bannerbannerbanner
Проданное убийство

Марина Серова
Проданное убийство

Полная версия

© Серова М. С., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Август в этом году выдался жаркий. Настолько жаркий, что жители Тарасова предпочитали без особой нужды не покидать прохладные помещения, снабженные кондиционерами. Даже на службу бежали с большей охотой, чем обычно, чтобы хоть немного отдохнуть от надоевшей духоты. Ведь далеко не у каждого тарасовца дома имелся кондиционер.

Вот и я, как большинство горожан, предпочитала сидеть в прохладе квартиры, благо мое жилище оным агрегатом было предусмотрительно снабжено еще несколько лет назад. Последнее расследование, закончившееся для меня в плане здоровья не самым лучшим образом, осталось далеко позади. Как и двухнедельный отдых на лучшем курорте для служащих МВД. Путевку в санаторий выбил для меня мой давний друг подполковник Кирьянов. Как ему это удалось, для меня так и осталось загадкой. В органах я давным-давно не работаю. К моему великому счастью, я вовремя завязала с государственной службой.

Теперь поправлять здоровье мне положено частным порядком, на курортах, предназначенных для простых смертных. Правда, это только наши государственные мужи могут назвать подобные курорты местом для «простых смертных». У рядового жителя нашей необъятной Родины даже на один день пребывания в подобном заведении денег не хватит, а не то что на курс реабилитации. А реабилитация мне была настоятельно рекомендована врачами. Разрыв сухожилия, смещение голеностопа, отягощенное гнойным отеком левой ноги. Вот таков был диагноз.

Травму я получила, гоняясь за злостным рецидивистом, три года находившимся в федеральном розыске. Рецидивиста я в итоге обезвредила и даже умудрилась доставить в ближайшее отделение полиции. Но при этом неудачно приземлилась, спрыгивая с трехметрового забора, и вот результат. Километровый диагноз и полное отсутствие возможности самостоятельно передвигаться. Десять дней в городской больнице принесли лишь некоторое облегчение. Я научилась самостоятельно спускаться со второго этажа на первый, да и то пользуясь костылями. Передо мной маячила перспектива навсегда забыть про бег и танцы. Стариковский бадик должен был стать моим самым близким другом. Перспектива та еще! И тут в дело вступил Кирьянов. Заглянув ко мне в больницу и выяснив истинное положение вещей, он развил бурную деятельность, и уже через три дня я нежилась под лучами южного солнца и проходила курс интенсивной терапии в лучшем санатории страны.

С курорта я вернулась позавчера. Отдохнувшая, загоревшая, цветущая. И, самое главное, на своих двоих. И без ненавистного бадика. При выписке врачи предупредили меня, что первое время ногу следует поберечь. Повторная травма может навсегда лишить меня возможности передвигаться самостоятельно. Первое время, по их меркам, исчислялось шестью месяцами. Каким образом мне удастся выполнять рекомендации эскулапов, я представляла смутно. Впрочем, сейчас я старалась об этом не думать, а беспечно наслаждаться покоем. Единственное, что мне предстояло сделать в ближайшее время, – это нанести визит Кирьянову. Перед поездкой в санаторий мне как-то не удалось поблагодарить его за заботу. А очень хотелось.

Я бы давно сделала это, если бы не жара. Как представлю, что нужно будет сменить живительную прохладу квартиры на раскаленный воздух города, так решимость тут же исчезает. Надежда на то, что погода изменится, таяла с каждым днем. Синоптики ничего, кроме повышения температуры, не обещали. Добраться до Кирьянова по холодку мне не светило, а благодарить по телефону в данном случае было как-то некрасиво. По крайней мере, на мой взгляд.

Водить машину мне, по понятным причинам, запретили. Значит, придется вызывать такси. Париться в автобусе я была совершенно не готова. Будем надеяться, что в такси окажется кондиционер. Не самоубийцы же они, в конце концов, целый день по пеклу без кондюшника гонять? Набрав номер единой диспетчерской службы, я сделала заказ. Вежливая девушка с приятным голосом сообщила, что заявка успешно принята, и порекомендовала ожидать ответного сообщения от водителя. Я надела самый легкий сарафан, что нашла в гардеробе, приготовила невесомые босоножки и принялась ждать.

