Марина Серова
Вторая половина олигарха
Глава 1
– Нет, замуж надо выходить лет в сорок, в Европе все женщины так делают.
– А рожать тоже в сорок?
– И рожать тоже. А что? Тамошние женщины рожают, и ничего!
– А до сорока чем заниматься?
– Жизнью наслаждаться! А еще карьеру делать…
Мы с Алиной сидели в парке на скамейке в тени под старой липой и уплетали мороженое. Был уже вечер. Жара спала. Мы наслаждались наступающей прохладой, эскимо и болтали обо всем на свете. Подруга с чего-то вдруг зацепила тему замужества, стала убеждать меня в целесообразности создавать семью ближе к пенсии.
– Знакомая моей мамы – она сейчас в Германии живет – вышла замуж в тридцать девять. В сорок родила первого ребенка, через два года – второго. Сейчас ей под полтинник, а она еще молодая мама – дети-то маленькие! Нет, они там насчет этого молодцы – все лучшие годы посвящают карьере и своему личностному росту. Вот эта тетка из Германии к моменту замужества в какой-то крупной фирме была кем-то вроде коммерческого директора. Имела две машины, свой большой дом и яхту. Представляешь?
Я представляла. Наверное, это действительно здорово – заработать к сорока годам столько всего! Но моей подруге Алине это не грозило: она вообще не работала. Ее мама, выйдя замуж за итальянца, время от времени присылала ей деньги, на которые она довольно сносно могла жить, не утруждая себя заботой о карьерном росте. Что касается меня, то свой дом у нас с дедом был, мой «Мини-Купер» как средство передвижения меня вполне устраивал, а иметь яхту мне как-то совсем не хотелось. Возможно, из-за отсутствия моря вблизи нашего Горовска. Так что я, как и моя подруга, тоже могла позволить себе не обременять себя трудовой деятельностью. Только в отличие от Алины я была человеком ленивым. Самое мое любимое занятие – просиживать в кресле у камина с книжкой.
Когда-то давно, четырнадцать лет назад, когда мы с Аришей остались одни, осиротев по вине пьяного прокурора, сбившего моих родителей, мы стали маленькой семьей. У деда была я, а у меня был дед, Аристарх Владиленович. Мы нежно любили друг друга, каждый заботился о другом.
Та страшная ночь, когда погибли мои родители, осталась в памяти навсегда. Мои папа и мама строили загородный дом, устав от тесноты городской квартиры, где у них даже не было своей отдельной комнаты. Просторный двухэтажный коттедж был практически готов. Отделка и подведение коммуникаций завершены. Оставались формальности с продажей квартиры, и в коттедж можно было перебираться окончательно. Впрочем, в восторге от этого события были родители и дед, я же переживала: все мои подруги оставались в городе…
Мы втроем возвращались домой. Папа высадил меня у нашего дома, а сам с мамой поехал в гараж поставить машину. Я не успела зайти в подъезд, и все произошло у меня на глазах. Машина развернулась и медленно поехала. Перед выездом со двора папа притормозил, дождался, пока загорелся зеленый глаз светофора, и стал аккуратно выруливать на основную дорогу. Дальше все произошло, как в кошмарном сне. Мелькнувшая черной молнией машина, сильный удар, яркое пламя, темные силуэты на ослепительном фоне. Как я оказалась возле дороги, помню смутно. Стоять трудно, хорошо, что сзади кирпичная стена дома. Я почти слилась с ней в темноте. Вокруг меня мечутся люди. Одна я стою. Я на грани обморока. Промчавшаяся черной стрелой машина главного прокурора города врезалась в папин автомобиль, выезжавший со двора, и отбросила его к столбу. От сильного удара наша машина загорелась. Родители живьем сгорели у меня на глазах. Мне было четырнадцать лет…
Тогда прокурору удалось избежать наказания. В действиях его водителя, катавшего в тот вечер своего пьяного хозяина, состава преступления найдено не было. Виновником происшествия признали моего папу. Экспертиза показала, что в его крови находился большой процент алкоголя, к тому же и главный прокурор, и его водитель утверждали, что он на огромной скорости выехал на запрещающий сигнал светофора.
