Марина Бастрикова
Академия Идиотов
Быстро прикупив еды животным, я рванула в свою комнату, забыв поесть. Там в миску положила яиц и мяса для Сины, а затем зарылась в свои зелья, в поисках обезболивающих и заживляющих. И, зная друга, он наверняка не обратился за помощью к целителю, ведь всегда только бабуля моя могла его заставить принять какое-нибудь лекарство или усидеть на месте. Больше никто в силах не был, даже его мать-мегера. Может поэтому, несмотря на закидоны госпожи Ррох, ее, если не любили, то терпели все в деревне.
Вот только бабули-то здесь нет. И если это действительно перелом, то ногу стоит зафиксировать, причем так, чтобы Цих не смог снять повязку самостоятельно.
Лисы не было, так что я снова оставила окно открытым, мои сожительницы не возмущались. Русалки и северянки, наверное, привычны к сквозняку и низким температурам. Хотя, может, им и не нравилось открытое окно, но мы слишком мало пересекались, чтобы у нас было время высказать претензии.
Я снова выбралась в уже знакомый сад, только теперь мне требовалось более крепкое дерево и без жуков. Не выдержала и заглянула к уже знакомому мне цветку, накормила его тем, что взяла из столовой. Мяса он съел совсем чуть-чуть, а вот яйца заценил, больше Сины сожрал. Еще и моим кожаным браслетом закусил, которым я обернула тряпку с едой, чтобы не разваливалась. Бедняга, похоже, голоден. Ну кого тут можно поймать за забором? Студента вряд ли дадут съесть, да и, похоже, не нравится ему мясо. А мух и паучков ему явно уже не хватает, вон как вымахал. Жалко.
Набрав древесины поспешила к другу. Цих встретил меня хмуро и попытался выпроводить, говоря, что все у него в порядке. Но я просто скопировала строгий тон бабули, и друг дал осмотреть себя, как миленький.
Я вздрогнула, поняв, что все еще считаю Циха другом, хотя пора отвыкать. Не дело ему общаться с такой опасной личностью, как я. Но пока мои волосы не поседели, и я не сошла с ума, то вполне могу оказать Циху медицинскую помощь. К счастью, перелома не было, только растяжение связок. Но с учетом активности этого обалдуя, стоило все же зафиксировать его ногу, ведь в его случае иного лечения не предполагалось. Для верности деревяшки я срастила магией, а не перевязкой. К тому же, так заодно удалось сделать более удобную и гибкую форму для фиксации.
Татуировка нестерпимо заболела, обжигая запястье так, что, казалось, рука сейчас загорится. Я же не сняла оповещение, как должна была при поступлении. Но, кроме боли, других последствий не стоило опасаться, ведь погранам придет уведомление о магии на территории Академии, да еще и в период экзаменов – а это точно не нарушение. Хотя во время экзамена я не чувствовала боли, но, может, она и была, просто я готовилась умереть и не обратила на нее внимание. Или же сила лешей, которую я применила, потянувшись к потокам абсолютной защиты не вызывает реакции у татуировки. Впрочем, силу-то я толком так и не применила, так что тату могла просто не принять во внимание мою подготовку к защите.
– И как я теперича буду ходить? – спросил Цих, осматривая свою ставшей деревянной ногу.
– Никак, будешь лежать. А Дияра будет приносить тебе поесть. – Я специально не сказала про себя, так как не уверена, что он рад меня видеть. Да и к тому же давно хотела, чтобы он ближе познакомился еще с какими-нибудь девушками, поняв, мол, не одной единственной Ташей мир полон. – Ты, кстати, как умудрился?
Цих помрачнел, снова став кем-то мне совершенно незнакомым: серьезным и злым.
– Дык ты меньше с пропасти собирайся спрыгивать, – сказал, сквозь зубы, как будто в чем-то меня обвиняя.
Я не поняла, это он из-за того случая, что ли ногу подвернул?
– Вот же ж, что холеный хлыщ, что ты, не дали даже просто видом пляжа полюбоваться, – проворчала, задетая, что и Цих решил: я только о самоубийстве и думаю.