Чтобы ожидание не было скучным, я включила телевизор и стала перещелкивать каналы, отыскивая программу местных новостей. У журналистов все было по-старому. Рост цен на коммунальные услуги беспокоил горожан куда больше, чем международное положение. В конце передачи шли криминальные новости. Тут тоже все было как обычно. Нападение пенсионера на работника рынка, заломившего цену на мясо, было, пожалуй, самой непривычной из всех новостей.

На мобильник пришло сообщение с номером и маркой такси. Автомобиль «Тойота Камри» ожидал меня через три минуты. Щелкнув пультом, я вырубила телевизор и спустилась во двор. Он был пуст. Я остановилась под навесом, чтобы хоть как-то защититься от палящих солнечных лучей. Подъездная дверь распахнулась, и оттуда выскочила соседка с первого этажа, Жанночка Кокорина. В нашем доме она жила относительно недавно. Квартиру Жанночка получила в наследство от умершей бабки, превредной, надо заметить, старухи. Сама Жанночка была существом абсолютно безобидным, если не считать ее навязчивого стремления завести дружбу с каждым жильцом нашего дома.

Увидев меня, Жанночка радостно всплеснула руками, и, бросившись мне на шею, закричала:

– Танюшенька, вернулась! Вот радость-то! Ну, рассказывай, как здоровье, как нога? Не болит больше? А я все думаю, где ты, как ты? Звонить пыталась, да у тебя телефон всегда недоступен. Сломался? А мы тут детскую площадку организовать решили. Ну, качели там, песочница, лазалки всякие. Ты участвовать-то будешь? Собираем по тысяче. Если много, можно и половину. А у Зинки двойня скоро будет. Ну, у Зинки из третьего подъезда. Что, неужели не помнишь? Слушай, ты на машине? Мне в город надо, подвезешь?

Еще одна отличительная особенность Жанночки – абсолютное неумение выслушивать ответ. Вопросы из нее сыпались как из рога изобилия, но отвечать на них не стоило и пытаться. Девушку ответы интересовали постольку-поскольку. Главное – уши свободные. Зная об этой ее особенности, я и не рвалась отвечать. Молча вытянула из сумочки кошелек и выдала тысячную купюру на организацию детской площадки. Хоть у меня самой детей не было и не планировалось, к данному начинанию я отнеслась с уважением. Ведь надо же где-то детям гулять? Уж лучше они будут на специально устроенной площадке тусоваться, чем под колесами припаркованных авто.

– Ну что? Подвезешь, или мне на трамвае трястись? Я, между прочим, в администрацию еду. Заявление везу по поводу площадки. Пусть раскошелятся хоть на рабочих.

Жанночка вопросительно глядела на меня, на этот раз целенаправленно ожидая ответа. Пришлось признаваться, что жду такси.

– Вот и отлично. Это даже лучше, а то ты, со своей хромой ногой, еще в аварию попадешь и меня заодно угробишь. А на такси безопасней. Вон не твоя заруливает? – указала на въезжающую во двор машину Жанночка.

Это была как раз «Тойота Камри». Водитель открыл дверцу, оглядел нас с ног до головы и задал вопрос:

– Такси кто вызывал?

– Мы и вызывали, – первой ответила Жанночка. – Пойдем, Танюш. Чего стоять-то?

И Жанночка устремилась к моему такси. Смирившись с обстоятельствами, я тоже прошлепала к машине. Переднее сиденье уже заняла Жанночка, так что мне досталось заднее. Хлопнув дверцей, соседка скомандовала:

– Сначала к администрации, потом куда девушка скажет.

– В заказе администрации не было, – недовольно проворчал таксист.

– Ну и что? У нас несколько изменились планы. Не хотите ехать, так и скажите. Мы другую машину вызовем, – заявила Жанночка, пристегиваясь.

– Ладно уж, заскочим к администрации. Только сумма будет другая, имейте в виду, – согласился таксист.

– Понятно, что другая. Танюш, у тебя денег хватит, а то я на мели? – поворачиваясь ко мне лицом, поинтересовалась Жанночка.

