Марика Яр
За что я сражаюсь
– Хороший он был мужик. И как десантник, и как человек. – Текила вытащил из кармана красную повязку, которую носил Ким, и протянул мне. – Пойди, повяжи где-нибудь, чтобы мы не видели. Надо оставить его здесь, в счастливом месте.
– И, Ганс, – Лис в первый раз назвал меня по имени правильно, – спасибо.
Я отошёл метров на двести, чтобы оставить Кима здесь – в вечном веселье, и когда возвращался обратно, остановился неподалеку от Лиса с Текилой. Они сидели и смотрели куда-то очень далеко. Я решил, что ленту надо перевязать где-нибудь ещё подальше, и дать им немного времени. Через полчаса я вернулся, меня не очень активно обругали за долгое отсутствие, и мы отправились домой. Без Кима.
Глава 9. Доверие
Наука – щит нашей свободы!
С плаката, найденного Гансом во время задания.
Пуля пробила дыру прямо в центре лба бегущего на меня врага. Его крупное, покрытое неестественно развитыми мышцами тело пошатнулось, перевалилось через перила и полетело вниз, считая простреленной башкой этажи.
– Сколько ещё? – Я обернулся к копошащемуся в проводах Текиле.
– Иии… Готово!
Пневмосистема зашипела, и дверь в лабораторию стала медленно отъезжать в сторону, выпуская клубы дезинфицирующего дыма. Не желая оставаться в опасной зоне ни минутой больше, первым в щель проскочил Лис, за ним – Текила. Я заходил последним, не отрывая глаза от прицела снайперки. Здешние обитатели были уж слишком резвыми. Расслабишься на секунду – тебе откусят голову. Я даже убрал с экрана шлема все оповещения и индикаторы систем, выключил все дополнительные уровни отображения. Они могли бы помочь, но скорость перемещения заражённых была настолько высокой, что изображение отставало на несколько миллисекунд. Пришлось доверять единственному глазу задачу по отслеживанию. И пока он справлялся.
Система мониторинга сообщила, что в воздухе превышено содержание опасных газов, и перекрыла обмен с окружающей средой. Запустила генерацию смеси газов для дыхания. Шипение генератора отвлекало, заставляло постоянно оборачиваться и убеждаться, что никто не дышит нам в затылок. Я видел, что и Лиса с Текилой это нервировало.
– Диски должны быть в лаборатории. Они коннектились в этой сети прямо перед тем, как тут всё пошло по одному месту. – Лис прошёлся мимо компьютеров и несколько раз нажал на кнопку включения одного из них. Зашумели вентиляторы, монитор загорелся, предлагая ввести пароль. – Текила, делай. Гензель, осмотрись вокруг. Может кто-то из этих уродов смог пробраться сюда.
– Уродов… Они люди вообще-то… Были, – пробубнил я под нос и вышел.
Пустой и тихий коридор. Ни шороха, ни скрежета, ни тяжёлого дыхания. Должно успокаивать, но мне почему-то было не по себе в этой лабораторной стерильности. После зачистки нижних этажей адреналин в крови всё никак не снижался и требовал нового боя, нервируя и заставляя дёргаться на каждое «пш-ш-ш» генератора воздуха.
Одна комната, вторая, третья. Аккуратность и чистота. Пыль ещё не успела осесть. Ни капли крови. Отсюда люди уходили сами, спокойно эвакуировались, пока за пределами отдела не встретили… как же это было в докладе? Враждебно настроенных гуманоидных существ. И судя по тому, что «Фенрир» встретил, когда зашёл в здание, сильно враждебных. В холле было просто месиво. Пол был залит тёмно-красной кровью, застывающей в желеобразную массу, в которой плавали вырванные волосы на кусках кожи, зубы и множество пальцев. Вперемешку с какой-то блевотой. Всё это пузырилось, закручивалось спиралью, расползалось кляксами. И не было разницы между полом, стенами и потолком: только кровь стекала и засыхала в разных направлениях.
