Марина Серова
Свадебный кастинг
Воскресенье началось замечательно! Рано утром меня разбудила какая-то пичуга. Она уселась на ветку возле моего окна и самозабвенно выводила свои незатейливые рулады, радуясь приходу нового дня. Я сладко потянулась и подумала: «Как же здорово, что мы с Иркой встретились!»
Ирка была моей однокурсницей в юридическом институте и до третьего курса, пока она не взяла из-за рождения ребенка академический отпуск, мы с ней довольно близко общались, а потом как-то потеряли друг друга из виду. Пару дней назад мы с ней чисто случайно столкнулись в магазине, но поболтать от души у нас не получилось, потому что и она, и я торопились, вот она и пригласила меня к ним на дачу, где я теперь и пребывала. Она и ее муж Игорь – их сын все лето жил на даче у бабушки – заехали за мной в субботу утром, потому что моя «девятка» была в ремонте, и привезли в этот рай земной, где воздух, напоенный ароматами цветов, больше напоминал духи. Весь вчерашний день мы с ней купались и загорали, и я наконец-то хоть немного почувствовала себя живым человеком, а не машиной по раскрытию преступлений и урегулированию всевозможных конфликтов и прочих неприятностей, которыми так богата наша жизнь. Вечер мы, игнорируя иронические взгляды и ухмылки Игоря, посвятили перемыванию косточек нашим общим знакомым. А еще мы рассказывали друг другу все, что произошло в наших жизнях за то время, что мы не виделись. Узнав, что я не замужем, Ирка возмутилась:
– Танька! В твои двадцать семь лет…
– В наши двадцать семь лет! – поправила я ее.
– Ну, пусть в наши! – согласилась она. – Так вот, в этом возрасте уже просто неприлично хотя бы раз не побывать замужем!
– Зачем, если меня и так все устраивает? – отмахнулась я.
– Просто тебе еще не встретился достойный человек, – весомо сказала она.
Вспоминая сейчас этот разговор, я невольно улыбнулась, и мне на память пришли слова Аркадия Райкина: «Есть люди, которым очень плохо, когда другому хорошо».
Но тут из окна повеяло табачным дымом, и сказочное впечатление от этого утра было испорчено – я не так давно бросила курить и до сих пор маялась, а что делать? Так резко отказаться от многолетней привычки совсем не просто! Я встала, подошла к окну и выглянула в сад – это Игорь на столике в саду резал мясо на шашлык, который планировался на ужин, и курил. Тут к нему подошла Ирка с горой нарезанного лука и сказала:
– Гоша! У нас кетчупа совсем мало. Позвони Генриху и скажи, чтобы купил по дороге. И еще пусть хлеба захватит!
Игорь, не отрываясь от своего занятия, кивнул, а я грустно вздохнула и затосковала, потому что Генрих был компаньоном Игоря по бизнесу, и Ирка мне вчера все уши прожужжала: и умный он, и симпатичный, и состоятельный, а его дура-жена его не оценила и ушла, так что теперь он пребывает в холостом состоянии и является вожделенной добычей для особ женского пола.
– Так! – тихонько хмыкнула я. – Намечается сватовство, а это совсем не входит в мои планы. Или его пригласили специально для меня, или меня – для него, но сути дела это не меняет. Надо спасаться!
Я представила себе, как мне придется от него отбиваться, и даже вздрогнула. Ну, на кой ляд мне муж или даже просто постоянный любовник, если мне и так хорошо? Но вот вбить это в голову окружающим у меня пока почему-то не получилось. К тому же, как я поняла, Генрих – заядлый курильщик, а мне теперь такая компания явно противопоказана – еще не удержусь чего доброго. Оставалось выбрать подходящий момент и смыться – обидно, конечно, но ничего не поделаешь.
