Марина Колесова
Сердце ведьмы
Глава 1
Миранда сидела в кресле на террасе с чашкой травяного настоя в руке, устремив взгляд вдаль, туда, где в темнеющую стену леса медленно опускалось солнце.
– Добрый вечер, леди, – окликнул её молодой парень, недавно переехавший в дом напротив. Стоя у невысокой изгороди из колючего кустарника, он приветливо помахал рукой.
Это было странно. В посёлке её побаивались и старались лишний раз не пересекаться без особой надобности.
Чёрный кот, греющийся у её ног, недовольно взъерошил шерсть и вскочил на перила террасы, показывая, что в шоке от беспардонности дерзнувшего нарушить их уединение наглеца.
– Вам что-то надо? – не отвечая на приветствие, холодно осведомилась она.
– Не будете так любезны и не одолжите ли мне немного соли? Когда ходил в лавку за снедью, про соль забыл. Есть пресную еду на ужин совсем не хочется. В качестве благодарности заранее приглашаю разделить со мной трапезу.
Кот выгнул спину и угрожающе зашипел, показывая, что степень наглости соседа его разозлила не на шутку.
– Вы столь уверены, что меня порадует подобное приглашение? – вставая с кресла и отставляя чашку, поморщилась она. Потом кончиками пальцев потрепала по спине кота, чтобы помочь сбросить стресс.
– Так за спрос не платят. Вы можете мне отказать, – паренёк откинул со лба густую тёмную чёлку, – да и любую другую плату потребовать.
Высокий, худощавый, улыбчивый, с правильными, немного вытянутыми чертами лица, густой тёмной шевелюрой, лишь глаза маловаты для того, чтобы назвать красавцем, да и взгляд не особо приятный, бегающий и даже слегка испуганный.
Ничего не отвечая, она прошла вглубь дома. Кот остался сидеть на перилах.
Вышла она минут через пятнадцать. Юный брюнет по-прежнему стоял у изгороди.
«Упорный», – с усмешкой подумала она, вскользь просканировав пространство. Явной опасности не было, но возбуждённость поля была. «Так он начинающий, – мелькнула мысль, – вот знакомство завести и пытается».
Подошла к изгороди, протянула солонку:
– Берите и в качестве благодарности никогда больше сюда не приходите.
– Плата слишком дорога, – он отдёрнул уже было протянутую руку.
– Нормальная плата для того, кто хочет получить вкусный ужин, а не ищет неприятностей на собственную голову, – усмехнулась она, не сводя с него тяжёлого взгляда.
– Вы быстро меня раскусили, – он потупился, невесело усмехнулся. – Мне говорили, что характер у вас непростой, но мне нужен учитель. Я согласен на любые условия.
– Вы что-то путаете, молодой человек. Я ничему не учу, так что ваше предложение не по адресу.
Сзади подошёл кот, потёрся о ноги, показывая, что рядом и готов поддержать.
– Леди, – он поднял на неё напряжённый взгляд, – я готов делать любую работу по хозяйству. Я хорошо готовлю. Был помощником повара в большой таверне столицы.
– И почему ушли оттуда?
– Я игрок. Проигрался. Влез в долги. С работы выгнали.
– Врёшь… – она поморщилась. – Ладно, что время терять на лживые разговоры… Бери соль и иди себе, а коли соль не нужна, то так иди с миром.
– Заклятье, чтобы сюда больше ходить не смел, наложили на неё? – так и не протянув руки за солонкой, поинтересовался он.
– Не по адресу ты пришёл и явно фантазировать мастак. Иди уже.
– А если не пойду?
– На ночь глядя возле чужой изгороди стоять останешься? – она иронично хмыкнула. – Дело твоё, оставайся. Мне не резон тебя отговаривать. Улица не частное владение, стой, сколько пожелаешь.
– А я через изгородь перелезу и в дом к вам зайду. Как остановите? – он с вызовом посмотрел на неё.
– Кота натравлю, он у меня страсть как не любит непрошеных гостей.
– Леди, я очень хочу напроситься, но не знаю как. Я готов на любые условия, лишь бы вы позволили мне хотя бы изредка приходить к вам.
– Какие могут быть условия? – она неприязненно усмехнулась.
