Мария Камардина
Дело мертвого дракона
– Буду должен, – ещё раз говорит Князев, прежде чем я успеваю что-то ответить. – Серьёзно.
…Но раз уж до восемнадцати юноше аж две недели, а родители считают, что практика в Министерстве по делам сверхъестественного лучше, чем в полиции, кто я такая, чтоб спорить? Пусть на Гошку посмотрит, на драконоборцев, в Бюро по социализации духов его можно сводить, у них вечно непристроенные экземпляры тусуются… Архив, опять же, сам себя не сдаст.
А Князев будет должен. Ещё как будет.
И я, кажется, знаю, что именно.
Глава 3. О флирте и взятках
Долги долгами, а сваливает старший Князев весьма резво. Мол, служба опасна и трудна, вот прям сейчас кто-то что-то наверняка нарушает, и вообще весь правопорядок в городе держится исключительно на его, Князева, плечах. Перед уходом он отзывает отпрыска в сторону и что-то негромко говорит, на что тот демонстративно закатывает глаза и громко, выразительно обещает очень хорошо себя вести, кушать кашку и никого не бить по голове совочком.
Я фыркаю от неожиданности, и очень зря – Влад тут же демонстрирует довольнейшую улыбку, встряхивает головой, убирая с глаз чёлку, и я замечаю в левом ухе серёжку-клык. Взгляд капитана становится практически нецензурным, но вслух он только очень вежливо прощается и тут же исчезает. А я остаюсь с мыслью, что архив я в этом году, похоже, не сдам.
Но это не значит, что я не попытаюсь.
– Катерина Пална, – мурлычет юноша, – а вы же проведёте мне экскурсию, что тут где? Папенька сказал, у вас много всякого интересного…
– Да запросто, – легко обещаю я. – Вот прямо сейчас и начну, только документы в кабинете захватим и пойдём. Видишь во-о-он ту дверь?..
…За «во-о-он той» дверью у нас общий на этаж копир, он же сканер. На столе рядом примечательная композиция: широкая доска двухсантиметровой толщины, вся в маленьких неглубоких дырках, и дрель с тонким сверлом. Влад сгружает рядом стопку лицензионных дел и косится на инструмент с опаской.
– И что это за… экспонат?
– Твоё первое задание на практике, – усмехаюсь я. – Понятию «шить дело» папенька тебя научил?..
Под моим чутким руководством Влад успешно просверливает в стопке четыре отверстия у самого корешка и даже ухитряется не сломать, а аккуратно вынуть застрявшее в подложенной доске сверло.
– Я как-то полагал, – изрекает он, стряхивая с рукавов бумажную пыль, – что для таких дел есть более технологичные приспособления. Чтоб нажал на кнопочку – и готово.
Я в ответ киваю под стол. Технологичное приспособление, оно же сверлильный станок, у нас и в самом деле имеется, вернее, имелось. Но не далее как на прошлой неделе коллеги из Департамента традиционных практик, будучи несколько навеселе после корпоратива, на спор попытались продырявить один из своих чародейских фолиантов, и хрупкая реальность не выдержала столкновения с грубой магией.
– Фигассе… – Влад присаживается на корточки и с любопытством осматривает завитое штопором сверло, выгнутые стальные рамы и распустившиеся бутончиками головки болтов. – Это ж насколько не из того места должны быть руки?
– Некроманты, – вздыхаю я. – Как ломать – так запросто, а как починить – так сразу «не наша специальность, оно и до нас было неживое».
Практикант, как раз потянувшийся потрогать «бутончик», на полсекунды зависает, а потом убирает руку. Все магические следы из станка давно вычистили, но ход мыслей у мальчика правильный.
– Некроманты, – повторяет он задумчиво. – А можно я это сфоткаю? Отчима напугаю. Пусть знает, что кто-то ещё хуже меня обращается с техникой.
Я пожимаю плечами, и Влад быстренько щёлкает несчастный станок на телефон с трёх ракурсов. Я редко лезу к людям с расспросами про семейную жизнь, но любопытство всё-таки побеждает.
– А отчим с техникой обращается хорошо?
