Марина Аницкая
Онтологически человек: Битва деревьев
Ланс вытирал последнюю кружку с щербатым краем, когда услышал отдаленный шум мотора. «Бристоль».
Он выбежал на крыльцо.
На поле заходил двухместный «брист» со столичным номером. Самолет подпрыгнул на кочке и остановился. Ланс побежал к нему. Пилот вылез из самолета, на ходу сдвигая на лоб очки. Это был Таг.
Живой, подумал Ланс. Он не удивился – Таг был хорошим пилотом, одним из лучших в группе.
Они пожали руки. Таг хлопнул его по плечу:
– Старик, ну ты даешь! Тварюку сбил! А то эта дрянь как начала огнем харкать – наши птички как заполыхают! Фррр – одни парашюты в воздухе. Дастина накрыло чем-то, он давай по своим палить. Пропеллер мне пулей пробил, зараза. У меня управление как киселем забило – на одном честном слове обратно дотянул. А ты прямо на дракона ломанулся – ну, думаю, пропал парень! А ты вон чего… живучий оказался!
– Да, – сказал Ланс.
– Падди брякнулся, ему нос подчистую снесло. Весь. А ты вообще без царапинки… – у Тага вдруг вытянулось лицо, и он отдал честь. Ланс удивленно обернулся и увидел Блейза. Блейз замахал на Тага руками:
– Вольно, вольно! Как там Мэгги?
Таг ухмыльнулся:
– Сеструха-то? Все вас вспоминает, как вы ее надоумили тогда! Младшенького вот Билли назвали.
Блейз заулыбался:
– Вильямом? Это хорошо… Привет там всем передавай.
Таг опять взял под козырек:
– Есть!
– Вы знакомы? – спросил Ланс, залезая на пассажирское место в «бристе».
Таг покосился на него:
– Это ж Блейз! Его все знают.
Блейз тем временем зашарил по карманам, выудил какой-то сверток и крикнул снизу:
– Эй, пилот!
Таг поймал пакет, заглянул внутрь, потянул носом и расплылся в улыбке:
– Ух ты, табачок! Святой человек, – сообщил он Лансу и высунулся из кабины. – Спасибо! Винт крутанете? Только вперед не наклоняйтесь, голову снесет!
– Хорошо!
Блейз толкнул пропеллер – спокойно и уверенно, будто всегда этим занимался. Мотор завелся с первого оборота.
– От винта! – крикнул Таг.
Самолет поднялся в воздух. Ланс глянул вниз и увидел, как человечек смотрит на них, задрав голову и придерживая кепку на затылке, чтоб не упала. Он помахал ему, сам не зная, зачем.
Человечек помахал в ответ.
Они приземлились на пустом поле. Над аэродромом стояла тишина, огромная и просторная.
Странно, что их никто не встречал.
Ланс спрыгнул с крыла, стянул шлем и прищурился на белое солнце.
– Пошли доложимся, – сказал Таг.
Они зашагали к деревянному штабу. Таг толкнул дверь. Из-за двери донеслось:
– Главным оружием в борьбе с Дикой Охотой являются люди. Не самолеты, не пулеметы – люди.
Долговязый тип в гражданском говорил, отбивая ритм по столу. Он вскинул голову на входящих и встретился взглядом с Лансом.
Ланс понял, что рука его ищет ножны на поясе – и не находит.
Это был колдун.
Я же убил его.
Я убил его!
Колдун ухмыльнулся и выпрямился.
Таг отсалютовал:
– Лейтенант Редмонт, лейтенант Озерный! Прибыли по вашему распоряжению, сэр!
Ланс стоял, как парализованный.
– Вольно, – сказал колдун. Он обвел взглядом присутствующих. Ланс понял, что штаб забит до отказа – люди сидели на скамьях, толпились вдоль стен, сидели на подоконниках; офицеры, пилоты, механики, даже повар – тут были все. Все слушали колдуна как завороженные. Как в кошмаре.
– Вот что я хочу, чтобы все знали, – сказал колдун. – Каждый, вне зависимости от прошлого и происхождения, заслуживает достойного шанса. И каждый, кто достойно воспользовался этим шансом, заслуживает рыцарства. Вот человек, который вчера спас Камелот, – он показал на Ланса. – Человек, который убил дракона. Человек, который однажды решил, что хочет сражаться со злом и защищать ближних – и сделал это.