– Поехали уже, – попросила я. – Деньги есть.

– Отлично, – обрадовалась соседка.

До администрации мы ехали не больше пятнадцати минут, но за это время Жанночка успела ввести меня в курс дел всех жильцов. К тому моменту, как автомобиль затормозил у нужного крыльца, я была близка к тому, чтобы насильственным образом заткнуть рот надоедливой соседке. Выскакивая из машины, Жанночка вместо благодарности посетовала:

– Жаль, что ты не можешь дождаться меня. Узнала бы первая результаты моего визита. И мне обратно не на трамвае пилить.

– Трогай, – шепнула я водителю, что он с радостью и исполнил.

Некоторое время мы с водителем ехали молча. Наслаждались не чаянной уже тишиной. Потом водитель решил уточнить маршрут.

– Вас прямо к зданию управления доставить? – поинтересовался он.

– Да, – односложно ответила я.

Он еще какое-то время помолчал, но любопытство взяло-таки верх.

– Бойкая у вас приятельница, – осторожно заметил он.

– Что есть, то есть, – согласилась я.

– И как вы только ее выдерживаете? – осмелев, поинтересовался таксист. – Я бы с такой подругой недели не выдержал.

– К счастью, Жанночка не входит в число моих подруг, – улыбнулась я. – Соседка. Общественница и все такое.

– Понятно. Я почему-то так сразу и подумал, – выдал таксист.

– Что именно? – на этот раз вопрос задала я.

– Ну, что она вам не подруга, – объяснил водитель. – Халявщица?

– Что-то вроде того, – засмеялась я. – Да ладно. Не обеднею.

– Что, муж хорошо зарабатывает? – шутливо спросил таксист.

– Почему сразу муж? – удивилась я.

– Ну а кто же? У такой красивой девушки должен быть состоятельный муж. Разве нет? – заметил он.

– Необязательно. Вот у меня, например, мужа нет. И я нисколько об этом не жалею, – призналась я.

– Это еще почему? Все девушки мечтают выйти замуж, – не поверил он.

– Выходит, не все. Готовить борщи и стирать вонючие носки не кажется мне такой уж прекрасной перспективой, – пояснила я.

 

– Ну, это вовсе не обязательно, – снова возразил таксист. – А позволено ли мне будет поинтересоваться, что для вас является прекрасной перспективой? Любопытствую просто ради любопытства. Ничего личного.

– Ну, если ничего личного, тогда отвечу, – улыбнулась я. – Хорошей перспективой для себя я считаю любимую работу. Вот так вот просто и банально.

– Тоже неплохо. Удача, когда человек может позволить себе заниматься любимым делом. Мне, например, моя работа очень нравится. Дорога, урчание двигателя. Опять же, пассажиры, новые знакомства. Иногда такие люди интересные попадаются, любой психолог позавидует, – согласился водитель. – А вы кем работаете, если не секрет?

– Не секрет. Я сыщик. Частный детектив, – призналась я. – В моей работе тоже порой удивительные экземпляры человеческих особей попадаются.

– Детектив? Убийства, значит, расследуете? – уточнил таксист. – Нет, я бы не смог. Всю жизнь в чернухе копаться, самому жить не захочется.

– Это с какой стороны посмотреть, – заметила я. – Перспективу приносить пользу людям, оказавшимся в трудных жизненных обстоятельствах, вы не рассматриваете? Ведь в этом заключается главная задача детектива. Не отыскать преступника, а помочь пострадавшему. Или вы не согласны с этим утверждением?

– Я как-то раньше не задумывался об этом, – извиняющимся тоном ответил он.

– И напрасно. Вот случись у вас, например, какая-то беда. Машину угнали, дом ограбили или на самого нападение совершили, разве не хотели бы вы, чтобы вашим делом занялись профессионалы? Разве не стремились бы во что бы то ни стало разобраться с обидчиками? – потребовала я ответа и, получив утвердительный кивок, продолжила: – То-то и оно. А если обстоятельства дела не так очевидны, как в случае угона машины или ограбления дома? Если вокруг вас происходят события, выходящие за рамки здравого смысла? Если вы в догадках теряетесь, что может означать происходящее? Если вы каждую минуту ждете беды? Ни спать, ни есть спокойно не можете, и даже ваша любимая работа перестает приносить удовлетворение, потому что в каждом пассажире вы видите угрозу, что тогда? Куда вы пойдете со своими подозрениями? В полицию? Вряд ли.