Я оделась и пошла на кухню, где хлопотала Ирка. Перехватив пару бутербродов и выпив кофе, я присоединилась к ее хлопотам. Помощница из меня, прямо скажем, так себе, но на подсобных работах и я могу на что-то сгодиться. Покончив с делами, мы пошли на пляж, и я подумала: «Хоть искупаюсь напоследок, а то когда еще такой случай представится? Нарисуется какое-нибудь очередное дело, и я буду загружена с утра до ночи». Бросив полотенце на песок, я вошла в воду и поплыла, а сама тем временем старалась придумать какой-нибудь веский повод, чтобы уехать и не встречаться с Генрихом, но в голову мне так ничего и не пришло. Немного замерзнув, я вернулась на берег, где загорала Ирка, и начала вытираться, а она, подняв голову, сказала мне:
– Тут твой сотовый надрывался, и я на всякий случай ответила.
– И кто же это был? – встрепенулась я и мысленно взмолилась: «Боженька! Пошли мне немедленно клиента! Ну что тебе стоит?»
– Какой-то Савченко по рекомендации Морозова, – лениво ответила она. – Он страшно переживал, что не смог с тобой поговорить, и обещал перезвонить.
– По рекомендации Морозова? – переспросила я. – Это серьезно!
Я взяла телефон и позвонила по последнему оставшемуся в памяти номеру.
– Здравствуйте, я Татьяна Александровна Иванова. Вы мне звонили? – спросила я, когда в трубке раздался мужской голос.
– Да-да! Я вам звонил, – торопливо заверил меня мужчина. – Мне вас рекомендовал господин Морозов. Он сказал, что вам можно полностью доверять. У меня возникла довольно серьезная и неприятная проблема, и я очень прошу вас мне помочь.
– В чем она заключается? – спросила я.
– Не хотел бы обсуждать это по телефону, – уклончиво ответил он и попросил: – Не могли бы вы сегодня же со мной встретиться? Я понимаю, что у вас выходной и вы отдыхаете, но я завтра рано утром улетаю в командировку за границу и хотел бы быть уверен, что в мое отсутствие ситуация еще больше не ухудшится.
– Хорошо! – согласилась я. – Когда и где?
– В пять часов вечера в кабинете господина Морозова вас устроит?
– Вполне! – согласилась я.
– Дело, понимаете ли, очень щекотливое… Деликатное очень дело! И я не хотел бы посвящать в него кого-либо из посторонних. Вы не против? – объяснил он.
– Я там буду! – заверила его я и, отключив телефон, сказала Ирке: – Ну вот и кончился мой отдых. Труба зовет!
– Ты что, хочешь уехать? – воскликнула она и даже села.
– Не хочу, но надо! Причем немедленно! – развела руками я и, подняв полотенце, двинулась в сторону дачи.
– Знала бы я, чем это кончится, ничего бы тебе о звонке не говорила! – ворчала Ирка, спеша за мной.
На даче я быстро переоделась, собрала сумку и вышла к хозяевам.
– Неужели ты даже моих шашлыков не дождешься? – укоризненно спросил меня Игорь.
– Обещаю в следующий раз съесть двойную порцию! – отшутилась я.
Мягко отклонив их уговоры плюнуть на работу и остаться, я настояла на своем: работа есть работа!
– Как же ты добираться будешь? – с жалостью спросила меня Ирка, когда я уже вышла за калитку.
– На автобусе, – беспечно ответила я.
– По такой жаре? – воскликнула она.
– А что делать? – вздохнула я.
– Жалко-то как! – грустно вздохнула она.
– Увы! Нелегок хлеб частного детектива! Клиент для меня – это святое! – развела руками я и, поблагодарив подругу за гостеприимство, пошла по тропинке в сторону остановки.
«Как кстати подвернулся этот клиент со своим звонком! – думала я, медленно бредя между дачными заборами – торопиться мне было незачем, потому что срочность я придумала исключительно для того, чтобы сбежать. – Судя по тому, что Савченко настаивал на встрече именно сегодня, перед его отъездом, речь, скорее всего, пойдет о слежке в его отсутствие за его женой или что-то в этом духе. Не люблю я такие дела, но, как правило, за них хорошо платят, так что приходится мириться. Ничего! Машину из ремонта я завтра заберу и буду во всеоружии. К тому же простоев в своей работе я не люблю еще больше».