Дело замяли, но мы, как наследники виновников происшествия, должны были выплатить компенсацию за ремонт прокурорского автомобиля. Наследники – это мы с дедушкой. Мы продали квартиру и смогли расплатиться с убийцей. Оставшуюся сумму и все остальные, весьма немалые семейные накопления, дед дальновидно вложил в акции одной из самых прибыльных российских компаний. В то время этот поступок казался опрометчивым, сейчас же приносил нам весьма неплохие дивиденды, я даже могла себе позволить не работать.
Спустя много лет я отомстила прокурору, причем сделала это так виртуозно, что сама осталась как бы ни при чем. Конечно, свою месть я осуществила не одна, мне помогали мои друзья: мой дед, подруга Алина Нечаева, хороший друг моего отца, полковник ФСБ Курбатов Сергей Дмитриевич. И хотя я не сомневалась в умении этих людей держать язык за зубами, по городу поползли слухи, что кара настигла прокурора не сама по себе. Если это и была воля провидения, то ему кто-то помог.
С тех пор моим занятием стало помогать людям, попавшим в такую же ситуацию, как мы с Аришей четырнадцать лет назад. Если правоохранительные органы не имели возможности или желания помочь им, за дело бралась я. Надо сказать, что бралась я только за серьезные дела. Такие мелкие неурядицы, как семейные скандалы, разводы или измены супругов, я отметала напрочь. Нечего размениваться по мелочам. Я, как говорят заядлые картежники, «играла по-крупному».
Меня стали называть мисс Робин Гуд. Правда, если меня спрашивали прямо, не я ли та самая мисс, я делала удивленное лицо, пожимала плечами и пылко уверяла, что не имею к этому почетному званию никакого отношения.
С моей подругой Алиной мы виделись не очень часто. Но уж встретившись, доставляли себе удовольствие потрепаться обо всем.
– Полин, а вот как ты считаешь, сколько детей лучше всего иметь? – Подруга от напряжения даже брови нахмурила. – По-моему, один – в самый раз.
Я была в семье единственным ребенком. Когда в детстве папа и мама грозились подарить мне сестричку или брата, я бунтовала. Я приходила в негодование, хотя понимала, что это чистейшей воды эгоизм, но мне так нравилось быть единственной и любимой! Я испытывала огромное наслаждение, находясь в центре внимания родителей. Поэтому я сразу согласилась с Алиной, что один ребенок в семье – это хорошо.
– Нет, я, пожалуй, завела бы двоих. Мальчика и девочку. А то хочется и сына, и дочку. Папа с сыном ходил бы по выходным на футбол, а мы с дочкой вместе убирали бы квартиру.
Я всегда знала, что Алина пойдет на что угодно, лишь бы самой поменьше заниматься домашней работой.
– Двое детей в семье – это трудно. Представляешь, сколько потребуется времени, сил и душевной энергии на их воспитание?!
– Полина, ну ты даешь! А няни на что? Найму хорошую опытную няню.
– Ей платить надо. Ты уверена, что сможешь заработать на хорошую няню?
– А муж на что? Вот пусть он и зарабатывает и на детей, и на няню для них, и на все остальное тоже.
– Хорошо, если будет такой, который сможет на все заработать.
– А других нам и не нужно! Правда, Полин? Или успешный, или никакой!
– Кроме успешности, муж, по-моему, должен обладать еще и другими качествами, не менее важными, – высказала я предположение, – он должен быть умным, заботливым…
Но подруга тут же перебила меня.
– Если успешный, значит, и умный! – парировала она. – Дураки больших денег не зарабатывают. А насчет заботливости, это, по-моему, не главное. Был бы при деньгах, еще лучше – при больших деньгах… Тогда все остальное – ерунда.
– Ты считаешь, все можно стерпеть, если муж богат?
– Конечно!
Я открыла рот, чтобы возразить Алине, но не успела. Она вдруг схватила меня за руку и горячо зашептала:
– Смотри, смотри, Полина! Это же Мальвина!
– Какая еще Мальвина?
– Ну, Золотова, из нашей школы!
– Где?