Первым врага заметил Лис. Автомат прострочил пулями перевёрнутый стол и копошащееся за ним нечто. Оно встало на четвереньки, тяжело сопя, и тогда я смог рассмотреть его получше: изуродованное тело отдалённо напоминало человеческое. Мышцы вздувались под пыльно-серой кожей, а крупные вены пульсировали, изливая тёмную кровь из пулевых отверстий. Но нечто даже не обратило внимания. В зубах у заражённого была зажата человеческая нога, которую он продолжал слабо пожёвывать. Заметив нас, ослабил хватку: конечность упала на пол, потащив за собой длинную тягучую слюну. Повёл носом, как собака. Двинулся и сразу же получил пулю в лоб. Я опустил оружие.
– Стрелять в голову, Лис. Или ты не читал доклад? – Я осторожно, осматриваясь по сторонам, приблизился и присел рядом с трупом. На лице – или морде? – застыла агрессивная маска: поднятая верхняя губа, обнажающая сжатые зубы, сведённые надбровные дуги. – Как думаете, из-за чего это с ними?
– Какая разница? Главное, что не передаётся воздушно-капельным и через укусы. – Текила осмотрел холл и прикрепил видеокамеру. – Вульф, есть изображение?
– Есть, – отозвалось в наушнике. – Теперь поднимайтесь на верхние этажи и заберите диски. Команда зачистки будет через пару часов, нужно успеть выполнить задание до них.
Лис хмыкнул:
– Потому что после них задание будет выполнять негде.
По пути наверх мы встретили ещё около десятка заражённых. Почти всех ликвидировали без проблем: они были слишком заняты пожиранием остатков работников института. Только последний, тот, которого я пристрелил на лестнице, оказался прытким. Он явно выслеживал нас и поджидал момент нападения, это было не идиотским прямым броском. Это была подготовленная атака.
Тот заражённый долго преследовал нас, прятался, чтобы мы его не заметили. Да, я мог бы подумать, что даже звери умеют изощрённо охотиться, но меня это не успокаивало. В докладе было сказано, что люди, поражённые неизвестным агентом, потеряли всякие умственные способности, и стрелять необходимо на поражение. Но этот индивид умел мыслить. А я всадил ему пулю в лоб.
Может, существует лечение? Или это помутнение вообще временное? Или есть разные степени воздействия агента на мозг, и некоторые из заражённых вполне способны мыслить?
Но в задании было чётко указано: ликвидировать всех. И он был агрессивен, не забывай об этом, Ганс. Что вообще за мысли в голове? Даже если у него сохранились какие-то функции мозга, он хотел тебя сожрать! Понимаешь ты это или нет? Тут или он, или ты!
Рука задрожала, и мне пришлось схватить её другой, чтобы унять волнение. Я и правда не понимал, что меня так вывело из равновесия. Хотя был ли я хоть за последнее время в этом равновесии или так, только притворялся?
Шум. Это в одном из кабинетов по левую руку. Я повернулся слышащим ухом, замер. Перебрал пальцами, поставил указательный на спусковой крючок винтовки. Переступил осторожно. Даже чуть присел. Длинный коридор вытянулся, казалось, ещё сильнее. Растянулся, как будто вблизи чёрной дыры. Схлопнулся в бесконечно далёкую от меня точку. Белые лампы выжигали слишком чёрную чёткую тень под ногами. Как провал в ту самую чёрную дыру, но физически это же невозможно…
Меня повело в сторону. Веки слипались. Оступившись, я прижался к стене спиной.
– Лис, приём. – Мой голос был таким тихим, что я его не слышал.
– Гензель, слушаю тебя.
– С моим. Генератором. Что-то. Не то. Я. Засыпаю. – Язык с трудом ворочался.
– Если можешь, проверь кислород. Мы скоро будем. Тут всё равно нет этих чёртовых дисков. Конец связи.
– Конец…
Я оседал. Звук шуршания костюма по бетонной стене почему-то напомнил мне о новом накрахмаленном постельном бельё в Доме Воспитания, оно также шелестело друг об друга. И мисс Мэри каждый вечер приходила подоткнуть моё одеяло…
В нос ударил резкий запах, он обжёг слизистую и пробрался по носоглотке в трахею, поджигая заодно и её. Кашель заставил меня согнуться, схватиться за горло, стягивая ворот костюма и раздирая кожу, и тут же осознать, что на мне нет плотно подогнанного шлема.