Его Величество Артур Пендрагон возложил на меня эту обязанность – и вот что я намерен ему сообщить: здесь, на этом аэродроме, я увидел настоящего рыцаря, – колдун сделал паузу. – Но не только его. Я искал тех, кто может стать щитом и мечом Камелота – и нашел их здесь. Их и тех, благодаря кому это стало возможно. Благодарю вас, джентльмены.
Каждое слово похвалы от колдуна было как пощечина.
Он не должен был тут стоять; не должен был хвалить его перед всеми; не должен, не должен, не должен.
Колдун повернулся к Лансу:
– Лейтенант, за мной.
Они зашли в каморку радиста. Хлопнула дверь.
Колдун уселся на стол, вынул из кармана яблоко и складной ножик. Вниз спиралью поползла зеленая кожура.
– О чем ты думал во время боя? – спросил колдун.
Ланс вспомнил заклятие. Тошнотворное чувство, когда слова застревают в горле, превращаясь в хрип и бульканье. Тошнотворное чувство, когда ты перед самим собой понимаешь, что хотел сказать ложь. Что все, что ты считал правдой – ложь.
Правда. Правду говорить легко и приятно.
– Что я могу убить чудовище, – Ланс боднул лбом воздух и оскалился.
Ножик щелкнул, закрываясь.
– Хорошая тактика. Плохая стратегия. Слушай меня внимательно, потому что повторять не буду, – паузы между словами колдун отбивал ножиком по столешнице. Звук гулко отдавался в комнате. – Нахальный юнец-смертник может в одиночку распереться против Дикой Охоты. Один раз. А Самайн бывает каждый год. Так что лучше бы тебе найти что-нибудь, ради чего стоит жить. Иначе много не навоюешь. И счет героически убиенных чудовищ окажется гораздо меньше, чем мог бы, – колдун ухмыльнулся.
Ланс стоял, сжимая и разжимая кулаки.
Колдун раскрыл ножик, отхватил кусок яблока и начал жевать. Кадык двигался вверх-вниз.
Если сейчас схватить…
Но король… королева… рыцарство… присяга… самолеты, драконы, Дикая Охота…
Все смешалось.
Опять проклятый колдун поставил его мир с ног на голову.
Колдун сделал небрежное движение рукой:
– Свободен, лейтенант.
Ланс повернулся на деревянных ногах и взялся за ручку двери.
– И умойся, – донеслось в спину. – Не тащить же тебя к королю таким чучелом.
[2х04] меч в камне
Артуру было бы гораздо легче, если бы его битва за Камелот была бы более… битвой.
Нимуэ привела его в кольцо, окруженное грубо вытесанными столбами. Он воткнул меч в камень, возвышавшийся в центре – клинок вошел в мрамор, будто в масло. «Теперь держи», – сказала Нимуэ.
Он сжал эфес. Воздух стал вязким, как кисель. В темном небе пошли хороводом багровые солнца. Он почувствовал, как дану подступает сзади и кладет ему на голову ледяные пальцы. «Сколько миль по реке от Камелота до Кармартена?» – спросила дану. Какая разница, хотел спросить он, но язык ему не повиновался. На грудь будто легла каменная плита. «Говори», – приказала дану.
Он сделал усилие и начал говорить. Сколько миль по реке от Камелота до Кармартена; сколько оловянных солдатиков подарил ему отец; какую еду любит Пеллинор; что из полезных ископаемых добывают в Дифеде; сколько шагов от дворца до пристани; какие букеты любит Джиневера; сколько рыцарей в королевстве; кто строил «Неустрашимый»… Воспоминания всплывали наружу мыльными пузырями и лопались, обдавая его цветами, звуками, запахами. Серые столпы менгиров терялись за ними и смыкались вокруг снова. Сверху то меркли, то разгорались зарницы. Каменные великаны переминались с ноги на ногу, земля под ними вздрагивала. Стеклянный голос дану дребезжал, обрывался на полуслове, она судорожно вздыхала и продолжала дальше. Клинок раскалился и горел изнутри багровым. От него тянуло жаром. Артур сжимал рукоять и отвечал, отвечал, отвечал. Тяжесть то накатывала, то отступала; он чувствовал себя плотиной, в которую бьется море.
«Тяни!» – вдруг крикнула дану. Он рванул Экскалибур на себя, выдергивая меч из камня, дану толкнула его в сторону, в скалу в центре ударила молния – и все стихло.
