Мари Милас
Громкий шепот
Глава 10
Валери
Я смотрю в зеркало, затем перевожу взгляд на безоблачное голубое небо за окном и задний двор дома, в котором мне предстоит теперь жить. Брауни радостно тявкает и тянет Макса за низ спортивных штанов, призывая не лениться и бросить ему резиновую утку, у которой практически перегрызена шея. Они бегают по двору как безумные, подначивая друг друга – непонятно, кто еще за кем гонится. Макс падает на траву и притворяется мертвым, драматично повернув голову вбок и свесив язык.
Я подхожу ближе к окну, чтобы получше рассмотреть представление, и сдвигаю бирюзовую бархатную штору, стараясь оставаться незамеченной.
Брауни начинает грустно завывать, обеспокоенно наматывая круги вокруг хозяина. Пес совершает резкий прыжок и, приземляясь рядом с Максом, вгрызается в его футболку. Ткань рвется, представляя зрителям – то есть мне – вид на подтянутый торс с раз, два, три…
Стоило купить билеты в первый ряд, чтобы сосчитать, сколько у него кубиков пресса, потому что их явно больше трех. Скорее всего, этот мужчина ревностно посещает спортзал. Не скажу, что данный факт распаляет внутри меня какие-то угли, но это не значит, что я не могу оценить его телосложение.
Алекс был в отличной форме в начале наших отношений и на протяжении первого года совместной жизни, затем его планка заметно упала. Меня это не смущало – я считала, что его отношение ко мне намного важнее. Но затем к внешнему виду, который портился так, будто срок годности продукта подходил к концу, добавилось изначально протухшее поведение мудака. Просто я впитывала в себя эту гниль, как земля впитывает воду, и не замечала отравления.
Подозреваю, Алекс думал, что, как бы он ни выглядел, какие бы ужасные слова ни вылетали из его рта, какие бы синяки ни оставляли его руки – я не уйду. Вседозволенность и власть – вот что бурлило внутри бывшего мужа. И можно сколько угодно говорить, какой он ужасный, но суть в том, что я добровольно вложила эти качества в его ладони, обернув красивым бантом. Сама того не понимая, плыла по, казалось бы, самому спокойному течению с прекрасными пейзажами, пока не достигла водопада. И тут вода начала попадать в легкие, а искусственное дыхание не было сделано вовремя.
Макс обращает взгляд к окну и изгибает губы в дерзкой ухмылке. Это действует на меня как грубое пробуждение ото сна. Я рывком зашториваю окно, скрывая из виду его идеально взъерошенные волосы, волевой подбородок с мягкой щетиной, глаза, что теплее выпечки в пекарне, и глупое тело с горным рельефом.
Тьфу, я действительно обратила на все это внимание?
Возвращаюсь к зеркалу и провожу руками по мини-юбке из гладкой белой кожи. У меня все еще осталось несколько маленьких синяков, которые после падения с лестницы были огромными космическими гематомами, но больше я не хочу их скрывать. Не хочу стыдиться того, в чем не виновата. Это трудно, но, возможно, таков первый шаг.
Я застегиваю босоножки на высоком каблуке и поправляю топ нежно-голубого цвета с цветочным орнаментом. Аннабель хорошо постаралась, подобрав одежду, которая действительно мне по душе.
Все мои вещи остались в том злополучном доме, превратившись в пепел, как и все остальное в моей жизни. Но, наверное, это даже хорошо. Все новое: обстоятельства, место жительства, одежда… и фальшивый муж. Что бы это ни значило.
Сегодня у нас встреча со следствием, где я дам показания, а они выскажут свои теории и домыслы по поводу того, как выманить Алекса. Вечером того же дня, когда Макс привез меня в дом, я подписала документы о разводе, не почувствовав при этом ни одного укола боли – лишь чистую ненависть и желание защитить себя и свое окружение от влияния человека, с которым я прожила четыре года. Два прекрасных. Третий сложный, а последний – болезненный.