– Гензель, очухивайся и хватай оружие. Быстро! – Громкий голос, хриплый. Это Лис. Только почему он кричал?
Зрение постепенно возвращалось: смутные очертания стали чёткой картиной лаборатории и некой женщины, нависшей надо мной с обеспокоенным лицом.
– Ганс, очнитесь! – Она легонько трясла моё плечо. От неё пахло пóтом.
В ту же секунду кто-то схватил меня и тряханул так сильно, что, казалось, ещё чуть-чуть и моя голова оторвалась бы.
– Так, вежливо не поможет. Поднимайся, новенький, иначе не дослужишься до старенького! – Плохие шутки… Это Текила.
Голова трещала, я с трудом сел и глубоко вздохнул, наполняя лёгкие продезинфицированным воздухом лаборатории. Суховатый, со сладким, едва уловимым запахом озона. В руки мне сразу сунули винтовку и подтащили к наваленным столам. Направо и налево тянулись металлические перекрытия смотрового мостика, а внизу, метрах в тридцати от импровизированной оборонительной точки в глубине помещения сидели заражённые. Один из них был особенно крупным, метра четыре, наверное, в высоту. Скрючившись, он ел с пола, похрюкивая и похрустывая. Несколько других прятались за громадиной, поскуливали, но не притрагивались к его еде. Парочка остервенело дралась за оторванную ногу.
– Доу говорит, что диски в кабинете за той дверью. – Лис указал в противоположный угол, там действительно была большая металлическая дверь. Он повернулся ко мне, чуть сощурился, наверное, проверял, пригоден ли я продолжать задание.
– Доу?
– Это я, доктор Доу. – Обеспокоенная незнакомка протянула руку. – Очень приятно.
– Да-да, потом поговорите. – Он махнул рукой и чуть не попал по лицу Доу. – Вот в чём проблема, Гензель: видишь здоровяка?
– Понимаете, – вновь вмешалась Доу, – у него не только разрослась мышечная ткань, но и костная структура. Я предполагаю, что череп может быть плотнее, чем обычный.
Она тараторила, заикалась и при этом постоянно втягивала голову в плечи.
Я же пока не понимал, что и к чему.
– В чём задача, Лис? – Я проморгался и помотал головой, вытряхивая остатки дурманящего газа. – Кстати, а как я дышу без шлема?
– Доу перекрыла подачу и врубила вентиляцию. А задача простая: я привлеку его внимание, а вы с Текилой стреляете чётко по глазам, там кости нет. Убить его надо за один раз. Мы не знаем, на что он способен, и я, честно говоря, не хочу это узнавать.
– Есть стрелять по глазам, – отозвался я. Свой шлем я нашёл рядом и надел.
Лис проверил боезапас и прицепил крюк к металлическому поручню мостика прямо рядом с нами. Посмотрел на меня, потом на Текилу.
– Только попробуйте попасть по мне, я руки вам вырву. – И стал спускаться по лестнице, сваренной из арматуры. Удивительный артефакт, встречающийся почти в каждом высокотехнологичном здании. Даже на «Защитнике Режиме» такая была.
Винтовка удобно легла, уперевшись в плечо. Глаз в прицел рассматривал нелепо маленькую по сравнению с раздутым, обрюзгшим телом голову заражённого. Будто кто-то прилепил детскую головку на бочкообразный торс. Он не был мускулистым, как другие, он был тучным: вместо шеи – жировая складка, толстые с обвисшей кожей руки и пузо, растёкшееся по полу. Он казался неуклюжим, но другие заражённые его боялись, даже как будто уважали. А значит что-то в нём, да было.
– А я ведь вас спасла, – придвинувшись поближе, прошептала Доу. – Увидела по камерам и сразу затащила к себе в лабораторию. Потом и с отрядом смогла связаться. Если бы не я, вас бы растерзали.
– Да, конечно, спасибо, доктор. Давайте я попозже вас поблагодарю… – Заражённый сидел боком, и мне пришлось чуть ли не лечь на Текилу, чтобы найти нужный угол. – Мой, чур, правый.
Глаза у заражённого были мелкими, лениво прикрытыми веками и нависающим жирным лбом. Попасть в такую цель сверху было не самой простой задачей, но для космодесантника не существует невыполнимых задач. Тем более сразу для двух.