Влад пожимает плечами, подхватывает стопку дел и лишь потом быстро улыбается.
– Вы не подумайте чего плохого, Катерина Пална! Антон – мужик хороший, спокойный, руки, опять же… – Он плечом открывает дверь и выходит в коридор. – Золотые, короче, руки. Автомастерская у него, крупная такая. Он мне предлагал после школы в техникум и к ним, и мама тоже говорила…
– А ты? – уточняю я, выходя следом.
– А я – в папеньку, – ухмыляется Влад и в этот миг действительно становится очень похожим на капитана, я аж с шага сбиваюсь. – И руками тоже. А он меня в полицию брать не хочет, представляете, какая неприятность?..
Я успеваю ощутить некое сочувствие и уже собираюсь предложить бедному мальчику кофе, благо, мы как раз подходим к автомату. Но тут хищная фамильная усмешка снова уступает место обаятельной улыбке из сериала.
– Хотя, может, и к лучшему. В полиции с симпатичными девушками куда хуже, чем тут… Вот вы, Катерина Пална, не замужем ведь?
Я немедленно передумываю насчёт кофе и сочувствия. Кофейный автомат солидарно урчит.
– В июле буду.
– Ну так до июля ещё дожить надо, – мурлычет мальчик, не осознавая нависшей над ним опасности: урчание автомата становится громче, в нём отчётливо слышится угроза.
Я на миг прикрываю глаза – а потом тоже улыбаюсь.
– До совершеннолетия сперва доживи, ладушки?
Несколько секунд мы глядим друг другу в глаза, потом Влад демонстративно вздыхает и делает шаг назад.
– «Один – ноль» в вашу пользу. Но это был запрещённый приём!
Я хмыкаю и использую ещё один:
– Папеньке пожалуешься?
Улыбка окончательно скисает. Влад пожимает плечом, поудобнее перехватывает папки и уходит в кабинет. Я глубоко вздыхаю и хлопаю автомат ладонью по полированному боку.
– Отбой тревоги.
Настасья что-то ворчливо булькает, я отмахиваюсь и тоже иду в кабинет – из-за двери уже слышится верещание телефона.
Я, между прочим, не так давно ведьму победила – неужели не справлюсь с одним практикантом?..
В крайнем случае натравлю дракона.
Последняя мысль оказывается весьма эффективной. Шить дела не самое захватывающее занятие, но стоит Владу отвлечься и что-то сказать, как лежащий на подоконнике за его спиной Гошка тихонько рычит. После пятого раза практикант плюнул на попытки завязать общение, надел наушники и ушёл в свой внутренний мир. Хотя на свои руки он зря наговаривал: работает он хоть и медленнее, чем я, но почти не ошибается, и страницы нумерует быстро, и с описями справляется, и почерк красивый. Через полчаса я даже перестаю на него подозрительно поглядывать и углубляюсь в другие дела. Вот, например, телефон снова звонит…
Шеф возвращается в кабинет за час до конца рабочего дня, причём с товарищем. Этот тип – один из лучших драконоборцев в городе и, насколько я помню, в десятке лучших по стране. Раньше они работали в паре – Победоносцев и Кожемякин, звучит же! Надевали на турниры стилизованные кольчуги и шлемы, расписывали щиты какими-то древнерусскими узорами и вообще всячески эксплуатировали образы былинных драконоборцев. Древние герои могли бы гордиться потомками – до тех пор, пока семейные обстоятельства не вынудили Георгия Ивановича уйти на кабинетную работу. За годы в Департаменте он раздобрел, обзавёлся брюшком и начальственными манерами, а вот Василий Никитич до сих пор показывает класс на турнирах, да и охотится вполне успешно, ежегодно приходит продлевать лицензии что на копья, что на лук.
