Марина Колесова
Игры ангелов. Книга 1. Рейнджеры
– Считаешь, я должна быть благодарна тебе за это? Да мне вообще плевать, кто и где будет комендантом. Это ты для себя стараться будешь, а не для меня.
– Как это связано?
– Комендант северного округа обладает способностью к донорству… При таком раскладе он будет тебе обязан, и я смогу раскрутить его так, чтобы перебросить часть его энергетики в твою пользу. Но для этого мне надо, чтобы его никто не контролировал… Потому что процесс отбора энергетики непростой и адекватность его действий и поступков может вызвать у кого-то ненужные вопросы, и тогда ты лишишься его донорства…
– Зачем тебе это?
– Твоя смерть, это мой проигрыш, а проигрывать я не люблю, впрочем, так же как и ты, – она усмехнулась, и иронично подмигнула ему.
– Ты нравишься мне, – он уперся в неё напряженным взглядом.
– Ещё бы не нравилась… Сказать мне иное, было бы с твоей стороны крайне опрометчиво, – её губы капризно дрогнули.
– Когда мне надо подписать приказ?
– Чем раньше, тем лучше… А пока вот, возьми, – она сняла с шеи и протянула ему тонкую цепочку с серебристой звездочкой, точь-в-точь как на шпильке. – Надень на шею и не снимай!
– И что это даст? – беря в руки и вертя в пальцах маленькую звездочку, спросил он.
– Пока не повышу твой потенциал, поможет сохранить тебе жизнь. Так что если дорожишь ею, снимать не станешь, – усмехнулась она.
– И каким же образом ты это сделаешь? – не отрывая от него взгляда, поинтересовался фельдмаршал.
Но ответа не последовало. Он поднял глаза и не увидел никого.
Не выпуская из пальцев столь странным образом оказавшийся у него талисман, фельдмаршал шагнул к окну. За стеклом темнела ночь.
– Чертовщина прям какая-то, – раздраженно скривившись, он тяжело вздохнул. – Не тянешь ты на ангела, гостья дорогая… Хотя чем чёрт не шутит. В любом случае, надеть твой подарок следует, вряд ли это чему-то помешает… А вот подписывать приказ, я думаю, торопиться не стоит. Ты наверняка проявишь себя ещё, и вот тогда я сумею разобраться в деталях и понять, что к чему.
Тем временем Элька, пройдя по узкому карнизу к тому месту, где её ждал Крис, протянула ему руку:
– Помоги спуститься.
– Без проблем, – усмехнулся тот, после чего резким движением притянул к себе и, обняв сзади, спрыгнул вместе с ней.
От неожиданности у Эльки перехватило дыханье, и она инстинктивно дернулась, пытаясь вывернуться из объятий Криса, но тот не дал, ещё плотнее прижимая к себе. В воздухе послышался шелест его могучих крыльев, и они плавно опустились на землю.
Оказавшись на земле, Элька раздраженно сбросила захват его рук и, отпрянув в сторону, зло выдохнула: – Нашёл время выпендриваться.
– Я всего лишь исполнил твой приказ. Чем ты недовольна?
– Я имела в виду другой способ спуска.
– Извини, но я не читал твои мысли, поэтому мне не удалось догадаться, что ты имела в виду.
– Крис, зачем ты всё время подначиваешь меня? Хочешь доказать своё превосходство? Так я не спорю. Не спорю! Ты сильнее, умнее и могущественней! Успокойся уже!
– По-моему, нервничаешь как раз ты… – усмехнулся он, иронично глядя на неё.
– Да, я нервничаю. Потому что меня задевают и злят твои шутки, а также ирония в отношении моих способностей. Что плохого я тебе сделала, что ты постоянно стараешься побольнее уязвить меня?
– Это твои комплексы, сестрёнка. Я никоим образом не демонстрирую своё превосходство и уж тем более не стараюсь тебя уязвить. Тебе это лишь кажется. Ты видишь то, что желаешь видеть. А на самом деле всё не так.
– И как же позволь узнать, всё обстоит на самом деле?
