Марина Серова
Нежный зверь
Глава 1
Я сидела дома, ни черта не делая, и бесилась оттого, что ничего не делала. Клиенты настолько забыли персону лучшего тарасовского детектива Тани Ивановой, что мне, кажется, скоро придется перейти на гадкий растворимый кофе, который в лучшие времена я и за кофе никогда не считала. На столе сиротливо ютились остатки былой роскоши – пачка «Честерфилда» с несколькими сигаретами внутри. И это называется жизнью?
Я поднялась, облокотилась на подоконник и посмотрела на падавшие с бездонного неба снежинки. Мелкие и колючие, они, как сумасшедшие, неслись с порывами ветра, как будто собираясь пробить мое окно насквозь.
Сонная муха, непонятно откуда взявшаяся в начале декабря, с каким-то жалобным жужжанием проползла по подоконнику.
– З-зараза! – рявкнула я на нее, выплескивая скопившееся раздражение от собственной невостребованности. И, вооружившись тапочкой, собралась прибить наглую тварь. Именно в этой воинственной позе меня застал звонок в дверь.
– Клиент! – такой была моя первая мысль, пока я машинально натягивала тапочку обратно на ногу. – Или просто приятель какой-нибудь… – осадила я себя, почти добежав до входной двери. Остановилась перед зеркалом, привела в порядок волосы и к двери подошла уже царственной походкой уверенной в себе девушки.
Позвонили еще, и я отчетливо услышала скрип подошв по коврику перед моей квартирой. Видимо, кто-то отчаянно хотел меня видеть и в нетерпении переминался с ноги на ногу. Это радовало – потому что сегодняшнее утро, не самое лучшее утро понедельника, было одиноким, как последний могиканин.
Я открыла дверь и с минуту разглядывала посетителя. Точнее, посетительницу. Лицо этой женщины мне показалось самым красивым в мире по одной простой причине: физиономия была незнакомой. Значит, передо мной – потенциальная клиентка. Возьмусь, обязательно возьмусь за ее дело, несмотря ни на что. Устала уже от безденежья. И от безделья.
– Здравствуйте, вы ко мне? – наконец сочла я возможным разрушить стену молчания.
– Доброе утро, вы Татьяна Александровна Иванова? – глубоким грудным голосом осведомилась женщина. – Частный детектив?
Ей было лет сорок, сорок пять. Ухоженное лицо с лучиками морщин, удачно замаскированных косметикой. Большие и доверчивые светлые глаза, удачно оттененные пушистой шапкой из серо-голубого песца. Серьезная складка у тонкогубого рта.
– Да, это я. Вы по какому вопросу? – ответила я, вежливо улыбнувшись.
Женщина силилась улыбнуться в ответ, что у нее совершенно не получалось. Она очень волновалась, только причины волнения я пока не знала.
– Я… мне сказали, что вы можете мне помочь, – тихо заметила женщина.
Из дальнейших, довольно бессвязных объяснений я узнала, что направила ее ко мне Ленка-француженка, моя подружка, трудящаяся в школе Трубного района. Сама дама тоже была учительницей в этой самой школе. Такой рекомендации оказалось более чем достаточно, чтобы я отодвинулась, впуская посетительницу в квартиру.
– Как ваше имя? – доброжелательно спросила я, прервав женщину на очередной фразе типа «Вы же мне сможете помочь?».
– Ольга Георгиевна Ларионова, – представилась посетительница, снимая тяжелую шубку, которую я пристроила на вешалке.
– Очень приятно.
Наконец мы прошли на кухню, где я обычно принимаю посетителей – самое чистое место в моей квартире. И дело вовсе не в том, что я патологически ленива. Просто моя сыщицкая душа не склонна к уборке помещений.
Ольга Георгиевна осторожно опустилась на табурет, и я предложила:
– Кофе?
Гостья помотала головой, нервно теребя пальцами край своего джемпера крупной вязки. Она отказалась также от чая, сигарет, воды, и тогда я решила перейти к делу.
– Что у вас произошло? – спросила я.