Если честно, я его слегка опасаюсь. Внешне мужик как мужик: среднего роста, крепкий, кряжистый, с крупными руками – кулаки уж точно пудовые. Образ русского богатыря за годы работы к нему прилип прочно вместе с короткой бородой и стрижкой «под горшок», да и одевается он вроде бы во что-то тёмное и полуспортивное, но если присмотреться, то амулет с медвежьей лапой на цепочке блеснёт, то вышитая косоворотка из-под обычной куртки выглянет. Ничего лишнего в общении он себе не позволяет, документы приносит в срок, только как глянет порой – Кощеев со своими магическими штучками нервно курит в углу. Чудится в этом взгляде что-то дикое, недоброе, будто тот самый медведь из лесной чащи выглянул.
А ещё он не любит Гошку – ещё один повод не любить его самого.
Гошка, кстати, Кожемякина боится – стоит тому появиться в кабинете, как дракон мгновенно соскальзывает с подоконника на колени к Владу, тут же ставшему своим. Задумавшийся практикант от неожиданности подскакивает, но ухитряется ничего не уронить, за что ему честь и хвала. Кожемякин тут же скрывается в кабинете, а вот шеф задерживается: знакомится, интересуется успехами. Георгий Иванович умеет даже за мелкую ерунду похвалить так, что собеседник аж расцветает, и Влад не исключение – сразу и вредность куда-то пропала, и об учёбе говорим с удовольствием, и диплом-то у нас планируется красный, вы только подумайте…
Наконец шеф уходит гонять чаи с приятелем, а воодушевлённый практикант решает немного понаглеть. Выбирается из-за стола, потягивается, хитро смотрит, теребит серёжку.
– Катерина Пална, а вы какой кофе предпочитаете?
Кофе мне хочется, но… С тоской кошусь на рабочее место напротив, но в Сашкином кресле устроился дракон, а он пока кофе приносить не умеет. Демонстративно сходить самой?..
– Да ладно. – Практикант, словно прочитав мысли, встаёт передо мной, перегораживая проход. – Просто кофе, ничего личного… А если боитесь, что я приворотное зелье туда подолью или ещё чего, дверь можно не закрывать. Так какой?..
Дверь и так приоткрыта, но послать флиртующего мальчика за неё и ещё дальше я не успеваю.
– Латте без сахара она предпочитает, – любезным тоном сообщает вошедший Сашка и ставит стаканчик на мой стол. – И шоколадные эклеры.
Рядом ложится прозрачный пакетик с пирожным в ажурной салфетке. Моя ж ты прелесть… Я расслабленно выдыхаю и улыбаюсь. «Прелесть» в ответ подмигивает, а потом обращает на практиканта Очень Задумчивый Взгляд.
– А вы, юноша, кто вообще будете?
Влад выпрямляется и расправляет плечи… Плечики, если сравнивать с Сашкой, да и в высоту мальчику ещё есть куда расти: он почти на полголовы ниже.
– А это наш практикант, Влад, – поясняю я. И многозначительно добавляю: – Князев.
Сашка две секунды соображает, приподнимает левую бровь, ещё раз оглядывает потенциального соперника и припечатывает:
– Не похож.
Влад морщится и пытается встать ещё прямее.
– А вы, собственно…
– А это мой жених, – мстительно представляю я. – Александр Евгеньевич.
Сашка ухмыляется, кладёт куртку на свой стол и идёт к двери кабинета шефа. Гошка, которого не взяли на ручки, обиженно чирикает вслед.
– Я щас. – Сашка оборачивается и грозит ему пальцем. Потом косится на практиканта: – Владик, ты ж вроде кофе хотел? Так автомат свободен.
– Владислав Олегович, – цедит мальчик, но от предложенного маршрута не отказывается.
Сашка за его спиной демонстративно закатывает глаза, а потом скрывается в кабинете. У меня тут же звонит телефон, я принимаюсь объяснять, что да, Георгий Иванович уже на месте, можно попытаться до конца рабочего дня его поймать. Боковым зрением сквозь приоткрытую дверь вижу, как практикант подходит к автомату, тычет в кнопки и суёт руки в карманы, приготовившись ждать.
