Марина Эльденберт
Парящая для дракона
Глава 4
На этот раз Айрлэнгер Харддарк встречает меня утренней свежестью. Точнее, утренней свежестью меня встречает Хайрмарг, пока я бегу от парковки до дверей, запахивая полы пальто. В прошлый раз я ничего этого не заметила, но сейчас я подмечаю буквально каждую деталь. И снежную звезду на темно-синем фоне – флаг Ферверна, и дракона, сплавленного из стали, льда и снежного пламени, над линией излома гор – это уже герб Ландерстергов, и четкую, размеренную динамику, которая здесь повсюду. Сотрудники Айрлэнгер Харддарк – и люди, и иртханы сейчас представляются мне винтиками огромного механизма, сплавленными лазером правительственной махины.
– К ферну Ландерстергу, – сдержанно говорю я, когда у секретаря от удивления расширяются глаза.
– Но вы не записаны…
– Уверена, он возражать не станет.
Секретарь теряет дар речи. На миг. Потому что уже в следующее мгновение она говорит:
– Позвольте ваше пальто, ферна Хэдфенгер.
– Не стоит беспокойства, – поворачиваюсь к шкафу. – Я повешу сама.
Пока что в приемной никого больше нет: никого, кроме нас с ней. Еще бы, на часах нет и восьми, но я решила, что откладывать не стоит. Во-первых, я привыкла решать спорные вопросы сразу, а во-вторых, после обеда у меня консультация по зачету по теории вероятностей. Этой теорией уже давно занимаются машины, но мы все равно ее проходим «чтобы было».
– Хотите кофе? – интересуется секретарь.
– Нет, благодарю, – отвечаю я. – Ферн Ландерстерг у себя?
– Нет. Его пока нет.
Власть опаздывает.
– В таком случае я подожду, – собираюсь уже устроиться на стуле, когда власть входит в приемную и застывает. Точнее, застываем мы оба: этот дракон с ароматом морозной свежести, и я, потому что уже настроилась на «просто спокойно посидеть пять минут».
– Ферна Хэдфенгер, – говорит он, как будто сомневается в том, что у него не галлюцинации.
– Ферн Ландерстерг, – отвечаю я.
Секретарь смотрит на него. Потом на меня.
Первым, разумеется, в себя приходит дракон: широким шагом преодолевая жалкое для него расстояние до двери, распахивает ее и скрывается внутри. Дверь с мягким щелчком закрывается. Потом раскрывается, и меня награждают таким звериным взглядом, что по любой теории (включая теорию вероятностей) мне полагается осыпаться ледяной крошкой, и в таком состоянии просочиться в дверь.
Вопреки этому, в кабинет я прохожу довольно бодрой походкой, и каблучки полусапожек звонко стучат по полу. Правда, стоит мне оказаться в его кабинете, как вокруг ощутимо, градусов так на десять, холодает.
– Соизволите объяснить, что вы делаете здесь в такое время? – произносит он, возвышаясь надо мной и подавляя одним своим ростом.
Вот честно, это нечестно.
– У меня к вам очень важный деловой разговор.
– Важный? – зачем-то уточняет этот дракон.
Я киваю.
– Деловой?
– Деловой.
– В таком случае вы должны знать, что о важных деловых разговорах договариваются заранее.
– О том, чтобы объявить кого-то своей невестой, тоже заранее договариваются с невестой.
Взгляд Ландерстерга тяжелеет, падает на плечи. Каким образом меня еще не впечатало в пол, не представляю, но глаз не отвожу. За то время, что мы играем в гляделки, я успеваю несколько раз покрыться ледяной корочкой, парочку – воспламениться, вспотеть, замерзнуть и еще десять раз вспомнить маму дракона за то, что она его мама. Когда он, наконец, отворачивается и идет к столу, на ходу сбрасывая пальто, у меня получается выдохнуть. Надеюсь, не очень громко, и я тут же перекрываю свой вздох стуком каблуков.
– Мы с вами будем прекрасной парой, – говорит он, даже не глядя в мою сторону.
– Я так не думаю.