Ларионова вцепилась теперь в прядь своих прямых каштановых волос, смущенно улыбнулась и ответила:
– Понимаете, может быть, мое дело покажется вам неинтересным? Да и вообще, может, я панику на пустом месте развожу. Только…
«Неинтересным, как же. Да я за любое возьмусь, лишь бы денежки заработать», – подумала я, автоматически отметив, что Ольга Георгиевна мне чем-то симпатична. Я с удовольствием помогу ей. Если заплатит, конечно. Мой альтруизм настолько далеко не простирается, чтобы задаром даже на симпатичных клиентов работать. А особенно в период напряженки моего финансового состояния.
– Вы все же расскажите, что произошло, а я уже решу, займусь ли вашим делом, – предложила я замолчавшей женщине.
Та вскинула на меня тревожный взгляд и неуверенно сказала:
– У меня пропал муж.
– Вы обратились в милицию? – сразу спросила я. В самом деле, если пропадает человек – необходимо сразу же обратиться в органы охраны и защиты. А уж потом – к детективу. С законом я дружу… до определенной степени. То есть до тех пор, пока мне удобно.
– Нет, он пропал только вчера днем.
– Как это произошло?
Я выудила из пачки сигарету и закурила, ощутив во рту привкус не самого лучшего в мире табака. Когда же я снова смогу купить любимые «Мальборо»?
– Илья вчера должен был быть дома… – неуверенно приступила к рассказу Ольга Георгиевна.
«Ну разумеется, в воскресенье все нормальные люди дома сидят или отдыхают в соответствующих местах», – невольно добавила я про себя.
– …А мне пришлось ехать в школу, мы с классом подготавливаем сценку к Новому году. Илья сказал, что будет дома, а когда я вернулась, его не оказалось. Я, конечно, сразу же позвонила к нему на работу. Решила, что, может, Илюшу срочно вызвали. Но там его не было. Вообще не было никого. И охранник сказал, что Илья не появлялся…
Одним словом, из страшно сумбурных объяснений Ольги Георгиевны, прерываемых моими уточнениями, я узнала следующую душещипательную историю.
Муж Ольги смылся в неизвестном направлении, захватив с собой вещички. Прождав до вечера, Ларионова так и не дождалась супруга. Записки он не оставил, ничего о своем скоропалительном отъезде сообщить не потрудился. Изнервничавшись вконец, Ольга Георгиевна расспросила соседей по лестничной площадке, но, к несчастью, никто ухода ее мужа не заметил. В общем, Илья исчез в неизвестном направлении по непонятной причине. Они не ссорились.
Вечером к Ольге явились «гости».
– Позвонили в дверь, – тихо сказала она, и глаза отразили пережитый ужас. – А «глазка» у нас нет… Я решила, что вернулся Илюша, бросилась открывать. А там стоят такие… молодые, с квадратными физиономиями. Меня впихнули в квартиру, я и пискнуть не успела. Спрашивают, где муж. Я говорю, не знаю. Тогда они начали каких-то денег требовать. Держат меня за руки… Ох, мне так страшно было! – несчастная женщина аж вся передернулась, вспоминая. – Огромную сумму назвали, да я столько и не соберу, даже если все, что есть, продам. А они пригрозили, сказали, что придут сегодня и чтобы деньги у меня были, иначе… Может быть, это они что-то с Илюшей сделали?
Наивная русская женщина! Мне сразу показалось, что поспешное исчезновение ее супруга явно неспроста. Но, предположив этот вариант, я тут же убедилась – Ларионова здесь не помощник. Она уверена в том, что муж ее – самый лучший человек в мире, и она его просто обожает.
– Татьяна Александровна, вы мне поможете? Что мне с этими… которые денег требуют, делать? И Илья…
Я кивнула, дабы успокоить беднягу, и приступила к форменному допросу с пристрастием.
– Как зовут вашего мужа?
– Илья Станиславович Курский, – ответила она и добавила, обратив внимание на мои удивленно вздернувшиеся брови: – Я не стала менять фамилию – зачем, дети уж взрослые, не поймут. Да и не надо мне это, к своей привыкла.
– Значит, вы не так давно женаты? – поинтересовалась я.