Да я бы никогда так заветы бабули бы не нарушила! Ну, хоть он-то должен знать. Но, видимо, наконец-то понял. Морщина на лбу разгладилась, взгляд прояснился. И снова передо мной сидел мой привычный друг.
– Давай до занятий в столицу сходим на сказителей поглядеть. Паче них, говорят, никого нет! – сказал Цих восторженно.
Я поразилась как легко он успокоился.
– Куда собрался? На постеле лежать, книжки читать, никуда не ходить. Дияру слушаться.
“Опасных друзей, как я, не заводить”, – чуть не добавила.
– Нет уж, я токмо твой командирский голос воспринимаю, – сказал Цих.
И я невольно улыбнулась, понимая, что он хочет продолжить нашу дружбу и предлагает мир. Пусть я и полулешая, которая однажды может устроить Четвертую Мировую войну.
– Не пожалеешь? – спросила не столько про свою строгость в соблюдении предписаний, сколько нашу дружбу.
– Ни за что, – сказал Цих, улыбаясь так же беспечно, как и раньше.
– А зря, – сказала весомо. Но Цих проигнорировал это так же, как игнорировал то, что я ему не невеста.
Глава 14. Что за черты на миг увидел он?
[*] в названии использован отрывок из песни рок-оперы Орфей: “Нити”
Следующие дни были довольно рутинными. Я два раза заглядывала к Циху, чтобы осмотреть его и поругать за очередную попытку почесать ногу, сдвинув шину; и пыталась получить наказание; и читала в библиотеке книги, уже не стесняясь забирать некоторые экземпляры с собой в комнату. Каждая из моих сожительниц была на своей волне и не особо разговорчива. Только Дияру иногда пробивало на поговорить, но она бывала в комнате слишком редко, обычно где-то пропадая.
Вот только заработать мне пока ни разу не удалось. И если с короедами понятно, я помагичила, чтобы они быстрее размножались и поедали дерево, но они еще и не вылазили толком, то с остальным…
Грязные перила, которые я надеялась, что в наказание заставят отмывать. Пол, как зыбучие пески, пытающийся съесть ботинки проходящих. Сахарные дорожки из леса, которые привели в Академию муравьев. Зловонный плющ под окнами ректора… а они ничего этого даже не заметили! Меня ни разу не вызвали к ректору!
Я решила, что они просто не знают, кто виновница, так что статую основателя – какого-то очень посредственного дедка, которого встретишь и не узнаешь – я решила нарядить в платье жрицы прилюдно. Все равно меня в образе жрицы легко раскрыли, так что платье не жалко. К тому же, оно расстегивается, как плащ, тем самым натянуть его на статую будет проще иных одеяний.
И вот, с синим платьем на перевес я шла вдоль дверей общаги, а затем аудиторий, двигаясь к главному входу. Тому самому, в который я вошла, чтобы сдать экзамен. Довольно невзрачное место, а вот следующая дверь – совсем иное дело. Пафосные колонны с резьбой по верху, мраморный пол, довольно скользкий, кстати, торжественные рисунки на потолке и статуя основателя на небольшом возвышении. К счастью, ее не пытались сделать такой же величественной, как все остальное в этом зале, она вполне соответствовала реальному росту. Хотя все же, наверное, чуть размера придали, так как я не миниатюрная, а этой статуе по грудь. Основатель воздел руки к небу, явно собираясь магичить что-то невероятно мощное, как минимум уничтожить несколько сот нечисти. Вон как лицо искажено напряжением и сосредоточенностью.
Студенты заходят в зал и выходят, забыв для чего сюда явились. Огромная доска с расписанием и важной информацией, выбивающейся из общей темы пафоса и величественности, теперь никого не интересовала.
А вот первокурсница, натягивающая рукава платья с манжетами на статую основателя, стала эпицентром внимания.
Оказалось, совершить задуманное труднее, чем планировалось. Во-первых, я не привыкла к вниманию, но я уже поняла, что иначе мне наказания не получить. Во-вторых, надеть платье на недвижимую статую гораздо сложнее, чем я думала!