Говорят, любовь живет три года, но так ли это? Любовь может жить столетие, если за ней ухаживают, как за самым привередливым растением. Но умирает она очень быстро, когда удобрение путают с ядом.
Я крашу губы красной помадой и собираю волосы в тугой конский хвост. Корни кричат от возмущения, хотя давно должны были привыкнуть к такому положению дел. Балет требовал от меня идеального внешнего вида на протяжении многих лет. Помню, как мама расчесывала всю длину моих волос ужасной тонкой расческой для пробора, пока я глотала гневные слезы. Но со временем мокрые дорожки на щеках высохли.
Возможно, я мазохистка, раз терпела то, что мне так долго не нравилось? Мама, балет, Алекс. Последний раз я надевала пуанты, когда окончила академию танца. И знаете что? Я совершенно не скучаю. Но и радости тоже не испытываю, потому что чувствую себя потерянной. Ощущаю, что я ненужный человек, который ничего не может привнести в этот мир.
Я поправляю покрывало на кровати. В этой комнате принцессы нет блесток и любимого ужасно-розового цвета мамы, но здесь поистине прекрасно. Когда я увидела свою новую комнату, улыбка сама собой появилась на моем лице. Меня встретил огромный нежно-голубой балдахин, свисающий мягкими волнами с блестящего серебристого основания у потолка. Шторы, закрепленные жемчужными подхватами по обе стороны огромного панорамного окна с видом на двор. Стены цвета перламутра, переливающиеся под солнечными лучами. И самый любимый элемент декора – подушки в виде белых ромашек.
Макс вел себя так, словно в этом нет ничего необычного. Возможно, он относится так ко всем своим гостям или фальшивым женам. Не знаю, были они у него раньше или нет, но подступает он ко всему со знанием дела. Серьезно, мне кажется, что этот человек знает все на свете и видит каждого насквозь.
Я не знаю, как выразить ему свою благодарность, да и не особо умею это делать. Из моего рта скорее вылетит что-нибудь едкое, поэтому я ограничилась простым «спасибо», чтобы ничего не испортить. Но в душе мне хочется кричать во весь голос, как я благодарна ему и своим друзьям за то, что они просто существуют. Понятия не имею, почему Макс ввязался в мою историю, ведь для него это совершенно невыгодно. Я так долго боялась остаться одна, что последнее, чего я ожидала, – помощь малознакомого человека, который будет бок о бок со мной и моими проблемами.
Колени пробивает дрожь, которая возникает уже не в первый раз, когда от меня требуется спуститься или подняться по лестнице. Отвратительная гримаса на лице Алекса мелькает перед глазами.
Засранец, что ты со мной сделал? Ты не заставишь меня бояться, сидя в моей голове.
Каблуки ритмично стучат по ступенькам, когда я заставляю свой разум выехать с неверной дороги. Достигнув первого этажа, резко выдыхаю и хвалю себя за отличную работу. Я прохожу мимо гостиной, выполненной в кофейных, как и весь дом, тонах. По пространству рассеян мягкий свет, проникающий сквозь большие окна. Светильники по периметру выключены, но когда они работают, то создается ощущение, будто дом полон огня. В нем чувствуешь себя тепло, а не так, словно ты на приеме у стоматолога, где яркий белый свет и стены выбивают из тебя дух.
Достигнув коридора, ведущего на кухню в скандинавском стиле, я врезаюсь в то самое глупое рельефное тело. Брауни с грохотом плюхается на пол, пытаясь отдышаться. Моя рука находится примерно между пятым и шестым кубиками пресса. И вот сейчас я могу с уверенностью сказать, что их шесть – возможно, даже восемь, если…
Так, достаточно, дорогая. Ты выяснила, что умеешь считать, – на этом все.
Я поднимаю голову, встречаясь взглядом с обладателем этого самого тела.
– Привет, – понимающе ухмыляется Макс. – Вижу, ты уже готова?
– Э-э, да… Доброе утро. Привет. Здравствуй. – Я что, все еще прихожу в себя после травмы? Потому что мне никак не объяснить всевозможные приветствия из словаря, срывающиеся сейчас с моих губ. Я прочищаю горло. – Да, готова.