И тут на меня накатил целый поток слов. Темы лучше, чем муж, у Ларионовой не было. Она его буквально обожала. Они поженились месяца три назад, а до того он «очень красиво» ухаживал.
– Я сначала думала, глупости все это, – откровенно высказалась Ольга Георгиевна, улыбнувшись в первый раз с тех пор, как я ее увидела. – Он же моложе меня аж на десять лет! Я-то на него сразу внимание обратила – красивый мужчина, вежливый! Он к нам в школу приезжал, с дирекцией общался по поводу перевозки мебели. Ну а я что? По сравнению с ним дура старая, – поскромничала Ольга, кокетливо поведя светлым глазом и сразу помолодев лет на десять. – А когда он вовсю ухаживать начал, я мучилась – у него ведь жена была. Но он объяснял: «Мы с ней по привычке живем, просто терпим друг друга». А потом подал на развод и убедил-таки меня с ним расписаться.
В общем, господин Курский «окрутил» женщину средних лет. Только зачем? В любовь с первого взгляда… если честно, я давно не верю. С другой стороны, чего не бывает на свете?.. Но братки эти квадратные, гости Ларионовой? Они-то здесь с какой стати? Вот что непонятно. И в случайное совпадение тут не то что я, любой не поверит.
Так, с романтической подоплекой все ясно. И я прервала грозивший меня затопить поток слов:
– Ольга Георгиевна, не мог ваш муж отправиться к любовнице или, скажем, к прежней жене?
– Нет, что вы! – оскорбилась женщина. – Он за время, что мы женаты, и не был нигде ни разу, всегда дома да дома! – пылко сообщила она. – Только иногда навещал детей. Ну тут уж никаких претензий не возникало, дети все-таки. И вообще, он меня любит. – Ларионова произнесла это так, словно ставила жирную точку в конце предложения.
И я отвязалась от нее с вопросами на данную тему. Пусть женщина живет иллюзиями, от этого никому не хуже. Все равно она очень мало знает о своем новоиспеченном супруге. А как уж там на самом деле, я сама разберусь.
– Хорошо, – вздохнула я, вновь закуривая. – Не сердитесь, это было лишь предположение. А где ваш муж работает?
– Он один из учредителей фирмы «Мотор». Фирма занимается грузоперевозками, – исчерпывающе ответила Ольга Георгиевна.
– Будьте добры, продиктуйте адрес фирмы, ее телефоны, а также ваш домашний телефон, – выуживая блокнот, попросила я. И аккуратно записала все сведения – вдруг понадобятся? Потом задала следующий вопрос: – Вы захватили с собой фотографию мужа?
– Да, конечно, – чему-то обрадовалась Ларионова. – Значит, вы его найдете?
– Ольга Георгиевна, у меня достаточно высокие расценки работы, и если вас устроит оплата моего труда…
– Да, я знаю. Но Илюша оставил мне деньги, так что с этим проблем не будет, – прервала меня Ларионова и распахнула сумку. – Вы же берете аванс на текущие расходы?
Я только кивнула, после чего стала счастливой обладательницей некоторых финансов. И на стол передо мной легла фотография.
Да, мужчинка очень даже ничего. С виду весьма деловой. Лет тридцать, тридцать пять на вид. Высокий – моя гостья не отличалась миниатюрностью, но он на снимке на целую голову возвышался над Ольгой. Светлые волосы, живые темные глаза, очки в тонкой металлической оправе. Лицо совершенно серьезно, но на левой щеке – ямочка, словно господин Курский чему-то улыбается про себя. В общем, заметный индивид, и я поняла Ларионову, которая без ума от супруга. Только что же ему от нее было нужно? Вот в чем вопрос.
А может быть, это все-таки любовь?..
– Вы сказали, личности, требовавшие денег, появятся сегодня? – оторвалась я от мечтаний о светлой и чистой, но, к сожалению, существующей лишь в романах любви. Ларионова утвердительно кивнула. – А во сколько? Или они не предупредили?
– Нет, отчего же… Сказали, что придут в шесть вечера, – ответила Ольга Георгиевна. – И приказали, чтобы деньги были собраны. Интересно, каким образом?