– Любые, леди. Любые. Можете бить, запирать в подвале, я всё снесу.
– Молодой человек, у вас с головой явный непорядок. У меня нет подвала, и я никого не бью. Что за фантазии?
– Мне их явно недостаёт, леди, раз ни одна из них вам не по нраву, поэтому я и сказал: любые условия.
– Смысл? – она начала раздражаться, и в голосе появилась сталь.
Кот, почувствовав её настрой, оторвался от её ног и замер на изготовку.
Юноша нервно сглотнул, явно ощутив, исходящую от неё угрозу, но не отступил, напротив, упёрся взглядом прямо в глаза:
– Хочу шанс получить вырваться из того круга, в котором я, и дотянуться хотя бы чуточку до того, в котором вы. Альфред сказал, вы можете помочь, если захотите. Я решил рискнуть. Продал всё, купил дом в надежде с вами познакомиться, но вы почти не выходите, вот не выдержал и рискнул сам напроситься на знакомство…
– Альфред, говоришь… – пробормотала она, вспомнив черноволосого красавца с вороном на плече. Редко у кого в фамильярах птицы, она вот котов предпочитает. После чего, окончательно отбросив уважительный тон, продолжила: – Что же его помочь не попросил?
– Он уехал, сказал, что ему не с руки больше со мной заниматься… А вот вы можете помочь. Не сразу, конечно, но шанс есть.
– Откуда ты его знаешь?
– Я работал у него чуть больше трёх лет. Он в таверне меня увидел. Ему еда там понравилась, а в тот день главного повара не было, готовил я… Он узнал и предложил работать у него. Условия были хорошие, и я согласился. Три года с ним был, а потом он вынужден был уехать, а меня с собой брать не захотел.
Всё было складно, даже очень складно, только если не знать так Альфреда, как она. Если бы он послал парня к ней, то нашёл бы способ предупредить, а раз не предупредил, то, значит, парень, скорее всего, сам сдал его инквизиции, найдя амулет силы. А про неё или ненароком Альфред проговорился, или же вообще нарочно инквизиции слил в надежде, что у неё хватит сил выстоять и рассчитаться за него. А те снова мальчишку подключили. Выходило занятно. Желание включиться в игру и постараться окоротить инквизиторов, посмевших уничтожить Альфреда и безосновательно ещё и на неё дело завести, накатило неудержимой волной. Что ж, видимо, пришло время и ей выйти из состояния ожидания и завершить свой круг.
– То есть Альфред тебе рассказал про свою принадлежность к иному кругу, при этом отказался тебя учить и направил ко мне… Интересно… С чего это он так с тобой разоткровенничался?
В мозгу у неё уже выстроилась стратегия, как всё обыграть, не подставившись самой.
– За ним начали следить, он почувствовал, решил срочно уехать. Меня с собой брать не захотел, а перед отъездом посоветовал вас найти, вот…
– А куда уехал?
– Он не сказал. Зачем ему мне об этом говорить?
– Понятно… – она кивнула, потом помолчала немного и решительно выдохнула: – Скажи, ты часом его не разозлил перед отъездом?
– Нет, – юноша отчаянно замотал головой. – С чего вы такое взяли?
– С того, что посоветовать наняться ко мне он мог лишь врагу. Я мало того, что знаниями никакими не обладаю, так ещё и характер у меня скверный. Намного хуже его. Поизмываться и оставить ни с чем это скорее в моей натуре, чем в его. Так что зря ты всё продал. Возвращайся в город. Здесь ты найдёшь лишь выжившую из ума истеричку со скверным характером и знаний не обретёшь никаких по определению. Нет их у меня, парень. Просто нет. Я всего лишь затворница с диким котом, которая не любит гостей и которой бывший знакомый за непроявленное когда-то гостеприимство решил отомстить, прислав навязчивого гостя в твоём лице. Иди с миром.
– Миранда, не гоните меня, пожалуйста. Я вижу, что вы мне не верите. Но я докажу, докажу, что заслуживаю доверия. Я буду терпеть скверный характер, побои, я всё снесу… Позвольте мне остаться.
Юноша выдал последний козырь. Это её имя знали немногие. По документам она была Мартой.