Камень посередине расколола трещина – то ли от клинка, то ли от молнии. Дану подошла к расколотому валуну, опустилась на колени, обняла камень, как живой, и что-то зашептала. Скала зашевелилась, сходясь обратно. Трещина сомкнулась. Все стало, как было.
Дану стекла на землю, привалившись спиной к валуну. Выглядела она как анатомическое пособие – сквозь прозрачную кожу просвечивали синие вены. Артуру показалось, что он видит череп. Бледные веки не закрывали глаз – зрачки и сквозь них светились белым.
Артур хотел помочь ей встать, но понял, что не может сдвинуться с места. Ему пришлось опереться на клинок, чтоб не упасть. Дану сделала успокаивающий жест. На просвет мелькнули кости в прозрачных пальцах:
– Разлом… закрыт. Мирддин… сделает остальное. – Она поднялась, опираясь о камень. – Ты… ты удержал свою землю, Артур. Ты молодец.
– Ты тоже, – сказал Артур в светящийся череп, чтобы что-нибудь сказать.
Дану вдруг захихикала:
– Видели бы дома… хотя, может, и видели… – Нимуэ опять хихикнула и послала в небо воздушный поцелуй.
– Ты в порядке? – спросил Артур. Он ни разу не видел, чтоб кто-то из дану выглядел как пьяный.
Нимуэ с усилием провела ладонями по лицу.
– Извини. Нервное. Сейчас я нас выведу.
Она вдохнула, выдохнула и взяла его за руку:
– Закрой глаза.
Артур закрыл, сделал шаг, и мир вокруг изменился.
Они стояли на вершине зеленого холма, под огромной раскидистой яблоней. Подножие холма терялось в густом молочном тумане. Было тихо. Артур поднял голову – в раскидистой кроне мешались яблоки, цветы и листья. Из-под огромных корней, журча, выбегал родник.
– Не пей ничего, – быстро предупредила дану. – И не ешь.
Сама она подошла к стволу, и Артур без удивления увидел, как она впивается в кору зубами, приникает и пьет. Сок, стекающий по стволу, был красный.
Артур лег на зеленую траву и подложил руки под голову. Было хорошо. Очень тихо.
Вдруг раздался знакомый голос:
– Вот вы где! Как вы?
– Хорошо…
– Хорошо! – возмутился голос. – Тебя насквозь видно! Дай-ка я…
Стало совсем тихо. Артур подумал, что стался один. Это его не обеспокоило. Тут было слишком спокойно, чтоб беспокоиться о чем-нибудь. Ветви яблони колыхались, плавно и беззвучно, вершина кроны терялась в тумане. Можно было бы лежать на холме целую вечность.
Но голоса вернулись.
– Победой пахнешь, – это была дану.
– Люди празднуют. Надышался, – это был Мерлин.
Артур увидел над собой два лица с одинаковым выражением.
– Ччерт, – прошипел Мерлин.
– Ты себя после Дикой Охоты не видел, – сказала дану. Скелет у нее уже не просвечивал.
Я все слышу, хотел сказать Артур, но почему-то не сказал.
– Он все слышит, – сказал Мерлин. – Артур! Твое величество! Мы победили, слышишь?
Артур приподнял голову:
– Потери?
– Никаких потерь! Одного пилота контузило, но жить будет. – Мерлин протянул ему руку и помог сесть. Перед глазами заплясали радужные змейки.
– Ненавижу магию, – сказал Артур.
Мерлин засмеялся и подставил плечо, помогая ему встать:
– Пошли, твое величество, доставим тебя в Камелот. А то Джиневра с меня шкуру снимет, а она мне дорога еще.
– О боже, – выдохнула Джиневра, выбегая к ним навстречу. Золотые пряди горели на бордовом шелке. Спать она не ложилась.
– Я в порядке, – выдавил Артур.
– Он в порядке, – подтвердил Мерлин, сгружая его на постель. – Вымотался только. Посиди рядом, подержи за руку, накорми чем-нибудь горячим, и будет как новенький. – Он подумал и добавил, – Лучше всего красное вино, гранатовый сок и бифштекс с кровью. С утра, конечно.
– Вы там что, ему кровь пили? – возмутилась Джин.