– Да, – задумчиво согласилась я. И воскликнула, осененная свежей идеей: – Ольга Георгиевна, может быть, вы пока поживете в другом месте? У меня есть на примете квартира, там вас не найдут. А я тем временем спокойно поищу вашего мужа. И с братками разберусь.
У меня и в самом деле существует квартира, доставшаяся мне по наследству от бабушки. Об этом жилище очень мало кто знает, и все – люди проверенные. Я использую ее вот в таких случаях, как этот, – когда человеку опасно жить у себя дома и человек этот обращается ко мне за помощью.
Но Ларионова восприняла мое предложение в штыки.
– Да вы что? Нет, я не соглашусь. А вдруг они что-нибудь с квартирой сделают? К тому же и Илюша может позвонить или вернуться, – с надеждой добавила она. И как самый сильный довод, яростно воскликнула: – К тому же эти люди, если не найдут меня, могут заявиться к детям! И как я могу покинуть свой класс? На сегодня-то меня отпустили, но я не могу бросить детей перед концом четверти…
– Ну хорошо, – смирилась я. – Как хотите. Оставьте свой адрес и возвращайтесь прямо домой, а я через некоторое время подъеду к вам. Впрочем, может так получиться, что я задержусь… Что ж, тогда приду к пяти вечера.
Ларионова только кивала, соглашаясь со мной во всем.
Я продиктовала ей номера моих домашнего и сотового телефонов, предупредив:
– По одному из этих номеров меня всегда можно найти, так что, если произойдет важное событие – ну, например, братки передумают и перенесут встречу на более раннее время или ваш муж вернется, – звоните обязательно. Кстати, фотографию его я пока оставлю у себя.
Ольга Георгиевна, благодарно посмотрев на меня, записала телефоны в свой блокнот и стала поспешно собираться. Не знаю уж, то ли ее испугал мой энергичный напор, то ли она все еще надеялась увидеть супруга целым и невредимым, подпирающим двери квартиры в ожидании ее с букетом роз наперевес.
Впрочем, удерживать Ларионову я не стала – ни к чему. Да мне и подумать надо. Тем более что-то меня напрягало. Какая-то эмоция на уровне не логики, а скорее интуиции.
Проводив Ольгу Георгиевну за порог, я вернулась на кухню, сварила себе еще кофе, сложила деньги в бумажник. Закурила, устроившись на стуле и поджав под себя ноги. Так чего же мне не хватает?
Ну, конечно!
Едва не опрокинув чашку с любимым напитком, я ринулась в прихожую, где спокойно лежала моя сумка, и выудила из нее замшевый мешочек с магическими «косточками».
Эти «косточки» представляют собой три двенадцатигранника, и они, как это ни смешно, являются частью моей работы. С их помощью я провожу… совещание с высшими силами. Причем предсказанное додекаэдрами всегда сбывается. Главное – правильно истолковать советы магических «косточек».
Сосредоточившись, я с минуту держала прохладные двенадцатигранники в ладони и размышляла о деле, взяться за которое меня заставило лишь безденежье. Ну, еще и сочувствие к Ларионовой, бедной женщине, влюбленной, как малолетка.
Поразмыслив, я наконец метнула магические «кости» на стол. И вот что они мне выдали.
14+25+2. И что же это значит?
Я поднапрягла несколько ослабленную бездействием память и выудила из ее закоулков нужное толкование: «Не забывайте о том, что для вас очень важно всегда быть хорошо информированной и что определенную часть заработанных денег надо откладывать». Вот что касается денег, это точно. А насчет информации… Естественно, мне всегда нужно быть просто идеально информированной. Ну что ж, надо – значит, будем. Но в сущности, никакого толчка «косточки» мне пока не дали. Ладно, попробуем еще раз.
И вновь я сосредоточилась на той же проблеме, стараясь сделать мысли как можно более емкими и в то же время конкретными. Ничего удивительного. Магические двенадцатигранники – великолепный советчик, но иногда их рекомендации получаются слишком расплывчатыми. Тогда и приходится гадать дважды. В моей практике было и трехразовое метание волшебных «косточек», но такое случается сравнительно редко – как и всем хорошим, помощью высших сил злоупотреблять не стоит.