– В имени моём ты ошибся, но не суть. Я вообще не люблю, когда ко мне по имени обращаются. Поэтому чтобы не слышала больше такого, – она раздражённо скривилась.
– Не услышите, не услышите, обещаю, – тут же закивал юноша.
– Вообще-то заманчиво, конечно, оставить бесплатного и терпеливого работника, только как же ты соседям-то объяснишь, что зачастил ко мне? – насмешливо спросила она, давая понять, что готова сдаться, но хочет выторговать наиболее выгодные условия.
– А зачем им что-то объяснять? – удивлённо поинтересовался он.
– Здесь люди любопытные и недоверчивые живут, не ровен час подумают нехорошее что-то и донос напишут. Мне проблемы не нужны.
– Скажите, что нанялся я к вам…
– При собственном доме наниматься за еду бессмысленно, а то, что денег я местным не плачу, все знают. Поэтому не вариант. Ты сказал, что игрок. Так вот, говорить всем будешь, что проигрался мне… Зашёл на огонёк и в кости мне всё проиграл. Дом перепишешь на того, кого скажу, и расписку мне о долге огромном напишешь. Так что если не готов без всякой цели пожизненно кабалу нести, лучше ступай отсюда. Ведь привяжу к себе так, что не сбежишь, тысячу раз пожалеешь, а поздно будет. Говорю же, не обладаю я силой и знаниями, пошутил Альфред, желая мне напакостить. Так что одумайся и иди себе с миром. Последний раз предлагаю, поскольку достал ты уже меня, утомилась я с тобой тут бестолковые разговоры вести, того и гляди злиться начну, а это ни к чему хорошему обычно не приводит.
Юноша на пару минут задумался, явно просчитывая в голове варианты, потом поднял на неё напряжённый взгляд:
– Я готов рискнуть. Кабала так кабала. Всё снесу.
– Ради чего? – не удержалась она от вопроса.
– Ради испытания. Именно они силу дают.
Она иронично поджала губы, смерив его заинтересованным взглядом, поскольку ответил он так, как надо. За его спиной явно стояли те, кто неплохо разбирался в своём деле.
– Что ж, хочешь испытаний, получишь. Иди к калитке, в дом проведу, – она указала рукой на арку с кованой решётчатой дверью, увитую диким плющом.
Кот, почувствовав её настрой, медленно развернулся и вальяжно зашагал к дому, показывая, что готов принять нового постояльца, но знаков внимания оказывать ему не намерен.
Заведя юношу в дом, она достала чернила, перо и два листа бумаги, положила на стол и спросила:
– Писать умеешь?
– Да, – тут же кивнул он.
– Тогда проходи, садись. Пиши расписку, что дом и участок даришь старосте посёлка с условием дом снести, участок оградить и построить новую водокачку.
– Зачем её тут строить? – сев за стол и взяв в руку перо, удивлённо спросил юноша.
– Терпеть не могу, когда вопросы задают, – она поморщилась. – Посчитаю нужным, сама поясню. А не посчитаю, твой вопрос скорее повод тебя наказать, чем ответ дать. Понял?
– Да, хозяйка, – покладисто кивнул тот и, притянув лист ближе к себе, стал писать.
– Хозяйка? – она удивлённо нахмурилась.
– Я могу называть вас по-другому, если вам так не нравится, – не отрываясь от написания текста, пробормотал парень. – Лишь скажите как.
– Пусть будет хозяйка… не суть, – она шагнула ближе, заглянула ему через плечо, читая написанное: – Так тебя Стив зовут? Неплохое имя, короткое и запоминается хорошо, – и, помолчав немного, продолжила: – Прекрасно, теперь расписку пиши, что денег мне должен, а завтра к старосте пойдёшь со своими документами на дом и все бумаги у него заверишь.
– Да, хорошо, хозяйка.
– Как допишешь, спать в сени иди, там сундук большой стоит, на нём и расположишься. Одеяло и подушка внутри, и чтобы с рассветом встал и всё убрал в него обратно. Встанешь позже, не взыщи, за волосы подниму и накажу вдобавок.
– Вы так рано встаёте? Альфред обычно раньше полудня не поднимался, – удивлённо пробормотал парень, не отрываясь от текста.