Я слушал мерное дыхание Текилы и своё, которое будто подстраивалось под напарника. Всё так же следил за уродливой головой. Но замечал и другое: например, что это вообще за помещение. Похоже на древнюю арену, а этот мостик, на котором мы расположились – на смотровой балкон для аристократов. Почему в нужную нам дверь нет другого хода кроме этого? Лестница, по которой спускался Лис, не доходила до пола несколько метров, это для того, чтобы оттуда никто не мог залезть?
Эти мысли крутились на задворках сами по себе, то разрастаясь, то уничтожая друг друга в бесконечном внутреннем диалоге. Хаос крамолы, который не выходил за рамки приличия и переваривал сам себя. Но один вопрос звучал громче остальных: откуда взялись заражённые.
Я оторвал взгляд от прицела и посмотрел вниз. Лис осторожно, стараясь не потревожить громадного заражённого раньше, чем это необходимо, крался к позиции. Он снова напомнил мне настоящего лиса, зверя, выжидающего нужного момента для молниеносной атаки. Движения были плавными, бесшумными. Я мог увидеть его только потому, что знал, где искать.
– Давай уже, Лис, не до идеальности сейчас. Тут как бы не сдохнуть, – прошептал Текила, не включая связь.
Доу напомнила о себе напряжённым сопением.
Наконец раздался выстрел. Один из заражённых дёрнулся, будто его ударили в висок, и в этот же момент половина его башки разорвалась, забрызгав всё вокруг тёмной кровью и кусками мозгов с белеющими осколками черепа. Второму, сидящему за первым, оторвало ухо. Тот взревел и слепо прыгнул в темноту, где скрывался Лис, но его он снял прямо в полёте. В прицел я увидел, как пуля вошла ровно промеж глаз, раздробив кость и вырвав затылок вместе с клочьями кожи. Тело заражённого отшвырнуло назад, в уже растущую лужу крови, ошмётков плоти и бетонной пыли. Оно шлёпнулось с мокрым хлюпом, конечности беспомощно раскинулись, как у тряпичной куклы.
Поедающие труп завозились, но слишком медленно. Они успели посмотреть на Лиса обезумевшими глазами и раззявить рты в хриплом крике. И получить по пуле. Содержимое черепов веером разлетелось за ними, и заражённые упали на спину.
Гигант слишком долго не реагировал на происходящее. Он продолжал пожирать несчастного учёного, еле дотягиваясь до него из-за огромного живота. Грохот выстрелов и смерть «друзей» его не волновали, гигант сосредоточенно ломал ребро за ребром, добираясь до внутренних органов.
Я приблизил лицо гиганта в прицеле. Глаза его были прикрыты, как и раньше, но я заметил, что он замедлился. Морщина на лбу углубилась, а губы искривились.
– Лис, уходи оттуда! – заорал я.
– Уходите оттуда! – вторила мне Доу, бросаясь на металлические поручни.
Может быть, Лис и услышал нас, но гигант, разъярённый выстрелами, начал двигаться с пугающей для своих размеров скоростью. Его лапища, размером с автомобильную дверь, схватила то, что осталось от растерзанного трупа – липкую массу из разорванных мышц, осколков костей и вываливающихся внутренностей – и запустила в Лиса. Она швырнула эту массу с силой пушечного ядра. Кусок позвоночника с рваными клочьями мяса, оторванная рука, брызги свернувшейся крови – всё это превратилось в смертоносный снаряд.
У Лиса была доля секунды. У нас ещё меньше.
Текила, который не тратил время на бесполезные крики, уже вскинул гранатомёт, отбросив снайперку. Боеприпас прочертил пространство огненным хвостом и врезался в массу, сбивая её с траектории и разрываясь в воздухе. Кровавый дождь окропил стены, потолок и Лиса с ног до головы.
А гигант тем временем тянулся к трупу заражённого.
Я вскочил, закинул винтовку за спину и в один прыжок долетел до лестницы. Руки крепко ухватились за поручни, я упёрся ногами в металл и поехал вниз, не теряя времени на перекладины. В конце смог кое-как оттолкнуться и сгруппироваться, чтобы удачно приземлиться, не переломав ноги. Суставы взвыли от нагрузки, но да хрен с ними.