14+28+11. Доигрались, Татьяна Александровна! Вот вам и ответ. Превосходный такой ответик! Я ощутила неожиданную досаду, формулируя в мозгу трактовку данного сочетания цифр: «Вы согласитесь на какое-то предложение, которое принесет не только много забот, но может закончиться для вас плачевно».
А я уже согласилась, между прочим. Вместе с досадой появились злость и какая-то лихая самоуверенность – предупреждена, значит, вооружена. И вообще, за мою практику меня неоднократно старались убить, прижать к стенке… ну и тому подобное. Пока что это не удавалось никому. И теперь тоже вряд ли удастся – не так проста Танька Иванова, если до сих пор держится на плаву да еще и является лучшим тарасовским детективом! Обломаете зубы, гипотетические противники, сразу предупреждаю!
Мне и правда захотелось схлестнуться с сильным, действительно сильным противником. Так, наверное, бывает в любой работе. Этакий азарт приходит: ты хочешь победить лучшего.
Итак, теперь можно приступить непосредственно к делу.
Ополоснув чашку из-под кофе под струей воды и ссыпав окурки из пепельницы в ведро, я приступила к сборам.
Оделась нейтрально – джинсы, теплый свитер, куртка. Я собираюсь пользоваться машиной, а не общественным транспортом, поэтому дубленка не нужна – замерзнуть мне не грозит. Сунула в сумку все, что может понадобиться в нелегком сыщицком труде – «жучки» там всякие, миниатюрный фотоаппарат, отмычки и прочие «прибамбасы», нужные в профессии. И вышла на морозную декабрьскую улицу.
Ступив на снежный пласт, покрывший асфальт, я едва не упала, на миг потеряв равновесие. Оказалось, снежный пух коварно прикрыл залежи льда.
Впрочем, до машины я добралась успешно, не покалечившись, но вот тут-то начались проблемы. Отвратительный холод, стоявший в гараже, где обитала моя бежевая «девяточка», не лучшим образом сказался на двигателе, который долго не хотел заводиться. И мне пришлось долго разогревать мотор, прежде чем машина согласилась тронуться с места.
Ну да ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Я вывела-таки машину из гаража, закрыла ворота и «с ветерком» отправилась к дому Ларионовой. Она, конечно же, говорила мне, что пообщалась с соседями. Но, во-первых, она расспросила только соседей со своей лестничной площадки. А во-вторых, пообщалась с ними не я, а она. Почему-то так выходит, что я могу выудить из людей несколько больше, чем остальные. Опыт сказывается, наверное.
С легкостью отыскав дом Ларионовой – к счастью, Тарасов знаю, как свои пять пальцев, – я остановила машину на маленьком, очищенном от снега пятачке во дворе и выглянула наружу, пока не покидая теплого салона. Ага, так оно и есть. Бабуськи, несмотря на морозец, сидят на лавочке, поеживаясь. Но ведь сидят! Как будто это не развлечение, связанное с перемыванием чужих косточек, а работа – тяжкий и неприятный, но важный труд.
Наши бабки – находка для шпиона. Эти божьи одуванчики знают все и обо всех, могут нарассказывать всевозможных баек и тому подобного. Короче говоря, молодцы старушки, так держать!
Я покурила, приблизительно сформулировав вопросы, которые намерена задать, и вышла из машины. Подошла к бабуськам, присела рядышком и несколько минут вслушивалась в их разговоры, как будто не смея мешать. Психологический ход. Если прервать пожилого человека – обидится и замкнется в себе, потом клещами из него ничего не вытянешь. А стоит чуть-чуть посидеть, послушать, редко, но метко покивать – и информацию тебе преподнесут на блюдечке с голубой каемочкой. Вот этой методике я и следовала, выслушивая оценку политической и мыльнооперной обстановки в стране. Я кивала с самым что ни на есть осведомленным видом, словно с губернатором за ручку здороваюсь, а бразильско-мексиканские сериалы – мое обычное времяпрепровождение. Бабки, поначалу настороженные, вскоре расслабились, и я позволила себе изредка вставлять умные замечания в их беседу. В итоге мы сошлись на всех удовлетворившем мнении – «Дикая Роза» была гораздо лучше, нежели «Санта-Барбара», а актеров неплохо бы поменять. Политическая обстановка в стране – хуже некуда, раньше было лучше. В общем, «тогда» все было идеально, «сейчас» – противная реальность. Вот так вот.
