Мария Грюнд
Девочка-лиса
– Мы выяснили. В случае ее смерти все получает муж, – отвечает Бернард.
– О нем есть какие-то новости? – интересуется Санна.
Бернард мотает головой.
– Ничего, ни одной зацепки. Он не пользовался ни телефоном, ни банковской карточкой со вчерашнего дня. Я созвонился с аэродромом и портом, но это ничего не дало. Так что варианта два: или лежит где-нибудь в канаве, или его увезли куда подальше, потому что он видел лишнее. Это гораздо вероятнее версии о том, что он убийца.
Санна отпивает кофе.
– Я попросила Йона созвониться с местным поисковым отрядом, от них что-то есть?
– Они соберутся через пару часов с собаками.
– Хорошо.
– Я пытался связаться с лечащим врачом Франка. Чтобы мы всё знали о состоянии его здоровья.
– Хорошо. Сообщи, как только узнаешь больше, и проследи, чтобы эту информацию получили все, кто прочесывает местность.
– А пресса? – спрашивает Бернард. – С ними что будем делать?
– С этим пусть Экен разбирается, когда вернется. Зачем еще нужны начальники?
– Мне позвонить в библиотеку? – предлагает Эйр. – Узнать, с кем Мари-Луиз там общалась, когда передавала им пожертвование. Может, там случилось что-то такое, что требует нашего внимания.
– Они вообще не общались напрямую, – говорит Бернард. – Все было улажено через адвокатов и аудиторов. Библиотека только послала Мари-Луиз букет с открыткой.
Эйр начинает барабанить пальцами по столу.
– Судден, – произносит Санна с улыбкой, когда дверь вдруг распахивается и на пороге появляется мужчина в вязаном исландском свитере. Свитер кажется почти нарисованным поверх его мускулистых рук. Густые седые волосы небрежно зачесаны назад. Во всем его облике чувствуется какая-то усталость и в то же время пленительный шарм. У него огромные глаза и крючковатый нос с горбинкой. Эйр не раз слышала о Свене Суддене Свартё, прославленном криминалисте с многолетним опытом работы и блестящим образованием. Один из лучших криминалистов в стране. Но она и представить себе не могла, что он такой здоровяк. Она-то ожидала увидеть тщедушного профессора.
Судден кладет на стол перед ними фотографию. На ней нож в пакете для вещдоков. Широкое лезвие из нержавеющей стали вдоль обуха густо измазано кровью.
– Ты была права, Санна, – произносит он. – Преступник вышел через заднюю дверь. Вот это лежало под живой изгородью между их садом и соседским.
Санна светится от радости.
– Сколько времени займет экспертиза?
– Надеюсь, не больше пары дней.
– Знаешь, что это за нож? Что можешь о нем сказать?
– Охотничий нож. Нержавеющая сталь. Ручка деревянная.
– Модель? Марка? Можем проверить по магазинам.
– Магазины вам не помогут. Тем более что он не новый. Я бы предположил, что ему лет пятнадцать-двадцать, если не больше.
Эйр рассматривает фотографию. Под подтеками крови она различает какой-то черно-зеленый налет.
– Так ты и есть новый Бернард? – Судден с улыбкой протягивает ей руку.
– Эйр Педерсен, – отвечает она, не поднимая на него глаза. – А это что?
Эйр указывает на фото.
– Водоросли, я так думаю, – отвечает Судден. – Посмотрим, какой ответ даст экспертиза, но подозреваю, что он долго хранился на улице, прежде чем им воспользовались.
– Если это водоросли, значит, преступник держал его где-то рядом с морем?
– На этом острове все рядом с морем, – отвечает Судден с улыбкой.
Бернард берет фотографию и закрепляет ее на доске под фотографией Мари-Луиз Рооз.
– А больше хороших новостей у меня нет, – добавляет Судден. – Мои ребята собрали отпечатки, образцы тканей и волоски. Но по большей части там все загрязнено. Совершенно непригодно для экспертизы.
– Это мы слышали, – говорит Санна. – Мы столкнулись с одним из твоих ребят, когда прибыли на место.
– Но должно же там быть хоть что-то полезное? – спрашивает Эйр. – Даже если соседка везде потопталась.