Когда один из манжетов, которые так трепетно подшивал разбойник, порвался, я поняла, что придется действовать магией. Когда мне нужно добавить в зелья что-то твердое, я использую это заклинание, оно меняет состав нужного мне вещества. Сейчас бы не переусердствовать, что сложно, это же не маленькая пробирка, а целая статуя. Итак, мне нужно сделать руки этого основателя гибче, вот и все. Татуировка отозвалась на магию болью, информируя, что действительно, только обычная магия, доступная всем, вызывает ее реакцию. А, значит, я могла ранее и не опасаться погранов, если применяю магию леших. Я, правда, виды магии еще слабо отличаю, так как у меня не было примера для сравнения, бабушка же слабый маг, а Цих – совсем неуч. Но какие-то вещи были очевидно, что не человеческие. Например, мои взаимодействия с животными, насекомыми, растениями и лесом.
Я постаралась сконцентрироваться на магии, но отвлекала уже собравшаяся толпа следящих за каждым моим движением студентов и боль в запястье.
Справилась! Не смотря на крупный объем, рука послушно двинулась, и мне удалось продеть ее в рукав. Со второй тоже проблем не оказалось, хотя пришлось все же слишком сильно изменить состав материала, из которого творили статую. Рука немного потекла, став тоньше, и ставший жидким материал уже стекал по шее. Убедившись, что оба рукава вдеты, а руки не упали вниз, только немного сместились, я начала возвращать материалу прошлую, совершенно твердую, форму. К моменту, когда я закончила, руки совсем оплыли, а вся стекшая с них жидкость уже дошла до грудины. Осмотрев поврежденные конечности, пришла к выводу, что так даже симпатичнее, руки теперь были тоньше и изящнее.
Дальше уже было просто, достаточно совместить полы платья и застегнуть все пуговички. В некоторых местах это было сложновато из-за размера статуи, но я справилась. Не успела осмотреть итог своих стараний, как раздалось:
– Это что за народное творчество? Что за извращения?! Вам не стыдно? К ректору! – возмутилась какая-то плотная дама.
Обернулась. Какая-то плотная дама со слишком слишком широкими для обычного человека плечами. И волосы у нее росли не только в привычной части волосистой головы, но и ниже, доходя до шеи. Глаза горели красным. Наверно, будь она ближе я бы и хищный зрачок увидела, ведь дама явно была из числа оборотней. Рядом раздался смешок, и я посмотрела на веселящегося Бира. Сейчас в нем вообще не угадывался ни тот презрительный страж, ни кровь оборотня. Хотя, возможно, это на фоне кричащей дамы. Эту в презрительном взгляде и чистоте крови явно никто не переплюнет.
Дама начала приближаться, угрожающе согнув пальцы, сжать кулаки ей не позволяли удлиннившиеся когти. А глаза и правда были с зауженным зрачком.
– Это отвратительно! – снова взвизгнула она, в гневе не найдя более подробных слов. – Извращение! – повторилась.
Я отошла посмотреть на “извращение”. Мда, а тетка-то права. Я и не заметила, что стекший материал теперь похож на грудь, да такую немаленькую, что две пуговицы его не выдержали.
Щелк. А нет, уже три. Мда, не обратила я не это внимание, пока внизу полы платья соединяла.
Оборотниха тяжело дышала, явно сдерживая себя от немедленного желания уничтожить одну зеленоволосую студентку на месте.
– К ректору! – нашла она выход, а я даже взвизгнула от счастья.
Но тут же постаралась спрятать свою радость, видимо неудачно, так как я снова расслышала смешок Бира. Он, похоже, еще ближе подошел, чтобы не пропустить сцену.
– Да я уже здесь, – сказал скрипучий голос и я обернулась посмотреть на ректора. И только сейчас поняла, кто такой основатель – вот этот дедок в засаленной белой одежде. Сколько же ему лет тогда выходит? – А что, неплохо. С моей профессией и полом вы, конечно, ошиблись, но синий мне определенно идет.