Я остановилась, сама не понимая, с чего так распалилась. Ну, задал мужик вопрос. Вполне заурядный вопрос. Я подобное слышу практически каждый раз, когда сообщаю незнакомым людям о роде своей деятельности. Чего кипятиться-то? Водитель молчал, бросая на меня виноватые взгляды. Надо как-то разрядить обстановку, ведь он ничего плохого, задавая свой вопрос, не подразумевал. Вот повезло мужику: от одной сумасбродки избавился, так вторая нарисовалась!

– Ну вот. Высказалась, и легче стало. Спасибо вам, – решив сыграть роль пациентки кабинета психотерапии, произнесла я. – А то вот так держишь все в себе, а потом срываешься. Вам, наверное, часто приходится выслушивать исповеди пассажиров?

– Случается, – расслабляясь, ответил таксист. – Правда, не такие горячие. Вы уж меня тоже простите. У меня и в мыслях не было обидеть вас.

– Да я понимаю. Непривычно слышать о том, что молодая девушка предпочитает замужеству расследования уголовных дел, – заметила я.

– Ну, о замужестве вы свое мнение еще измените. Вот встретите достойного человека, влюбитесь в него, тогда по-другому запоете. Уж можете мне поверить, – засмеялся таксист.

– Надеюсь, этого не случится, – на полном серьезе ответила я.

– Ой, не зарекайтесь, – пошутил таксист и притормозил возле управления. – Все, прибыли. Удачи вам в ваших запутанных делах.

– И вам удачи, – ответила я, расплатилась и вышла из машины.

Таксист посигналил на прощание и укатил. А я вошла в здание. Позвонила Кирьянову, сообщила о своем визите. Кирьянов распорядился выписать мне пропуск. Поднимаясь по лестнице, я вспомнила, что за разговорами с таксистом забыла заехать в магазин. Ну вот, хотела прийти с гостинцем, а теперь придется благодарить Кирьянова с пустыми руками. Эх, Танюша, Танюша, вечно ты о главном забываешь!

Друг встретил меня в дверях.

– Ну, покажись-ка! Продемонстрируй работу отечественной медицины, – подхватывая мою руку, протянутую для рукопожатия, потребовал он. – Залатали тебя медицинские работники? Вижу, залатали.

– Это точно. Работа ювелирная. Ни за что не догадаешься, что каких-то пару недель назад я и думать не могла о том, чтобы на левую ногу наступить. А все благодаря вам, Владимир Сергеевич. Если бы не ваша помощь… – проговорила я.

– Ну, началось, – перебил меня Кирьянов. – Вот если бы не ты, то рецидивист Обух до сих пор был бы на свободе. Санаторий – это меньшее, чем мы могли тебя отблагодарить. И хватит об этом. Проходи, буду тебя твоим любимым напитком потчевать. Мне тут недавно приборчик презентовали, закачаешься.

Я прошла в кабинет. На самом видном месте красовался аппарат для приготовления «кофе по-восточному». Недавно я приценивалась к этому чуду техники, работающему от электричества и гарантирующему кофеманам незабываемые ощущения от приготовляемого с его помощью напитка. Цены, прямо скажем, кусались. Я посчитала данный бытовой прибор излишней роскошью и покупать его передумала. А вот у Кирьянова это чудо техники откуда-то появилось. Интересно, он знает, сколько стоит его «приборчик»? Наверняка нет, иначе отказался бы от такого презента, кто бы ему его ни сделал. Просвещать Кирю на этот счет я не стала.

Кирьянов сразу принялся готовить напиток. Действовал он умело. В чайнике подогрел воду, влил кипяток в турку, дождался, пока песок прогреется с помощью электрических ТЭНов, и только после этого поместил турку в центр песка, предварительно засыпав в нее положенную порцию молотого кофе. Я пораженно наблюдала за ним.