После такой беседы, занявшей от силы минут пять, я заикнулась:
– Вы знаете, а в жизни-то происходят вещи и почище, чем в сериалах.
Старушки навострили ушки. И я продолжила, рассыпая зерна в благодатную землю:
– Вот, например, у Ольги Георгиевны – она здесь живет – исчез муж. Просто пропал и все, никто его не видел! Как будто провалился сквозь землю.
– Провалился, как же!
– Да уж конечно… Нашла Оля, с кем связаться на старости-то…
– С чумаданом он провалился, на машине!
– Сбежал, чай, к молоденькой. Чего с учителкой делать? В матери она ему годится!
Старушки оживились. Перебивая друг друга, они забрасывали меня бесценными сведениями. Итак, Курский удалился не по воздуху. Невидимкой тоже не стал. Он, лапочка, банально, с чемоданчиком, сел в такси и уехал. Пока супруга на работе была. Чуток пооглядывался.
– Небось боялся, что Олька за ним бросится! – триумфально заявила одна старушенция.
– Да что вы? – деланно удивилась я. – А что же говорят, его никто не видел?
– Как никто? Я, чай, из окна-то смотрю! Вчера морозище был, на улице не рассидишься. Но в окошко-то посмотреть можно. Знать надо, чего на улице деется!
Бабки наперебой убеждали меня в том, что за окном творится бездна интересного. Да и выйдя в магазин за хлебом, тоже можно увидеть невесть что.
– И он так просто взял и уехал на такси?
– Ну… – одобрение в голосе бабки относилось к моей сообразительности, по всей вероятности.
Время отъезда мне сообщили – как раз двенадцать стукнуло. Дня, естественно, – по «ящику» новости какие-то как раз начались.
Номера они, к сожалению, не запомнили. Зато описали саму машину так, что я восхитилась поистине фотографической их памятью. А дальше – дело техники. Таксопарков в нашем городе не так уж и много.
Вежливо попрощавшись с бабками, я вернулась в машину, включила зажигание – пусть разогревается – и набрала номер справочной.
Нескольких минут мне хватило, чтобы выяснить телефоны таксопарков. Вот на вычисление машины, выезжавшей по адресу Ларионовой, ушло больше времени. Диспетчеры – люди насквозь недоверчивые, и в конце концов мне пришлось сказать, что пассажир забыл где-то бумажник и не помнит, где именно. На такую неоригинальную «утку» клюнули сразу же. А в итоге я разжилась адресом шофера такси. И его именем, естественно. Мое везение тут закончилось, потому что сегодня у шофера оказался выходной.
Ну я-то на колесах! То есть у моей машины четыре колеса, и я нахожусь в салоне. Так что проблемы не существует.
Тронувшись с места, я отправилась на другой конец города, горя желанием пообщаться с неким Павлом Тушнинским, шофером таксопарка, подвозившим, по моим предположениям, Курского.
Жилище Тушнинского я обнаружила без особого труда. Судя по адресу, он обитал в многоэтажном доме, а в той местности, где я оказалась, многоэтажка была одна-разъединственная. С еще большей легкостью я отыскала квартиру таксиста и через несколько минут уже звонила в обшарпанную грязно-коричневую дверь.
– Вы к кому? – послышался подозрительный вопрос, произнесенный явно мужским голосом. Но голос звучал глухо и не очень уверенно, как привет с большого бодуна.
– Могу я поговорить с Павлом Тушнинским? – осведомилась я вежливо, и сразу дверь открылась.
Будь я человеком менее привычным к всевозможным потрясениям, обязательно бы растеклась по полу маленькой лужицей, ранее носившей гордое звание детектива. К такому таксисту, честно скажу, я бы вряд ли села в машину.