Размышляя вот так, я шла себе и шла, когда вдруг услышала раздающиеся из-за забора одной из дач детские голоса:
– Боцман! Ну, Боцман! Ну, пофли иглать! – уговаривал какой-то мальчик.
– Пофли, повалуйста! – вторила ему девочка.
– Ну, пофли, фто ли! – поддержала ее еще одна.
Заинтересовавшись, я остановилась около сделанного из сетки-рабицы забора, нашла в растущих вдоль него со стороны дачи кустах сирени довольно приличных размеров просвет и, заглянув на участок, увидела сидевшего на скамье под деревом мужчину с газетой в руках, у ног которого лежала большая немецкая овчарка. Стоявшие неподалеку дети – с первого же взгляда было ясно, что они тройняшки, – продолжали уговаривать собаку поиграть с ними, а та хоть и косилась в их сторону и поводила ушами, но с места не двигалась.
– Что, Боцманюга! – рассмеялся мужчина, взглянув на собаку. – Замучили тебя эти разбойники? – Овчарка на это только вздохнула, и тогда он повернулся к детям: – Что же вы все его одного тискаете? Идите вон с Пиратом играйте! – и, показав в сторону большого двухэтажного дома, позвал: – Пират!
Взглянув туда, я увидела большого пушистого черно-белого кота, который важно сидел на навесе над крыльцом и отрешенно смотрел вдаль – видимо, дети и его не обошли своим вниманием, и теперь он спасался от них там. Услышав, что его зовут, он медленно повернулся, и оказалось, что правая часть его морды была белой, а левая – черной; это несколько напоминало повязку одноглазого пирата, что, видимо, послужило поводом для такой клички. Кот равнодушно посмотрел вниз, а потом невозмутимо отвернулся.
– Он тоже не хочет! – сказал мальчик.
– А еще он цалапается! – пожаловалась одна из девочек и продемонстрировала свою ручку.
– И кусается! – добавила вторая. – Вот! – и показала пальчик.
Мужчина засмеялся и позвал:
– Бабка! Мои резервы исчерпаны! Теперь твоя очередь!
На его зов откуда-то из глубины сада вышла пожилая женщина и укоризненно произнесла:
– Дед! Ну ты бы им что-нибудь рассказал!
– Больно им интересно мои истории слушать! – отмахнулся он. – Да и рано им еще!
– Ну, сказку почитал бы! А то у меня варенье пригорит! – не унималась она.
– А пенки уфе есть? – тут же спросил мальчик.
– Есть, Васенька! – улыбнулась она.
– А почему не даешь? – обиженно протянул он и тут же начал командовать: – Мафа! Иди за книфкой! Ты, Таня, калауль деда, а то он опять на лечку сбефыт! А я пока блюдца плинесу!
Одна из девочек тут же побежала в дом, вторая уселась рядом с мужчиной и прижалась к нему, а он ласково ее обнял, а мальчик отправился за любимым лакомством. Скоро вся компания собралась вместе, дети активно заработали ложками, а мужчина открыл книжку и начал читать:
– В некотором царстве, в некотором государстве…
А я стояла за забором, слушала его, смотрела на детей и вспоминала одно из самых первых своих дел. С чего же все тогда началось?.. А началось все со звонка моего друга Владимира Сергеевича Кирьянова, который в те времена еще не был подполковником милиции, а был… Впрочем, его звание к тому делу никакого отношения не имеет.