– Что, удивляешься, как это я так ловко управляюсь с незнакомым агрегатом? – поймав мой взгляд, произнес Кирьянов. – На самом деле ничего удивительного в этом нет. Я специально тренировался. Готовился к твоему приходу.

– Сражена! – только и смогла ответить я.

– Ладно, рассказывай, как ты? Как нога? Каковы перспективы? – потребовал он.

– Нога в порядке. Перспективы неоднозначны, – ответила я. – Если хватит терпения, то о связках забуду надолго. В противном случае – только костыли.

– Что значит «если хватит терпения»? – переспросил Кирьянов.

– Ну, всякие медицинские ограничения, – уклонилась я от прямого ответа, но друг не успокоился.

– Хотелось бы поподробнее, – потребовал он.

– Месяц без машины – это раз. Шесть месяцев без беготни, прыжков и других физических нагрузок на ногу – это два. Ну и процедуры. Зарядка, массаж, физиотерапия – это три, – вынуждена была отчитаться я.

– И в чем проблема? – удивился Кирьянов. – Не можешь зарядку делать? Или попрыгать страсть как охота? По поводу вождения тоже не такая уж проблема. В городе есть такси. Или можно водителя на месяц нанять. Даже дешевле выйдет.

– А работа? – напомнила я. – Хорош сыщик, который даже погнаться за преступником не может. Или я буду заранее сообщать жертве: извини, мол, мил-человек, но в этом расследовании давай обойдемся без погонь. Ножка болит, войди в положение. Постой на месте, пока я до тебя доковыляю и арестую.

– Отставить иронию, – приказал Кирьянов. – Месяц – не такой долгий срок. Пока о расследованиях придется забыть. Если не хватит сбережений, помогу. Не чужие люди.

– Ни за что! – решительно воспротивилась я. – Лучше инвалидность. И потом, совершенно не обязательно, что мне понадобится бегать за преступниками. Вполне возможно, что ко мне придет клиент с банальной квартирной кражей. Я посижу, подумаю и вычислю злоумышленника.

– Это ты сейчас кого уговариваешь? Госпожу Удачу? – засмеялся приятель, разливая кофе по чашкам. – Вот бы и мне так. Пошептался с данной госпожой и раскрыл преступление.

Кирьянов вздохнул так тяжко, что на столе посуда чайная зазвенела.

– Проблемы? – насторожилась я.

– Ерунда. Не бери в голову. Обычные рутинные заботы, – поспешил отмахнуться он и перевел разговор на другую тему: – Ну, чем планируешь заняться в ближайшее время?

– Пока не знаю. – На этот раз пришла моя очередь вздыхать. – Выбор невелик. Буду ждать очередного клиента, а в ожидании займусь переводами. Заодно английский подтяну.

– Вот и молодец, – похвалил Кирьянов.

Внезапно дверь открылась, и в кабинет ввалился всклокоченный майор.

– Вызывали, товарищ подполковник? – гаркнул он.

– Ну, чего орешь, Заблоцкий? Чай, не на плацу, – недовольно поморщился мой друг. – Я тебя когда вызывал? Час назад. А ты когда явился?

– Так на задании был. Трегубов объявился. С ребятами на задержание ездил, – доложил майор. – Вот только что освободился. Сразу к вам.

– Попозже зайди. Не видишь, гостья у меня, – кивая в мою сторону, объяснил Кирьянов.

– Вы ж сказали, дело срочное, – пожал плечами майор. – Дежурный, видно, перепутал.

– Ничего он не перепутал. Дело действительно срочное. Но полчаса подождет, – оборвал его мой приятель.

– Не обращайте на меня внимания, Владимир Сергеевич. Если дело срочное – обсуждайте. Я вам не помешаю. Посижу тут в сторонке тихонечко. Кофе допью. Или могу в коридоре подождать. Чего зря майора гонять? – ангельским голоском заявила я, как можно невиннее глядя в глаза Кирьянову.

– Знаю я твое «не помешаю», – проворчал он, но из кабинета выпроваживать не стал.

