Мария Хугистова
Эне бене рес
Вернер рисует линии на его карте. Асса задумывается.
Асса. (тихо) Верн? А Верн?
Вернер. М?
Асса. А ты следов его не находил?
Вернер. Чего?
Асса. (краснеет) Ну, следов…
Вернер. А-а… (фыркает) Нет.
Асса. Ну хоть каких-то! Хоть какую-нибудь мелочь!
Вернер. Какой след может оставить светлячок? Не видел я ни его, ни его следов. И потом, ты сама знаешь… Ночных жуков кроме нас не осталось больше.
Вернер рисует в тишине, потом останавливается.
Вернер. Ты о нём всё ещё думаешь?
Асса. Вдруг он где-то ещё… жив.
Вернер. Брось. Улетел он.
Асса. Ну нет! Не говори так! Он бы нас не бросил!
Вернер. Берт? Мы точно об одном светлячке говорим? Эгоистичный идиот.
Асса. Не называй его так!
Вернер. А что? Он всегда был самолюбивым дураком. Вот и улетел жизнь свою спасать.
Асса. Он сколько времени с нами здесь оставался! Он был верен делу, он тоже зажигал и гасил маяк!
Вернер. А потом улетел! Или что, тебе приятнее думать, что его сожрали?
Асса хмурится.
Асса. Тогда он хотя бы погиб… героически. Исполняя должное.
Вернер. Что тебе долг и его исполнение, если Берт окажется мёртвым?
Асса. Бросать нас так всё равно нехорошо. Он бы так не поступил.
Вернер. Ты думаешь, плохо, если он за свою жизнь побоялся и сбежал? Что, плохо, если он выжить решил?
Асса не отвечает.
Вернер. Всё ты его возвышаешь. Он же напыщенный! Вечно хвастался что ярче прочих светился! Придурок.
Асса. Ты словно не завидуешь…
Вернер. Ему!? Нет…
Вернер снова возвращается к карте.
Вернер. (себе) Нет, это дорога слишком опасная.
Асса. Всё-таки ты не прав. Он был хорошим.
Вернер. Не начинай.
Асса. Смешной.
Вернер. Неправда.
Асса. Обаятельный.
Вернер. Зах-лоп-нись.
Асса. (улыбаясь) Было в нём что-то притягательное…
Вернер. Фу, Асса, прекрати!
Асса. Ну что!?
Вернер. Как ты не видишь!? Единственная причина, по которой он при первом налёте мышей не сбежал с теми, кто мог ещё спастись, оказалась его подвёрнутая нога! Никакого героизма не было! Не подвернул бы ничего – улетел! А коль уж с нами остался, куда деваться, и он на вылазки ходил! Как иначе? Потом не выдержал, сбежал и всё!
Асса. Ну хватит! Хватит! Все вы его не любили…
Вернер. А ты, дурёха, была единственной, кто любил. Не пойму только, за что.
Асса. Такое словами не объясняют…
Вернер садится рядом с ней.
Вернер. А ты, всё же, попытайся.
Асса. (задумчиво) У него были такие красивые глаза.
Вернер снисходительно улыбается.
Вернер. Глаза, значит… Ну-ну.
Асса. И смех его был таким… заливистым.
Вернер. Презрительным, дитё.
Асса. (устало) Ну и как мне тебе хоть что-то объяснить, Верн?
Вернер. Вернер.
Асса. Вернер. Нельзя любовь словами описать. Я говорю, что у него глаза красивые, но в виду имею большее. На уме у меня большее, это прочувствовать надо! В его глаза посмотреть и прочувствовать… Он казался чопорным, но он не такой, он никогда на самом деле не был таким. Он вам казался язвительным, но это не так! Вы просто не видели его, когда он оставался один, когда было тихо. Когда весь блеск пропадал, когда не надо было перед кем-то делать себя… важным, особенным. Блестящим. Когда не надо было нести эту ношу первого красавца нашей большой семьи. Он казался вам испорченным, что ему вокруг нужно было всё яркое, цветастое, лучшее, что, как вы думали, он приемлет. Но нет… нет, конечно, нет, разве в этом счастье? (вздыхает) Я сомневаюсь, что при всём его уме он вёлся бы на блеск. А Берт был умным. Все это знали. Красивым. Это тоже неоспоримо. Ну смотрел на некоторых немного свысока, и что? Это не преуменьшает его внутреннего мира. Богатого, широкого. Ему нужно было что-то настоящее. А все предрекали ему только красивую жизнь, фальшивую, такую и пытались дать… У меня не было времени, чтобы подарить ему настоящую любовь. Он бы оценил. Кто угодно бы оценил.
Вернер. Тогда почему он ошивался с первой красавицей из всех светлячков? Не с тобой, такой чувственной и настоящей. А?
Асса замолкает.
Вернер. При всём его действительном уме, при всей красоте – не совру – она была, он был высокомерным, избалованным, да к тому же злым трусом. Не думай, что если ты разгадала рецепт «истинного счастья», он подойдёт обязательно всем. Он всем и не нужен, Асса.
Вернер поднимается, проходится.
Вернер. Ты и сама всё о нём знаешь. Понимаю, я помню, сколько тебе от роду дней, любить хочется всем… но, Асса, как старший товарищ говорю тебе – не надо. Не ври себе самой. Не обманывайся. Как говорят люди – розовые очки надо уметь снять. Легче станет.
Асса. Мне жаль, что я ему не объяснилась, пока он был жив. Я бы научила его любви.
Вернер отмахивается.
Асса. Знаешь, как-то я увидела, как он спал. Он мне показался таким беззащитным. Он спал, как сейчас помню, вон на той веточке (показывает пальцем вдаль). И я думала… как же ему, наверное, неудобно. Хотелось под голову ему что-то положить… погладить… согреть.
Вернер. И ты не сделала этого?
Асса. Ты сам сказал. У него была первая красавица.
Вернер. Я, наверное, зря сказал. Больно сделал?
Асса. Не ты. Ты прав вообще. Я сама всё знала.
Асса выглядывает из дупла.
Асса. Рассветает. Пора на вылазку.
Вернер и Асса подходят к друг другу.