Глава 1
Утро было ясным и солнечным, а вот мое настроение – совсем наоборот! Нет, я вовсе не жалела о том, что сменила должность следователя прокуратуры с постоянной и неплохой зарплатой на вольные хлеба частного детектива. Да вот только хлеб этот пока был довольно-таки черствым, ничем не намазанным, в смысле – икрой, и попадал ко мне на стол из-за полного отсутствия клиентов очень редко. Три ерундовых дела, которые я к тому времени успешно завершила, были не в счет: какие дела – таков и гонорар! Мои объявления регулярно печатались во всех местных газетах, что пробивало весьма ощутимую брешь в моем и без того пустом кошельке, а заказов все не прибавлялось. Так что свободного времени у меня было хоть отбавляй, и я имела возможность целыми днями валяться на диване и пялиться в телевизор, потому что за время этого вынужденного бездействия вылизала свою квартиру до блеска, перестирала все, что только возможно, включая шторы, и даже вымыла окна, хотя этого совсем не требовалось. Я уже осатанела от такого времяпрепровождения и готова была взяться за любое дело, когда раздался звонок Кирьянова.
– Привет, Танька! А чего это у тебя телефон не отключен? – язвительно спросил он. – Я ведь думал, что клиенты осаждают тебя днем и ночью и ты от них уже не знаешь куда бы скрыться?
– Не смешно! – недовольно ответила я. – У меня и так настроение поганое, а тут еще и ты со своими издевками!
– Хочешь, я тебя развеселю? – спросил он.
– Анекдот, что ли, расскажешь? – хмыкнула я.
– Можно, конечно, и анекдот, но я о другом, – проговорил он и весело добавил: – Пляши, Танька! Я тебе клиента сосватал!
– Врешь! – не поверила я.
– Сосватал-сосватал! – подтвердил он. – И еще какого!
– Согласна на любого, лишь бы платил! – быстро заявила я.
– Что, с деньгами туго? – спросил он и предложил: – Могу одолжить!
– Ротшильд ты наш! – хмыкнула я и попросила: – Ну, не томи! Говори, кто это?
– Бывший военный комендант Тарасова генерал-лейтенант Максимов Василий Васильевич, – торжественно произнес он.
– Мать честная! – Я даже растерялась. – Да как ты на него вышел-то?
– Это не я. Просто Максимов по старой дружбе обратился к нашему генералу, а тот пришел к начальнику нашего управления, а уж наш начальник поднял по тревоге всех нас – у кого, мол, есть на примете частный детектив? Тут-то я про тебя и вспомнил! – объяснил он.
– Ничего не поняла, – честно призналась я. – А в чем проблема?
– Я, откровенно говоря, не в курсе, – признался Володя. – Знаю только, что дело это давнее и жутко муторное. Одним словом, это какой-то фамильный скелет в шкафу, с которым мороки не оберешься. А у нас сейчас такой завал, что только успевай поворачиваться! Вот наш генерал Максимову идею с частным детективом и подкинул!
– И что мне с ним делать? – съехидничала я. – В смысле, не с Максимовым или твоим генералом, а со скелетом? Разобрать по косточкам?
– Вот встретишься с Максимовым, он тебе и объяснит, что с ним делать. Учти, он к тебе уже едет! – предупредил Володя.
– Кто? Скелет? – не выдержала я.
– Если ты и с Максимовым будешь так же разговаривать, то подведешь меня под монастырь – это же я тебя рекомендовал! – серьезно сказал Кирьянов. – Я лично его даже не видел, но, по слухам, характер у него железобетонный и излишней добротой он не страдает!
– Иначе не стал бы генералом! – вставила я.
– Именно! А вот если ты успешно справишься с этим делом, то мне будут честь и хвала, а тебе – гонорар! И кроме того, твои акции поднимутся на такую невиданную высоту, что аж дух захватывает!
– Или ухнут в тартарары! – вздохнула я.
– Смотри не накаркай! – предупредил меня он и добавил: – Ну, ладно! Готовься к торжественной встрече клиента! А если помощь будет нужна, звони – нас тут всех предупредили, чтобы оказывали посильную…
– И даже непосильную! – закончила я.
– Язва ты, Танька! – вздохнул он. – Нет чтобы спасибо сказать!
– А я и говорю: спасибо тебе, Володя! – совершенно искренне произнесла я.
