег на кобоса найду, вот рысяка поймать в лесу – это я могу. Я расстроился, а он и говорит:
«Так ведь, господин, разницы никакой нет. Кобосы, они и есть рысяки, просто одомашненные. А так рысяки даже лучше: проворнее и не такие наглые. Недооценивают их, а зря. Рысяк, он любому кобосу фору даст!»
Гляжу, и правда, от кобоса не отличить, да и приглянулся он мне, я его глажу, а он мурчит.
«Только, – говорит учитель, – они не ко всем людским штучкам привычны, например, блёсков не любят, сразу на них кидаются. Не со зла, играть их тянет, но лапы-то когтистые. Но ведь сейчас никто блёсков не носит».
Я тогда не придал этому значения, обнял рысяка, а мать-графиня, нас как в обнимку увидала, так и правда, смилостивилась. И стал я с тех пор воспитывать рысяка.
– Ну а мода-то почему из-за вас прошла? Все, что ли, вслед за вами стали тоже рысяков заводить?
– Нет! – цыкнул баронет. – Что вы! Я никому не раскрывал этот маленький секрет – вы первая. Вот только этот мой рысяк, и правда, всем кобосам фору давал. Тогда ещё были популярны соревнования кобосов. Может, слышали о кобосной полосе препятствий? Так вот, пока другие боялись по доске пройти, мой уже пересекал финишную прямую. Так он прославился и возжелала сама герцогиня Бранат увидеть его на своих соревнованиях! Она просто обожала кобосов! У неё их было пятнадцать!
– Когда это? – наконец, поднял голову Дарган. – Не припомню такого.
Боран только приподнял брови и продолжил:
– Ну и вот, представьте, большие кобосные соревнования. Герцогский сад полон гостей, увешан флагами, да хлопушках. Приз – золотой кубок! И сбывается моя мечта – мой рысак обходит всех многократных чемпионов! Её Светлость сама лично решила наградить меня, заодно посмотреть на необыкновенного кобоса. Она подходит, к рысяку, наклоняет лицо и широко улыбается…
Дарган как раз вдохнул и теперь подавился:
– Нет! Только не говорите, что… – сквозь кашель проговорил он.
– Да-да! – Боран рассмеялся. – У Её Светлости в зубе огромный бриллиант, и вот этот бриллиант как блеснёт, а мой рысак как… В общем, сколько было визгов и криков! Герцогиня ладони к лицу, гости к ней, охрана на гостей, меня вообще с ног сбили!
– О Боже! Вас арестовали? – даже подскочила я.
– Ну что вы? Нет, конечно. Просто с тех пор запретили соревнования, и кобосов никто больше не заводит. Вся прелесть-то была в соревнованиях!
– А что же ваш рысяк?
– А он испугался шума и, – Боран сделал быстрое движение рукой, – сбежал. Не знаю куда, в лес, наверное, больше я его не видел.
Моё сердце металось, то я жалела мальчика, оставшегося без любимца, то самого любимца, то сочувствовала герцогине, то едва сдерживала смех… И тут только заметила, как внимательно изучал мою реакцию Дарган. Смотрел он странно, ещё не видела у него такого выражения лица: щурился и стискивал зубы:
– Баронет, вы… – но не успел договорить, как карета резко остановилась.
Снаружи послышался свист, затем ругань кучера.
– Похоже, пора размяться! – Боран сложил пальцы и потянулся. – Разбойники падки на кареты, – он полез за сиденье и достал оттуда меч в ножнах и кольчугу без рукавов, которую тут же надел через голову. – Ваше Величество, честь имею, – кивнул королю и выскочил наружу.
Я уже была готова рвануться следом, но на всякий случай повернулась к Даргану и сказала:
– Умоляю тебя, сиди! Мы сами.
А потом выпрыгнула из кареты и окинула взглядом поле боя, отметив для себя, что разбойников было около двадцати, из них несколько всадников, кольчуга и шлем были не у всех.
Боран размахивал мечом, как деревянной игрушкой, лезвие так и мелькало из стороны в сторону, блистая на солнце. Я старалась не отходить от входа в карету, от первых двух отбилась еще на ступеньке. Следом на меня тут же попёрли всадники, я невольно подалась в сторону, парируя их удары. На помощь мне кинулся Боран, и тут я краем глаза заметила, что они отцепили наших лошадей и пытались увезти. Отбившись по пути от ещё троих, я кинулась туда, оглушила грабителей и вскочила в седло.
Теперь всадники лишились преимущества. Солнце припекало, сердце колотилось, меч рассекал воздух, сокрушая врагов. Один уже вылетел из седла. Другого, перехватив стянул на землю Боран, и тут же занял его место. Победа, что называется, была у нас в кармане, я обернулась к карете и тут увидела, что Дарган уже вышел на поле боя.
Фроксийские шлем и кольчуга на нём отливали холодным блеском – с таким снаряжением можно в любую атаку, но… Что-то внутри гнало меня, под ключицей ныло. Я рванулась к нему, рубя быстро и беспощадно, не растрачиваясь, не всматриваясь. Лязг мечей, лошадиное ржание, человеческие крики, мне было некогда – я пробивалась к королю.
В ту секунду Даргану уже ничто не угрожало: разбойники были повержены, кто-то был убит, кто-то сбежал, кого-то унесли.
– С ума сойти, мадам! Да вы любого гвардейца отправите в отставку! – выпалил взмыленный Боран.
– Перестаньте, сэр! Вы тоже отличный воин, но… – я спешилась, мне казалось, что Дарган как-то странно стоял, голова его была опущена.
– Милорд, – сказал Боран, – зачем же вы так рискуете? Король, знаете ли, у Серенида… Что?!
Дарган выронил меч и прижал руки к правой стороне живота меж пальцев стала просачиваться тёмная кровь.