– Увы. Мы нашли только ее следы, да еще супругов Рооз. Все остальное было испорчено.
– Черт, – произносит Эйр.
На лице Санны написаны разочарование и досада.
– Санна, ты меня знаешь, – серьезно добавляет Судден. – Ты знаешь, что обычно я такого не говорю. Но на этот раз у меня такое чувство, что вам попался призрак.
Он делает паузу.
– Вы не думали запросить помощь с материка, из Национального отдела расследований?
– Да, но никто из НОР не мечтает здесь оказаться, – говорит Санна. – Хотя Экен же знает кого-то из начальства там?
– Нам на хрен не надо никакого НОР, – внезапно взрывается Эйр. Тот знакомый Экена как раз и отправил ее на этот остров, уж она-то знает.
Санна и Судден пристально смотрят на нее, удивленные такой реакцией.
– Знаете что, – произносит Судден, посмотрев на часы, – мне пора идти. Я дам знать, как только мы узнаем что-то про нож.
Санна идет с ним к двери и внезапно замечает, что у него что-то прилипло к подошве.
– Подожди-ка, – произносит она и наступает на торчащий край того, что оказывается оберткой от конфеты с красной физиономией клоуна. Она подбирает обертку, чтобы выкинуть ее.
– Хорошо, я сам не заметил, – шутит Судден. – Терпеть не могу клоунов.
– Я помню эти карамельки, – проговаривает Санна. – У Эрика никогда не получалось управляться с этой клешней…
Она обрывает себя на полуслове и смотрит на Суддена:
– Но те игровые автоматы уже несколько лет как не работают?
– Какие? – спрашивает Эйр. – О чем вы?
– В парке аттракционов у скалы. Конфета оттуда. Только он уже несколько лет как закрылся.
– На меня не смотри, – говорит Судден. – Я не из тех, у кого пульс зашкаливает при виде комнаты страха и все такое.
– Когда ты их в последний раз надевал, туфли эти?
Судден задумывается ненадолго.
– Дай-ка подумать… У Роозов на мне были мои обычные рабочие ботинки, а потом…
– Но ты ездил обратно к Роозам, чтобы осмотреть живую изгородь? После первого визита?
– Да.
– И в тот раз на тебе были эти туфли? Не рабочие ботинки?
– Да…
– Хорошо, хорошо, – произносит Санна. – А после этого где ты был?
– Нигде.
Санна достает мобильный. Она звонит диспетчеру и спокойным голосом сообщает, что ей понадобится подкрепление у скалы.
– Да что вы делаете-то? – спрашивает Эйр.
– Заброшенный парк аттракционов – это же идеальное укрытие.
Эйр криво усмехается.
– Вы думаете, что преступник…
– Пришел оттуда, – обрывает ее Санна. – Я думаю, что он пришел из закрытого парка развлечений.
6.
Въезд в парк аттракционов преграждают железные ворота. На проржавевшей вывеске нарисованы двое детей, которые держатся за руки. Под вывеской громоздкий навесной замок, а от ворот в обе стороны тянется высокая ограда, вдоль которой поверху натянута колючая проволока.
– И что теперь будем делать? – интересуется Эйр.
Санна ждет, пока Йон, Бернард и остальные припаркуются и подойдут к воротам. Ограда очень старая. Ни у кого с собой нет никаких инструментов, но Бернард звонит какому-то смотрителю, который может им открыть. Санна берется за ограду и пытается потрясти, но ограда крепкая. Она вытирает руку о штаны, на них остается коричневое маслянистое пятно ржавчины и грязи.
– Идем, – командует она Эйр и направляется обратно к машине, на ходу выкрикивая Бернарду, чтобы он поторопился с поисками того, кто может открыть ворота. – А если это займет слишком много времени, – кричит она, прежде чем захлопнуть дверцу машины, – набери Лильегрена и все-таки попроси его выдать разрешение на проникновение.
Они проезжают несколько километров на юг вдоль забора, пока Санна не останавливает машину. Развесистый куст шиповника вжался в ограду. Она выходит из машины и некоторое время возится с ним, и наконец отводит ветки в сторону.
– Бинго.