– То-то же! Ну, трудись! Ни пуха тебе ни пера! – пожелал он.
– Пошел к черту! – ответила я.
Положив трубку, я наскоро привела в порядок квартиру, которая и так сияла чистотой, оделась поскромнее и на всякий случай заварила чай – лично я его пью только от великой нужды, но вдруг моему визитеру по какой-то причине кофе вреден.
Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь, и я, открыв ее, увидела на площадке одетого в штатское седого худощавого мужчину среднего роста. На вид ему было шестьдесят лет с небольшим.
– Татьяна Александровна Иванова? – спросил он.
– Да! А вы, вероятно, генерал-лейтенант Василий Васильевич Максимов? – спросила я.
– Так точно! – кивнул он.
– Проходите, пожалуйста, товарищ генерал, – пригласила я.
– Лучше обращайтесь ко мне по имени-отчеству, – предложил он. – Мы же с вами не в армии.
– Тоже верно, – согласилась я.
Он прошел в комнату, а вот от предложенного мною чая отказался.
– Так чем же я могу быть вам полезна? – спросила я, усаживаясь напротив него.
– Когда мне назвали ваше имя и возраст, я, откровенно говоря, засомневался, что у вас может что-то получиться – уж слишком вы молоды. А потом подумал и решил рискнуть, потому что женщины обычно более дотошны и чутки к мелочам, чем мужчины, – объяснил он.
– Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, – серьезно пообещала я.
– Ну, тогда приступим к делу, – сказал он и продолжил: – А оно заключается в том, Татьяна Александровна, что девять лет назад по отношению к очень близким мне теперь женщинам была совершена невероятная по своей циничности подлость. Я вкратце обрисую вам ситуацию, а за подробностями вы обратитесь к непосредственным участникам тех событий. Итак, жила семья: бабушка Татьяна Борисовна, которой сейчас уже нет в живых, ее дочь Людмила Алексеевна Соколова и внучка Анечка. Анечка в то время оканчивала университет. Однажды в их доме раздался телефонный звонок. В квартире была одна лишь Татьяна Борисовна – женщина не только весьма преклонного возраста, но и очень больная. Она сняла трубку, и какая-то мадам очень злорадным голосом сказала ей, что Аню насмерть сбила машина. Татьяна Борисовна души не чаяла в своей внучке, и это известие просто убило ее – она потеряла сознание, упала, и последствия того падения были очень серьезными.
– Но это оказалось неправда? – догадалась я.
– Вот именно! – подтвердил Максимов. – С Анечкой вообще ничего не случалось!
– Какая подлость! – не сдержалась я.
– Я бы выразился покрепче, но не в дамском обществе, – заметил он и продолжил: – Как вы понимаете, это событие сказалось на жизни семьи самым ужасающим образом: Татьяну Борисовну, кажется, парализовало, и она пролежала восемь лет, и все эти годы Анечка преданно ухаживала за ней, поставив крест на своей личной жизни, да и Людмиле Алексеевне тоже приходилось несладко.
– Но кто была та женщина? – спросила я.
– А вот это вам и предстоит выяснить, – сказал он. – Я понимаю, что прошло очень много времени и работы у вас будет предостаточно, но я располагаю большими денежными средствами и хочу найти эту дрянь, чтобы посмотреть ей в глаза и спросить, сделала ли ее счастливой та подлость.
– Я люто ненавижу подлецов обоего пола и сделаю все, чтобы найти эту тварь! – очень серьезно пообещала я. – Но сначала мне нужно поговорить с Людмилой Алексеевной и Анной. Не может быть, чтобы они никогда не думали о том, кто мог совершить это, с моей точки зрения, преступление. Может, у них есть какие-то догадки или соображения, а уж я тогда их все проверю и соберу доказательства.
– Конечно, – кивнул генерал. – Люся знает, что я собрался разобраться в этом деле, и все вам расскажет, а вот Анечка… Видите ли, ей категорически нельзя волноваться, так что вы общайтесь с ней только в самом крайнем случае, если не будет другого выхода.