Он смотрит на меня несколько секунд, веселье так и искрит в его глазах.
– Валери.
– Да?
– Либо продолжай исследование, либо убери руку.
Нет… Скажите мне, что я не делаю этого.
Я медленно опускаю взгляд и нахожу свой указательный палец прямо в ложбинке между пятым и шестым кубиками. Прямо на теплой и мягкой смуглой коже, прости, Господи.
Звуковой сигнал «Дерьмо» орет в моей голове, но я сохраняю невозмутимый вид.
– Так возьми и отойди, – отвечаю я, выпятив подбородок в надежде на то, что выгляжу уверенной, а не так, словно у меня защемило шею.
Макс наклоняется немного ниже к моему уху. Я задерживаю дыхание, когда его губы мимолетно касаются кожи.
– С удовольствием. У тебя ледяные руки. – Резко сделав шаг в сторону, он обходит меня и направляется к лестнице. – Я буду готов через десять минут.
Я выпускаю весь воздух из легких и, нервно проведя руками по юбке, пытаюсь вспомнить, куда направлялась.
Держи себя в руках. Думай о равновесии. Поймай на крайний случай дзен, черт возьми.
Аромат ванили и печеных яблок радует мои рецепторы, пока я иду на кухню. Пахнет ненавязчиво, но очень соблазнительно для урчащего живота. Я следую за запахом и подпрыгиваю от неожиданности, когда застаю около плиты пожилую женщину. На ней зеленое платье и желтый фартук с надписью: «Не прикасайся к моей кухне». У незнакомки кучерявые каштановые волосы с сединой, собранные заколкой на затылке, широкие бедра и пышная грудь. Тот тип пожилых людей, в объятиях которых определенно хочется утонуть, потому что они подобны антистрессу.
Я делаю шаг, и она разворачивается на звук моих каблуков. Добрые миндалевидные глаза орехового цвета смотрят на меня с нескрываемой симпатией.
– Скорее проходи и ешь, милая. Посмотри на эти ноги, – цокает она. – Совсем тоненькие, как лапша в моем супе. Как они вообще тебя держат? Это нужно срочно исправлять.
Женщина отодвигает стул и подталкивает меня к столу.
– Вот, бери яблочный штрудель. А вот тут есть пудинг.
Она зачерпывает ложкой очень нежную по текстуре массу и подносит к моему рту.
– Открой, – командует тоном мамы-медведицы, и я подчиняюсь.
Сладкий и нежный кусочек тает у меня во рту, как вата. Мои глаза расширяются от наслаждения, и женщина с улыбкой кивает:
– Это сделает счастливым любого.
– Очень вкусно. – Я облизываю губы. – Меня зовут Валери. А вы…
На мгновение я задумываюсь о том, что эта женщина может быть мамой Макса. Они даже внешне похожи. И лучше бы он заранее предупредил меня об этом, потому что я не знаю, в курсе ли его семья о нашей… щепетильной ситуации.
– Зови меня Грейс. Просто Грейс. Без этих ваших миссис, мадам и прочей ерунды, – отмахивается она с улыбкой.
– Хорошо, – хихикаю я. – Приятно познакомиться, Грейс.
Она осматривает мое лицо и фигуру с одобряющим видом.
– Мне тоже. Этому дому давно не хватало женщины.
Грейс наклоняется ко мне, прикрывая рот ладонью. Я подаюсь вперед, чтобы разделить свой первый секрет с женщиной, которую совсем не знаю, но… Эта улыбка… Ей бы даже не понадобилось пытать меня, чтобы узнать всю мою подноготную.
– И этому мужчине тоже пора почувствовать женское тепло.
Это не то, что я ожидала услышать. Смущение медленно пробирается мне под кожу. А смущаюсь я редко, если уж на то пошло.
– Грейс, оставь ее в покое, – произносит Макс, появляясь на кухне.