И майора не выпроводил. Указав на свободный стул, приказал:

– Садись, майор, введу тебя в курс дела, раз уж ты пришел.

Майор благодарно улыбнулся мне и занял стул напротив подполковника.

– Речь пойдет о нашем самоубийце, – начал Кирьянов. – Помнишь случай в Студеном тупике?

– Так точно. Покойник – Филипп Мальцев. Повесился в собственном доме. Предсмертная записка не найдена. Дело закрыто за отсутствием состава преступления и передано в архив, – отрапортовал майор.

– Не дошло оно до архива, товарищ майор. К великому нашему прискорбию – не дошло, – заявил мой приятель. – Звонок поступил сверху. Дело отправить на доследование. Придется нам еще какое-то время копаться в личной жизни нашего бомжеватого самоубийцы. Вот так вот.

Майор в удивлении приподнял брови.

– Чего там копаться-то? Я ж лично докладывал: погибший вел маргинальный образ жизни. Красть у него нечего. Врагов даже в среде ему подобных не имеется. А что касается мести, так ему и мстить не за что. Совершенно безобидный дядька. Перепил, вот и полез в петлю. Нам-то до этого какое дело? – возмутился он.

– Отставить разговорчики, – потребовал Кирьянов. – Сказано: начать повторное расследование. И чтоб никаких самоубийств! Вам ясно, товарищ майор?

– Так точно, – вскочил со стула Заблоцкий. – Только что делать, если повторное расследование ничего, кроме самоубийства, не выявит?

– Вот вы сначала поработайте, а потом вопросы задавайте, – отмахнулся Кирьянов. – Сам знаю, что пустым делом заниматься будете. Только с начальством не поспоришь. У нашего маргинала родственник объявился. Большая шишка, судя по всему. Так вот родственник этот крайне недоволен вердиктом. Самоубийство, видите ли, плохо скажется на репутации членов семьи. Допустить этого нельзя.

– Будто убийство намного лучше для репутации, – вставила я.

– Вот и я о том же. Только кто нас слушать будет? – машинально ответил Кирьянов.

– А в чем там суть? – спросила я.

– По-твоему, так выглядит «тихонько посижу»? – съязвил друг и, повернувшись к майору, закончил: – Вам все понятно, майор?

– Так точно. Все предельно ясно, товарищ подполковник, – отчеканил тот.

– Ну так выполняйте. О ходе расследования информировать без промедления. В любое время дня и ночи, – добавил Кирьянов.

– Слушаюсь. Разрешите идти? – козырнул майор.

– Идите. И постарайтесь закончить с этим делом как можно быстрее, – напутствовал Кирьянов.

Когда майор удалился, приятель некоторое время молчал, потом произнес:

– Вот, Танюша, какими делами приходится заниматься. Противно, но неизбежно. Сам генерал на особый контроль нашего маргинала взял. Докладывать велено два раза в день. И результат – не позднее следующей недели. А где я ему этот результат возьму? Дело там абсолютно однозначное. Надоело мужику землю бесцельно топтать, вот он и решил проблему кардинальным образом. Нет жизни – не нужна и цель.

– Быть может, я смогу помочь? – робко предложила я. – Если все так, как ты говоришь, опасности для меня никакой нет. Ни бегать, ни прыгать не придется. А с головой у меня, к счастью, все в порядке. Свежий взгляд вам сейчас как нельзя кстати.

– Нет, Танюша, тебе отдыхать предписано, а не по злачным местам таскаться. Знаешь, где наш незабвенный самоубийца работал последние десять лет? На городской свалке! Представляешь, что у него дома творится? Я лично на место происшествия не выезжал, но весьма о нем наслышан. Даже наши видавшие виды опера, и те в легком шоке от его жилья пребывают. Этот Мальцев тащил в дом все, что ему на свалке приглянется. Там, чтобы по комнате передвигаться, компас иметь надо, иначе можешь заблудиться, как в лабиринте, – проговорил Кирьянов.

 

В его голосе я уловила оттенок сомнения. Может, рассматривает-таки перспективу моего подключения к этому делу? В таком случае нужно только немного поднажать, и дело в шляпе.