– Я пришёл к тебе за помощью, потому что тебе дано то, что не дано мне. И я уважительно отношусь к этому. Именно поэтому предложил объединить наши усилия на благо общему делу и не понимаю, с чего ты решила демонстративно фыркать, когда я предлагаю помощь или помогаю.
– Извини, – Элька потупилась. – Это действительно мои комплексы. Я до сих пор сама себя считаю недостойной, и мне постоянно кажется, что другие считают также… и мне надо доказывать, что я не хуже остальных.
– Выше нос, сестрёнка. Ты не хуже и не надо это никому доказывать. Моя помощь это не способ принизить, а наоборот – знак уважения. А ирония – всего лишь попытка сделать это не слишком откровенным способом.
– Ой, Крис… – она вскинула на него большие выразительные глаза. – Я так благодарна тебе за эти слова. Ты так великодушен.
– Я не великодушен. Ты искренне поделилась тем, что на душе. Я ценю искренность и ответил тем же, вот и всё.
– Спасибо.
– И тебе того же, – улыбнулся он ей, затем, помолчав немного, тихо спросил: – Кстати, каковы успехи на поприще обработки фельдмаршала?
– До подписания нужного нам приказа он ещё не дозрел, но надел мой преобразователь с маяком. Так что завтра нам предстоит весёлый день. Будешь помогать мне наводить его на мысль, что он балансирует на грани смерти. Пара – тройка трюков, и думаю, мой комендант получит возможность поступать с пересыльными интересующего нас блока на своё усмотрение.
– Ты виртуоз своего дела.
– С удовольствием им бы не занималась… Претят мне подобные игры.
– Предпочитаешь убивать?
– Нет, убивать друг друга у них хорошо получается и без моего вмешательства. Так что предпочитаю находить тех, кого стоит забрать, и забирать…
– Несмотря на путь?
– Когда знаешь, что ждет в конце пути, сам путь не так и тяжел.
***
Фельдмаршал сдался быстро. Уже к вечеру следующего дня приказ об объединении двух округов под началом коменданта северного округа и наделении его неограниченными полномочиями был подписан.
Ночью того же дня Элька вновь появилась в его комнате.
– Я ждал тебя, – сразу поднялся ей на встречу фельдмаршал.
– А я не хотела идти… Мало того, что душа твоя в амнезию впала, так и мозги у тебя отключились, – скривилась она. – Со мной в такие игры не играют! Проверять он меня вздумал… Можешь отозвать свой приказ. Я не стану ради тебя раскручивать на донорство никого. Понял?
– Не понимаю, о чём ты говоришь. И вообще, зачем тогда пришла? Сообщить мне об отказе в своей помощи?
– Нет. Мою вещичку у тебя забрать. Мне не с руки, чтобы она и дальше на тебе оставалась. Не достоин ты её. Снимай! – она властно вытянула руку.
– Подожди, – он испуганно прижал руку к груди, прикрывая преобразователь. – Извини меня. Прости! Ты должна прощать. Ты же ангел.
– Я должна прощать, лишь если раскаяние искреннее, а не показуха, как у тебя. Так что хватит мне тут комедию ломать. Я хоть и уперто-упрямая, но дважды на одни и те же грабли не наступаю. Нет в твоей душе Божьей искры, угасла она, и раз возрождать ты её не намерен, то и жизнь твою хранить, затея, мало того, что жутко затратная для меня, так ещё и бестолковая. Душа без Божьей искры есть мусор никчемный и мне без надобности.
– А если я возрожу эту искру?
– Ты? Если ты даже ангела, что жизнь твою пустую столько времени хранил, проверять и испытывать вздумал… На что надеялся, дубина ты стоеросовая? Что я ещё и уговаривать тебя стану и пытаться что-то тебе доказать?
– Ты же не любишь проигрывать… Почему ты не хочешь дать мне ещё один шанс?
– Я уже проиграла, когда ты захотел дивиденды с моей заинтересованности в сохранении твоей жизни получить… Всё! Ты сам решил свою судьбу. Так что вещичку мою отдай, и пойду я.