Эйр с удивлением смотрит на открывшуюся дыру в земле, лаз выходит по ту сторону ограды.
– В дни моей юности тут проводили очень неплохие концерты, – поясняет Санна. – А ограду с тех пор, видно, не меняли.
Когда они проползают на ту сторону, Эйр поднимается с изумленным видом. Перед ними открывается ландшафт из пластика и металла, покрытый слоем грязи и поросший травой. Заброшенные карусели и пустые киоски с вывесками «Мороженое» и «Лимонад». Чуть в отдалении свалены в кучу выставленные сушиться водяные горки.
– А это не слишком притянуто за уши? – произносит Эйр. – В смысле, эту обертку же кто угодно мог потерять. Или ветром могло пригнать к Роозам, хрен его знает…
– Если боишься, можешь вернуться к ограде и подождать там с парнями, – произносит Санна, не глядя на нее.
– А ты хоть помнишь, где стоял тот автомат с конфетами? С него же начнем? – отвечает Эйр язвительно.
Она идет следом за Санной мимо площадки с гигантскими чайными чашками, которые словно застыли в бешеном круговороте. Они проходят мимо карусели с цирковыми животными и еще одной с качелями на цепях. Пройдя мимо пирамиды для лазания, составленной из улыбающихся лошадей, Эйр прибавляет ходу. От вида этого места ей становится не по себе.
Санна останавливается у сцены. Краска задника облезла, а сквозь пол пробивается упрямая березка.
– Что такое? – спрашивает Эйр, когда Санна достает оружие и жестами показывает ей не шуметь.
Слышен какой-то звук. Похоже на звук игрового автомата. До них доносится тихая музыка. Она звучит где-то совсем близко. Санна кивает в сторону домика с выключенной магазинной вывеской.
Когда они проникают в заброшенный магазин, Эйр сразу попадается на глаза автомат с конфетами. Небольшая клешня висит над морем леденцов, завернутых в фантики, на которых красуется физиономия клоуна. Одно из стекол автомата разбито и по полу раскиданы фантики из-под конфет. На полке рядом с автоматом стоит динамик. Музыка доносится из него. Эйр проводит рукой по проводу от динамика, пока не доходит до стены, в которой он исчезает. Никакой двери нет, так что она предполагает, что музыку могут включать дистанционно. Или, может быть, эта старая аудиосистема включается и выключается по таймеру, который и вовсе никогда не прекращал работать.
Санна вдыхает затхлый магазинный воздух. На пустых полках остались ценники на купальники и надувные круги. Она вспоминает, как они покупали здесь нарукавники для Эрика как-то летом, красные с дельфинчиками. Он их обожал почти так же, как автомат с конфетами, хотя у него совсем не получалось справляться с клешней. Он мог стоять там до бесконечности.
Эйр натыкается спиной на стойку со старыми газетами. Раздается грохот, а потом все стихает. Музыка исчезла. Они один за другим осматривают проходы между полками и встречаются в центре магазина. Ничего. Эйр выскальзывает из магазина с поднятым служебным пистолетом, чтобы проверить, нет ли здесь другого выхода, который они не заметили.
Вернувшись к автомату с конфетами, Санна скользит взглядом по облупившимся стенам, и до нее внезапно доносится какой-то стук. Он звучит глухо, как будто кто-то бьет рукой или ногой по толстому пластику. Она вспоминает, что в первом проходе, который она осматривала, стояла старая морозильная камера. Звук исходит оттуда.
Она медленно подходит к морозильнику.
Слышно, как кто-то дышит.
Санна успевает подумать, что это похоже на дыхание животного в панике, а затем кто-то сильно бьет ее в спину. Она пытается ухватиться за морозильник, но рука соскальзывает. Звук шагов торопливо удаляется к дверям. Что-то вспыхивает в воздухе. Какой-то крошечный предмет падает на пол и, сверкнув, исчезает из поля ее зрения, а потом в глазах окончательно темнеет. Она ударяется головой о морозильник и падает на пол, пытается пошевелиться, встать на ноги, но тело не слушается.
Звон телефона возвращает ее из забытья. Голоса. Прежде чем она успевает увидеть, кто здесь, она слышит собственный голос. Она спрашивает, поймали ли его.