И в тот же момент, не сдержавшись, она отвесила ему такую сильную затрещину, что он уткнулся лицом в лист.
– Тебе какое дело во сколько я встаю?! Я про тебя речь вела! Я могу хоть вечером встать, а вот ты с рассветом будешь у меня подниматься и не сметь ко мне заходить, пока не позову!
– Да, хозяйка, конечно. Извините. Не повторится более, – нервно сглотнув, явно не ожидавший такого парень поправил лист и продолжил писать.
***
На следующее утро, сонно потянувшись, она медленно села на кровати. Кот, спящий у неё в ногах, грациозно поднялся и тоже потянулся, потом подошёл ближе, лбом потерся о руку, требуя ласки.
Она потрепала его за ухом, и он, умиротворённо замурчав, спрыгнул с кровати, предлагая ей пройти на кухню. Но она не торопилась.
Накинув халат, подошла к зеркалу, откинув длинные и густые пепельные волосы, взглянула на отражение.
Из зеркальной глади ей подмигнула довольно миловидная женщина средних лет с высоким лбом, густыми смоляными бровями и большими голубыми глазами, опушёнными длинными и густыми чёрными ресницами, придающими взгляду загадочность и прячущими таившийся в нём возраст.
– Неплохо выглядишь, Мира, – вновь подмигнула она самой себе, поправляя волосы и закалывая их в высокую причёску.
Кот потёрся о ноги вновь, намекая, что раз она встала, то пора бы его покормить.
В сенях никого не было, она прошла на кухню, имеющую отдельный выход, но и там никого не оказалось. Лишь на столе стояла горка горячих блинов и вазочка с вареньем. Исходя из того, что муку она в жизни в запасах не держала, а уж варенье и подавно, получалось, что Стив ходил за припасами к себе.
Не садясь за стол, она прошла к кладовке и распахнула дверь. Всё пространство было уставлено банками, пакетами, мешками и бутылками.
Иронично хмыкнув, она вернулась на кухню, села за стол. Положила себе блин, намазала вареньем и с аппетитом съела.
Стив не соврал: готовил он мастерски.
Кот, потёрся о ноги и негромко мяукнул, напоминая, что она позабыла дать что-то ему.
Поднявшись, она налила ему в блюдце сливок и поставила на пол. Кот с мурча стал есть.
В это время на кухню вошёл Стив.
– Ой, хозяйка, я прозевал, как вы встали. Извините. Вам блинчики понравились? Не остыли они ещё? Вы ещё что-то хотите? – с порога затараторил он.
Не привыкшая к такому, она непроизвольно скривилась:
– От тебя так много шума, Стив… помолчи.
– Для меня это сложно, хозяйка. Мне же нужно как-то узнать, понравилось ли вам и что ещё приготовить надо… – в замешательстве развёл он руками.
– Не научишься молчать, кляп в рот запихну и будешь ходить только с ним, – безапелляционно выдохнула она. – Поэтому лучше сейчас сам прикуси язык и держи так, пока не разрешу разомкнуть зубы. Понял?
Стив испуганно кивнул, потом, обнажив зубы, показал, что выполнил её приказание, закусив меж ними кончик языка.
– Вот так лучше, – она удовлетворённо усмехнулась и положила себе ещё один блин на тарелку, обильно намазав его вареньем. Потом повернулась к Стиву: – Морс мне сделай.
Тот закивал и метнулся к плите.
Приготовленный им морс оказался не хуже блинов.
Смакуя напиток, она искоса поглядывала на вытянувшегося у стола Стива, размышляя, как лучше поступить: заставить его до вечера держать язык прикушенным или всё же разрешить разомкнуть зубы. Потом вспомнила, что хотела отправить его с документами к старосте, и хмуро проронила:
– Зубы можешь разжать, но если ещё раз не по делу лезть с комментариями или вопросами станешь, не обессудь, пару дней ходить будешь так. Понял?
Ничего не отвечая, Стив лишь кивнул.
– Молодец, доходит быстро, – удовлетворённо резюмировала она и указала рукой на дверь: – У тебя два часа, чтобы перенести в сарай из бывшего твоего дома все нужные тебе вещи. Потом берёшь документы и топаешь к старосте всё оформлять. Понял?