– Прости! – он опустился на колени. – Клянусь, я стану исполнять всё, что только пожелаешь…
– Ты точно потерял последний разум… Что я могу желать? Для себя что-то? Так я не смертная, мне в этом мире нет надобности ни в чём…
– Я стану совершенствовать душу… Буду следовать всем твоим инструкциям, чтобы возродить в ней искру Божью.
– Ты? Куда тебе… Ты ведь в каждом поступке корысть ищешь… А так душу не совершенствуют.
– Я буду стараться. Дай мне шанс! Я искренне раскаиваюсь, что посмел сомневаться в твоих словах и желал испытать… Этого больше не повторится. Я осознал, каким был ослом. Прости!
– Я не люблю наступать на грабли! Не люблю! Так что не проси. Я уже пережила, что впустую потратила на тебя силы и все мои старания оказались тщетны… Обманулась в надеждах, конечно, но неудачи случаются у всех.
– Я всё исправлю!!! Слышишь? Я буду стараться! Боже, вразуми её! Ты не можешь не чувствовать, что я искренен сейчас и хочу всё исправить!
Элька демонстративно замерла, испытующе глядя на него:
– Я удивлена, ты вспомнил, кого молить надо о будущности души… Может, и правда, не всё пропало и угасло… – после чего недоверчиво качнула головой. – Не в моих это правилах, конечно, второй шанс давать, когда первый упущен, но, может, рискнуть…
– Я оправдаю твои надежды… я буду стараться… Клянусь! – фельдмаршал клятвенно прижал руки к груди.
– Ладно, – Элька решительно рубанула рукой воздух. – Уговорил. Поверю.
– Благодарю… – тут же с чувством выдохнул тот.
– Меня благодарить не надо. До утра лучше Бога благодари, что призрел тебя. И не смей меня искать или говорить обо мне с кем-то. И слежку за комендантом северо-восточного округа устанавливать не смей, если конечно, донорства его лишиться не хочешь…
– А душу как совершенствовать?
– Молитвы перед сном читай. Может, в мозгах просветление и настанет.
– А ещё что? Может храм, где построить?
– Храм в душе и голове должен быть, а всё остальное – тлен, – тут же презрительно скривилась Элька.
– Когда я ещё увижу тебя?
– Зачем тебе меня видеть?
– А вдруг я что-то не так делать буду или неправильно душу совершенствовать стану?
– Вести за руку по этому пути нельзя. Так что тебе самому стараться придётся, и наша новая встреча будет означать, что я всё-таки проиграла.
– Не понял…
– Не разорваться же мне? Я или донорской энергией тебя снабжаю или о грядущих неприятностях предупреждаю… Тут уж что-то одно. Так что постарайся заповедей Божеских не нарушать, чтобы донорской помощи не лишиться… Теперь понял?
– А как ты коменданта северо-западного округа на донорство мне раскрутить можешь, если ты ангел и вредить по определению не можешь?
– Любопытный ты… Ладно, скажу, иначе чувствую, опять корысть искать начнёшь… Поклялся он ни сил, ни жизни не пожалеть, если Бог призрит его чаяния, а в противном случае грозился постараться веру извести не только в своей душе, но и в душах всех ближних своих… Вот я и решила воспользоваться этим тебе во благо, и теперь заставлю его расплатиться и за слова необдуманные, и за желания не обуздываемые… Ох и развлекусь я с ним… – она недобро усмехнулась, а потом тихо добавила: – Но это только на пользу ему пойдет, чтобы умерил и запросы, и гордыню собственную. Так что никому не во вред поступлю.
– А если бы я сейчас тебя не уговорил начать это, ты бы не стала ему помогать и наказывать за гордыню и угрозы не стала бы?
– Ты вместо меня сам бы это сделал, отыгрываясь за мой отказ тебе помогать. И вы бы оба мучительно сдохли, что по сути, было бы справедливо…
– А ты жестока…
– Вам собственной жестокости хватает. Мне достаточно лишь перестать вмешиваться, чтобы вы все перегрызли друг друга, как скорпионы в банке. Так что не надо, фельдмаршал…
– Но в банке-то мы не по своей воле оказались.