Сегодня он сменил свой обычный стиль лондонского денди на приятный повседневный: брюки кофейного цвета, джемпер на оттенок светлее, подчеркивающий в нужных местах его фигуру, и белые кроссовки.
Одобряю.
Как будто меня кто-то спрашивал.
– Валери, это Грейс… – начинает Макс, но женщина тут же его перебивает:
– Мы и без тебя тут справлялись. Необязательно все контролировать, мистер. – Она раздраженно сдувает прядь волос с лица и грозит ему пальцем.
– Мистер Банный Лист, – вырывается из меня ненароком, и я хлопаю себя по губам, потому что действительно хотела удержать слова в себе.
Но, как всегда, не вышло.
Брови Макса удивленно приподнимаются, а Грейс заливается искренним смехом. Она протягивает мне руку ладонью вверх, чтобы я дала ей пять. И я даю.
Боже, Макс выселит меня отсюда быстрее, чем я успею опробовать все массажные режимы душа в своей великолепной ванной.
Пора заткнуться, Валери.
– Ты достойный игрок, Валери. Оккупируешь все больше территорий. Сначала Брауни, теперь Грейс. – Он садится рядом со мной за стол. – Но есть одна игра, в которой я непобедим.
– И какая же? – интересуюсь я, скрестив руки на груди.
Взгляд Макса устремляется к моему декольте, после чего медленно возвращается к глазам.
– Позже сыграем, и узнаешь, – отвечает он и приступает к завтраку.
Мы проводим утро за вкусной домашней едой и веселыми подшучиваниями Грейс. Я давно не ощущала себя так комфортно, а ведь эти люди мне совсем не близки. Но в моменте ощущается, что с ними намного уютнее, чем с моей семьей.
Семья.
Была ли она у меня когда-то? Без лжи, масок и упреков?
* * *
Мы почти добираемся до полицейского участка, и я наконец-то спрашиваю:
– Кем приходится тебе Грейс? Мне показалось, что вы близки.
Я поглаживаю указательным пальцем кожу на ручке двери автомобиля, делая вид, что слишком увлечена этим занятием. Не знаю, имею ли право вмешиваться в личную жизнь Макса, но интерес бежит впереди меня.
– Она была моей няней на протяжении всей жизни, – начинает Макс.
Я поворачиваюсь к нему и замечаю, как уголки его губ немного приподнимаются.
– Возможно, в каком-то роде Грейс заменила мне маму. Поэтому мы до сих пор очень близки, и она не упускает возможности ворваться в мой дом и навести порядок.
Я улыбаюсь, но не пропускаю мимо ушей, что он, судя по всему, не близок со своей мамой.
– А твои родители? – Я улавливаю воцарившуюся тишину и прочищаю горло. – Прости, наверное, мне не стоит лезть в твои отношения с семьей. Ведь мы всего лишь…
– Мы семья. Фальшивая, но семья. Ты должна знать обо мне все, чтобы хорошо отыгрывать роль на публике. – Макс откидывается на спинку водительского кресла, управляя машиной одной рукой.
Щелчок – и мой мозг на секунду концентрируется лишь на том, как он маневрирует и совершает круговое движение ладонью по рулю. Его стоит запретить, чтобы не отправлять мысли женщин в канаву.
– Да, ты прав, – отвечаю я, медленно приходя в себя.
– У меня полная семья. Есть брат. – Его челюсть на мгновение напрягается. – Он засранец, но в целом с ним можно справиться. Несмотря на то, что родители неактивно участвовали в моей жизни, нам удалось сохранить… – Макс сводит брови, задумываясь, – нейтральные отношения.
Интересно, такие же нейтральные, как у меня? В которых они понятия не имеют, с чем он сталкивается?
– Они знают о нашей ситуации? – спрашиваю я, развернувшись вполоборота.
Макс стреляет глазами в мою сторону.
– Долго будешь подбирать синонимы к «нашей ситуации»?
– Ладно. – Я раздраженно хлопаю руками по бедрам. – О нашем браке и сериале, – изображаю пальцами кавычки, – «Мыслить как преступник».