– Тогда хоть просто расскажи, что там произошло и что за фрукт этот высокопоставленный родственник покойного? – попросила я. – Кто знает, может, хоть советом помогу. Это ведь безобидная просьба, верно?

– Попробовать можно, – согласился Кирьянов и начал рассказ.

Суть заключалась в следующем. Два дня назад в дежурное отделение полиции обратился бомжеватого вида мужчина. Заявил, что в доме по улице Первый Студеный тупик обнаружен труп. Вернее, мужчина объявил, что пришел к другу в гости и застал его в петле. Дал точный адрес, назвал фамилию и имя висельника и даже вызвался проводить оперативную бригаду до места. А то, мол, полдня блуждать будут. Опера выехали на адрес и действительно обнаружили в частном доме Студеного тупика мужчину, висящего в петле.

Осмотр дома ничего криминального не выявил, за исключением одного факта. Табурет, с которого должен был спрыгнуть висельник в случае самоубийства, был настолько хлипким, что оставалось лишь удивляться, как он смог выдержать вес взрослого, довольно упитанного мужчины хоть пару минут, необходимых для того, чтобы осуществить задуманное. Но оперативники – народ бывалый. И не такие странности видели. Они посчитали этот факт несущественным. Опросили соседей. Пообщались с бомжом, сообщившим о случившемся. И благополучно дело закрыли. За отсутствием состава преступления. Судмедэксперт был с ними абсолютно солидарен. Вердикт «самоубийство» удовлетворил всех. В том числе и начальство.

Для проформы опера отыскали родственников висельника. Бывшая жена претензий к следствию не имела. На вопрос, мог ли Филипп Мальцев добровольно расстаться с жизнью, ответила положительно. Мол, допьешься до чертиков, пожалуй, полезешь в петлю.

На том бы все и закончилось, если бы сегодня с утра не случился этот звонок. Звонил генерал и требовал дополнительного расследования. К нему, мол, лично обратились. Кирьянов полюбопытствовал, кому нашлось дело до спившегося мужика? И получил ответ. Звонок был аж из самой Первопрестольной. Ни много ни мало с Петровки. Тамошнего генерала побеспокоил некий гражданин Увеков с просьбой подстегнуть нерадивую полицию Тарасова к решительным действиям. Он, видите ли, категорически против того, чтобы в семье, к которой по трагическому стечению обстоятельств относится висельник Филипп Мальцев, появились самоубийцы. Ведь и он сам, и его родственники являются членами этой семьи. Он просит высокое московское начальство заставить местные власти Тарасова признать смерть Филиппа убийством. Пусть даже нераскрытым. Главное – исключить из вердикта первую часть.

Кирьянов попытался отбрехаться, ссылаясь на непреложные факты, говорящие об обратном. Но, увы, слушать его генерал не захотел. Так и сказал: чтобы через неделю доказательства насильственной смерти Мальцева были у него на столе. Хоть выдумывайте, говорит, а доказательства предоставьте. Мне, мол, из-за какого-то нищего погоны терять неохота.

– Вот такие вот дела, Танюша, – подытожил Кирьянов.

– Ну и воспользовался бы советом начальства. Приписали пару незначительных деталей. Нашел сговорчивого свидетеля, готового подтвердить факт насильственной смерти, и сдал дело в архив, – предложила я.

– Не могу я так! – вскричал приятель. – Ну что я за полицейский после этого? Так, фикция одна. Нет, нужно найти такие доказательства, чтобы высокое московское начальство вынуждено было признать нашу правоту. Я скорее предсмертную записку подделаю, чем обвиню неизвестного человека в преступлении!

Кирьянов горячился. Конечно, ни того ни другого он делать не станет. Не такой он человек. А вот копаться в данном деле своих оперов заставит, это факт. И будут бедные опера гоняться за призраками до тех пор, пока высокому начальству не надоест курировать это дело или не появится более важный проситель. Думаю, на это и был у Кирьянова главный расчет.

– Что за фрукт этот московский проситель? – полюбопытствовала я.