– Вы по своей гордыне и глупости несусветной в ней оказались. Сначала её создали, а потом радостно в неё заползли…
– Не все её создавали, и не все в неё ползти хотели. А некоторые добросовестно заблуждались и верили, что не в банку ползут, а светлое будущее строят.
– Вот ради таких, я ещё и здесь. Не будь их, давно бы оставила это Богом забытое место… Ладно, хватит разглагольствований, пользы от них никакой. Лучше постарайся вспомнить о Боге и разжечь в душе его искру. Может, что путное из этого и получится, – она усмехнулась и, прижавшись к стене, растворилась в ней.
Фельдмаршал дернулся было за ней, но потом, вспомнив своё обещание, вновь преклонил колени и стал усердно благодарить Бога, что дал ему шанс всё исправить.
Глава 2
***
Доменик сидел в кресле и медленными глотками пил коньяк. Бутылка давно стояла у него в шкафу, сегодня он решил её открыть, ибо полученный им приказ об объединении под его руководством сразу двух округов и собственных неограниченных полномочиях застал его врасплох.
Было непонятно, что стоит за столь поспешным решением фельдмаршала, к которому не было ни малейших предпосылок. Навскидку можно было предположить, что либо фельдмаршалу понадобился стрелочник, на которого можно списать оплошности или собственные, или предыдущего коменданта, либо от него ждут каких-то услуг, не выполнить которые он не сможет, но которые выходят за рамки его должностных обязанностей и противоречат уставу, поэтому и «неограниченные полномочия». Неужели служба Вермонта заимела на него столь серьёзный компромат, что фельдмаршал, даже без разговора с ним, уверился в его беспрекословном повиновении? А может, в игру вмешалась Элеонора?
Но если это она, то почему не предупредила? Хотя когда и о чём она хоть раз его предупреждала? Лишь ставила в известность о своих требованиях… Даже когда намеревается в следующий раз прийти и то не говорит никогда… «Как сложится» – вот и весь ответ… Слова из неё лишнего не выжмешь… Даже о дочери и то ни полслова. Лишь улыбнется загадочно: «о ней теперь можешь не беспокоиться»…
Где-то теперь его девочка? Выздоровела? На своих ли ногах? Вспоминает ли о нём? И ведь не проверить никак, лишь верить Элеоноре. Хотя, будь она рядом, верил бы, не задумываясь, а вот когда её долго нет, то мысли такие в голову лезут, хоть на стены кидайся и волком вой…
Была бы его воля, всё бы отдал, лишь бы подле себя её навсегда удержать или хотя бы уверенным быть, что вернется обязательно… А то ведь не появляется уже больше двух недель… и даже приказ группе спецназа прочесать все районы, где её хоть раз видели, ничего не дал. Вот где её носит?
Доменик тяжело вздохнул, затем, откинувшись на спинку кресла, поднял глаза к окну и вздрогнул.
На подоконнике, забравшись с ногами, в своей излюбленной позе, подтянув колени к груди, сидела Элеонора.
– Ты? – он нервно сглотнул.
– Нет, не я, – хмыкнула она и недовольно поморщилась: – опять пьешь…
– Да я лишь пригубил, – он приподнял бутылку, показывая, что выпил меньше трети.
– Треть бутылки у тебя теперь считается: пригубил… Думаешь, это должно меня порадовать? – ироничная усмешка ещё больше исказила её губы.
– Моё новое назначение – твоя работа? – не отвечая на её сентенции, в свою очередь осведомился он.
– Какая разница? – она раздраженно повела плечом.
– Большая. Хочу знать, под чью дудку скакать придётся.
– А под чью бы предпочёл?
– Твоя больше нравится.
– Раз нравится, то под неё и скачи.