Знакомое сердитое урчание раздаётся внезапно и резко, я не успеваю даже вскочить, а Влад уже вопит и шипит. Я тяжело вздыхаю – Настя, блин! – достаю из тумбочки пачку салфеток и пытаюсь изобразить на лице некое подобие сочувствия, когда злой и мокрый практикант вваливается обратно в кабинет. Ой, да, салфетки не помогут, надо всю одежду в стиральную машину вместе с хозяином, и не факт, что кофейные пятна с белого сойдут.
– Свитер на батарею повесь, пусть подсохнет, – советую я, протягивая пострадавшему салфетки. Тот злобно сопит, и я соображаю, что не уточнила, есть ли под этим самым свитером хоть что-то, и ведь двусмысленно получается…
Сказать я больше ничего не успеваю.
Влад начинает стягивать свитер, футболка под ним, тоже белая, неловко задирается – и тут возвращается Сашка.
– Не понял, что за стриптиз?
Меня разбирает смех. Закусываю губу, но тут Влад выпутывается из свитера, одёргивает футболку, а на ней русским по белому написано «Идеальный мужчина выглядит так», и нарисованная рука пальцем вверх показывает…
Я хохочу. Парни косятся на меня – Сашка с интересом, Влад – с обидой, но это был слишком дурацкий день, чтобы сразу успокоиться. Однако теперь я даже благодарна Настасье за её выходку – мокрый и несчастный практикант теряет всякое желание распускать хвост. Он наконец роняет свитер на стул и принимается вытирать лицо салфетками, а Сашка хмыкает и присаживается на край моего стола. Гошка тут же взлетает к нему на руки, тычется носом в щёку, а потом укладывается на плечи. Я делаю глоток кофе и ощущаю, что счастье есть.
– Идеальный мужчина, значит?
Влад коротко вздыхает, оглядывает свитер и запихивает его на батарею.
– Это мама подарила, – бурчит он через плечо. – Моя счастливая футболка, между прочим, на экзамены надеваю.
– Мама – это серьёзно, – неожиданно поддерживает Сашка. – Моя мне как-то… – Тут он косится на меня и фыркает. – Не, не при девушках.
Мне снова становится смешно. Практикант поправляет на запястье браслет из тёмных бусин и узлов и тоже неуверенно так улыбается – уж не знаю, что он себе вообразил, но спрашивать не стану точно. Однако драки, кажется, не будет. В голове начинает крутиться что-то вроде «доминантный самец отстоял своё право на территорию», и я поспешно откусываю эклер и утыкаюсь в стаканчик, чтобы не заржать и тем более этого не высказать. Вку-у-усно…
Телефон снова звонит, но я на сегодня наобщалась, и вообще, Сашкина очередь работать. Он нехотя уползает за свой стол вместе с драконом, Влад возвращается к шитью – всего две папки осталось, молодец какой! А я решаю, что имею право десять минут отдохнуть – за оставшиеся до конца рабочего дня полчаса вряд ли случится что-то критичное, так ведь?
Не так, конечно.
Последний посетитель, мелкий мужичок в распахнутом коричневом пальто, заглядывает в кабинет без пятнадцати шесть.
– Вечер добрый, Екатерина – это вы, верно? Я звонил полчаса назад, Зверев моя фамилия…
Я собираю мозги в кучку и припоминаю, что да, звонил, и я сама ему звонила утром, и выгнать никак нельзя – значит, придётся выгонять Кожемякина.
– Да, проходите, Анатолий Сергеевич. – Я едва ли не за шкирку вытаскиваю себя из кресла. – Георгий Иванович на месте.
Зверев сияет улыбкой и лысиной и заходит в кабинет целиком. Под пальто у него джинсы и расстёгнутый серый пиджак, под пиджаком футболка – к счастью, без рисунка, ещё одного «идеального мужчину» за вечер я не переживу. Впрочем, этот похож, скорее, на лепрекона, не то из-за хитрой улыбки, не то потому, что уши на лысой голове выглядят особенно большими и даже чуть заострёнными. Он приветливо кивает парням и принимается суетливо добывать из толстой кожаной папки документы. На пол сыплются леденцы в прозрачных фантиках, за ними планируют несколько ярких листков. Посетитель охает, бросается подбирать своё добро, я шикаю на Гошку, которому, конечно, ужасно интересно, и прихожу на помощь. Конфетка зелёная, конфетка красная, глянцевая листовка с яркими цветными драконами, огненными фонтанами и девушками в блестящих трико…
Все поверхности в городе, на которых по какому-то недоразумению нет афиш предстоящего турнира, заклеены плакатами грядущего выступления уникального драконьего цирка. Рекламные ролики обещают нечто фееричное, и я готова в это поверить – считается, что дикие драконы не приручаются и не дрессируются, однако цирк Зверева уже несколько лет успешно выступает по всей стране и даже за её пределами. Билеты, конечно, стоят, как крыло от самолёта, и меня немного давит жаба, но я её победю… побежду… одолею, короче. Интересно ж!