– Зря. Вы мне подходите, Лаура. Вы обладаете достаточной смелостью, чтобы войти в мой кабинет без стука и достаточной рассудительностью, чтобы не противопоставлять свои эмоции тому, что не можете изменить. После того, что я в вас увидел, у меня нет никаких сомнений, что из вас получится прекрасная супруга.
Я открываю рот. Потом закрываю. Если это был комплимент, то не подавился он им исключительно чудом: суше этих слов только булка, хранящаяся в музее «Удивительные вещи» в центре Хайрмарга. Этой булке двести пятьдесят лет, она была законсервирована с помощью особого состава производителем (сейчас у его потомков крутая сеть пекарен) и передавалась из поколения в поколение, пока не попала в музей за большие деньги. Кстати, на тему этого до сих пор идут споры, правда этой булке двести пятьдесят лет, или это пиар-ход сети пекарен «Ешь со вкусом».
– О чем задумались, Лаура?
– О булках, – говорю я. – И о маркетинге.
Кажется, это нарушает привычный ход мыслей Ландерстерга, потому что его рука замирает над кнопкой включения ноутбука.
– Крайне последовательно, – произносит он, наконец.
– Вашей последовательности тоже можно только удивляться.
– Что именно показалось вам непоследовательным?
Да он издевается!
– Вчера я сказала о том, что не хочу за вас замуж.
– За меня?
– Вообще! Я вообще не хочу замуж, – говорю я. – У меня впереди целая жизнь, и я не хочу…
– С тем, чего вы не хотите, мы разобрались, – меня перебивают раньше, чем я успеваю закончить.
– Видимо, не до конца. – От его близости по коже тянет холодом, а внутри жаром. Я прямо-таки чувствую, как превращаюсь в гигантское ходячее самопротиворечие, поэтому складываю руки на груди. – Откажитесь от меня, ферн Ландерстерг.
– Я не привык отказываться от выгодных сделок.
Что я там говорила про булку?
У него драконовластие головного мозга!
– Я вам не выгодная сделка, – говорю я. – Я – живой человек, и у меня есть свои чувства. Я уже сказала, что не собираюсь за вас замуж, и вам придется это принять!
В меня ударяет таким холодом, что я не покрываюсь наростами из сосулек только по какой-то счастливой случайности.
– Собираетесь вы за меня замуж, Лаура, или нет, – произносит он, глядя мне в глаза – так четко, что слова собираются крупными льдинками и с хрустом, как под его ботинками, рассыпаются на кристаллики, – мне все равно.
Сказано это с такой интонацией, что не остается ни малейшего сомнения: ему действительно все равно.
Ах, так?
– Собираетесь вы на мне жениться, ферн Ландерстерг, или нет, – говорю я, возвращая ему его взгляд, – мне все равно.
Разворачиваюсь, иду к двери, но раньше, чем успеваю сделать два шага, по двери и стенам проходит легкая рябь силового щита, запирающего кабинет. То, что мы заблокированы внутри, понимаю, лишь развернувшись к Ландерстергу: он касается панели управления, и она беззвучно втягивается в стол. Глаза дракона темно-синие, но из-за холодного света сверкают металлическим блеском. Совсем как поверхность его стола.
– Вы что сделали?!
– Закрыл дверь. – Ландерстерг опускается в кресло и пододвигает к себе ноутбук. – Есть такая методика переговоров. Когда партнер на эмоциях не готов идти на контакт, ему нужно провести какое-то время в тишине и покое. В раздумьях.
– Вы не имеете права меня здесь удерживать!
– А я вас удерживаю?
Он поднимает голову, взгляд его по-прежнему человеческий, но по ощущениям, в кабинете похолодало еще сильнее. По крайней мере, сейчас я искренне жалею о том, что вообще сняла пальто.
– Вы закрыли дверь.
– Чтобы не позволить вам наделать глупостей.
– Глупостей?!
– Садитесь, Лаура. Нам предстоит долгий день.
Прежде чем я успеваю ответить, Ландерстерг касается коммуникатора:
– Одер, беспокоить только в форс-мажорных ситуациях. Во всех остальных случаях всю информацию переключай на Стенгерберга. Нет, кофе не нужен. Все.