– Нет, – серьезно отозвался Мерлин. – Но эффект примерно тот же. – Он глянул на часы. – Полночь миновала. Разрыв закрыт. Я на аэродром, там надо еще дела доделать. Буду завтра или послезавтра. Слышишь, твое величество?
– Ага, – ответил Артур.
Мерлин отсалютовал двумя пальцами и сгинул.
Артур ощутил, как Джин стаскивает с него куртку, и попытался сопротивляться:
– Я сам. – Он попытался подняться. Сесть вышло. Остальное нет.
– Молчи уже! – зло бросила Джиневра и вдруг прижалась к нему всем телом. – Зачем ты с ними связался, зачем ты туда полез, это не для людей!
Она была очень живая. И очень теплая. Артур поцеловал ее, куда дотянулся.
– Я король, – сказал он. – Как еще?
Джиневра с силой оттолкнула его (он потерял равновесие) и встала. Артур лежал и смотрел из-под век, как она резкими движениями запахивает бордовый халат поверх белой сорочки, туго затягивает пояс – узлом, по-мужски – снимает со стены телефонную трубку, нервно перекидывает с плеча на плечо тяжелую золотую гриву, до упора вдавливает клавиши и командует: «Доктора. Срочно».
Потом пришел врач, подтвердил то, что сказал Мерлин, и ушел.
Потом Джиневра обняла его.
– Я так напугалась за тебя.
Артур ухмыльнулся:
– Знала, с кем связывалась.
У него было странное чувство, что он потерял или забыл что-то важное, но он никак не мог понять, что именно.
– Джин, – уже проваливаясь в сон, спросил он. – У тебя какие цветы любимые?
– Лилии, ты же знаешь, – удивленно ответила она.
– Лилии, – повторил Артур. – Точно.
С неба падали белые хлопья. Камелот будто завернули в вату. На карнизе за окном лежал толстый слой снега. На снегу босиком стояла дану, и даже смотреть на это было холодно.
Артур взял кочергу и пошевелил огонь в камине – дрова весело затрещали. Он приказал развести огонь, несмотря на раннее утро. Язычки пламени жадно облизывали поленья. Они были совсем не похожи на северное сияние над менгирами.
Хлопнула дверь – в комнату влетела Джиневра. Она швырнула на столик какую-то папку, наклонилась из-за спинки кресла, поцеловала Артура, окатив облаком духов, упала в кресло напротив, запрокинула голову – на белой шее блеснула бархотка – и вопросила в потолок:
– Долго еще?
– Сейчас-сейчас, – ответил Мерлин.
Он возился на полу, разрисовывая какими-то сложными закорючками начерченный круг. Наконец, он выпрямился, сунул мелок в карман, открыл окно, снял с него Нимуэ и перенес в кресло, стоявшее в центре круга.
– Удобно? – озабоченно спросил Мерлин.
Дану кивнула и подобрала ноги – получился клубок с глазами. Но, по крайней мере, на нее уже можно было смотреть без дрожи – девица и девица. Ну, то есть, бледная, стриженая, босая и в каком-то непонятном балахоне, но вполне безобидная. Артур вспомнил стеклянный голос и неприятное чувство, будто ледяная рука изнутри головы берется за глазные яблоки, и поежился. Все-таки вкусы у Мерлина были специфические.
Мерлин тем временем взгромоздился рядом с дану на подлокотник и торжествующе вертел головой со своего насеста. Его явно распирало.
– Давай докладывай, – сказал Артур, складывая ноги на столик перед камином.
Мерлин просиял:
– Я думал, я себе ногти отгрызу! До самых локтей. То есть, одно дело, теория, там… человек – венец творения… владыка Срединных земель… главное – воля и намерение… я прекрасно знаю, что от Дикой Охоты можно рябиновой веточкой отмахаться, хватило бы железа в позвоночнике. Но сидишь в этом штабе. Вокруг – человеческие дети… – Нимуэ хмыкнула. Мерлин не заметил. – На этих этажерках летающих, я вообще не понимаю, как они в принципе в воздухе держатся. Крылья из ткани. Внутри реечки. Пропеллер деревянный. Его надо вручную запускать, чтоб самолет вообще взлетел, представляешь? И на крыльях пулеметики такие, – он сделал неопределенный жест. – Ну, Блейз телефонировал, что началось. Пилотики по самолетам, дюжина. А я сижу в штабе с биноклем и держу физиономию кирпичом. Королевский советник, все дела. В вас я, конечно, не сомневался – сказали, что разлом будет фиксированный, значит, будет фиксированный. И руки чешутся самому взяться – вообще бы даже пыли не поднялось.