Ну, да, его и запачкать сложнее, чем белый.
– Но вы посмотрите, что она сделала, – сказала оборотниха уже более спокойным, я бы даже сказала смущенным голосом.
Я еще раз взглянула на творение своих рук. Теперь статуя основателя казалась прогнувшейся в спине, наверное, из-за размера груди, а вздернутые вверх руки и напряженное лицо скорее напоминали страсть, чем воинственность. Расстегнутое на груди платье добавляло колорита.
– Знаете, дорогая Ташанари Ррох, – сказал ректор, продемонстрировав, что не такой уж он тупой и недалекий, как кажется на первый взгляд, раз сразу запомнил мое имя. – Вот с невинностью в мою сторону вы переусердствовали. Или здесь как раз иллюстрируется священный грех?
– Скорее эксперимент по изменению консистенции крупных материалов.
Оглянулась на зазвучавший голос и увидела знакомого некроманта.
– Точно, соглашусь с лером Эншелом. Расплавить такой большой кусок твердого материала – это показатель огромного умения.
– Но, как же платье… – совсем жалобно сказала оборотниха.
“Нет! Тетенька, не сдавайтесь, уговорите его наказать меня” – пыталась взглядом передать оборотнихе. Та окончательно расстерялась и кинула многозначительный взгляд в сторону ректора, ко мне уже не возвращаясь. Так что умолять глазами я перестала, все равно не смотрит.
– И вы это так оставите?
А вот и еще одно знакомое лицо. Асторг Лайекс, может, хоть ты меня спасешь? Я с надеждой посмотрела на него, ожидая продолжения столь многообещающей фразы.
– Да понял, я, понял, опять занудствовать явился, – заворчал ректор и сообщил мне приятную новость: – Убраться здесь.
Я с благодарностью и радостью посмотрела на Асторга. Он даже сделал шаг назад, наверное, дурной меня считает. То “Властелина гонца” рассматриваю, то наказанию радуюсь.
– А статую восстановить! – сказала оборотниха, снова прорезавшимся боевым голосом.
– Снесите. Давно пора здесь новым поколениям…
– Нет! – впервые повысила голос на ректора тетка.
Да так вцепилась в статую, что я заподозрила ее во влюбленности. Неловко вышло, если я ее великой любви грудь женскую приделала и платье надела…
Оборотниха кинула тоскливый взгляд в сторону ректора, и я поняла! Эта женщина по ректору сохнет!
Я хотела сразу же приступить к уборке, но пришлось ночью, когда студенты не захаживали регулярно посмотреть расписания и правила. Все же через несколько дней начало лета и занятий. Меня ночь полностью устраивала.
Фиг пришел и ходил вокруг, наблюдая за мной. Ему с Цихом было скучно, так что кот регулярно от него сбегал. Но в отличии от Сины начудить не пытался, только ходил за мной иногда. Я своих свободолюбивых животных не контролировала. Они оба не домашние ребята, не я их завела, а скорее они меня. Зато можно не бояться, что пакость какую сожрут. Только Сина постоянно где-то лазила и хулиганила. Но в перьях больше не прибегала, значит, петуха-фамильяра или закрыли где, или увезли во избежание риска, или моя лиса нашла себе более интересные развлечения, все-таки голодающей ее не назвать, в первую очередь я кормила именно Сину. Или еще, может быть, она его сожрала вместе с перьями, но об этом думать не буду.
Я продолжила натирать пол пока не дошла до места, на котором устроился черный кот.
– Фиг, отойди, мне здесь тоже вымыть надо, вообще-то.
Кот послушно встал и отошел на вымытое, правда поскользнулся, забавно раскорячил лапы и выпустил когти, чтобы совсем не грохнуться. Я улыбнулась веселой картине.
А это отличная идея. Вернулась к кладовой, с которой и в этот раз не брала магических предметов для чистки и уборки. Не потому что была такой уж ответственной, просто они всегда у меня в руках сбоили.