Пока он отдает приказы, я стою с открытым ртом. Когда щелчок коммуникатора возвещает о том, что мы снова остались одни, обретаю дар речи:
– Выпустите меня!
– Только после того, как вас перестанут посещать мысли о том, чтобы расторгнуть наше соглашение.
– Я не заключала с вами никакого соглашения!
– Заключали, Лаура. – Взгляд его скользит по моим ногам, почему-то заставляя их становиться ватными. А еще вспоминать, как вчера платье поползло наверх, открывая край чулок, и потемневший драконий взгляд. Сейчас он примерно такой же, с той лишь разницей, что в морозное напряжение врывается обжигающий жар, от которого становится нечем дышать.
Хотите переговоров? Будут вам переговоры.
Я подхожу к диванчику, стоящему у стеллажей, демонстративно усаживаюсь на него и подтягиваю укороченную юбку-карандаш повыше. Разумеется, исключительно чтобы сесть. На самом деле край чулок теперь выглядывает гораздо более откровенно, чем вчера. Закидываю ногу на ногу и слышу грохот захлопнутого ящика стола. С таким треском, что я уже приблизительно представляю, как стол разваливается на части, а посреди обломков сидит правящий дракон. Картина настолько привлекательная, что уголки губ сами собой разъезжаются в стороны.
Я достаю телефон и делаю несколько снимков раньше, чем Ландерстерг успевает опомниться.
– Вы что творите?! – рычит он.
– Как – что? – поднимаю на него глаза. – Всего несколько кадров для живой ленты[1]. Вы же знаете, как в наше время ценится уникальный контент.
Прежде чем я успеваю открыть соцсеть, дракон оказывается рядом, а мой телефон – у него. Сам он опирается о спинку дивана, нависая надо мной. Металлический взгляд врезается в мой, проникая в меня так глубоко, что перехватывает дыхание.
– Находите это смешным? – жестко интересуется он.
Его руки слишком близко от моих плеч, а лицо – совершенно точно близко от моего. Хищное, такое же жесткое, как он сам. Одна его ладонь на подлокотнике, под ней – мой телефон, сейчас напоминающий доживающую последние минуты хрупкую пластинку. Вторая – на спинке дивана, поверх моих волос. Я только сейчас это поняла, когда шевельнулась. Под расстегнутым пиджаком перекатываются литые мышцы, под этим взглядом хочется закрыться… или раскрыться на полную. Подчиняясь этой звериной власти, яростной и стремительной, позволить ему бесстыдно стекать по плечам в вырез блузки.
Пламя иртханов очень притягательно для людей, и на него можно подсесть, притом подсесть основательно. Я всей кожей ощутила, как волоски встали дыбом, а губы вспыхнули, словно в них уже впивались его, оставляя клеймо-ожог.
– Ни разу. Отдайте мой телефон.
– Когда соберетесь домой, Лаура, – произносит он, оттолкнувшись от дивана и выпрямившись, – получите свой телефон обратно. А пока наслаждайтесь.
Внутри меня все еще потряхивает, а усилившееся желание треснуть этого самца дракона планшетом становится совершенно невыносимым.
– А если я захочу в туалет?
– Значит, решение вам придется принимать экстренно, под давлением внешних обстоятельств.
Он возвращается за стол, сомкнувшаяся пасть ящика стола сжирает мой телефон, после чего Ландерстерг погружается в работу. Мне остается только за ним наблюдать: выражение его лица вообще не меняется, эта жесткая маска настолько срослась с хищными чертами, что я даже не представляю, бывает ли он когда-то другим. Например, во время оргазма…
При мысли об этом внутри все вспыхивает, как от прикосновения к лазерному лучу и кажется, даже щеки начинают пылать. Н-ну-у уж нет! Своего мужчину я выберу сама, и своего мужа – тоже. Никаких влечений через драконье пламя, а тем более к тому, кому «все равно»!
Поскольку телефон у меня отобрали, я достаю планшет.
Красноречивый взгляд Ландерстерга в мою сторону заставляет приподнять бровь.
– Что? Здесь нет ваших драконобесподобных фото.