Гранатомёт Текилы выдал второй заряд: всё заволокло плотным дымом. Я переключился на сканирование теплового следа: на бледнеющем жёлтом фоне остывающего дыма выделялась оранжево-красная туша гиганта. Подобраться ближе? Вывести Лиса и убраться отсюда до лучших времён? Рвануть до двери?
– Без дисков мы не уйдём, – словно прочитав мои мысли, прихрипел в наушник Лис. – Убиваем тварину, забираем диски и сваливаем.
– Нужно перегруппироваться. Он нас просто размажет по стенке, – возразил я, ища в прицеле что-то похожее на голову гиганта. Но она была настолько маленькой, что любой выстрел был бы выстрелом в молоко.
– С кем ты будешь перегруппировываться? Мы одни здесь, Гензель.
– До рассеивания секунд десять. Ещё одну, Лис?
– Нет. Готовься стрелять, понял? Прямо в глаз. Текила, ты сегодня ПВО на поддержке.
– Так точно.
Яркое пятно медленно переваливалось в тепловизоре. И тут же ярким воспоминаниям пришли слова Лиса, сказанные на орбите Леи: «В сотне километров от корабля будем только мы. Мы против орды этих тварей». Тогда он угрожал, но сейчас они обрели иное значение: мы ведь правда здесь одни. И если я не доверюсь своим напарникам, своему отряду, то кому ещё я могу верить?
Дым таял, опадая на пол и растекаясь по нему. К сканированию теплового следа я добавил улучшенное изображение видимого, наложив их друг на друга. Опустился на колено, поудобнее перехватил винтовку и упёрся локтём в бедро. Я увидел голову, уродливую, непропорционально маленькую. Увидел кривой нос, который ходил вверх и вниз, выискивая нас. Мне нужно дождаться момента.
Вдохнул.
Зажмурился, чтобы стереть весь визуальный шум из памяти и настроиться на единственную цель. Крошечный, мутный глаз, плавающий в жировой складке.
Мотор гиро-крюка завыл, и Лис взмыл в воздух. Первый кровавый снаряд Текила сбил прямо в руках гиганта, оторвав ему предплечье. Второй – на подлёте к Лису.
Третий запустить гигант не успел. Он повернул головой, следя за летящим прямо перед ним Лисом, и получил пулю ровно в правый глаз. Чёрный поток, так похожий на нью-нефть, вязко полился по лицу, складкам шеи, лоснящемуся от кровавых брызг телу и на пол. Задняя часть головы разлетелась на куски. Туша упала.
Только сейчас я смог выдохнуть.
Глава 10. Выбор за тобой
Врагов Общей Цивилизации ждёт лишь забвение.
Я вас уверяю в этом.
Из речи Дж.Смита в утренних новостях.
Пока Текила возился с замком, а Лис общался с Вульфом по выделенному каналу в другом углу помещения, мне было приказано следить за Доу. Уставшая, с грязными волосами, убранными в хвост, чёрными кругами под глазами, она выглядела совершенно потерянной.
– Мы можем подойти посмотреть на них? – Она закусила сухую искусанную губу и взглянула на меня.
– Почему нет?
Мне и самому было интересно поближе порассматривать заражённых. Я не особо разбирался в биологии и генной инженерии, но я мог бы что-то выпытать у Доу. Потому что таинственный «неизвестный поражающий агент» из доклада копошащимся червём засел в мозгу.
Я видел, как Вульф смотрел на Лиса, когда зачитывал текст из военного министерства. «Только попробуй что-то сказать» было написано на лице. А Лис вздохнул, отвернулся и уставился в пустоту. Будто у него не было сил спорить с Вульфом, доказывать что-то и бороться.
Текила тоже молчал по большей части.
Я понимал, что здесь что-то не так, но спрашивать напрямую – бесполезно, мне никто не скажет правду, даже если на самом деле хотят. Тут что-то глубже, что-то опаснее. Для меня, в первую очередь.
– Вот ведь уродливые. – Носком ботинка я пнул ближайшего заражённого, перекидывая его на спину. От головы ничего не осталось. Вообще ничего: снесена напрочь. – Уродливые и безмозглые.