– Мы же договорились, – сказал Артур. – Нам нужна система, которая будет работать без тебя. И без меня, если уж на то пошло, – он поморщился.
Мерлин отмахнулся:
– Да знаю я! Но словами не передать насколько проще самому!
– Это смотря кому проще, – невинным голосом заметила Нимуэ. Мерлин слегка покраснел, и торопливо продолжил:
– В общем, из разлома тварь полезла – ну, хорошо, хоть одна. Фррр огнем на самолетики – и одни парашюты вниз. Я уже сижу, чуть не подпрыгиваю – черт с ним, с планом, к Кармартену я тварь точно пускать не собираюсь. Тут гляжу – нет, один наловчился – и на дракона в лоб. А твари много и не надо – развоплотился, как миленький. Все эти фир болг хлипкие. Ну, думаю, ладно – значит, есть на кого ставить. Давай мы наших доблестных пилотов пересчитывать – у кого двигатель заклинило, кто вниз попрыгал, один расшибся при посадке… но доктор обещал подлатать, говорит, все в порядке будет. В общем, произнес я им благодарственную речь от имени короны и удалился.
Артур прищурился:
– Ты? Речь?
Мерлин поднял руки:
– Такую же, как ты Королевской Гвардии тогда читал. Честная компиляция, ничего лишнего. Полночи репетировал… В целом, мои выводы такие – затея наша вполне работает; победителю дракона дать рыцаря как самому отличившемуся, подразделение поощрить, пилотов набрать побольше, пусть тренируются. Самолетики хороши тем, что их можно быстро перебросить, разлом все-таки не очень четко фиксируется. А народ с характером найтись должен, вон была же Тара, которая с голыми руками на королеву фей кидалась?
– Вообще-то, кидалась она на меня, – уточнила Джиневра.
– Но она-то об этом не знала! Опять же, что мне кажется важным, – продолжил Мерлин, – там все еще очень… молодые. Они еще пугаться как следует не умеют. И если они боятся, то боятся чего-нибудь такого… с зубами. А не как Пеллинор – гражданская война, инфляция… мор, глад, неурожай и пневмония. А потом они подрастут, демобилизуются, заживут мирной жизнью – и уже с опытом побед. Так что бояться буки под кроватью и молиться на каждый столб они уже не будут. И это нам позволит залатать все дыры на местах, откуда лезут всякие эти… культы чего попало. Причем за короткое время.
Артур кивнул:
– Хорошая мысль.
Джиневра, слушавшая его, подперев подбородок кулаком, хлопнула в ладоши:
– Нам нужен новый орден! – Она принялась загибать пальцы. – Во-первых, с большим географическим охватом. Во-вторых, с отсутствием ценза на пол, профессию и происхождение. Нам нужно решить проблемы в глуши, туда никто из белой кости не поедет, надо будет работать с теми, кто там и так живет. В-третьих, основанный на личных заслугах, связанных с борьбой с фир болг, неважно, военными методами или нет.
Артур залюбовался. Она была как поток солнца из окна.
– И как мы этот орден назовем? – спросил Артур.
Джин накрутила локон на палец и обвела взглядом комнату.
– Ммм… Орден Круглого стола? Помнишь, папа на свадьбу подарил? Ему приятно будет. Пусть символизирует… э… равенство всех участников.
Артур засмеялся:
– Решено! Мерлин, что думаешь? Вот как раз с твоего драконоборца и начнем.
Мерлин кивнул:
– Да, можно… рыцарство я ему уже пообещал, кстати. – Мерлин оживился. – Кстати, вы знаете, кто это такой бойкий оказался? – Мерлин сделал драматическую паузу, – Сиротка Ланс! Не зря мы его сюда приволокли!
– Да? – задумчиво произнесла Нимуэ. – Это хорошо… Я за него беспокоилась.
Мерлин махнул рукой:
– Отлично у него все! Как волком на меня смотрел, так и смотрит, – Мерлин ухмыльнулся. – Драндулет себе завел, гоняет почем зря.
Артур порылся в памяти:
– Это тот дикарь, которого ты тогда Пеллинору притащил?
Мирддин кивнул. Артур пояснил Джиневре:
– Это тот, который перед тобой на колени упадал.