Поскольку дракон по-прежнему смотрит на меня, поясняю:
– У меня завтра зачет. Мне надо готовиться.
– Зачет по чему?
– По теории вероятностей.
– Зачем вам теория вероятности, Лаура? Девушке, которая увлекается танцами на льду и воздушной гимнастикой?
Ну надо же! И это уже выяснил.
– Чтобы рассчитать вероятность того, что наш брак не состоится даже в случае согласия двух сторон и самых благоприятных обстоятельств.
В глазах Ландерстерга снова появляется металлический блеск, но продолжения разговора я не дожидаюсь, утыкаюсь в планшет.
Зачетные материалы отказываются лезть мне в голову, они вообще туда не помещаются, особенно учитывая присутствие дракона, который действует мне на нервы. Правильнее было бы сказать, действует на мои инстинкты, которые совершенно точно обостряются, когда я вхожу в его кабинет.
С этим определенно надо что-то делать. С этим, а еще с тем, что я оказалась в заложниках у драконогада. Когда меня посещает последняя мысль, по стенам вновь проходит легкая рябь. Я замечаю это исключительно потому, что сижу рядом со стеллажами, и легкие блики стекают по зеркальным граням. Ландерстерг поднимается из-за стола.
– Что, экстренная ситуация под давлением внешних обстоятельств? – интересуюсь, глядя на него снизу вверх.
– Нет, – он достает телефон и протягивает мне. – Я провожаю свою невесту.
– Я вам не невеста! – шиплю я, вскакивая с дивана. – И…
– Теперь вы совершенно точно моя невеста. – Дракон касается моего подбородка, и меня снова опаляет льдом. Как от прикосновения к ладони, только гораздо ярче и острее. – Потому что мы с вами провели… – Ландерстерг смотрит на часы. – Почти два часа в закрытом кабинете.
Несколько мгновений до меня доходит смысл его слов. Потом я краснею, бледнею и снова краснею до состоянии сердцевины факела.
– Вы… – шиплю я. – Вы…
Во мне не находится цензурных слов, а те, что находятся, достойны справочника по простонародному фервернскому для раздела «Уровень: виртуоз».
– Я – политик, Лаура, – подсказывает этот… дракон. – И чем раньше вы это поймете, тем лучше.
– Вы драконья задница!
Вижу, как расширяются его глаза, а потом вылетаю в приемную. Только за дверью понимаю, что сверкающие глаза, пунцовые щеки и скорость, с которой я оттуда вылетела, однозначно говорят в пользу его идеи. За это еще раз пять вспоминаю драконью маму и желаю Ландерстергу родиться обратно. Под взглядами секретарей бросаюсь к шкафу, пытаюсь сорвать с вешалки пальто, и дергаюсь, потому что на мои пальцы ложится сильная ладонь. Если первое прикосновение обожгло, то это заставляет сердце врезаться в ребра, как от удара дефибриллятора. Меня прошивает адреналиновой вспышкой, сквозь каждую клеточку тела прокатывается пламя.
– Одер, вызови Хестора. – Ландерстерг накидывает пальто мне на плечи. – Пусть отвезет ферну Хэдфенгер, куда она попросит.
Секретарь тут же касается коммуникатора.
– С вами свяжутся, Лаура, – сообщают мне в приказном порядке.
После чего разворачиваются и скрываются за дверями кабинета, оставив меня с мыслью о том, что Ландерстерг – полная и безоговорочная драконья задница. А я по уши в ней.
[1] Живая лента – аналог сторис в Инстаграм
Глава 5
– Лаура! Лори! Лали! – сестра перебрала все имена, которыми меня когда-либо называли, но я даже вспомнить не могу, о чем она говорила.
Хайрмаргский Государственный Университет, где (и только здесь) достойны были учиться дочери Юргарна Хэдфенгера, располагается в самом центре столицы. Здесь в свое время учился Даргел, как и отец. И мама. Здесь же они познакомились, но для меня это место – всего лишь проходной этап. Когда я поняла, чем хочу заниматься, отец категорически отказался отдавать меня в спорт, но у нас с ним была договоренность. Я заканчиваю университет по специальности менеджмент и маркетинг, чтобы в будущем иметь возможность открыть собственную школу воздушного танца.