Мощный детина взирал на меня, вовсе не маломерку, мягко говоря, свысока. А точнее – как на таракашку или букашку. Мой взгляд утыкался в обнаженную, страшно волосатую грудь, ниже которой виднелся накачанный пресс спортсмена, а завершалось это великолепие потрепанными тренировочными штанами времен социализма.
Задрав голову чуть не к потолку, я смогла увидеть и вершину этого айсберга – широченную, как тазик, физиономию, заросшую черной щетиной и по-бандитски туповатую, с глубоко посаженными глазами, полностью скрытыми сонно-тяжелыми веками.
– Я Тушнинский, – представился мужчина, распахивая глаза.
Я прикусила губу. Первое впечатление оказалось обманчивым – глаза, умные, серо-голубые и насмешливые, сверкали иронией и легким, даже оправданным в данной ситуации сарказмом.
– Что вам угодно? – спросил хозяин дома, и голос его звучал совершенно трезво.
Честно признаться, я ошалела. Даже больше, чем при первом брошенном на таксиста взгляде. С ума сойти можно.
– Могу я задать вам несколько вопросов? – спросила я, с трудом добившись твердого звучания голоса.
– Да, разумеется. Может быть, войдете? – предложил Тушнинский. – А вы вообще-то кто?
– Татьяна Иванова, частный детектив, – представилась я, окончательно взяв себя в руки.
– Очень приятно, никогда еще не видел частных детективов, – и Павел подтвердил слова действием, принявшись довольно бесцеремонно меня рассматривать. – Входите же!
Я прошла в чистенькую, на мой непритязательный взгляд, прихожую и приступила к беседе.
– Вы вчера подвозили Илью Станиславовича Курского?
– Я не спрашиваю, как зовут моих пассажиров, – логично ответил Тушнинский.
А я подумала, что, должно быть, приобрела страшное заболевание под названием «мозговой разжиж». Мне никак не удавалось оторвать взгляд от странных и притягательных глаз мужчины, и он это прекрасно понимал. Эй, Татьяна Александровна, держите себя в руках! А лучше… – взгляд мой скользнул по сильным широким ладоням Тушнинского – лучше в ежовых рукавицах! – одернула я себя. И сказала, сформулировав вопрос более конкретно:
– В двенадцать часов, адрес: Романовская, 24.
– А, теперь ясно. Холеный парень с чемоданом? Вы тоже им интересуетесь?
– А что, еще кто-то интересовался?
– Да, вчера. Но по телефону, и мужчина, – плотоядно ухмыльнулся Павел.
– И куда же вы его доставили? – осведомилась я, уставившись на носки собственных ботинок.
– Довез до автовокзала, там высадил и уехал.
– Где конкретно вы его высадили? – уточнила я чуть дрогнувшим голосом, разозлившись на себя за это. Злость придала сил.
– Напротив будки ГИБДД, – ухмыльнулся мужчина.
– Может быть, вы заметили – в его поведении было что-то странное?
– Странное? Не знаю. Разве что нервничал немного, оглядывался несколько раз назад, – пожал мощными плечами Тушнинский. – Не знаю, является ли это странным. Мне показалось, что он отправился от благоверной к любовнице, поэтому и переживал: а вдруг заметит, – добавил он с тонким намеком.
– А во что он был одет, вы не могли бы описать? – проигнорировав намек, деловым тоном спросила я.
– Длинный кожаный плащ, – пожал плечами таксист. – Черно-синего цвета. И шапка, обычная, из черного меха.
Поблагодарив его за информацию, я ретировалась. Уже хорошо – на след Курского я вышла. Типа с интеллигентной физиономией в длинном плаще и с чемоданом наперевес внимательные люди вряд ли пропустят. Найти бы их еще… Правда, автовокзал – место суетливое, Курский мог и затеряться в толпе.
Куда же он намылился? Взял билет на автобус до одного из районных центров? Так вычислить это – раз плюнуть, если рассудить. Да и отыскать приезжего в небольшом городке, где все друг друга знают, легче легкого.