Он опять лишь кивнул и быстро вышел.
Глава 2
Стив шёл по улице к дому старосты, держа в руке свёрток с документами и размышляя.
Всё шло по плану. Миранда приняла его, но, как и предсказывал Альфред, не поверила. Исходя из того, что он знал о ней, заслужить её расположение будет очень непросто. Хорошо, что хоть пытать не стала, хотя, может, это лишь пока он документы не оформил. Вот сейчас придёт, и тут она как раз и возьмёт его в оборот.
Мысли о подобном страшили, но отступать было поздно. Он уже давно ввязался в игру, где на кону стояла его собственная жизнь, и выбора у него не было.
А вот и дом старосты.
Стив позвонил в колокольчик на крыльце, и через некоторое время дверь перед ним распахнулась. На пороге стоял сам староста. Невысокий полный мужчина с залысинами и в потёртом костюме.
– С чем пожаловали, молодой человек? Никак разочаровались в своём местожительстве и дом решили снова на торги выставить? – с улыбкой осведомился он. – Ведь предупреждал я вас, предупреждал…
– Добрый день, господин староста, – Стив вежливо склонил голову. – Я не разочаровался, у меня несколько другая ситуация. Я всё объясню, если разрешите войти.
– Да, конечно, проходите, – староста шире распахнул дверь, пропуская его внутрь.
Стив уже был здесь, когда оформлял собственность на дом, поэтому сразу прошёл по коридору в комнату, служившую кабинетом, и, сев на стул перед столом старосты, выложил на него все документы на дом и своё заявление.
– Так, так, так… – пробормотал староста, усаживаясь в своё кресло и придвигая ближе к себе документы: – Что тут у вас? Документы на дом? А говорите, не разочаровались…
– Я не разочаровался, я проигрался, господин староста. Проигрался в пух и прах своей соседке. Поэтому теперь передаю дом в ваше пользование вот на таких условиях, – Стив придвинул ближе к нему своё заявление.
– Ох ты ж… – староста в замешательстве потёр лоб. – Госпожа Марта решила всё более жёстко… Говорил вот вам, не надо вам этот дом покупать, не любит она соседей, никто с ней не уживается. Вот и ввели себя в расходы. Хотя для посёлка это, конечно, благодеяние великое… Очень нам земля под водокачку новую нужна, а тут прям встык со старым местом… Можно старую не рушить и новую рядышком поставить, и даже не через её улицу стройматериалы возить, чтобы госпожу Марту лишний раз не тревожить, а через старый участок. И с самого начала глухой забор поставить, как вы тут и написали… Прекрасно, прекрасно… Хотя вас мне жаль, это же какие деньжищи вы потеряли! У нас прямо неразрешимая проблема была: или участок с домом выкупать, потратив все деньги, собранные на благоустройство, или эти деньги на водокачку пустить и строить вместо старой, сломав её и оставив посёлок на полгода без воды. А тут такой подарок! Спасибо, господин Стив Тонгрейв, от всего посёлка спасибо. Хоть вы и не по своей воле такое благодеяние оказываете, но вам все будут благодарны.
В конце своей речи он ободряюще улыбнулся, показывая, что его поступок, можно трактовать не как проигрыш, а как героический, и расстраиваться не стоит, раз уж всё равно ничего не исправить.
– Так вы всё оформите?
– Конечно-конечно. Какие с моей стороны могут быть возражения, когда вы посёлку такую милость оказываете?!
– И ещё эту бумагу заверьте, пожалуйста, – Стив протянул ему лист с распиской.
Тот взял его, пробежал текст глазами, неверяще потряс головой, прочёл ещё раз, полез в карман, достал платок, вытер выступившую на лбу испарину и поднял на него глаза: – Вы всё это в здравом уме написали?
– Абсолютно в здравом. Говорю же, проигрался я соседке… Проигрался… Игрок я по натуре… Я ведь здесь дом купил, потому что вынужден был в городе продать гораздо больший, чтобы с долгами расплатиться.
– И как теперь с ней расплачиваться будете?
– Она в работники обещала взять и не взыскивать, пока уйти от неё не надумаю.