О том, что собственной школы у меня не будет, я поняла курсе этак на третьем. Во-первых, преподавательница из меня, как из дракона балерина, а во-вторых, я просто физически не смогу усидеть на месте. Мне не хочется преподавать, мне хочется парить! Как бы там ни было, скоро я защищаю выпускной проект, и моя часть сделки выполнена. И если (а точнее, когда) мне предложат выступать в «Эрвилль де Олис», я уже в ближайший год поеду в гастроли по всему миру!
«Счастливый» брак с Торнгером Ландерстергом в это уравнение ну никак не вписывается!
– Лал? – Сильви толкает меня. – Еще чуть-чуть, и я решу, что ты меня игнорируешь.
– Я просто не совсем проснулась.
– Ты не совсем проснулась? Ты с утра уже бегала к своей Ринаре.
– Она не моя, – автоматически поправляю сестру.
И снова вспоминаю сегодняшний разговор с Ландерстергом. Сильви нужно на пары, а мне на консультацию, и сбежать из дома с утра мне удалось исключительно под предлогом того, что мне надо готовиться к зачету вместе с лучшей подругой. Правда, после визита в Айрлэнгер Харддарк и речи не шло о том, чтобы ехать к Рин. Я попросила выданного мне «счастливым женихом» водителя отвезти меня домой, сказала, что Рин пришлось срочно везти родителям ключи, и вообще врала так вдохновенно, что мне позавидовали бы все политики Ферверна, вместе взятые. Если не всего мира.
После чего закрылась в своей комнате и долго смотрела в потолок, вспоминая всю драконову родню до седьмого хвоста.
Два часа в закрытом кабинете!
«После того, что я в вас увидел, у меня нет никаких сомнений, что из вас получится прекрасная супруга».
Увидел-увидел! Сказала бы я, что он во мне увидел! Краешек чулок, драконофетишист недоделанный!
– Так что? Расскажем сегодня всем? – Сильви мне заговорщицки подмигивает.
– Нет!
Это выходит чуть резче, чем я планировала, но сестра сдаваться не собирается.
– Почему? Слушай, ну вы же завтра вечером все равно об этом объявите, и…
– Потому что, – я качаю головой. – Сильви, нет. Если хоть кто-то об этом узнает…
Сестра надувает губы.
– Зануда ты, Лали.
Может, я и зануда, но свадьбы не будет. Пусть я пока не придумала, как ее избежать, но обязательно придумаю. Поэтому рассказывать не о чем, но говорить об этом сестре – не самый лучший вариант. Не то чтобы Сильви не умеет хранить секреты, но она спит и видит меня женой Ландерстерга, равно как и вся моя семья. Кроме Даргела, может быть.
Водитель на нас косится, и Сильви делает вид, что увлечена поисками чего-то в своей сумочке. Не только из-за водителя, я представляю, как ей хотелось произвести фурор среди однокурсников, поэтому сейчас она на меня дуется.
– Сильви. Силь.
– А? – Она по-прежнему копается в сумке.
– Давай дома об этом поговорим, хорошо?
– А не о чем тут говорить! – выпаливает сестра и вылетает из флайса, едва он садится на парковке. Она летит по дорожке и скрывается за дверями верхней парковки раньше, чем я успеваю сказать: «Ик», – и выйти из машины.
– Удачного дня, ферна, – желает водитель.
– И вам, – я улыбаюсь.
Все-таки запахиваю полы пальто (когда такое яркое солнце, холода просто зверские), и тоже бегу по дорожкам ко входу.
Хайрмаргский Государственный Университет занимает пять кварталов. Это несколько монументальных высоток, соединенных между собой основным зданием в форме пирамиды. Этаж, где расположена парковка – административный, здесь сидит бухгалтерия, маркетологи и все остальные, кто отвечает за благополучие и статус университета. Ректор, разумеется, тоже обитает здесь.