– А не могли бы вы вкратце рассказать мне о них обеих, чтобы я сумела немного подготовиться к этому разговору, – попросила я. – Я понимаю, что им придется говорить об очень тягостных для них вещах, вот и хочу травмировать их как можно меньше. Я имею в виду, что с Анной мне тоже придется, скорее всего, побеседовать.
– Разумно! – согласился он и, помолчав немного, с нежностью сказал: – Анечка? Так это же настоящее солнышко! Она же меня просто спасла! Когда Мария, это моя жена, – объяснил он, – умерла, я жить не хотел! Представляете, всю жизнь вместе! Все гарнизоны со мной объездила и ни разу ни на что не пожаловалась! А тут! Квартира, дача, машина, деньги! Положение, в конце концов! А она? Присела в кресло, вздохнула и… – Он быстро опустил голову.
– Так умирают только святые, – тихонько сказала я.
– А она такой и была! – уверенно проговорил он. – Я-то в то время уже в отставку вышел. Если бы служил, то легче было бы, голова работой была бы занята, а тут!.. Вернулся с кладбища в пустую квартиру – и хоть вой! Потом бытовые проблемы навалились. Я же никогда не знал, откуда что в доме берется! Мое дело было деньги приносить, а уж все остальное – она! Машенька моя! – с любовью сказал он. – Ну, посоветовали мне в Центр социального обслуживания обратиться. Пришла бабенка и…
– И тут же подумала: «А не стать ли мне генеральшей?» – усмехнулась я.
– Вот именно! – зло произнес он. – И это с полной уверенностью в собственной неотразимости! Какая наглость! Да она Машиного плевка не стоит! Всю квартиру своими дешевыми духами провоняла!
– Ну, вы, естественно, устроили директрисе этого центра генеральский разнос? – практически уверенная в ответе, спросила я.
– Не без этого! – согласился Максимов. – Выслушала она от меня немало лестных слов! Ну, пришла ко мне другая женщина, замужняя…
– А у нее родственница или подруга одинокая, – тут же встряла я.
– С вами неинтересно, – усмехнулся он. – Вы все знаете!
– Просто вы в основном работали среди мужчин и так сильно любили свою жену, что на сторону не ходили, вот женскую психологию и не знаете! – объяснила я и спросила: – А потом наступила очередь Анны, так?
– Да! Помню, пришла она такая запуганная, – рассмеялся он.
– Так ее, наверное, директриса до того заинструктировала, что она и дышать-то боялась! – рассмеялась в ответ я.
– Думаю, да! – согласился он. – А я пил в то время. – Признание далось ему с трудом. – Не запоем, конечно, – этого у нас в роду никогда не было, но бутылку водки в день осушал. Да еще и курил без меры! Как садился утром в кресло напротив большой фотографии жены, так и сидел, только наливал себе и каждый раз говорил: «За тебя, Машенька!» Ну, вошла Анечка, огляделась… А квартира у меня большая, четырехкомнатная, только очень уж запущенная она тогда была: все пылью покрыто, а под шкафами аж мох лежал, ну и все остальное в том же духе, – пояснил он. – Ну, вошла и робко так говорит, что будет приходить ко мне по понедельникам и четвергам, а еще спросила, что мне нужно. А я ей в ответ: хорошая дорогая водка из расчета бутылка в день, сигареты, хлеб и консервы. Другие-то спокойно это воспринимали, а она, вижу, поморщилась, буркнула что-то себе под нос, но согласилась. Только заметил я, что ей это неприятно.
– Насколько мне известно, водка с сигаретами не входят в перечень тех продуктов, которые социальным работникам приходится носить своим подопечным, – заметила я.
– Но другие-то носили и не роптали! – возразил Максимов.
– Так у них с совестью туговато было, да и нужны им были вовсе не вы, а то, что у вас есть. К тому же с пьющим человеком намного легче справиться, – объяснила я.