Сзади раздался щелчок, я вскинул винтовку, но это была всего лишь Доу. Она виновато опустила руки, щелкнув ещё раз суставами пальцев, и вжала голову в плечи.
– Простите. Помогает успокоиться.
Я пожал плечами и подошёл к громадине. Он завалился набок, раскинув конечности, залитый чёрной быстро сохнущей кровью. Пахло чем-то остро химическим, отчего слёзы катились по щекам и влага от них сразу же пропитывалась этим химическим и жгла ещё больше. Я поправил шлем, но раз костюм где-то продырявился, то это вряд ли поможет: по изображению прошла рябь и включился нейросетевой зум. Видимо, зацепил. Он пробежал по телу заражённого, предположил, что это гуманоид на 37%, точно определил пулю, торчащую из затылка. И нашёл нечто интересное.
На серой, пыльно-неприятной коже громадины было расплывчатое тёмное пятно, принятое мной за игру света или дефект кожи, но нейросеть приняла это за растянутую татуировку и смогла «собрать» её обратно – в неаккуратное, но всё же различимое изображение оскалившегося медведя и надпись.
– Урса… Мэйджор?
– Мáйор. Правильнее будет «Урса мáйор», – поправила Доу. Она поднялась на ноги и отряхнула полы халата. – Это Большая Медведица на латыни. А латынь это такой древний язык, – добавила она, не дожидаясь вопроса.
Урса… Где-то я это уже слышал.
– Не знаете никого с такой татуировкой? Может быть, ваш коллега.
Она замялась. Моргнула, снова втянув голову в плечи. У неё тоже заслезились глаза, слишком близко она стояла к мёртвой туше.
– Нет, то есть… Институт же большой, это может быть кто угодно.
– Кстати, об этом. Вы видели, как началось заражение? У вас есть какие-то идеи насчёт того, что это может быть? – Я старался быть максимально отстранённым, будто спросил это так, походя.
– Не думаю, что могу это обсуждать. А мы скоро уйдём отсюда? – Так же легко соскочила с темы Доу. – Я, наверное, пойду к дверям, может, там требуется моя помощь.
И засеменила к Текила. Запуталась в длинных полах халата и чуть не упала. Как она выжила вообще, с такими-то физическими данными. То заикается, то запинается сама за себя.
Учёный, над которым сидела Доу, был весь перекорёжен. Лицом, как и спиной, он лежал в пол. Ноги его тоже, как и у Доу, запутались в халате. Точнее, то, что от них осталось: бёдра были искусаны прямо через штаны, которые стали не светлыми, а какими-то бурыми, а ниже колен ног не было вообще. Среди этого месива блестел металлический бейдж на груди: «Чарльз Доу, ст. науч.сотрудник».
Ну я и дебил.
Стыдно стало за свои мысли о неклюжести, о её дерганности и нервозности. Она же всего лишь женщина, которая только что потеряла мужа.
– Отряд, можем двигаться дальше! – Текила закончил со взломом системы замка и открыл дверь в тайную комнату, где и находилась цель нашего задания – злополучные диски.
– Гензель, – Лис нагнал меня и остановил, – сейчас с тобой свяжется Вульф, выслушай его. И помни, что ты – космодесантник отряда «Фенрир».
Он зашагал быстро, быстрее, чем обычно. Не убегал, нет. Просто очень спешил убраться подальше.
– Ганс. – Голос Вульфа в наушнике был чётким и громким, но я всё равно плохо расслышал то, что он сказал дальше: – Как получите диски, ликвидируй Доу.
***
Ликвидировать всех. Так было в задании. Почему я это игнорировал? Почему в моём мозгу даже не возникло мысли, что Доу придётся пристрелить?
Потому что ликвидация – это про врагов. Ликвидировать – значит сделать мир людей безопаснее. А убивая самих людей, этого не сделаешь. В Общей Цивилизации люди не убивают других людей.
Но всё же я шёл. На ватных ногах, с шумом в голове, с трясущимися руками и вспотевшими подмышками, но шёл. В темноту проёма бронированной двери, откуда доносились застенчивый голосок Доу и раскатистый смех Текилы. Может, она рассказала какую-то шутку? Смешную, наивную, как те, которыми мы дразнились в детстве?