– Да кто его знает? То ли брат жены покойного, то ли ее дядя. То ли еще кто. Да и какая, собственно, разница? Ишь, выискался гусь! Самоубийство ему не по нраву. А при жизни небось ни разу с этим самым Мальцевым даже не встретился. И обстоятельствами его жития-бытия не интересовался. А тут выплыл, как… Э, да что теперь говорить! Что делать – ума не приложу.

Кирьянов хмуро смотрел в пол. Я молчала. Знала, что после его раздумий последует. Так и вышло. Друг вскоре несколько повеселел и предложил:

– А что, Татьяна, может, и правда тебя этим делом озадачить? Ты мыслишь неординарно. Глядишь, и накопаешь что-нибудь, что удовлетворит московского гуся?

– А я согласна, – произнесла я. – К тому же интуиция подсказывает мне, что в этом деле существуют свои подводные камни.

– Например? – удивленно глядя на меня, поинтересовался Кирьянов.

– Например – табурет. Ведь ты сам сказал, что с помощью такого хлипкого предмета мебели висельник и до петли вряд ли дотянулся бы. Вот ноги поломать – это запросто. Почему бы не проверить эту версию? – проговорила я.

– По-моему, она весьма сомнительная, – возразил Кирьянов.

– Пусть так, – не стала спорить я. – А сам факт вмешательства дальнего родственника? Это ли не странность? Как факт самоубийства Мальцева может негативно сказаться на репутации его семьи? Разве только сам, московский гусь, просветит на этот счет своих близких и знакомых. Но это уж совсем глупо. Нет, не о репутации семьи он печется, поверь моей интуиции.

– Тогда ради чего весь этот сыр-бор? – задал мой друг резонный вопрос.

– А вот это еще предстоит выяснить, – ответила я.

В этот момент в дверь кабинета постучали.

– Входите, – разрешил Кирьянов.

Дверь открылась, и на пороге возник мужчина. В штатском. Оглядев нас, он прошел на середину кабинета и задал вопрос.

– Я ищу подполковника Кирьянова. Это вы? – посетитель вопросительно смотрел на моего приятеля.

Тот кивнул и жестом предложил посетителю присесть. Мужчина придирчиво оглядел предложенный стул и остался стоять.

– Я Увеков. Вам должны были звонить насчет меня, – деловито представился он.

– Очень приятно. Подполковник Кирьянов. Так кто и по какому вопросу, вы говорите, должен был мне звонить?

– Я из Москвы. А звонить должны были с Петровки, – пояснил посетитель. – Речь идет о моем родственнике, Филиппе Мальцеве. Припоминаете?

Мы с Кирьяновым переглянулись. «Так вот как выглядит «московский гусь», – одновременно подумали мы. Кирьянов повторно предложил гостю сесть. Тот снова предложение проигнорировал. Вместо этого он заявил:

– Я здесь для того, чтобы разъяснить ситуацию. Дело в том, что смерть Филиппа, его якобы самоубийство, совершенно не вписывается в генеалогическое древо нашего рода. И я пытаюсь исправить ситуацию. Надеюсь, вы мне в этом поможете, товарищ подполковник.

– Генеалогическое древо? – в два голоса воскликнули мы с Кирьяновым.

– Да. А что вас так удивляет? Между прочим, я по профессии историк и созданием генеалогического древа занимаюсь уже несколько лет. Я отыскал корни наших предков до шестого колена. И ни в одном колене никогда, слышите, никогда не было самоубийц. Я хочу, чтобы так оставалось и впредь, – высокомерно заявил Увеков.

– Скажите, вы лично были знакомы с Мальцевым? – вкрадчиво поинтересовался мой друг. – Я имею в виду, можете ли вы утверждать, что знали покойного настолько хорошо, что абсолютно уверены в невозможности факта самоубийства? Как часто вы приезжали в Тарасов для общения с покойным? Когда виделись в последний раз?

– Ваши вопросы не имеют никакого отношения к моей проблеме, – скривился Увеков. – Да будет вам известно, я никогда не общался с Мальцевым. И в вашем городе я впервые. Ваша задача – исключить возможность навесить на нашу семью этот мерзкий ярлык. Самоубийца в семье! Уму непостижимо!

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 
Рейтинг@Mail.ru