Джиневра отмахнулась:
– Если я буду запоминать всех, кто передо мной упадал, у меня голова лопнет. – Она деловито повернулась к Мерлину. – Он симпатичный?
Мерлин задумался.
– В части ему симпатизируют, насколько я понял, – ответил он. – Он там вполне прижился.
Джиневра закатила глаза:
– Симпатичный. Красивый. Привлекательный. Фотогеничный.
Мерлин пожал плечами и посмотрел на Нимуэ.
– Ланс вполне человек по всем параметрам, – сказала дану. – Так что фотопленку он засвечивать не будет, если ты об этом.
– А какая вообще разница? – спросил Артур. – Дракону все равно, кого жевать.
Джиневра обвела всех раздраженным взглядом и начала объяснять:
– Нам нужно лицо кампании. Кто-то, кого можно поставить на плакат. Образ на плакате должен быть такой, чтобы все парни хотели выглядеть так же и все девушки хотели себе такого же. И, что важно – у них должна быть уверенность, что этого можно достигнуть. Не недосягаемый идеал, – она наклонилась вперед, мимолетно погладила его по колену и откинулась на спинку кресла обратно, – а пример, которому можно следовать. Герой, который убил дракона – это идеальный выбор.
Артур потер подбородок:
– А что, вариант.
У Мерлина сделалось такое выражение, будто у него заболели все зубы разом.
– Какие-то возражения? – спросил Артур.
Мерлин скривился.
– Я не уверен, что Ланс – подходящая кандидатура, – медленно произнес он. – Ланс идеален на своем месте и заслуживает рыцарства, но мне не нравится идея ставить его в пример окружающим. Он сражается, как смертник. Это хорошая тактика, но очень плохая стратегия. Нам не нужно, чтоб пилоты убивались во имя Камелота. Нам нужно, чтоб они ради него жили.
– Посмотри на это с другой стороны, – задумчиво произнесла Нимуэ. – Это же именно, к чему Ланс всегда стремился – защищать окружающих, сражаться с чудовищами, служить… кому-нибудь. Это его шанс. – Она подняла ресницы и зафиксировала Мерлина взглядом. Мерлин стремительно соскочил с подлокотника, прошелся по комнате, постоял, глядя в окно, и тяжело вздохнул:
– Возможно, – он развернулся на пятках и решительно заявил, – Но вы спросите его, хочет ли он сам этим заниматься. И у него должна быть возможность отказаться.
Джиневра перебросила волосы с одного плеча на другое и улыбнулась:
– Хорошо, спрошу обязательно.
Мерлин вроде бы успокоился. Способность людей отказывать Джиневре он явно переоценивал, но Артур не собирался его разубеждать. Он уже привык, что остроухие вечно придираются к деталям и раздувают из мухи слона.
Мерлин присел обратно на подлокотник и поболтал ногой:
– Я составлю список кандидатов для ордена. За последние полтора года мы много с кем сталкивались на местах, я думаю, костяк из человек этак пятидесяти наберется.
Джиневра кивнула:
– Как будет готов – сразу же давай мне. Я пока займусь вопросом, как это покрасивее оформить – геральдика, устав, девизы, церемонии, все такое.
Мерлин кивнул:
– Договорились.
Дану встала на сидении, Мерлин подал ей руку, она спрыгнула на пол, вытянула босую ногу, стерла рисунок мелом, размыкая кольцо, шагнула сквозь него и исчезла, потянув Мерлина за собой. Он небрежно отсалютовал на прощание и пропал – только фалды пиджака мелькнули в воздухе.
К таким фокусам все-таки было нелегко привыкнуть. Джиневра некоторое время смотрела на пустое место, потом передернула печами и тряхнула головой:
– С глаз долой – из сердца вон, – решительно заявила она и пересела к Артуру на колени. – Какие у нас дальнейшие планы?
– Хватит дел на сегодня, – сказал Артур.
Он точно знал, что хочет сделать. Взять Джиневру, пойти прогуляться и сосчитать, сколько шагов от дворца до пристани.
Узкая набережная была пуста. Вода в Камелоте не замерзала на зиму. Снег, выпавший утром, уже успел стаять. Нимуэ и Мирддин медленно шли вдоль канала, разглядывая лодки с причудливыми именами – «Дженни», «Везунчик», «Зверь рыкающая».