– Да ты не туда смотришь! Вон, возле киоска, с метлой…
Я посмотрела в ту сторону, куда показывала подруга, и увидела немолодую женщину, подметающую дорожку. Она была в синем рабочем комбинезоне и стоптанных босоножках, с метлой в руке. Недалеко от нее лежал мешок, полный мусора. Женщина была какая-то сгорбленная и понурая.
– Алин, ты что?! Это не она, – возразила я. – Это какая-то тетка, пожилая и, по-моему, несчастная.
– Она! Просто ты ее лица не видела. Когда она подняла голову, я ее узнала. Да точно тебе говорю: она!
Я сразу вспомнила девочку из нашей школы, веселую красавицу Марину Золотову. Она была на четыре класса младше нас, но мы ее знали. Ее знала вся школа. Когда мы учились в седьмом, а Марина – в третьем классе, в школьном спектакле она сыграла куклу Мальвину в сказке «Золотой ключик». Причем играла так здорово, что все ребята, встречая ее на перемене в школьном коридоре, кричали ей: «Эй, Мальвина! Где твой Буратино?» С тех пор это сказочное имя прочно прилепилось к ней. Марина действительно чем-то была похожа на свою героиню: длинные вьющиеся волосы, правда, не голубые, а золотисто-русые, большие светло-карие глаза под густыми ресницами, губки бантиком, наивный и в то же время капризно-обиженный взгляд.
Потом я видела ее еще в нескольких школьных спектаклях. Играла она просто здорово, кажется, у нее был настоящий талант артистки. А на нашем выпускном вечере она пела для нас в школьном ансамбле: «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего вальса…» Ей долго аплодировали, потом на бис она спела что-то еще… Тогда она закончила седьмой класс, и я видела ее в последний раз. К этому времени Марина стала высокой и очень красивой. Еще я слышала, что она поступила в модельное агентство, но после десятого, бросив школу, вышла замуж за какого-то предпринимателя. Раньше, до замужества, Золотова жила в соседнем с Алиной доме, и потому кое-что о ней я знала.
– Алин, ты подумай: как Марина-Мальвина может подметать дорожки? У нее же муж…
– Олигарх! Да, я слышала. Но это она, верняк! Ты еще спорить со мной будешь?
Нет, спорить с подругой я не собиралась, знала, что это занятие бесполезное. Меня только удивляло, что жена предпринимателя может делать в таком виде и в таком месте? В этот момент женщина снова подняла голову, поправила прядь упавших на лицо волос, и я с ужасом обнаружила, что это действительно Золотова Марина.
– Давай подойдем, – предложила Алина.
– Зачем? – засомневалась я.
– Поздороваемся для приличия.
– Не стоит. Наверное, ей будет неприятно, что мы увидели ее в таком… что она здесь…
– Полин, так ведь надо спросить человека, может, у нее что-то случилось? Муж разорился или их обокрали?
– Не знаю… Я бы не стала этого делать.
– Почему? Интересно же!
Пока мы решали, подходить к Марине или все-таки остаться сидеть на скамейке, она, подметая дорожку, потихоньку приближалась к нам сама. Вечер был уже довольно поздний, начало смеркаться. Люди уходили домой, парк понемногу пустел. Мы с подругой продолжали сидеть, наблюдая, как гордость нашей школы ходит между скамеек с метлой и большим мусорным мешком и собирает пустые банки и пачки сигарет. Когда она подошла к нам довольно близко, мы с Алиной замерли. Она должна была вот-вот заметить нас…
– Золотова!
Эх, не выдержала-таки Алина, окликнула ее. Марина испуганно вскинула голову, увидела нас и, бросив метлу, пустилась наутек. Мы с подругой вскочили и рванули за ней. Наверное, в нас сработал животный инстинкт: если от тебя убегают, надо догонять. Настигли ее мы уже за прудом, в кустах сирени. Алина на бегу схватила девчонку за рукав.
– Золотова, ты чего убегаешь?! – накинулась на нее Нечаева.
Та стояла, тяжело дыша, и смотрела на нас как-то затравленно.
– Чего бегаешь, тебе говорят? Спринтером подрабатываешь? – продолжала отчитывать ее подруга.