А мне нужно её ликвидировать.
Диски действительно были в кабинете. Чёрные с золотом шестиугольники с бегающей змейкой светодиодов. На каждом – гравировка звезды, символа Военного министерства. Внутри – чрезвычайно важная информация. Важная настолько, что не хранилась в сети, а держалась только на этих трёх дисках. Настолько, что видимо из-за неё я убью невиновного.
– Покажи, что там. – Я не узнал свой голос. Сиплый, вырвавшийся из сухого горла. Я схватил Доу за плечо и усадил её за компьютер, она даже не вскрикнула. Только часто заморгала своими огромными впавшими глазами и замотала головой. – Показывай.
– Ганс, – вопросительно протянул Текила. – Ты это чего? Лис, вызывай челнок и давай домой, нам ещё Доу забросить на станцию надо.
– Нет, Текила, мы никуда не уйдём, пока я не узнаю, что на дисках. Мы ради них жопу рвали и даже не посмотрим, что там? – Внутри закипало безумие. Это всё становилось похоже на ужасную авангардистскую пьесу, на которую нас водили в Кадетском корпусе.
– Это не в рамках задания, Гензель, – спокойно заметил Лис. Он оттолкнулся от стены и подошёл ко мне, глядя прямо в глаза. – Давай-ка…
– Нет! – громко оборвал я. Кулаки мои сжались. Вены на висках пульсировали. – Я должен знать, что там! Я должен знать, за что я пристрелю эту женщину!
Доу не издала ни звука. Она абсолютно молча подключила диски и ввела код доступа. Открыла папку проекта «Геракл» и повернула монитор.
– Пожалуйста, помните, что я вас спасла, – прошептала она, еле шевеля губами.
Лис с Текилой переглянулись. На их лицах, рубленных перерубленных войной, было и понимание, и страх. Вдруг я сорвусь? Я ведь действительно мог в тот момент слететь с катушек и начать палить во всех, потому что в моей голове не укладывалось, как космодесанту можно отдать такой приказ. Тогда я впервые подумал, что больше не хочу быть космодесантников. Таким – не хочу.
Не могу.
– Через пятнадцать минут челнок будет на крыше. Через шестнадцать я вернусь сюда и заберу диски силой, если тебя не будет на месте, понял?
– Так точно, Лис.
Текила хлопнул меня по плечу, и они оба вышли из кабинета по винтовой лестнице. Она вела прямо на посадочную площадку. С неё наверняка улетали руководители лаборатории, оставив тут всё, что могло их погубить. Умно.
Я придвинул грохочущий по полу стул и углубился в файлы. Отчёты, доклады, цепочки формул и схемы, которые не имели для меня никакого смысла. Проект «Геракл» был направлен на улучшение человеческого организма. По крайней мере, результаты говорили об «увеличении силы, более эффективном использовании энергии в организме и стабилизации поведения».
В дверь постучали. Осторожно. Почти вежливо. Если не считать дикого рыка, от которого ручки в стакане на столе задрожали. По замутненному стеклу заскребли когти. Одна рука, две, три… Сколько же там заражённых?
Мои пятнадцать минут наполовину уже истекли. Я уронил голову на стол и прикрыл веки. Скребущиеся по двери заражённые даже как-то успокаивали. Белый шум медленно заполнял пространство и заползал в уши. В этом шепоте мне чудились оправдания, извинения: «Прос-с-сти, Ганс-с-с, так выш-ш-шло. Дело гос-с-сударс-с-ственной важ-ж-жности».
Неужели Общей Цивилизации так важно, чтобы я убил Доу?
– Я знала, что этим закончится, – вдруг произнесла она. Выпрямилась, приосанилась. Поправила волосы, затянув хвост повыше. Пропало заикание. Пропала затравленность.
– Знала?
– Не на сто процентов, но догадывалась. Я всё-таки руководитель подразделения, учёная. Умею складывать два плюс два. – Доу потянулась и размяла шею. – Когда в институте кто-то допускает ошибку, то он уезжает в бессрочный отпуск. А я допустила очень большую ошибку.
Всё окончательно запутывалось. Завязывалось в такой тугой узел, что проще его разрубить, чем распутать.