Стеклянные грани здания отражают свет, поэтому даже несмотря на наличие солнцезащитных очков мне хочется зажмуриться. Я влетаю в холл, окутывающий меня теплом после колючего зимнего дня, прикладываю студенческий пропуск к турникету, здороваюсь с охранником.
Сканирующая капсула пропускает меня внутрь, и перед глазами возникает металлический дракон, вонзающий когти в книгу. Эту символику придумал основатель университета, два века назад. По его мнению, это должно было отображать стремление к знанию, но как по мне, вышел перебор с пафосом. Во-первых, драконы в нашей Академии не учатся: у иртханов свои учебные заведения, а во-вторых, книги – настоящие, напечатанные – у нас на вес золота, и вместо восхищения у меня желание дать дракону поджопник.
Не только у меня.
Когда я сказала об этом Рин, она смеялась до икоты и чуть не подавилась кофе.
Тем не менее у дракона голографическая чешуя и подсветка, поэтому глаза у него сейчас горят ледяным пламенем. Мощным, яростным, растекающимся от его морды в воздух. Не удержавшись, показываю ему язык (представляя на его месте Ландерстерга), и шагаю к лифтам.
Как раз в тот момент, когда меня перехватывают за локоть.
– Лаура! Надо поговорить.
О нет. Нет-нет-нет.
Оборачиваюсь: передо мной Мистхард во всей красе. Мой бывший парень, с которым я встречалась целых два года. Мой бывший парень, которого я застукала лапающим второкурсницу с экономического факультета. Это случилось пару месяцев назад, и за это время я почти смирилась с тем, что мы с ним больше не пара, и что в новый год пойдем порознь. Все это время он держался от меня подальше, что просто, учитывая, что мы разных факультетах.
Да, он тоже выпускник, но на экономическом. Вот пусть и дальше… экономит.
– Некогда, – отвечаю я.
– Лори, пожалуйста.
– Не пожалуйста.
Я сбрасываю его локоть и иду к лифтам. С идеально прямой спиной, стараясь не думать о том, как он встречал меня в холле, у капсулы безопасности, а потом провожал до аудитории. О том, как в прошлом году мы пили веоланское, встречая год, а потом в центре забрасывали друг друга снежками и катались с горок. Я бы, если честно, с радостью стерла все это из памяти, и ведь мне почти удалось. Точнее, почти удавалось. До настоящей минуты.
– Лори, я был наблом. Правда.
– Правда, – подтверждаю я, не останавливаясь.
Учитывая, что быстро ходить в узкой юбке не представляется возможным, Мисту не приходится особо напрягаться, чтобы идти рядом. Поскольку я на него не смотрю, он забегает вперед и смотрит мне в глаза.
– Лаура. Ну мы же взрослые люди, правда?
Вот теперь я останавливаюсь.
– Да. Совершенно точно. И как взрослая женщина, я говорю тебе – уйди с дороги.
– Лори, я ошибся. Мы все ошибаемся.
– С кем не бывает, – я пытаюсь его обойти, но он не позволяет.
Волосы у него зачесаны назад, уложены по последней моде. Что касается моды, в этом Мистхард всегда был впереди планеты всей, и все в университете за ним повторяли. Девчонки на него западали с первого взгляда: красавчик, как с Вайшеррских холмов[1] сошел, только в кино сниматься. Высокие скулы, точеная линия губ, стильные прикиды. Мне он всегда казался безумно стильным, но сейчас, глядя на него, я почему-то вспомнила драконью резкость черт Ландерстерга.
С какой радости я вообще их сравниваю?!
Мист воспринимает паузу по-своему и вскидывает руки вверх.
– Лори, я ошибался, – быстро говорит он. – Я действительно ошибся, но когда мы с тобой расстались, я понял, что не хочу и не могу без тебя жить.
– Ты это понял до или после того, как моего отца выбрали? – интересуюсь я, глядя ему в глаза.
Какое-то время он пытается переварить услышанное, а потом выдает:
– Ну ты и ларрка, Хэдфенгер!
– Рада, что мы сразу это прояснили, – сообщаю с милой улыбкой. – Дай пройти.
– Что, теперь я для тебя слишком мелкая сошка? – почти шипит он.