Вдруг Марина, закрыв лицо руками, разрыдалась в голос. Мы с Алиной опешили: вот тебе раз!
– Ну-ка садись, – скомандовала Нечаева, потянув Золотову за руку и заставляя сесть на ближайшую скамейку.
Та покорно опустилась, не переставая реветь. Мы присели рядом.
– Мальвина, ты что, не узнала нас? – спросила я на всякий случай. – Меня Полиной зовут, а это вот – Алина. Мы с тобой в одной школе учились.
– Уз-зна-ла-а-а… – сквозь рыдания выдавила Золотова.
– Да ты скажи, что у тебя случилось? – потребовала я. – Может, мы тебе поможем.
– Мне теперь ник-кто не пом-може-е-ет…
Мы с Алиной посмотрели друг на друга. Подруга достала из сумки платок и начала вытирать глаза гордости нашей школы.
– Все равно расскажи, – настаивала она, – тебе легче будет. Ты что, боишься, что мы другим растреплем? Не бойся. Мы – могила! Ну, что там у тебя стряслось?
Мальвина всхлипнула еще пару раз, потом вытерла лицо Алининым платком и тихо сказала:
– Меня муж из дома выгнал…
– Ха! Всего-то! Я уж думала, у тебя катастрофа вселенского масштаба! А муж выгнал – это пустяки. Дело, как говорится, житейское. Сегодня выгнал, завтра назад позовет. Милые бранятся – только тешатся, – пыталась взбодрить Алина Золотову.
– Не позовет. Он со мной развелся. И детей себе отсудил.
Мы с подругой снова переглянулись. Алина даже не нашлась что сказать. Это, похоже, серьезно. Развелся, да еще и детей отсудил! Вот тебе и олигарх-предприниматель! Вон чего предпринял!
– Нет, ну, гад, а! – взорвалась вдруг Нечаева. – Полин, ты смотри, что творится! Развелся! Наша Мальвина, видите ли, ему не понравилась! Первая красавица школы! Да что там школы! Можно сказать, района!..
Я только кивнула.
– Марин, может, действительно расскажешь, что там у вас произошло, – предложила я. – А мы вместе подумаем, как тебе помочь. Мне кажется, не бывает безвыходных ситуаций…
Золотова шмыгнула покрасневшим носиком:
– Ладно… Расскажу… Только поздно уже, сейчас парк закроется. Эх, не успела я домести… Но ничего, утром пораньше приду… Девочки, вы меня подождите за воротами, я скоро, только переоденусь… Хорошо?
Мы с Алиной стояли за воротами и от нечего делать гадали, что такого из ряда вон выходящего могла сделать наша Мальвина, что муж развелся с ней. И не просто развелся, а выгнал из дома, как собаку, да еще и детей у нее забрал. Но наши рассуждения все равно ни к чему не привели. Гадать можно было бесконечно, а дать ответы на вопросы мог только один человек.
Когда она появилась за воротами в скромном ситцевом сарафанчике, с волосами, забранными сзади в хвост, мы с Алиной переглянулись. Как не похожа была эта скромная простушка на нашу школьную красавицу Мальвину! Я предложила пойти в кафе и там поговорить, а заодно перекусить. Алина с готовностью согласилась, а вот Золотова вся как-то съежилась:
– Ой, девочки, я в кафе, наверное, не смогу пойти… У меня с деньгами того…
– Пошли! – подхватили мы ее под руки и чуть ли не силой поволокли к моему «Мини-Куперу».
* * *
Народу в кафе было довольно много, но официант любезно пообещал найти нам столик. Мы заказали по чашке эспрессо и всякой вкуснятины к нему в придачу.
– Давай рассказывай, что у тебя приключилось, как ты вообще докатилась до такой счастливой семейной жизни, – командовала Алина.
Золотова вздохнула так тяжело и печально, что мы поняли: дело действительно дрянь. В школе Марина всегда была оптимисткой и по всяким пустякам не расстраивалась. К тому же она, как любят писать учителя в характеристиках, участвовала в общественной жизни школы, пела в ансамбле на вечерах и рисовала стенгазету. И вот сейчас эта активистка-оптимистка сидела рядом с нами понурая, бледная, с красными глазами, и уже не было в них прежнего огонька и задора. Она медленно помешивала ложечкой кофе, а к пирожному и пицце даже не притронулась.