– Может быть, – согласился он и продолжил: – Вот так она ко мне два месяца и ходила. Теперь-то я понимаю, как ее тогда все в моем доме раздражало, но открыто она ничего не говорила, а только предлагала иногда: не стоит ли, мол, отнести белье в прачечную или шторы в химчистку, ну и все в этом духе. А мне ни до чего было!
– А потом она не выдержала и сорвалась, – уверенно сказала я.
– Точно! Принесла она мне как-то раз очередной паек, как я его называл, и тут ее прорвало! Ох, и отчитала же она меня! – улыбнулся он. – Скандал был ой-ой-ой какой! Я на нее орал, чтобы она не смела вмешиваться в мои дела, мол, мне лучше знать, как себя вести, потому что мне после смерти жены жизнь не в жизнь. А Анечка мне на это кричала, что настоящего горя я не видел, что моя жена в одночасье умерла, а попробовал бы я восемь лет за лежачей больной ухаживать… Но главное, что меня тогда добило, так это ее слова о том, что если бы моя жена могла меня сейчас видеть, то она сразу бы поняла, что посвятила свою жизнь слабому, малодушному человеку. А уже уходя Аня заявила: «Чем мужественно спиваться, не проще ли героически застрелиться?!» – и дверью хлопнула.
– А она с характером! – уважительно сказала я.
– А то! – подтвердил он. – И, главное, она ведь истинную правду сказала: не поняла бы меня Машенька! Она же меня сильным привыкла видеть! Ну, ушла тогда Анечка, а я сел и впервые после смерти жены осмотрелся вокруг. И, знаете, мне вдруг стало так стыдно за то, что я так опустился!
– Надеюсь, вы не стали на нее жаловаться? – поинтересовалась я.
– Конечно, нет! – возмутился он. – Она же мне глаза открыла! Я тогда начальнице ее позвонил и попросил устроить все так, чтобы Анечка работала только у меня.
– Разве это возможно? – удивилась я.
– За деньги и при наличии нужных связей все возможно! – отмахнулся он.
– Представляю себе, что подумали все отвергнутые вами ранее женщины, – покачала я головой. – Они, наверное, решили, что у вас с Анной роман.
– Ну и черт с ними! – отмахнулся он. – Помню, как после этого Анечка пришла ко мне в первый раз! – Он даже головой помотал. – Глаза сердитые, брови насупленные! А я ей сразу вопрос в лоб: а что это ты говорила насчет прачечной и химчистки?
– И дело пошли на лад! – подытожила я.
– Да! – кивнул он. – Пить и курить я тогда, правда, не бросил, но значительно сократил и то и другое, а квартиру мы совместными усилиями постепенно привели в приличный вид. А я сам?.. Знаете, Татьяна Александровна, как-то легче мне рядом с Анечкой стало, светлее! Появился человек, с которым по душам поговорить можно! Ну и начал я ей потихоньку рассказывать о нашей с Машенькой жизни, показывал фотографии, а она мне о себе и Людмиле Алексеевне говорила. Мы с ней вместе и на кладбище съездили, прибрались на могилке. Анечка даже цветы там посадила. А потом посмотрел я, как она плохонько одета, да и предложил ей взять для себя и своей матери те вещи, что после Машеньки остались, – не выбрасывать же. А вещи все хорошие были – я же жену как куклу одевал! Анечка долго отказывалась, но я ее все-таки уговорил и еще ключ от квартиры дал, чтобы она в любое время приходить могла. Вот так мы с ней и сосуществовали! Ну, теперь понимаете, Татьяна Александровна, с каким человеком вам разговаривать предстоит? – спросил он.
– С совершенно замечательным, – ответила я.
– Ну, а Люся точно такая же, только постарше, – объяснил он. – Это очень милая, добрая и несчастная женщина… Была! – уточнил он. – То есть милой и доброй она осталась, но вот несчастной я ей больше быть не позволю! – решительно сказал он. – А раз вы все поняли, то можно ехать – я на машине.