– Погоди-ка, – вдруг сказал Мирддин и коснулся окутывавшего Нимуэ заклинания. – Вот так.
Нимуэ вгляделась в изменения – он немного переделал скрывавшую ее «вуаль».
– Это немного другая версия, – пояснил он. – Сквозь нее можно общаться с людьми. Они будут смотреть на тебя и считать, что ты тоже человек. Обычный, – Мирддин довольно ухмыльнулся.
– А зачем? – спросила Нимуэ.
– Ну, например… – Мирддин в несколько шагов оказался рядом с лоточницей, ослепительно ей улыбнулся, выудил из кармана горсть мелочи, выпалил «Один, пожалуйста!» и вернулся обратно.
– Вот! – он гордо продемонстрировал ей кулек крохотных красных яблочек. – Можно взаимодействовать с людьми и при этом минимизировать эффект наблюдателя!
Нимуэ посмотрела на Мирддина. Его светлое пальто с двумя рядами пуговиц, шляпа и длинный синий шарф были такие же, как она видела на улицах, но сверху все равно было накинуто заклинание.
– Ты же старался обходиться без магии, – сказала она и взяла ранетку из кулька.
Мирддин чуть смутился:
– «Вуаль» позволяет не следить за языком. Я могу и без нее, но это утомительней.
– Понятно, – кивнула Нимуэ.
Они пошли дальше. Было странно идти с Мирддином бок о бок и не видеть его лица. У себя на озере она могла смотреть на него со всех сторон одновременно – туманом, деревьями, птицами, травами. В человеческом облике обзор был ограничен. Она очень хорошо представляла его выражение – как он, прищурившись, смотрит куда-то вперед и улыбается, уткнувшись носом в шарф. Но представлять и видеть – это разные вещи. Нимуэ подумала, что жизнь в телах требует от людей больше доверия.
Впрочем, идти между ним и рекой, чуть касаясь плечом руки, было хорошо. Их шаги, их дыхание, тихие вздохи воды в канале, чуть заметно поднимающие и опускающие лодки, сливались в единый ритм.
Мирддин тронул ее за локоть.
– Почти пришли. Я хочу показать тебе одно место. Думаю, тебе понравится, – он подвел ее к барже, выкрашенной в зеленый цвет, и показал на название.
«Слова на воде». Нимуэ засмеялась.
У входа в лодку в раскладном кресле сидел человек в толстом рыболовском свитере, с трехцветной кошкой на коленях, и читал какой-то томик, отставив его в сторону на вытянутой руке. Рядом на лотке были разложены книги в пестрых обложках и возвышался картонный щит с надписью «Глинтвейн». Пластинка в проигрывателе рассыпала какой-то фокстрот, щедро пересыпая его шипением.
– Привет, Док! – весело сказал Мирддин.
Они обменялись рукопожатием.
– Есть что-нибудь новенькое? – спросил Мирддин.
Док блеснул глазами.
– Новенькое – нет. А вот старенькое…
Он аккуратно снял с себя кошку («Тихо, Присцилла!») и скрылся в недрах лодки.
Мирддин обернулся к Нимуэ и сделал знак следовать за ним.
У самого входа возвышалось потертое красное кожаное кресло. В дыре на подлокотнике виднелась набивка – желтая и ноздреватая, как губка. Вдоль стен теснились шкафы с книгами и стоял тонкий, чуть слышный запах отсыревшей бумаги. На полу лежал лоскутный коврик. В углу стояла чугунная печка, и рядом с ней на табуретке – начищенный до блеска медный чайник. Из чайника торчали астры. Вдоль борта тянулось окно, и сквозь него было видно, как по каналу плавают пестрые сердитые утки.
Нимуэ села за узкий стол без ножек – столешница просто поднималась вбок от стены – обняла колени и прислонилась спиной к стенке шкафа. Лодка чуть покачивалась. Было неожиданно уютно. Все поверхности были заставлены книжицами в потертых пестрых обложках.
Мирддин и Док перебирали что-то на полках, перебрасываясь репликами:
– Давненько тебя видно не было. Что, все там же пыль глотаешь?
– А куда я денусь?
Док хмыкнул:
– Смотри, пошлют тебя куда-нибудь. В чисто поле. Сличать карты с местностью и проверять правдивость описаний. Королевская служба – она такая.