– Откройте папку с видео. Вам так будет проще. Давайте-давайте, не смотрите на меня так. – Доу сняла с себя халат и аккуратно сложила его на стуле. Достала из кармана брюк блестящий бейдж «Рук.подразд. Рита Доу», положила его сверху, как цветы на могилу.
Я послушался её. И то, что я там увидел, я вряд ли когда-нибудь смогу забыть. В тот момент я посмотрел на Доу, проверяя, человек ли она. Потому что люди не делают того, что было на тех записях. Это против их природы. Должен же быть какой-то предел ужаса, что-то, что может остановить человека и сказать: «Всё, дальше – эра бесчеловечности и кошмаров»?
Нет, Доу не была человеком. Эти видео доказывали, что она – только форма, образ, паразит, захвативший тело несчастной женщины. Жаждущий крови, власти и бесконечного знания монстр.
Но даже сейчас я не мог в неё выстрелить. Моя рука дрожала, а потный палец соскакивал со спускового крючка.
Я открыл магазин пистолета. Один патрон. Кинул под ноги Доу.
– Если у тебя ещё осталась честь, ты сделаешь это сама. Если нет – они.
Диски жгли ладонь через перчатку. Я закрыл за собой дверь и запер её. На крыше уже ждал челнок, а мне ужасно хотелось спрыгнуть с этой крыши. Лис подхватил меня за локоть у самого края и усадил в кресло, пристегнул. Молча протянул руку, в которую легли злополучные диски. До самого корабля никто не проронил ни слова.
***
Грохот был оглушающий, в любой другой ситуации я бы упал плашмя и искал укрытие, но на государственном приёме по случаю награждения особо отличившихся во время службы космодесантников нужно было просто стоять и ждать своей очереди под аплодисменты толпы приглашённых. Я стоял в самом конце длинного ряда и едва заметно вздрагивал, когда объявляли, за что тот или иной солдат получал награду: «За спасение людей», «За выполнение важной стратегической миссии», «За защиту территорий»… За что получу её я? За убийство Греты? Или Доу?
Лоб вспотел под светом ярких прожекторов. Пот стекал по вискам, шее, противными каплями собирался на воротнике-стойки парадной формы. Её ткань кололась, натирала кожу подмышками, под коленями. Ботинки натирали до мозолей. Я боялся переступить с ноги на ногу, чтобы одна из них не лопнула, прилипнув тонкой кожицей к красному оголённому мясу. Протез глаза, который мне срочно устанавливали вчера по спецзапросу военного министерства, казалось, сейчас выскочит из-за давления в голове и упрыгает по лестнице в зал.
– За проявленную доблесть и несокрушимую преданность делу Общей Цивилизации награждается рядовой Ганс Нейман. Ему вручается орден отваги I степени и присваивается звание капрала. За личный вклад во время оборонительной операции на Майкре-209 он также награждается звездой доблести.
Укол в грудь и новый грохот аплодисментов. Он заполнил мысли и молотом прошёлся по всем сомнениям, что бродили там пару недель, настаивались и множились: «Вот, Ганс, посмотри, эти люди любят тебя, гордятся тобой, награждают за твою работу. Ты даёшь им возможность спокойно спать ночью и не бояться, что завтра на них нападут».
Только я сам спать спокойно не мог. Кошмары вернулись. Тягостные, вязкие сны, в которых я оставлял то мисс Мэри, то Грету, то Доу, то похожую сразу на них всех женщину в лаборатории и открывал заражённым дверь самостоятельно.
– Ну что, сегодня можно и вдарить? – Текила ткнул меня локтём в бок.
Я огляделся: во всю шёл фуршет. Я даже не заметил, как мы прошли в банкетный зал. Машинально взял бокал с чем-то шипучим. Лис подозрительно принюхивался к своему бокалу, капли мелким бисером оседали на его усах.
– Давайте вести себя прилично. Нас и так редко приглашают на подобные мероприятия, – тихо произнёс Вульф, откашливаясь после глотка алкоголя.
– Удивительно, что сейчас пригласили. Обычно тут только высшие чины и всякие шишки, выдающие медали сами себе. – Лис обернулся и осмотрел толпу людей.