– Самое ужасное, девочки, что замуж я вышла действительно по любви, – тихо и грустно начала говорить она.
– А кто спорит? – удивилась Алина.
Марина горько усмехнулась:
– Да я знаю, что шептали у меня за спиной. Нашла, мол, богатого: олигарх, фирм несколько своих, большой дом, четыре иномарки… Только я правда его полюбила. Он, когда ухаживал, делал это так красиво! Такие букеты дарил! Рук не хватало столько цветов удержать. В дорогие рестораны водил, в боулинг, в ночные клубы… А какие слова говорил!.. Вот я, дура, и растаяла!.. Да еще мама все пела: смотри, не упусти своего счастья. С таким жить – как сыр в масле будешь кататься. Ни в чем нужды не будешь знать. Мы, мол, всегда бедно жили, так хоть ты поживи по-человечески! Вот я и встречалась с ним. А потом… Он же был у меня первым парнем… Короче говоря, когда мне еще только шестнадцать было, он меня соблазнил… Я тогда просто голову потеряла: с ним было так здорово и прикольно! Это счастье продолжалось целый год. А потом я поняла, что беременна. Когда ему об этом сообщала, боялась ужасно! Думала, теперь он меня бросит… А он… Вы не поверите, но он мне сразу сделал предложение, кольцо с бриллиантом подарил. Я, дура, тогда думала, что он такой благородный! Он не просто не бросил меня, наоборот, женился и все, необходимое для свадьбы, купил на свои деньги, причем в самом дорогом салоне города. Я-то сама из бедной семьи, я о таком и мечтать не могла. А в загс нас везли на пяти иномарках…
– Нет, ну это вообще – сказка! – не выдержала Алина. – Мечта каждой девушки.
– Ага, сказка! Была до рождения детей. Тогда мы еще нормально жили. Успели пару раз за границу смотаться, муж мне машину купил. Правда, недорогую. «Хёндай Гетц».
– Нехилая машинка! – опять встряла Алина.
– Хм, нехилая-то она, нехилая… Только мне на ней поездить пришлось – всего ничего. Муж вдруг стал бояться, как бы со мной чего не случилось. Запретил выезжать из дома одной, приставил ко мне какого-то придурка, тот у меня и водителем был, и охранником. Таскался за мной везде, как хвост. Но это еще ничего. Просто я тогда не усмотрела первые признаки тирании у моего мужа. А этот категоричный запрет и был тем первым сигналом, за которым последовали и остальные, более серьезные. А потом и страшные… А еще… я ведь школу не закончила. Пришлось бросить, когда забеременела. Но я перешла в вечернюю, одиннадцатый класс закончила там. А еще решила твердо: вот дети чуть подрастут, поступлю в институт. На заочный. Хотела диплом получить…
Марина перестала помешивать кофе, машинально положила ложечку на блюдце и пригубила напиток.
– Ну, так что дальше-то было? Ты давай не тяни! – торопила Алина.
– Все самое страшное началось, когда я родила… Нет, даже не тогда. Из роддома он меня забрал, поздравил… Все нормально было… вроде… Домой привез – там уже няня нас ждала. У меня двойня родилась, я говорила? Мальчик и девочка. Ванечка и Танечка. Ванечка на три кило вытянул, а Танечка на два с половиной. Для близнецов это много. Роды прошли тяжеловато, и врачи велели мне отдыхать первое время, гулять на свежем воздухе и есть витамины, набираться сил, одним словом. Няня мне очень помогала. Хорошая вообще была тетка, она раньше медицинской сестрой в детской поликлинике работала. Муж ее оттуда большой зарплатой переманил… Господи, о чем это я?.. А, да… Он мне за детей серьги с бриллиантами подарил. Это, мол, пара к тому колечку. А до этого еще цепочку с кулоном. А родители мне на день рождения подарили шкатулку. Небольшую, такую, красивую, в старинном стиле, с музыкой. Я в нее все свои украшения складывала. Ну, так вот, сначала у нас вроде бы все хорошо было. Я с детьми нянчилась, Корнил бизнесом занимался, целыми днями в фирме своей пропадал…
– Подожди, подожди! Кто бизнесом занимался? – опять перебила Марину Алина.
