Марина Бастрикова
Здравствуйте, я ваша следователь
Села на кухонный стул и сама шмыгнула носом. Буду надеяться, что это я из-за дождя заболела, а не расклеилась в доме того, кому утешения гораздо нужнее, чем мне.
Мужчина вернулся и протянул мне кружку чая. Только сейчас я поняла, что пока умывалась, он приготовил мне чай.
Глотнула обжигающий напиток и закашлялась.
– Разбавить водой? Сахара добавить? – спросил тот, кто нуждался в заботе гораздо больше, чем я.
– А мальчик… он?..
– Уже успокоился. Я ему планшет дал, поиграет в любимую игру и отвлечется, – сказал мужчина.
Я молча продолжила пить чай, хотя и не любила без сахара. И почему-то мне напиток казался слаще обычного, может, из-за того с какой заботой он был преподнесен и сколько сочувствующих ноток было в голосе того, кто его сделал. А вопросы… я была, кажется, задавать не в состоянии. Голова пуста, но я все-таки при исполнении, нужно выкручиваться.
– Эм-м, вы ее сильно любили?
А сама зажмурилась, поняв, какую глупость сморозила.
– Да неочень. Сын больше с ней времени проводил, я-то в основном на работе.
Открыла глаза и недоуменно моргнула, не понимая, как так можно говорить о собственной жене. Мертвой жене. Зато его ответ помог мне хоть немного собраться с мыслями и выпрямить спину.
– А как это произошло?
– Ее смерть? – уточнил мужчина без какой-то особой скорби.
– Да, – ответила слегка раздраженно, не понимая, как можно столь бесчувственно говорить о смерти матери своего ребенка и при этом столь заботливо отнестись ко мне.
– Вначале я заметил, что Маша приболела, чихала иногда. Еще так смешно, – сказал мужчина улыбнувшись.
И я поняла, что свою жену он все-таки любил. Маша, значит, ее зовут. Я заранее все имена и фамилии записала на телефон, зная о своей забывчивости на них, особенно при волнении. Но сейчас тот был разряжен, а спрашивать имя того, к кому пришла на допрос, это уже окончательный мой провал, как профессионала. Мужчина же продолжил:
– Затем она пошла гулять, а нашли мы ее уже мертвой. Точнее сосед наш нашел.
По крайней мере, хоть ребенок не видел мертвое тело матери.
– А куда она пошла гулять, не знаете?
– Да откуда ж, вышвырнул ее на улицу, все равно вечером сама припрется.
– Вышвырнули? За что? – мой голос задрожал, и я вернула кружку с остатками чая на стол, боясь, что скоро задрожат и руки.
– Да ходила, куда не попадя!
Последнее было сказано со злостью, и я испугалась. Может, здесь произошло убийство на фоне ревности?
Как же ребёнка-то жалко, он же видел это ужасное обращение отца с матерью.
И, видимо, мужчина заметил всю гамму отвращения к нему на моем лице, так как решил пояснить:
– Вы просто не знаете, как она орала, когда хотела мужика! А я пригрел ее дома, кормил каждый день.
Господи, ну, и семейка! Надо отсюда сваливать. И переводиться на работу поспокойнее. Я думала, что обрадуюсь, как только встречу стоящее дело, докажу, что могу быть крутым следаком. Но вместо этого сижу здесь и дрожу от испытываемого ужаса…