Зрение возвращается понемногу, Эйр помогает ей встать на ноги.
– Ты была права, – говорит Эйр.
Она показывает старую квитанционную книжку, в которой кто-то нацарапал адрес Роозов.
Обратная сторона книжки влажная, она лежала где-то в сырости и скоро будет непригодна для криминалистов.
– Где он? И где вы все были, черт вас возьми? – шипит Санна Йону, Бернарду и молоденькой женщине-полицейскому, одновременно счищая с одежды пыль. Все трое стоят за спиной Эйр.
– Мы его не видели, – отвечает Бернард.
Снаружи мигают синие огни. Они вызвали подкрепление.
– Неужели так сложно пригнать сюда кого-нибудь, кто может открыть ворота? – восклицает Санна. – Если бы вы были здесь, он бы мог уже быть у нас в руках. А теперь у нас ничего нет. Ничего.
– А ты где была? – обращается она к Эйр, у которой во взгляде появляется какая-то злость.
– Так ведь не моя, блин, вина, что кое-кто на ногах не держится.
Бернард пытается оправдаться тем, что местность оцеплена и начаты поиски, но Санна не слушает его. Она знает, что уже слишком поздно, что он уже сбежал, и посылает Бернарду злобный взгляд, под напором которого он пятится к дверям. Боль пронзает затылок. Очень медленно в памяти всплывает какая-то деталь. Предмет, который упал на пол.
Санна бросается на землю и начинает ползать, шаря руками в пыли и грязи на полу.
– Что ты за фигню творишь? – спрашивает Эйр.
– Он что-то уронил. Оно блеснуло.
– Если бы это был нож, мы бы его не пропустили, – отвечает Эйр.
– Нет, не такое большое. Меньше, что-то типа колечка для ключей или вроде того. – Она ранит ладони о неровный дощатый пол. Грязь и пыль въедаются в кожу. Дойдя до самой двери и так ничего и не отыскав, она начинает думать, что возможно ошиблась. Санна уже почти встает на ноги, когда вдруг замечает несколько старых газет, которые торчат из-под одного из стеллажей, страницы трепещут от сквозняка, который создает приоткрытая дверь.
– Перчатки, – взволнованно произносит Санна.
Потом протягивает руку к лежащему рядом со стеллажом предмету, подцепляет его и выуживает на свет.
Это украшение. Золотая цепочка с тремя подвесками в форме крохотных плоских сердечек. Они тоже из золота, чуть шероховатые, так что свет мягко поигрывает, отражаясь от рифленой поверхности. В ней чувствуется какая-то невинность, а когда Санна выпускает цепочку так, чтобы она свисала у нее в пальцах, становится очевидно, что она очень короткая.
– Она детская, – произносит Санна.
7.
На часах ровно десять утра, когда вывеска ювелирного магазина загорается мягким светом и зарешеченная дверь отпирается изнутри. Санна и Эйр стоят и дрожат снаружи.
Дверь им открывает владелица магазина. Она узнает клеймо на украшении сразу же, как только Санна вынимает цепочку из пакета для вещдоков и кладет на прилавок. Хозяйка магазина берет несколько папок, туго набитых бланками заказов, и начинает перелистывать.
Эйр смотрит по сторонам, разглядывая эксклюзивный бутик. Целая стойка увешана поблескивающими кольцами, ожерельями и браслетами, копирующими исторические украшения. Она видела уличных торговцев в центре, которые торговали подобными вещицами, и понимает, что это все реплики местных украшений, археологических находок.
– Что ж, посмотрим, – бормочет владелица магазина. – Я помню эту цепочку.
Она достает заполненный от руки формуляр.
– Оплату производили наличными. Выглядеть это должно было вот так.
Она переворачивает формуляр и показывает Санне прикрепленную с обратной его стороны вырезку из журнала. На ней Джоди Фостер в образе Айрис из фильма «Таксист». Айрис лет одиннадцать-двенадцать. Она сильно накрашена, волнистые волосы выбиваются из-под широкополой белой панамки. Блузка с рисунком из крупных красных цветов завязана узлом на талии, коротенькие красные шорты опоясаны белым ремнем с заклепками. В руке актриса держит желтые очки от солнца. На шее у нее точно такая же цепочка с тремя сердечками.