– Ах да… Я же не сказала. Мужа моего Корнилом зовут. Ну, то есть бывшего мужа…
– Это что за имя такое странное? В первый раз слышу.
Тут уж я не выдержала:
– Алина! Какая разница, в первый раз ты это имя слышишь или не в первый? Не мешай, пусть рассказывает.
– Я мешаю?! Чем это я мешаю? Мне просто интересно, что это за имя такое – Кор-нил? А отчество у него какое? – продолжала докапываться Алина.
– Борисович. И вот, когда детям исполнилось три месяца, у мужа был день рождения. Он мне объявил, что я остаюсь дома с детьми, а он едет с компанией на природу, на шашлыки. Я так удивилась: а почему мне нельзя поехать? С детьми и Анна Ивановна может посидеть, она с ними хорошо управлялась. В конце концов, и мама моя может приехать, помочь нашей няне. Тут Корнил в первый раз начал на меня орать. Я так опешила! До этого он никогда на меня голос не повышал, ну, разве совсем немного. А тут прямо как озверел! Ты, говорит, еще мне указывать будешь, с кем и куда мне ехать?! Сиди дома, тебе сказано, и помалкивай… Короче говоря, уехал он со своими друзьями на обеих своих машинах, за рулем второго авто, естественно, был водитель. Где и как они гуляли два дня – не знаю. Когда он явился на третий день домой, был еще не совсем проспавшийся, и, кроме алкоголя и дорогих сигарет, несло от него духами. Я, конечно, все поняла, тем более когда он в джакузи лежал, я в ванную зашла и увидела, что у него на груди следы губной помады, ярко-красной… Но я ему тогда ничего не сказала. Промолчала, поплакала себе втихаря, и стали мы дальше жить. А что делать? У нас ведь дети…
Но вскоре все повторилось. Это когда он в первый раз домой компанию привел. И не просто компанию. Человек пять парней и одна девица. Мне она сразу показалась подозрительной, слишком вульгарной и… не знаю даже, как сказать… она была чересчур раскованна, что ли. Они все в гостиной расположились, а меня даже не позвали. Когда муж вошел на минуту в спальню переодеть залитую вином рубашку, я подошла к нему и спросила, не хочет ли он представить меня своим гостям. Как-никак, я хозяйка дома. А он с усмешкой так ответил: а чего, мол, тебя представлять! Нужна ты им! Они – партнеры по бизнесу, ты им до фени. И ушел к своим друзьям. Я потом слышала из гостиной музыку, смех, громкий разговор и визг этой девицы. Не знаю, чем они там занимались, дверь была заперта…
– Нет, это вообще ни в какие ворота не лезет! – взорвалась Алина. – Вот гад! Эх, меня там не было! Я бы всю их компанию вместе с этой вульгарной девицей…
– Ничего бы ты, Алина, не сделала. Когда компания разошлась, практически уже под утро, я начала выговаривать мужу, что такое поведение недопустимо. В доме, мол, дети… А он: «Тебе что, комнат мало? Вон их – целых семь! Сиди в любой да знай себе помалкивай. Я тебя кормлю, так что твое дело – детей воспитывать, а в мои дела не суйся». Причем сказал так грубо, с матом! Я опять проревела до утра…
– Похоже, это уже входило у тебя в привычку, – предположила я.
– Да, Полина, уже входило… Кстати, после того случая у меня от расстройства молоко пропало. А вскоре от нас няня ушла: Корнил и на нее наорал. Ни за что, просто попалась под руку. И вообще я стала замечать: чем дальше мы жили, тем хуже становилось. Наняли мы другую няню. И еще домработница у нас была. И водитель мужа, охранник по совместительству. И садовник… И при всех этих людях он позволял себе орать на меня. То я что-то не то сказала, то просто потому, что у него настроение плохое…
– Да, вот тебе и богатый… Вот тебе свой дом и иномарки… – Алина со злостью откусила большой кусок пирожного.