Порыскав в “ремонтной части” кладовой со всякими инструментами и маслами, достала воск, взяла магические метелки из угла и вернулась в зал.
Пока его намывала, заметила что это одна из самых старейших частей здания. Несмотря на то, что оно новое, современное и совершенно не вписывающееся в окружение с его крепостными стенами и обрывом у моря… все же его строили не с нуля. Основой, похоже, были остатки Завглетской крепости. За статуей основателя, оказывается, был камин, который за общим пафосом и ректором в синем платье не заметен.
Я залезла в этот камин, чтобы его почистить. Ведь судя по уставу и трудовому кодексу, которые я уже успела изучить, чем больше часов работы и выполненных дел – тем больше оплата. Вот только внутри камин был отделан знакомым темным камнем, как у разрушенной стены рядом с кусачим цветком, который особенно активно уничтожал мои финансы, так как ел больше меня, кота и Сины вместе взятых.
Вверх вел огромный дымоход с ответвлениями. Не уверена, что он хорошо работал, больше похоже, что это был не камин, а запасной план побега, судя по неровно торчащему камню в некоторых местах, как раз чтобы вылезти вверх. И только потом это место приспособили под дымоход, закоптив все внутри. Активировала магические метелки, запустила их внутрь и вернулась к плану номер один. Пока натирала пол воском, несколько раз слышала какой-то грохот, но молча подходила к камину и стирала вылетевшую оттуда копоть. Не имею понятия, что там творят метелки, магические предметы для уборки после активации мной всегда вели себя непредсказуемо.
Я в последний раз убрала следы грязи, которая вылетела из дымохода и, оставив метелки продолжать веселье в дымоходе, пошла на выход. Но после первого же падения поползла на четвереньках. Кот уже давно смекнул, что творится, и сидел на выходе, наблюдая за моей работой.
Вспомнила я о Фиге, так как он вдруг противно замяукал. Но я не могла снова смотреть на вход, так как была на начищенном воском участке и внимательно следила за своими ладонями и коленями, чтобы не навернуться. Начистила пол я на совесть.
– Интересный способ передвижения.
Я резко подняла глаза, но удержалась от того, чтобы отшатнуться. Навернусь же сразу. У входа стоял некромант. Тот самый частый клиент из лавки Аисии, которого недавно ректор назвал… как там?
– Доброй ночи, лер Эншел, – сказала, постаравшись мило и непринужденно улыбнуться, что вряд ли у меня получалось, стоя на четвереньках.
Я укоризненно посмотрела на кота, мог бы и предупредить. Фиг укоризненно посмотрел в ответ, мол, я вообще-то предупреждал как мог.
– Вы не можете встать, я помогу, – сказал и сделал шаг в мою сторону некромант.
– Нет! Нет! Нет! – закричала я вскинув руку и чуть не приложившись носом в пол, так как вторая соскользнула. Но я сделала вид, что просто хотела поменять положение на сидячее, но сделала это неаккуратно. Никакого пола, натертого воском, лер некромант, поверьте. Хотя если бы сделали еще один шаг и разлеглись тут рядышком с высокого полета, все-таки рост у мужика немаленький, то, конечно, мне бы уже не поверили.
Но сейчас лер Эншел послушно остановился и не стал приближаться. И его не потряс даже раздавшийся грохот где-то за моей спиной. Я же даже не вздрогнула, звук был приглушенный, явно из какой-то соседней комнаты.
– Я так понимаю, вы уже закончили уборку?
Я кивнула на вопрос некроманта. Он же внимательно посмотрел мне за спину. Неужели я ошиблась, и все-таки тот грохот был в зале? Обернулась. Нет, все как обычно. Пол аж сверкает, так я его начистила, статуя все еще страстно воздевает руки в небо.
– Основатель, – пояснил некромант, – он все еще в платье.
Я еще раз осмотрела страстную девушку, волосы-то по бокам, оказывается, тоже потекли, как и лицо, отчего морщины сгладились. Просто все эти изменения стали настолько общей картиной, что и не бросились мне в глаза сразу. Только делая здесь уборку, я смогла в подробностях рассмотреть, что натворила. И признать, что вернуть, как было, я не смогу.