– Влипли вы, молодой человек. Причём крепко. Хотя если вы игрок, то, может, это вам и на пользу пойдёт, и госпожа Марта вам благодеяние оказывает, что так жёстко проучить решила. Игроки обычно долго не живут. Особенно азартные. Хотя непросто вам будет, ой как непросто… Госпожа Марта – леди суровая, весь посёлок её побаивается, хотя надо отдать должное: коли беда серьёзная, к ней первой на поклон да за советом бегут, и многим она помогает, хоть и тяжело помощь её им даётся.
– Что значит «тяжело помощь даётся»?
– А то и значит, что советы её хоть и действенны, но трудновыполнимы очень. Чаще всего людям на горло и собственной гордыне, и собственным интересам наступать приходится. В самые больные места бьёт, но результат бывает всегда, коли её послушали. Поэтому пока нужда отчаянная не прижала, к ней никого и калачом не заманишь.
– А вы сами с ней советовались?
– Было раз. Жену мою, можно сказать, с того света вернула, но мне так душу перетрясла, что жизнь не мила была… Думал, сам голову в петлю засуну. А она лишь посмеивалась: тебе, мол, шанс дарован бревно в глазу увидеть, а ты ропщешь… Жена моя до сих пор ей по утрам то сливки свежие к воротам приносит, то пирожки, как и многие другие. А вот повстречаться боится… Да я и сам, честно говоря, не охотник с ней лишний раз пересечься.
– Так вот откуда по утрам продукты в её корзинке у ворот. А я думал, разносчики ей заказы приносят.
– Она редко выходит и что-то заказывает. Чаще женщины в посёлке сами договариваются, кто что ей отнесёт. Если моя сливки понесла, то Серафима – яйца или курочку парную. А иногда наоборот: если мы, например, бычка закололи, то мы ей вырезку, а Серафима – сливки.
– И она не знает, кто что принёс?
– Нет, – покачал головой староста. – Однажды бабушка Рузанна, чтобы не в корзинку класть, дождалась её и лично ей подношение вручить хотела, мол, попомните, что от нас это, госпожа Марта. Так она её отчитала до слёз и не взяла ничего. Сказала, чтобы дорогу к её дому забыла и не возвращалась больше никогда ни с подарками, ни без. Ох уж та извинялась, чуть ли не на коленях стояла, лишь бы госпожа Марта простила и позволила иногда и им что-то ей приносить. В итоге простила она её, но подарок тот так и не взяла. Рузанна у церкви его отдала первой же нищенке и долго благодарила за принятие. А потом в церкви прилюдно каялась, вот все и узнали. И больше никто не осмеливался так поступать. Так что к очень строгой ты хозяйке в работники попал. Держись теперь, парень. Я могу тебе лишь посочувствовать. Не хотел бы оказаться на твоём месте. Но моя совесть чиста, я предупреждал тебя, чтобы обходил её дом десятой дорогой. Не послушался, пеняй на себя, – староста тем временем, подписав бумагу и поставив на ней свою печать, сразу сменил стиль общения, перейдя с уважительного «вы» на снисходительное «ты».
– По делам, видно, то моим, – Стив придал лицу выражение раскаяния, – страсть к игре порой сильнее меня, вот Господь меня так и наказал.
– Во что хоть играл с ней?
– В кости. Причём вначале выигрывал вроде, а потом удача отвернулась, и всё… А я уже остановиться не мог. Она предупреждала и даже гнала поначалу, но мне отыграться страсть как хотелось, вот в кабалу к ней и попал.
– Ну тогда тебе очень повезло. Она эту страсть быстро из тебя выбьет. Правда, расплачиваться за это долго придётся, но ты сам свою судьбу выбрал. Хоть не под забором на помойке ночевать будешь, и то хорошо.
– А к ней все в посёлке так уважительно, как и вы, относятся? – Стив решил, пользуясь случаем, получить максимум информации от словоохотливого старосты.
– Да нет, – вздохнул с усмешкой тот, – есть у нас несколько жителей, которые её лютой ненавистью ненавидят. Мельник Никифор, например, или Дарий-сапожник, а ещё вдовая Пелагея и Нинель – дочка пекаря. Ты при случае держи с ними рот на замке. Они спят и видят твою хозяйку инквизиции сдать, только руки у них коротки для того. И тебе им помогать не резон, её долг казне перейдёт и упекут тебя в долговую каторгу до скончания твоего века. Так что не тебе им помогать.