– Угадал.
Теперь уже беспрепятственно его обхожу и, наконец-то, останавливаюсь у лифтов. Здесь десять капсул, но они все время набиваются битком. Сейчас время первой пары (и только что закончилась нулевая), поэтому меня буквально впечатывает в стеклянную стену. По желанию стены матируются – нужно только нажать кнопку на панели, но никто из собравшихся высоты не боится, поэтому мы спускаемся в прозрачной капсуле.
Нужная мне аудитория, где будет проходить консультация перед зачетом, уже заполнена однокурсниками.
– Всем привет! – говорю я и ищу взглядом Рин.
Она вскакивает:
– Подруга!
Под ответные приветствия поднимаюсь на пятый ряд и бросаю сумку на кресло. Только сейчас поняла, что забыла снять пальто.
– Лал? – Рин смотрит на меня. – Что-то случилось?
Случилось. Но про Ландерстерга я пока не готова говорить даже с Рин.
– С Мистом столкнулась в холле.
– Что было нужно этому наблу? – деловито интересуется подруга.
Вот за что я люблю Ринни, так это за то, что она называет вещи и людей своими именами.
– Помириться хотел.
– А. Ну ты как?
– Я… – Я хочу ответить и не успеваю, потому что к нам подходят однокурсники, чтобы поздравить моего отца с назначением, а еще потому, что понимаю, что я по поводу бывшего парня не испытываю никаких чувств. На самом деле я дико боялась праздников, потому что представляла, как меня может накрыть, а сейчас думаю об этом совершенно спокойно.
О том, что Мистхард с его лапами на заднице второкурсницы остался в прошлом.
В аудиторию врывается звонок и входит преподаватель, это заставляет народ отхлынуть от нашего ряда. Поскрипывают аэростулья, слышны звуки выкладываемых на стул планшетов. На меня еще оборачиваются, поднимают вверх большие пальцы, и я улыбаюсь. Как будто это мне предстоит войти в правление Хайрмарга, но с этим уже ничего нельзя поделать. А вот с тем, что случится завтра, еще можно.
– М? – переспрашивает Ринни, теперь уже шепотом.
В отличие от меня, у нее угольно-черные, прямые волосы, а кожа еще светлее моей. Раскосые темные глаза придают ее лицу привлекательную экзотичность, Ринни об этом знает и прекрасно этим пользуется.
– Все в порядке, – говорю я.
– Точно?
– Точно.
– Ну и ладно, – она достает из сумочки леденец, один сует мне, другой в рот. Шуршит обертка.
Преподаватель смотрит на нас, но Ринни делает вид, что увлечена тем, что он говорит, указывая на голограмму. Мне надо бы сосредоточиться по поводу предстоящего зачета, но я не могу, у меня в голове опять один Ландерстерг, чтоб его драконы сожрали! Нет, ну почему нельзя было сделать все по-человечески?
В смысле, по-драконовски…
В смысле…
Тьфу!
– А я вот. – Ринни скользит ладонью по столу, демонстрируя мне кольцо.
У меня округляются глаза, в тот самый момент, когда невысокий худосочный ферн Баргман, наш преподаватель по теории вероятностей, повышает голос.
– Ринара Рибельгар!
– Да?
– Вы соизволили прийти ко мне на консультацию, я безумно польщен. И буду польщен еще больше, если вы перестанете отвлекать ферну Хэдфенгер и остальных своими, вне всякого сомнения, важными новостями, до окончания консультации.
– Фа, – отвечает Ринни.
То есть она отвечает «Да», но из-за леденца это звучит как «Фа», и следом раздается хруст. Девчонки на первом ряду хихикают, и по аудитории проносятся смешки. Ферн Баргман открывает было рот, потом закрывает и снова поворачивается к голограмме.
– Так вот, если вы хотите сдать мне зачет, – это звучит почти угрожающе, и смешки сразу стихают, – вам придется…
– Принести жертву богам теории вероятностей. – Ринара произносит это еле слышно, но я все равно улыбаюсь. – Скажи, с тобой сейчас клево дружить?