– Пока нет, но не думаю, что это их сильно волнует. Это моя жизнь, и я сам выбираю людей рядом с собой, – уверенно отвечает он.
Я киваю, обдумывая его слова. Макс в каком-то смысле прав – родителей не должно волновать то, что мы делаем с собственной жизнью. Но почему же мне так хотелось, чтобы в какой-то момент мама с папой приехали, упаковали все мои вещи и сказали, что я сделала неверный выбор? Стали теми людьми, кто заметил бы, что я ступаю на неверный путь. Возможно, таким образом я пытаюсь снять с себя ответственность за совершенную ошибку, говоря, что меня вовремя не предупредили. Трудно принять тот факт, что ты сам прыгнул в жерло вулкана, а теперь плачешь, что обгорел.
Сейчас мне придется дать показания против человека, с которым я добровольно жила четыре года. Я замечаю, что начинаю нервно царапать ногтями мягкую кожу юбки, оставляя на ней незаметные полосы. Чувствую биение пульса прямо под родимым пятном на шее. Руки становятся на несколько градусов холоднее. У меня уже был опыт взаимодействия с полицией по данному вопросу, но его нельзя назвать удачным.
– Не переживай. – Макс тянет свою ладонь к моей, но обрывает себя на половине пути. – Я буду рядом.
Все еще не понимаю, как ему удается так хорошо считывать мои эмоции, но на данный момент во мне нет желания язвить и кричать, что я не переживаю. Почему-то рядом с ним мне не стыдно на секунду показать свою слабость. А возможно, я просто, черт возьми, устала.
Наш дальнейший путь проходит в тишине. Вернее, я молчу, пока Макс беспрестанно отвечает на тысячу звонков и решает проблемы, наверное, всего человечества. Боже, он единственный адвокат на планете? Ему даже позвонили, чтобы спросить, как засудить ветеринара, который неправильно стерилизовал какую-то там кошку. Макс со спокойствием удава помогает каждому, оставаясь искренне вовлеченным в проблему.
Ранее я удивлялась, почему он решил прийти мне на помощь – сейчас же все становится яснее. Ему важно быть нужным.
Так же, как и мне.
Припарковавшись, Макс обходит машину и открывает мне дверь, пока я стараюсь взять в себя в руки и надеть свою непробиваемую маску. Я уверенная в себе женщина с красными губами и красивыми ногами. На каблуках. Я справлюсь.
Макс протягивает руку и помогает мне выйти из машины, как истинный джентльмен, которому не хватает только поклона. Он прослеживает взглядом всю длину моих ног от бедер до кончиков пальцев, выглядывающих из блестящих босоножек, за которые я бы продала душу. Пометка для себя: нужно не забыть поблагодарить Аннабель.
– Забыл сказать. – Макс слегка притягивает меня к себе, пока мы держимся за руки. – Ты прекрасно выглядишь. Идеальный наряд для того, чтобы посадить этого ублюдка, – произносит он на тон тише мне в макушку.
– Для начала его нужно найти, – отвечаю я и огибаю Макса, направляясь уверенной походкой в логово осуждающих сук. Или, как говорят в простонародье, – в здание правоохранительных органов.
Мы проходим в кабинет. Макс следует за мной, как ангел-хранитель, на должность которого он сам себя и назначил. Нас приветствуют два офицера полиции и детектив Лоранс Милн, которая занимается моим делом. Едко ухмыляясь, она сразу обводит меня взглядом.
Это будет долгая дача показаний.
– Миссис Гилберт, вы расскажете нам о том неудачном дне? – спрашивает она, когда я занимаю место напротив.
Неудачном дне.
– Я помню не так много, но…
– Значит, вы не можете сказать точно, что это был именно ваш муж? – перебивает детектив Милн, постукивая ручкой.
Макс напрягается и выпрямляет спину, сидя на соседнем кресле. Я встречаюсь с ней непробиваемым взглядом. По крайней мере, надеюсь, что непробиваемым.