– А что это они так к ней? Неужто и правда ведьмой считают?
– Ведьмой её считать – это мозгов не иметь. Не колдует она, это я любому инквизитору подтвержу. Наблюдательна она очень и правду в глаза говорит, а люди этого не любят обычно, вот и злятся, не в силах простить, что кто-то их слабости видит и смеет озвучивать.
– А что у них она увидела и озвучила?
– Вот Никифор, например, с сынком дочку Аглаи-молочницы спортили и припугнули её, что за долги в тюрьму её засадят, если жаловаться пойдёт, ну она к хозяйке твоей и упала в ножки. Мол, подскажи, что делать. Та, недолго думая, сама к Никифору пришла и предупредила: или женится его сын на дочке Аглаи, или она сама вместо Аглаи в суд на него подаст и вдобавок докажет, что долга у Аглаи никакого нет, потому что подменил он той мешки с хорошей пшеницей на заражённую, а потом ей же её мешки и продал, причём по цене втрое выше. Никифор посмеялся и сказал, что она ничего не докажет, и при ней бросил в огонь записи с актированием мешков. Вот, говорит, сгорели твои доказательства. Твоя хозяйка спорить не стала, лишь головой покачала и говорит: зря, мол, ты так, своими руками сжёг опору, что сына твоего на ногах держала, и ушла. А после её ухода столб навеса, под которым мельник записи сжёг, реально от того костра у основания тлеть начал, прогорел и рухнул поутру на его сына, придавив так, что ноги раздробило сильно. Никифор долго по лекарям его возил, ногу одну ему отрезали, но боли были такие, что орал парень, не переставая. Ну Никифор и пошёл на поклон к твоей хозяйке. Помоги, мол, на любые условия готов, лишь помоги. А она плечами пожала, чем, мол, я помочь могу? Боли у твоего сына унять? Так в таком деле лишь любовь помогает. Вот дочка Аглаи, скорее всего, могла бы помочь, а мне не по силам. Тот всё понял, пошёл сватать. Та уже на сносях была, и ни она, ни Аглая упираться не стали, с радостью согласились. Хоть и калека, а при деньгах и ребёнка признаёт. И вроде всё у них наладилось, но сложил Никифор злобу на сердце и без плевка даже говорить о госпоже Марте не может. Мне порой кажется, будь чуть посмелее, сам бы её придушил.
– История и впрямь какая-то колдовская, – Стив удивлённо покачал головой.
– Да что тут колдовского? – хмыкнул староста. – Увидала просто твоя хозяйка, что во злобе своей человек не там где надо костёр развёл, но объяснять не стала, посчитав это карой Господней за все его неправедные деяния. Так и отец Филипп на проповеди сказал, когда Никифор жаловаться ему прибежал. По делам, говорит, тебе твоим воздалось, по делам, и Марта тут ни при чём.
– А с остальными что?
– Ну Нинели твоя хозяйка посулила в девственницах умереть, ежели за деньги, конечно, не отдастся.
– За что она ей такую судьбу напророчила?
– Да спесива очень и любит высмеивать окружающих. Твоя хозяйка в пекарню как-то пришла, хлеб купила и уже выходить собралась, когда Тереза-хромоножка тоже туда зашла. Нинель над её походкой и неуклюжестью издеваться стала, мол, ей тут не место, потому что переломать всё может своим костылём. Ну а потом на её внешность переключилась, мол, с таким лицом и такой ногой ей давно в монастырь идти надо было, поскольку не светит ей мужа найти. Вот тут госпожа Марта, задержавшаяся в дверях, повернулась и говорит, мол, попридержи язык, красотка. Замуж не за красоту берут, а за сердце доброе, и найти хорошего мужа у Терезы больше шансов, чем у других, поскольку сердце-то доброе как раз. А Нинель не привыкла, чтобы её кто-то так окорачивал, и в ответ гадостей ещё больше наговорила. Твоя хозяйка пожала плечами и сказала, что с таким сердцем, как у Нинель, жениха не видать ей вовсе и если за деньги она девственность не продаст, то так девственницей и помрёт. Нинель долго всем это пересказывала и кричала, что враки это, её уже трижды сватали, только женихи не по нраву, мол, ей пришлись, и замуж она очень быстро выйдет, только что-то до сих пор не замужем она. А к Терезе, почти сразу после того разговора, парень из соседнего посёлка посватался и к себе увёз. Уже двое ребятишек у них.