Впрочем, может быть, он заметал следы… Тогда… Надежда только на наблюдательность лоточников, киоскеров и… кто там еще на автовокзале отирается? О, на бомжей и попрошаек. Может, хоть один человечек вспомнит Илью Станиславовича Курского? Хотя труд предстоит адов – расспросить всех о том, куда отправился человек, появившийся на вокзале вчера, в середине дня. Веселенькое занятие мне предстоит… Может быть, зря вы согласились взяться за это дело, а, Татьяна Александровна? Поступили не подумавши? Да ладно, поздно себя корить. Тем более денежки шуршали очень даже приятно.
О, точно! Деньги у меня появились, надо закупить сигарет.
Я подошла к коммерческому ларьку, расположенному напротив дома таксиста, и купила наконец-то любимые сигареты, не думая о цене. Качественные сигареты для детектива Ивановой, которая может хорошо размышлять только за свежесваренным кофе, вооружившись сигаретой, тоже входят в статью расходов.
Погрузившись в машину и заведя мотор, я выкурила сигарету, после чего только и тронулась с места. И поехала к автовокзалу.
Припарковавшись и покинув теплый салон своей «девятки», я сразу погрузилась в вокзальную толчею. Ноги чуть подгибались – езда по скользкой трассе не доставила неземного блаженства. А может быть, у меня неправильное мировосприятие? И мне должно было быть приятно, когда машину заносило на каждом повороте, и она то и дело норовила сцепиться в любовной схватке с ближайшим столбом? Я улыбнулась своим мыслям и чуть прибавила шагу, хотя идти по скользкому тротуару тоже было не слишком в удовольствие.
Первым делом я направилась к будке ГИБДД. Нет, общаться с ментами в мои планы не входило – пока что мое следствие с милицейским не пересекается. Просто у будки, вольготно расположившись, сидел мужик в омоновской форме, с несчастным выражением на широкой, с эту самую ментовскую будку, физиономии. Перед столь колоритной личностью стояла шапка-ушанка. А в руках – гитара. И «омоновец» выводил какие-то заунывно-блатняковские рулады, с чувством ударяя по струнам. Странно, почему менты не чешутся? Парень – один из них и подрабатывает на хлеб насущный? Или они просто наслаждаются блатной лирикой, по духу им близкой?
Я подошла к этому типу и склонилась над ним. Глаза «бомжебарда» заинтересованно блеснули, и он патетично заявил, на миг прервав терзанье струн:
– Я пою для вас, красавица!
После чего с новой силой завыл нечто про любовь, войну и под конец два выстрела, насколько я поняла. По крайней мере через слово мелькали могилки, кресты и тому подобные причиндалы загробной жизни. Устав слушать этот бред, я махнула рукой, в которой зашелестела купюрка. Мужик, как загипнотизированный, потянулся вслед за моей рукой, к счастью, прекратив издеваться над несчастным, уже скрежещущим от неблагоприятных погодных условий инструментом.
– Вчера сидел здесь? – деловым тоном задала я вопрос.
– Каждый день сижу, – буркнул он, не отводя взгляда от моей ладони с шуршащей, такой соблазнительной денежкой! Гораздо более соблазнительной, чем я сама, как это ни обидно. – А чего надо?
– Ты хоть иногда на публику смотришь? – полюбопытствовала я, присаживаясь на корточки и закуривая. Прохожие на меня косились, но мне это в принципе по барабану. Пусть думают что хотят, ну их, в самом деле!
– Конечно, – удивленно ответил мужик. А я разглядела, сколь искусно он загрязнил свою физиономию. Не бомж, сто процентов. Так, подрабатывает. – Надо же видеть, кто как реагирует.
– Так ты психолог! – протянула я чуть насмешливо. Он ощетинился было, но я поспешно добавила: – Вот психолог-то мне и нужен!
– А что надо-то? – полюбопытствовал мужик.
– Вчера, после двенадцати, ориентировочно – до часа дня, здесь должно было остановиться такси.
– Ну да, такая бледно-желтая машина с черными клеточками на боку и «шапочкой» на крыше, – обрадованно подтвердил мужик. И вновь вожделенно посмотрел на зажатые в моей ладони деньги.