– Кто ее заказал? – спрашивает Эйр.
Владелица магазина углубляется в свои записи.
– Странно, имени у меня тут не указано.
Она колеблется некоторое время, потом поднимает взгляд и произносит:
– Простите, но я не могу справиться со своим любопытством. Что-то, наверное, произошло, раз вы здесь и украшение упаковано как улика?
Санна улыбается ей милой дежурной улыбкой и обменивается с Эйр быстрым взглядом.
– Вы можете описать того, кто делал заказ? – спрашивает она. – Давно это было?
Женщина недовольно вздыхает и вновь возвращается к своим записям.
– Судя по дате, это было три года назад. Я мало что помню. Только что мы получили это фото. Девочка, для которой заказывали украшение, очень любила этот фильм. Кажется, ей тогда исполнялось двенадцать лет.
Булыжная мостовая перед магазином блестит от дождя, в воздухе пахнет дизелем. Фургончик доставки стоит перед пивной по соседству с магазином, не глуша мотор.
– Ты этот фильм, «Таксист», смотрела? – спрашивает Эйр.
Санна отвечает кивком.
– Я тоже. Тогда ты в курсе, что та девочка в фильме, она…
– Проститутка.
– По-твоему, это ничего не значит?
Санна пожимает плечами.
– А у тебя разве не было в детстве героев из фильмов, на которых хотелось быть похожей? Так же выглядеть, разговаривать? Например, потому что они увереннее или потому что одеваются, как тебе бы хоте-лось?
– Ну хорошо, – отвечает Эйр, подняв руку, чтобы прервать Санну. – Я понимаю, что ты хочешь сказать. И все-таки тебе не кажется немного неправдоподобным, чтобы «Таксист» был любимым фильмом у какой-нибудь малолетки? В смысле, там же сплошной жесткач, да и он древний как хрен знает что, годов семидесятых…
Санна еще раз пожимает плечами.
– Да, конечно, но я пересмотрела кучу фильмов Чаплина, когда была маленькой, а я вроде не в двадцатые родилась.
– Значит, ты не считаешь, что эта цепочка нам хоть как-то поможет? – спрашивает Эйр со вздохом.
Санна отрицательно мотает головой.
– Если нам повезет отыскать девочку, которой она принадлежала, тогда мы, может, и придем к чему-то. А так…
– Покажи-ка ее, – говорит Эйр. – Цепочку, покажи ее!
Санна с непонимающим видом извлекает пакетик из кармана и протягивает ей.
– А теперь отогни в сторону уголок с надписью, – командует Эйр. – Чтобы видно было только украшение, чтобы не было понятно, что оно в каком-то полицейском пакете лежит.
Санна делает, что велено. Эйр снимает цепочку на телефон. Потом звонит Бернарду и просит его выставить анонс в местной газете в разделе находок.
Санна одобрительно кивает, когда Эйр заканчивает беседу. Она устала, в глазах появился блеск, в голове легкий туман. Она засовывает пакетик обратно в карман пальто.
– Поехали оставим это Суддену, чтобы он мог провести экспертизу как можно быстрее? – спрашивает Эйр как раз в тот момент, когда телефон Санны тихо тренькает.
– Это Фабиан. У него все готово для судмедэкспертизы.
Дребезжание каталки смешивается со скрипом резиновых шлепок в коридоре отделения судебно-медицинской экспертизы. Эйр слышит, как захлопывается дверь, потом снова наступает тишина. Зевнув, она принимается рассматривать большое полотно, висящее на бледно-васильковой стене. На нем изображена девушка в кринолине и черном капоре. Она стоит босая на каменистом пляже на берегу моря. Выложенные широкими кругами рыбьи кости создают колоколообразную клетку вокруг ее ног.
Картина наводит Эйр на размышления о Мие Аскар. Фотографии водной глади в ее соцсетях, такие холодные и безлюдные. Как может на одном острове быть так много недоступных мест, думает Эйр.
– Будешь?