– Спасибо за разрешение, – хмыкнул Доменик, стараясь преодолеть желание шагнуть к ней, сгрести в охапку и, утащив в кровать, не отпускать до утра, поскольку давно уже знал: с Элеонорой без её желания такие выходки не проходят. Поэтому лишь нервно облизнул губы и, устремив на неё долгий взгляд, тихо проговорил:
– Я скучал без тебя…
– Знаю, – равнодушно откликнулась она.
– Всё дело в выпивке? – указал он на бутылку. – Ты разочарована?
– Да. Похоже, ты деградировал окончательно. Без стимуляторов уже жизни не мыслишь… Самому не противно?
– Элечка, клянусь, это впервые с того момента как мы расстались, я просто перенервничал сегодня, хотелось расслабиться… и хоть как-то заглушить мысли о том, что за подлянку фельдмаршал решил затеять со мной… ведь такие назначения без подоплеки не происходят.
– Тебе кажется, что с пьяных глаз легче разобраться в том, что послужило причиной?
– С пьяных глаз легче абстрагироваться от того, что ты, возможно, смертник.
– Вы все тут смертники, так что повода психовать и пугаться не вижу.
– Подобные мысли пугают ещё больше.
– Тогда допей бутылку и суй голову в петлю, чтобы не бояться уже ничего.
– Ты злая сегодня.
– Я не злая, я реалистично оцениваю действительность. Поэтому запомни: ещё раз увижу, что употребляешь спиртное, придушу сама. Понял?
– Ты возьмешь такой грех на душу? – он с нескрываемым удивлением смерил её оценивающим взглядом.
– Ты моими грехами голову себе не морочь, лучше своими озадачься. И если не хочешь в судорогах по полу кататься, бутылку в шкаф убери, – в её голосе послышался напор.
– Может, тогда лучше её вообще выкинуть?
– Поить коллег, при определенных обстоятельствах, дело полезное.
– Так кто же пить будет, когда тот, кто угощает, не пьет?
– Тот, кто знает, что он не пьет по объективной причине.
– Какой, например?
– Распусти слух, что пить тебе врачи категорически запретили.
– Хорошо, сделаю, – взяв бутылку, Доменик встал и, подойдя к бару в шкафу, поставил бутылку туда, после чего запер дверку и обернулся к ней. – Что ещё сделать, моя богиня?
– Я не богиня, – раздраженно поморщилась Элька, – и ты знаешь об этом.
– У нас принято так называть даже местных горячо любимых женщин, которых любят настолько, что почти боготворят, – Доменик, пьяно усмехнувшись, шагнул к ней ближе, – а тебе оно вообще-то вдвойне подходит…
– Это богохульство, – гримаса на лице Эльки стала ещё явственнее, – хотя, что от тебя ждать, ты же убежденный атеист…
– Я перестал им быть, когда встретил тебя… – вытянув руку, он осторожно коснулся волос на её виске. – Ты давно не говорила мне о Вики… Как она там?
Знавший, что разговоры о дочери всегда действуют на неё умиротворяющее, Доменик решил воспользоваться проверенным средством.
– Я сколько раз уже тебе говорила, что о ней теперь можно не беспокоиться, а? Ты мне что, не веришь?
Он не обманулся, хмурые складки на её лбу моментально разгладились, и губы тронула едва заметная улыбка, а взгляд потеплел. И хоть голос звучал по-прежнему немного отстраненно, прошлого раздражения в нём уже не было.
– Я верю, но так хочется хоть что-то о ней услышать… меня это поддерживает… – он просительно заглянул ей в глаза. – Она вспоминает обо мне?
– Она любит тебя.
– А ты? Ты меня любишь?
– Это глупый вопрос. Я люблю всех… и тебя в том числе, особенно когда ты не пьян.
– Элечка, а вот я люблю только тебя… Слышишь? Только тебя и никого больше! И я не могу без тебя… я умираю… не уходи больше, – он порывисто обнял её, а потом, стащив с подоконника, подхватил на руки и закружил по комнате, страстно шепча: – Люблю, люблю, люблю… не отпущу больше и никому не отдам… Чтобы уйти тебе придется меня убить или я сам и вправду голову в петлю суну.