– Думаете, отворот да венец безбрачия теперь на Нинель?
– Ты соображаешь, что за чушь несёшь? При чём тут венец безбрачия? Тебе самому крикливая стерва в жёнах нужна? Подмечает просто твоя хозяйка людские недостатки и говорит, к чему это приведёт. Ясно? Всё, иди отсюда! Заболтался я с тобой, а дел много! – староста решительно встал из-за стола и протянул ему его обязательство, заверенное своей печатью: – На, отдашь хозяйке. И не вздумай потерять! У меня в записях весь его текст остался! Копию на раз сделаю.
Стив понял, что не на шутку разозлил старосту. Поднялся со стула, поспешно склонил голову:
– Извините, господин староста, что так надолго отвлёк. Я всё передам моей хозяйке, я сам же всё вам принёс. И не в моих интересах на неё напраслину возводить, поверьте, просто узнать захотелось, чем её недруги упрекнуть могут, чтобы заранее знать, как им противостоять можно. Молодой я ещё и боюсь, что врасплох застанут огульным обвинением, а мне и возразить нечего будет. Госпожа Марта вряд ли меня в подробности посвятит, неразговорчива она. Не хотелось бы из-за своей неосведомлённости каким-то образом на руку её недругам сыграть.
– Ну если так… – староста вновь опустился в своё кресло. – Тогда посиди. Расскажу ещё пару историй, чтоб знал, с кем дело будешь иметь.
– С благодарностью выслушаю, господин староста. Вы очень благое дело для меня сделаете, если расскажете и посоветуете, как с кем вести себя следует, – прижав руку к сердцу, Стив почтительно склонился перед ним, а потом сел на стул.
– А ведь ты, похоже, неплохой парень, жаль, что игрок… Ну ничего-ничего, раз за твою судьбу госпожа Марта взялась, толк будет, хоть и тяжко тебе придётся… Ох и тяжко… Не выносит она ни пререканий, ни споров. Как сказала, так и делать надо и без промедления. И если с первого раза её не услышали, быть беде. Вот вдовая Пелагея, к примеру, так-то баба неплохая, а поплатилась за свой непокладистый характер.
– Чем поплатилась?
– А всем. Ей после мужа лесопилка досталась. Доход был постоянный, спрос на плотницкие работы в посёлке стабильный, всё вроде хорошо у неё было. И надо было случиться такой напасти, что мосток, который её рабочие делали, через реку, что недалеко от дома госпожи Марты, меньше чем за месяц жук-древоточец подъел, и он рухнул. Им мало кто, кроме неё, пользуется, поэтому мне никто не пожаловался. Я и не видел, что он упал. А госпожа Марта не ко мне пришла, а сразу к Пелагее и сказала, чтобы мосток заменили, поскольку доски были или изначально заражены, или не обработаны от этой заразы. А Пелагея не в настроении оказалась и сказала, что раз у меня претензий по постройке нет, то и переделывать она ничего не будет. И Марта ей не указ. На что твоя госпожа ответила, что с таким подходом лесопилки у неё скоро не останется совсем, и ушла. Сама вызвала бригаду с лесопилки из соседней области, и мосток они заменили. Заодно рассказали всем, что берут дешевле, на работу дают гарантию, и все местные стали всё заказывать у них. Лесопилка Пелагеи пришла в упадок, заказов не было, а рабочие требовали денег. Короче говоря, пришлось ей отдать свою лесопилку за обещание расплатиться с рабочими, но тут вообще ничего мистического. Владелец лесопилки из соседней области просто оказался смекалистее и, почувствовав, что может расширить своё дело, сначала сбросил цены, а потом, заполучив эту лесопилку, вновь их поднял. А Пелагея пеняет госпоже Марте, что привела в посёлок чужаков и поломала ей судьбу.