Санна стоит у нее за спиной с двумя бумажными стаканчиками кофе и запечатанной упаковкой фалафеля. Она протягивает Эйр стаканчик, но та морщит нос.
– Как ты можешь пить эту дрянь? – спрашивает она и тянется за упаковкой.
– Нет, – отвечает Санна и отводит руку. – Это Фабиану.
Потом залпом выпивает содержимое своего стаканчика.
– Я только что говорила с Бернардом, он наконец дозвонился до лечащего врача Франка.
Телефон Эйр начинает вибрировать, она отходит в сторону, чтобы ответить. А когда возвращается, Санна удивленно приподнимает бровь.
– Я думала Бернард проверяет контакты Франка и Мари-Луиз Рооз, – говорит она.
– Да, знаю, но я решила, что могу помочь.
– И?
– И позвонила в Форнсален чуть раньше сегодня, чтобы спросить, кто работал с Франком последним. Сейчас этот человек перезвонил. Это палеонтолог, который тоже консультировал музей одновременно с ним.
– Но это ничего не дало?
– Никакой подсказки о нынешнем местонахождении Франка. Но вот что он сказал. В последний раз они вместе работали над какой-то выставкой, это было одиннадцать лет назад. Выставка была по находкам, которые обнаружились при эрозивном разрушении клифа. Всякие там ископаемые, которых находят при размывании породы. В один день они, как обычно, работали вдоль края клифа, надев страховочные пояса. Потом Франк вдруг начал кричать что-то нечленораздельное и размахивать руками в своем снаряжении. Он задел в нем что-то, выпал из страховочной системы и грохнулся вниз. Похоже, довольно сильно. Его счастье, что вообще выжил.
– Бернард говорил о каком-то несчастном случае, из-за которого он сломал обе ноги и повредил спину, но я думала, речь об автомобильной аварии.
– Ладно. Но это не самое печальное во всей этой истории. Когда он пришел в сознание, то был убежден, что видел в пещере на кромке клифа Деву Марию. Он только об этом и говорил. Что она сидела там и смотрела прямо на него и что у нее был хвост. Врубаешься, хвост, блин!
– Видение?
– Ну да, или как там эту хрень называют, только он на этом повернулся. Ни о чем другом говорить не мог. Он заперся у себя дома и после этого почти совсем не появлялся на людях. Ходили слухи, что Мари-Луиз в какой-то момент перестала водить его к психиатру и пробовала прибегнуть ко всевозможным альтернативным методам лечения, даже экзорциста приглашала, чтобы муж перестал болтать о том, что видел.
– Экзорциста?
– Поди знай. Этот палеонтолог сказал, что это все слухи. Но Франк после этого, судя по всему, принялся дистанционно изучать теологию, отказался от общения со всеми, с кем раньше работал, и нашел новых друзей.
– Каких новых друзей?
– Этого он не сказал. Он не особо вдавался в детали. Сказал, что столько лет прошло и он с тех пор с Франком не общался.
Санна кивает. Все, что касается Мари-Луиз и Франка, кажется все более и более странным. Она раздумывает над тем, что говорил Судден по поводу Национального отдела расследований. Похоже, этого не избежать, сама она не знает, куда им двигаться дальше.
– Сообщи об этом Бернарду, – произносит она тихим голосом в тот самый момент, когда дверь секционного зала внезапно распахивается. Запах дезинфекции разносится по коридору, и на пороге показывается высокий осанистый мужчина лет тридцати. Взъерошенная пышная шевелюра нависает над пронзительными синими глазами.
– Хорош по стенкам жаться, – произносит он и жестом приглашает их войти.
– Эйр, – говорит Эйр и протягивает ему руку.
Он пристально смотрит на нее.
– Фабиан Гардель. А вы, наверное, новый Бернард?
Он одаривает Санну улыбкой, когда та протягивает ему пакет с фалафелем.
Все в зале выглядит стерильным и холодным. Белый кафель и нержавеющая сталь поверхностей. Пол покрыт прорезиненным паласом. На широком секционном столе лежит Мари-Луиз Рооз. Она без одежды. Ее тело абсолютно лишено цвета, только на груди ярким пятном зияет большой кратер.