– Предлагаете оставить его голым? – уточнила у некроманта, который явно намекнул, что я должна была убрать со статуи платье.
– С этой точки зрения я не смотрел. Спокойного остатка ночи, – сказал лер Эншел и удалился, так не зайдя и не опробовав задом полы в этом зале. Повезло, иначе бы он прямо сейчас все рассказал ректору, и мне бы наверняка не назначили дополнительной работы.
Интересно, а как его зовут? Никогда не слышала в Алерии фамилий подобного типа. Эншел.
Я снова поползла к выходу. Кот хотел подойти ко мне, но лапа поскользнулась, и он снова сел у входа, укоризненно на меня смотря.
– А что делать? Иначе мне не заработать, так что если есть хочешь, лучше бы помогал, а не смотрел укорительно. – сказала, а затем почему-то продолжила: – Главное здешним преподам сильно не навредить, ведь согласно уставу… – Остановила себя, так как поняла, что все это рассказываю я коту.
Что ж, раз уж сам некромант пожелал полулешей спокойного остатка ночи, то у меня все шансы успеть сварить все задуманное до утра. Так как я вспомнила лер Эншела, то наконец-то поняла, что мне в его облике казалось каким-то не таким. Одежда. Белые и светло-серые цвета здесь могут носить только преподаватели, у обычных служащих есть оттенки. Одежда же у мужчины была светло-серой с белым тонким халатом, что ли, поверх. Он будет вести у нас занятия? О, нет! Надеюсь, там не будет никаких заклинаний на крови или возможности пораниться. Одна капля крови при некроманте – и мне крышка.
Зельеварская аудитория все еще была открытой. Свободно туда зашла и начала закрывать окна и двери. Вот только Фиг, последовавший за мной, отказывался уходить.
– Здесь очень вонять будет, ты не выдержишь.
Мне кажется, или кот посмотрел на меня, как на какое-то мелкое ничтожество? Вон как морду задрал.
– Что ж, ты сам так решил.
Не знаю почему, но к коту я относилась как к разумному существу, что-то говорило мне – он все понимает. Даже больше, чем Сина.
Провела ладонью вокруг себя, облегчая себе задачу с работой по обычной магии. Установка защиты, ограничивающей выход запахов, отозвалась сильной болью в запястье. Слава Багу, дальше мне обычная магия и не потребуется, и так рука уже огнем горела.
И я приступила к творению вонючек. Мало кто знает, как много можно вытворить из самых обычных растений, особенно если добавить капельку лешачей магии. Кот активно терся об уже готовые вонючки. Давно заметила, что животным моя магия нравится, но Фиг что-то совсем зарылся в шарики из трав. Все они были размером с мой палец, а мне ж куда-то их нужно будет засовывать, в щели какие, чтобы не сразу нашли. Значит, хорошо бы и мелких наделать. Может, эффект от них и слабее будет, зато найдут не скоро.
– А людям этот запах не нравится, – сказала, почесывая мурчащего кота за ухом.
От этой фразы вздохнула, потому что мне запах тоже противным не казался, так, слегка неприятным, но я понимала, что это во мне кровь Зла говорит.
Первые лучи восходящего солнца взглянули в окно и осветили сквозь дым небольшую лабораторию. Нужно уже как-то избавляться от здешней вони. Во-первых, не хочу, чтобы поняли, где именно готовились вонючки, еще начнут закрывать это помещение. Во-вторых, что-то кот совсем прибалдел, вон уже слюни пускает на один из шариков.
Открыла окна, понимая, что это несильно поможет выветрить, но так определенно легче получалось избавляться от запаха мне. Снова применила магию, уже не морщась от боли в руке, потому что вдруг вспомнила, как пыталась справиться без магии – вот это точно было тяжело, а боль можно и потерпеть, к тому же, каким-то образом, она усиливала концентрацию, и у мне легче и быстрее давались сложные и запутанные потоки.