– С уверенностью могу сказать, что это был Алекс. Мы находились на втором этаже нашего дома, когда я сказала, что собираюсь на встречу со своей подругой Аннабель. Он в грубой форме запретил мне выходить из дома, пока я не удовлетворю все его потребности. – Я сужаю глаза. – Стоит уточнить, какие именно потребности я должна была удовлетворить против своего желания?
– Будьте так добры. – Она непринужденно откидывается на спинку кресла. – Нам нужна полная картина.
Я втягиваю через нос, наверное, весь воздух в помещении.
– Алекс принадлежит к тому типу людей, которые для начала претендуют на вашу сторону кровати, когда вокруг достаточно места. Потому что он так хочет. Вы ему это позволяете. А после того, как он раз за разом вытеснял вас не только с кровати, но и прогонял ваше собственное «я» за пределы разума, он занимается с вами анальным сексом против вашей же воли. Опять же, потому что он так хочет. – Я до крови впиваюсь ногтями в ладони. – Это был тот, как вы выразились, неудачный день, когда я не позволила ему это сделать.
Стыд омывает меня, как вода из душа. Я даже не хочу смотреть на Макса, чтобы не видеть его реакцию. Мне хочется провалиться сквозь землю и исчезнуть.
Скорее всего, сейчас мне скажут, что мы были в браке и это нормально.
– Но в какой-то степени это ваш супружеский долг, не так ли? – подтверждает детектив мои догадки, приподнимая бровь и устремляя взгляд к моим ногам и короткой юбке. – Являлось ли это провокацией с вашей стороны?
Гнев начинает бурлить у меня под кожей, но совершенно не согревает конечности.
Что ты, дамочка с ручкой, о себе возомнила?
– Стоп, – рычит Макс. – Вы не…
Я обрываю его взмахом руки и поднимаюсь с кресла. Опираясь на стол ледяными дрожащими ладонями, приближаюсь к сидящей напротив женщине. Женщине, мать вашу! Такой же, как и я.
– Знаете, я думала, что в первый раз мне просто не повезло, – начинаю я спокойным голосом, хотя каждая клеточка тела желает вырвать ей волосы. – Однажды мне уже доводилось обращаться в полицию. Я пришла туда в порванном свитере, грязных джинсах и с разодранным лицом. Набралась смелости, чтобы наконец-то обратиться за помощью. Но там сидела девушка чуть младше и стройнее вас, уж не обижайтесь. Ведь, как вы сказали, нам нужна полная картина. – Я щелкаю языком. – Она приняла меня за какую-то неряшливую грязную особу, которая решила очернить честного человека. Сделала выводы по моему внешнему виду и эмоциональному состоянию, насмехаясь и не понимая, отчего я раньше не обращалась в полицию. Ведь меня бьют и насилуют. Как эмоционально, так и физически. Ее не волновало то, что меня не так давно протащили по всему заднему двору дома, что моя психика ходит по лезвию ножа. Ее волновало лишь то, что я не соответствую ее моральному компасу.
Я выдерживаю паузу и повышаю голос:
– Сейчас я пришла, будто с недели моды. Уверенная и наполненная желанием взять жизнь за яйца. Но опять же не вписалась в ваше видение мира. Ведь для вас я красивая женщина, которая по какой-то неимоверной причине имела право отказать своему мужу. Провоцировала его. – Мое лицо приближается к ней еще на дюйм. – Но знаете что? Идите к черту! Мне нужен детектив мужского пола. Потому что пока женщина осуждает женщину, мне плевать на ваш доблестный феминизм.
В кабинете тише, чем на кладбище. Я поправляю ручки на ее столе, пока детектив открывает и закрывает рот в немом возмущении. Затем я отряхиваю юбку от невидимой пыли. Сажусь на свое место и закидываю ногу на ногу.
– Пригласите человека, который выполняет свою работу, а не завидует моим босоножкам.
Теперь я настолько уверена в себе, что поворачиваю голову к Максу и встречаюсь с его наполненным гордостью взглядом, проникающим до самых костей.