– Да уж представляю!.. – Мирддину происходящее явно доставляло огромное удовольствие. – Сумрак… внезапное незадокументированное болото неизвестного радиуса… а ты стоишь столбом посередине и лихорадочно пытаешься понять смысл всего сущего, а в особенности – как ты сюда попал и что происходит. Из кочек торчит клочковатая трава, белеют кости твоих предшественников и романтически звенит комарье на пределе слуха.
Док фыркнул:
– Ты это прям как по опыту описываешь.
– Нну… – Мирддин почесал бровь, – потом меня поцеловала прекрасная дева и я проснулся. – Он выпрямился и подмигнул Нимуэ поверх доковской головы. Нимуэ прикусила палец, чтоб не рассмеяться вслух. – С тех пор, – подытожил он торжественным тоном, – я старательно смотрю в лицо действительности.
Док обернулся и посмотрел на Нимуэ поверх очков. Она совсем забыла, что человек может ее заметить.
– Ага, – пробормотал он, видимо, удовлетворившись осмотром. – Глинта вам сделать?
– Давай, – кивнул Мирддин. Он втиснулся за стол напротив Нимуэ и продемонстрировал ей добычу – ветхий пожелтевший атлас с кругами от кружек на обложке. – Видишь? Тут продают подержанные книги. Те, что кто-то один раз прочитал, и больше не хочет. Не выкидывать же их? Понимаешь, у людей не как у нас. Они не берут информацию прямо из Аннуина. И коммов или синтезаторов у них нет. Чтобы прочитать книгу, нужно, чтобы кто-то ее сначала сделал. Руками. – Он погладил атлас, как кошку. – Это будто держать в руках чье-то материализованное время. Часы чьей-то жизни.
Нимуэ обвела взглядом лавку.
– Тут все такое… бессистемное. Это специально?
Мирддин покачал головой:
– Это как везде в Срединных землях. Ресурс всегда ограничен и неструктурирован, и приходится довольствоваться тем, что есть. Книг это тоже касается. – Он хмыкнул. – Знаешь, я даже не представлял, что бывает информационный голод, пока не начал жить у Блейза. Я очень старался жить, как люди. Даже комм не взял. У Блейза была неплохая библиотека, но она за неделю кончилась.
– И что ты делал?
– Считал. Закрывал глаза и вычислял пи. По крайней мере, можно было не бояться, что оно кончится, – Мирддин скорчил рожицу. – И мне сразу начинало казаться, что я дома… А потом Блейз заметил, что я как-то часто залипаю со взглядом в стену, и устроил мне головомойку. То, что людям нормально, нам не подходит.
И наоборот, подумала Нимуэ.
– Я беспокоюсь за Артура, – сказала она вслух.
Мирддин немедленно подобрался:
– Почему?
– Ты знал, что каждый раз, когда человек что-то вспоминает, воспоминания переписываются заново?
Мирддин покачал головой.
– И я не знала, – сказала Нимуэ. – Я постаралась восстановить все, как было, но… это сложно. Он потерял много сил. Люди не созданы для сражений в Аннуине. Я не представляю себе человека, который справился бы лучше, чем Артур, но даже Артуру невозможно держать на себе Камелот в одиночку. Его… просто размывает. Боюсь, второго раза он не выдержит.
– Значит, второго раза не будет, – отрезал Мирддин.
Нимуэ согласно кивнула.
– План такой – передислоцировать менгиры и использовать их в качестве резонаторов, – она взяла горсть ранеток и принялась отмечать места на карте. – И нужно подумать, как связать их с образом Артура, Камелота и человеческим сознанием.
Мирддин вывернул шею, чтоб посмотреть на карту с ее стороны:
– Это просто. Королевская статуя на главной площади и менгир в качестве постамента. Старая добрая человеческая традиция.
– Отлично, – сама она бы не додумалась. – Это прикроет Камелот с Аннуина и без нас.
– На случай прорыва всякой разной мелкой нечисти у нас будут рыцари, – Мирддин прикусил губу. – До следующего Самайна год. В идеале было бы к этому времени найти основное гнездо и зачистить. – Он недовольно зашипел. – Черт, это как минимум еще одно сражение. Мы не справимся без Артура.
– Нужно сделать так, чтоб он не терял силы, – сказала Нимуэ. Она поморщилась. – Я пыталась искать информацию… Есть масса записей о том, как люди сражаются в Аннуине, но… – она передернула плечами.