Я улыбаюсь еще шире. Ринни – одна из тех людей, кому совершенно без разницы статусы и ранги. В том, что ее дружба искренняя, я никогда не сомневалась, и не стану.
– Ешь леденец, – говорит она, все так же, одними губами. – И слушай. Не его. Меня.
Леденец оказывается кисло-сладким, и мне сразу хочется пить. Кислоты в нем столько, что он может перебить даже вкус лици, самого кислючего фрукта, который мне когда-либо доводилось пробовать.
– Так вот, – говорит она, проследив мой устремленный на кольцо взгляд, – Сэфл сделал мне предложение.
– Что?!
– Очешуеть, да. Его предки были не в восторге, и если честно, я думала, они нам все испортят, но тут вышла эта реформа, – Ринни крутит кольцо, – и… вот так все и случилось.
– Поздравляю! – искренне говорю я.
Ринни и Сэфл встречались три года. Он ненамного ее старше, но он – иртхан, и выглядит по-мужски круто. Если честно, сомневаюсь, что им могли что-то испортить, потому что Сэфл решил – Сэфл сделал. Он мергхандар, военнообязанный, причем довольно высокого ранга. И то, что его родители видели в невестах сына иртханессу, для него не играет никакой роли.
– Вообще нормально так, да? – продолжает рассуждать Ринни. – Раньше связь иртхана с обычной женщиной считалась чем-то гораздо худшим, чем связь иртхана с виари[1].
Я чудом не давлюсь леденцом.
– Так что знаешь, я, пожалуй, и на следующих выборах поддержу Ландерстерга. – Она смотрит на голограмму, вокруг которой бегает преподаватель и плавают закорючки математических формул. – Чего и тебе советую. Хотя ты теперь точно в его лагере, да?
Я глотаю леденец. Целиком. Он застревает у меня в горле, и все, что я могу сделать – это сдавленно икнуть.
– Что? – интересуется Ринни.
– Ничего. – Мой голос напоминает шипение, но леденец уже прошел куда надо. – Все в порядке.
– Ты сегодня это уже второй раз говоришь. Ты знала, что по статистике те, кто чаще всего говорит «Все в порядке», обычно совершенно не в порядке? Шучу, расслабься!
Ринни счастлива, и верный признак того, что она счастлива – как раз то, что она говорит без умолку. Для меня наблюдать за такой Рин сплошное удовольствие, вдвойне удовольствие думать о том, что скоро они с Сэфлом станут мужем и женой. Только сейчас я понимаю, что еще ничего не сказала про «Эрвилль де Олис», открываю было рот, но тут же его закрываю.
Не хочу говорить, пока не будет решен вопрос с Ландерстергом.
– Мы сегодня идем на каток, – говорит она. – Хочешь с нами?
Хочу! Я действительно туда безумно хочу, не говоря уже о том, что хочу пойти на каток с лучшими друзьями, но мне надо придумать план, как избавиться от замужества. Поскольку вторая сторона не партнер, а оппонент, думать надо в одиночестве, а на это потребуется время.
– Во сколько?
– Вечером, после восьми. Сразу, как Сэфл освободится. Знаешь, там еще будет его друг. – Ринни заговорщицки мне подмигивает. – Он очень хочет научиться кататься на коньках. Возьмешься?
– Эй!
– Да. – Она широко улыбается. – Ты все правильно поняла. Я действительно старая сводница, но у меня личный интерес: я хочу, чтобы в праздничную ночь ты присоединилась к нам уже со своим парнем.
Праздничная ночь… парень…
В моем сознании что-то щелкает, как если в запечатанной плотными жалюзи комнате ночью включить лампочку.
– После восьми мне подходит!
Ринни вскидывает руку, игнорируя кислое лицо преподавателя:
– Заметано!
Я бью в раскрытую ладонь и прячу улыбку.
Ферн Ландерстерг, готовьтесь к сюрпризу!
[1] Вайшеррские холмы находятся в крупнейшем мегаполисе другой страны, Аронгары, и являются символом современной киноиндустрии.
[2] Виары – карликовые драконы. Дикие живут в пустошах, одомашненные содержатся в качестве домашних любимцев. Виари – самка виара