– Сразу к делу? – спрашивает Фабиан и смотрит вниз на Мари-Луиз, как будто ловит ее взгляд.
– Да, – отвечает Эйр с излишней энергией.
– Как вы знаете, я еще очень далек от завершения экспертизы, – отвечает он и улыбается ей.
– Знаем, – говорит Санна.
Фабиан проводит рукой вдоль шрамов на шее жертвы.
– Вот причина смерти.
– Мы о них говорили, – говорит Эйр. – Из них какой-то гребаный крест получается.
Фабиан чуть заметно улыбается.
– Первая моя мысль, что эти разрезы и удары в грудную клетку сделаны одним и тем же охотничьим ножом, который нашла команда Суддена. На теле есть частички тех водорослей, которые были на рукоятке ножа. Конечно, нам нужно дождаться точного анализа, но я подозреваю, что его результаты подтвердят мое предположение.
– Что еще? – спрашивает Санна.
– Раны были нанесены с применением силы. Раневые каналы глубокие.
– То есть можем считать, что мы ищем кого-то сильного? Мужчину?
Фабиан раздумывает, прежде чем ответить.
– Ее убили, когда она лежала на диване. Так что даже человек с умеренными физическими данными смог бы нанести ей такие раны.
– А под каким углом? Сверху?
– Именно так.
Эйр пробирает дрожь – в зале холодно. Похожее на изваяние лицо Фабиана излучает такую же мужественность, как и его руки, а гладкая кожа в свете больничных ламп кажется слепленной из ледяных кристаллов.
Она замечает, что он опустил взгляд вниз на ее ногу, которой она нервно отбивает чечетку по полу, и она немедленно останавливает себя, сразу вспомнив про свои потрепанные кеды. Они еще и грязные, и видно, что шнурки порваны, по крайней мере в одном месте.
Пока его синие глаза изучают ее, ей хочется одного – свалить отсюда. Она чувствует себя серой и унылой по контрасту с энергией, которую излучает этот человек.
– А вы можете еще что-то сказать об обстоятельствах убийства? – спрашивает она, краснея.
– Судя по тому, с какой агрессией преступление было совершено, мы склоняемся к мысли, что это кто-то из ее знакомых, – добавляет Санна. – Агрессия, с которой преступник повалил ее на диван и набросился на нее. Что скажешь? Согласен с этим?
Фабиан хмурится. Он встает рядом с головой Мари-Луиз, достает фонарик и направляет его свет ей на волосы.
– Не совсем. Нападение произошло в любом случае не спереди.
Он отводит в сторону волосы по пробору около макушки и освещает синяк на коже головы.
– Он крепко схватил ее за волосы. Судя по отметине, сзади. И сильно и резко потянул голову назад.
– Вы хотите сказать, что он напал на нее неожиданно? Застал врасплох? – уточняет Эйр.
Фабиан кивает.
– Потом, видимо, какое-то время удерживал, минуты две, не меньше, прежде чем ударить ножом по горлу.
– У меня тут что-то не сходится, – говорит Эйр. – Зачем кому-то нападать на пенсионерку и делать с ней такое?
– Итак, если суммировать первичные выводы, – нетерпеливо обрывает ее Санна, – все указывает на то, что Мари-Луиз атаковали сзади, схватив за волосы и потянув голову назад. Убийца крепко удерживал ее некоторое время, пока не полоснул по горлу, а потом перешел к окончательной расправе, нанеся удары ножом в грудную клетку, в легкие, в сердце и так далее.
Фабиан кивает. Он потягивается, отводит плечи назад и непроизвольно зевает. Под халатом проступают мышцы, и Эйр прячет глаза.
– Еще что-то? – спрашивает Санна.
– Я же сказал, мне тут еще работать и работать.
Эйр прикусывает губу и засовывает руки в карманы.
– Это какой-то чертов кошмар, – бормочет она под взглядом Фабиана.
– А большинство кошмаров, – произносит Фабиан мягким голосом, – заканчиваются встречей с монстром. Рано или поздно он объявится, вот увидите.
8.