Так что избавиться от ароматов лаборатории и вздохнуть свежий воздух удалось чуть ли не за пару ударов сердца. Но такая скорость – это странно, скорее всего, мои способности выросли, хорошо бы разобраться в чем может быть дело.
Хотя было у меня подозрение. Аисия. Ведь в первый раз мои способности резко увеличились после смерти мамы. Видимо, приютившая меня хозяйка лавки, и ее простая, хоть и специфичная, забота привязала меня к ней, как бы я этому не сопротивлялась.
– Мяу!
Вырвавшись из своих мыслей, посмотрела на кота. Он, похоже, был недоволен, что приятный для него запах выветрили.
– Могу предложить забрать один и унести туда, где будешь нюхать, – сказала коту, растрогавшись, глядя на его грустные глаза.
Он приподнял передние лапки и слегка повернул.
– Ну и что, что у тебя лапки, хочешь на хвост повяжу? – сказала, пошутив.
А вот Фиг возьми и кивни.
– Нет, это же неприятно.
Кот обнял лапами шарики, посмотрев на меня еще грустнее. Уже давно поняла, что животных люблю больше людей, как устоять.
– Ладно, забирай все шарики, – ответила на взгляд огромных глаз.
Фиг вздохнул и повернулся ко мне попой. Обиделся? Кот обернулся и, ей богу, закатил глаза.
– Что?
Фиг ткнул носом в кончик хвоста. Что ж, у нас свобода выбора. Повязала Фигу на тоненький черный кончик хвоста одну из вонючек. Это оказалось довольно сложно, так как кот не отличался пушистостью и терпением – во время работы он начал постукивать передней лапой или закатывать глаза, невербально комментируя мою медленность.
Чтобы он не мешался, подкатила ему остальные вонючки, пусть отвлечется. Это помогло и ускорило процесс.
Когда вонючка была прикреплена, и кот взмахнул несколько раз хвостом, проверяя насколько крепко держится. Вес у травяного шарика был легкий, так что сильно тянуть не должно. Наиграется котик и сниму.
Фиг подошел к магической плите, на которой стояло одно последнее зелье на медленном огне. Не могла же я не использовать всю поверхность плиты, конечно, я в то же самое время, что и вонючки, варила еще два зелья, естественно такие, на которых специфичный запах, стоявший в лаборатории, не повлиял бы.
Кот начал опускать кончик хвоста ближе к огню плиты.
– Нет, стой!
Но было поздно, шарик почернел книзу и сильно засмердел.
– Фиг! – заорала я скорее ругательство, чем имя кота, пытаясь выловить черную гибкую тушку. – Это опасно!
Кот прыгнул в окно, а я поставила на проем защиту, чтобы он не убежал. К сожалению, я опоздала, и Фиг уже исчез. Я сняла защиту, выглянула в окно и облегченно выдохнула. Пусть и второй этаж, но я испугалась, ведь у меня явно был далеко не обычный кот, вдруг, и на четыре лапы он не приземляется. Но черная тень, освещаемая утренним солнцем, уже мчалась вдоль здания Академии и исчезла за углом.
К счастью, трава не должна была разгореться. Хотя я не делала проверки на горючесть, поэтому еще волновалась, что активный бег-таки вызовет огонь, но нет, насколько я успела рассмотреть, шарик только тлел. Значит догорит до нитки потихоньку и отвалится, не задев хвоста.
Но как же воняло! Даже меня проняло, хотя до этого я несколько часов стояла в чаду этого запаха. Да, я догадывалась, что при поджиге сильнее смердит, потому Фигу и предложила, но чтобы настолько.
За окном раздался возмущенный звук, я огляделась и увидела одного из студентов, он прикрывал рот, сдерживая рвотные позывы. Даже представить боюсь, насколько ужасен этот запах для людей.
Выводить запах из помещения не стала, скоро здесь все вокруг будет так сильно вонять, что источник никто уже не определит. Теперь я знаю, что делать с остальными вонючками. Прости, Фиг, я тебе потом что-то вкуснопахнущее обязательно сделаю, но такое, чтоб никому не смердело, даже людям.