– Моя любовь к мужу как-то понемногу сошла на нет, – продолжала между тем Золотова, – я поняла, что сделала большую ошибку, выйдя за него. Родители мои к тому времени уехали из Горовска в Захолмовск.
– Поменяли Мухосранск на Задрипинск! – не удержалась Алина. – Чего они там потеряли, интересно?
– Там у нас бабушка с дедушкой живут, старенькие, им обоим уже за семьдесят. Вот родители и продали здесь квартиру, а там купили, чтобы к своим родителям поближе быть, ухаживать за ними…
– А тебя, значит, здесь бросили на растерзание этому монстру?! – продолжала негодовать Алина.
– Ну, тогда все было еще не так страшно… По-настоящему страшное началось, когда я однажды в сердцах крикнула, что ненавижу его. Он тогда меня ударил…
– Как?! – ахнули мы с Алиной разом.
– По лицу. Пощечину дал. Потом, правда, просил прощение и даже подарил золотой браслет. Но спустя два месяца это повторилось…
– Так он даже бил тебя?! Вот сволочь! – Алина задохнулась в порыве благородного негодования. – Мать своих детей! Урод! Ничтожество!.. Нет, надо было посадить его!
– Как же, его посадишь! Он сам кого хочешь посадит. И знаете, девочки, – Марина понизила голос до шепота, – однажды я подслушала такое, что стала просто бояться жить с ним в одном доме.
Мы с Алиной дружно склонили головы к Золотовой. Она огляделась по сторонам и, увидев, что все вокруг заняты своими разговорами и на нас не обращают внимания, тихо продолжила:
– Однажды я увидела в окно, как он со своим водилой-охранником приехал домой, и спустилась в гараж, нужно было что-то сказать ему… не помню, что именно. Но это неважно. Так вот. Я подошла к гаражу и слышу, как он говорит со своим водителем, Дориком. Дословно я их разговор уже не помню, да и не все расслышала, но я поняла вот что: когда-то, когда мой муж начинал свой бизнес, у него был компаньон. Корнил тогда был совсем молодой, а тот, второй, немного постарше и опытнее. Тот парень уже потерял один свой бизнес, теперь, начав другой, учел все ошибки и быстро начал развивать этот, новый. И когда пошла хорошая прибыль, этот компаньон неожиданно умер.
– Может, от радости? – предположила Алина. – Говорят, избыток положительных эмоций тоже может убить…
– Да если бы от радости! Нет, девочки, с ним случился сердечный приступ, когда он ехал после работы из офиса домой. Он потерял управление и врезался не то в столб, не то в какое-то ограждение.
– И что же здесь такого? С каждым может случиться, – пожала плечами Алина.
– В двадцать девять лет? Девочки, вы часто видели тридцатилетних людей с таким больным сердцем? Причем приступ, как я поняла, начался так внезапно, что он не справился с управлением… Если у него было больное сердце и он об этом знал, почему не остановил машину, когда почувствовал себя плохо? Короче говоря, когда этот человек умер, мой муж стал единственным владельцем фирмы. К тому времени, как я уже говорила, она как раз набирала обороты, пошла хорошая прибыль…
– Ты думаешь… твой Корнил как-то причастен к смерти компаньона? – осторожно спросила я.
– Боюсь, что да. Доказать это я, конечно, не могу, но после того подслушанного разговора у меня возникли подозрения… И я стала по-настоящему его бояться.
– Хорошенькое дело! – выдохнула Алина. – Он еще и уголовный элемент ко всему прочему?!
Марина испуганно оглянулась.
– Алина, тише! – прошептала она.
– А что тише? Его здесь нет, как видишь, твоего Кар… Как его там? Карамил? Карабас-Барабас, одним словом.
Я посмотрела на Алину. Как это она хорошо сказала, в самую точку: Карабас-Барабас. Тот тоже обижал свою куклу Мальвину.
– И что же ты теперь собираешься делать? – спросила я.
Золотова тяжело вздохнула.
– Мне просто необходимо найти мисс Робин Гуд…