Прочесывать местность начинают от жилья Роозов в квартале Сёдра Виллурна. Около шестидесяти добровольцев принимают участие в поисковой операции, кое-кто с собаками, натренированными брать след и разыскивать людей. В месте общего сбора атмосфера хоть и напряженная, но дружелюбная. Женщина в светоотражающем жилете одалживает у другой резиновые сапоги, двое мужчин заняты на раздаче бутылок с водой, фруктов, шоколадок и протеиновых батончиков. Еще одна дама ходит среди добровольцев и проверяет удостоверения личности и возраст участников операции, а заодно выясняет, у кого при себе есть пауэрбанки, чтобы те, у кого садится аккумулятор на телефоне, могли своевременно подзарядить его. Здесь же несколько журналистов, но они стараются оставаться в тени.
К наступлению сумерек все приоритетные зоны поисков уже прочесаны без каких-то результатов. Проверены все улицы одна за другой, все сады, канавы, детские площадки, парки, гаражи, склоны, мусорные контейнеры и живые изгороди. Франк Рооз исчез без следа. Санна и Эйр встречаются с мужчиной средних лет, который возглавляет поисковую операцию, у него большой опыт такого рода. Он подтверждает, что сделано все возможное.
– Какие ресурсы все-таки были задействованы в первые сутки? – интересуется он у них.
– Все возможные. Мы обошли все дома по соседству, привлекли к делу несколько патрулей с собаками… – отвечает Санна.
– Вам нужно было обратиться к нам раньше.
– Понадобилось время, чтобы разбить территорию на сектора. У нас мало ресурсов, вы и сами знаете.
Мужчина удрученно вздыхает.
– Что?
– Ваше описание – передвигается на инвалидном кресле, но может обходиться и без него, было немного туманным.
– Как я уже вам объясняла, несколько лет назад он стал жертвой несчастного случая, но проходил реабилитацию…
– Это я знаю, – прерывает он ее. – Я только хотел сказать, что если он и правда мог ходить самостоятельно, то может быть уже очень далеко отсюда.
– Только вот если он ранен… – нетерпеливо перебивает его Эйр.
– Это неважно. Эндорфины могут помочь телу. Когда ты тяжело ранен, они могут даже подействовать как обезболивающее. Он может быть уже где угодно на острове.
– Если он вообще может сейчас передвигаться на своих двоих, – возражает Эйр.
– Во всяком случае, это более вероятно, чем то, что он сквозь землю провалился.
Вечером Эйр болтает немного с Сесилией и они выводят Сикстена на прогулку. Парк рядом с квартирой, которую они снимают, ничем не отделен от окружающих его улиц. Никакой отграничивающей ограды, а в самом парке никакого освещения. Мимо торопятся прохожие, кто-то домой, кто-то быстро выгулять собаку. Сесилия говорит что-то вроде того, что мир, кажется, разваливается на части, но у Эйр нет сил ее утешить. После прогулки она уединяется на кухне и углубляется в чтение интернет-статей о пожертвованиях, сделанных Мари-Луиз и Франком Рооз. Она не может выкинуть из головы фотографии с места преступления, и ей трудно сосредоточиться.
А затем она вбивает в поисковом окошке имя Санны Берлинг. Первые результаты поиска сплошь о ее работе в полиции. Только в одной статье говорится о другом – там речь идет о пожаре, в котором десять лет назад погибли ее муж и сын. Эйр уже читала об этом, когда только узнала, что ее отправляют сюда и искала в сети информацию о Санне. Тогда, еще до их личной встречи, она с увлечением прочла эту статью. Теперь же, перечитывая ее, чувствует себя так, словно влезает в чужую жизнь. Надев куртку, она выходит на улицу, ей нужна передышка от всего, что связано с этим расследованием, работой и новыми коллегами.
Дорога до побережья занимает всего несколько минут, ей не встречается почти ни один прохожий. Уже за полночь. Она останавливается у городских купален. Она тут совсем одна, впрочем, от стены купальни отделяется силуэт какой-то женщины. Она берет деньги у костлявого парня, смахивающего на аиста с поникшим клювом. Тот протягивает ей пачку купюр, но она продолжает упрямо выставлять руку вперед. Он нехотя выдает ей еще одну пачку, а потом замечает Эйр. Его тощие ноги набирают скорость, он торопится поскорее убраться отсюда.