А ещё дикие драконы очень плохо переносят неволю: чахнут, болеют, отказываются от еды. Драконоборцы годами ломают головы над тем, как сохранить их бодрыми и злыми к началу турнира, но пока лучшим способом считается наловить зверушек дней за пять-семь до часа икс. Увы, с редкими драконами такой фокус не проходит: тот же феникс, насколько я знаю по документам, сидит в клетке уже две недели, и гарантии, что он захочет на турнире с кем-то драться, нет.
Однако в этот раз чья-то светлая голова додумалась спросить совета у специалиста, а именно у Зверева, который и директор цирка, и по совместительству главный дрессировщик. Тот немного помялся, но согласился неделю до турнира поставлять драконоборцам свой уникальный, лично им разработанный корм. Цену запросил такую, что можно было эту неделю кормить дракона отборнейшей телятиной из золотых тарелок, но выбирать не приходится: если звезда шоу преждевременно сдохнет, убытки будут ещё больше.
Зверев таки находит нужные документы и вручает их мне.
– Красавец, а? – Он кивает на плакат с фениксом. – У меня аж сердце кровью обливается, жалко до ужаса… Я бы его выкупил, но не отдадут ведь.
Я нейтрально пожимаю плечами – разговоров о том, что злые драконоборцы обижают несчастных зверюшек, я за свою карьеру наслушалась. Время от времени в кабинет к шефу являются очередные природозащитники и пытаются чего-то там требовать: то отменить турниры, то охоты, то трансляции по телевидению, то вообще драконоборцев. Сравнивают с корридой и гладиаторскими боями, вопят об опасности, жестокости и «чему это учит детей»…
На самом деле жестокости на турнирах и нет, во всяком случае в отношении драконов. Зачарованное оружие с наконечниками из кристаллов их либо ослабляет, либо, если удар вышел точным, тут же отправляет в иной мир – ни крови, ни внутренностей, ни бездыханной тушки не остаётся, только яркая вспышка и немного дыма, и на экранах это всё выглядит как компьютерная игра. Проведённые эксперименты свидетельствуют, а элементали подтверждают, что боли физическая оболочка дракона в таком случае не ощущает. А вот нерасторопный драконоборец может неслабо огрести, и тут уже будут и кровь, и вопли, и всё такое. Потому, кстати, детей до двенадцати на турниры всё же не пускают, а мы тщательно проверяем, насколько характеристики защитной экипировки заявителя соответствуют нормам безопасности.
– Так они ведь не совсем живые, – откликается Сашка. – Просто сгусток энергии вокруг кристалла, временно принявший материальную форму. И не совсем, соответственно, умирают… – Он подхватывает под пузо Гошку, демонстрирует посетителю: – А у нас тут свои красавцы. Хорош, а?
– Замечательно хорош, – соглашается директор цирка. Лезет в карман, добывает оттуда конфету, щурится на Сашку, а потом безошибочно переводит взгляд на меня: – Вы не будете против?
Гошка тоже на меня косится – всё-таки не брать угощение у чужих я его научила. Но стоит мне кивнуть, как дракон выскальзывает из Сашкиных рук и встаёт столбиком на столе перед Зверевым, искательно заглядывая в глаза. Директор расплывается в умилённой улыбке – уши у него при этом забавно шевелятся.
– Ай ты умничка, – сюсюкает он, скармливая дракону конфету. – Ай ты какой сообразительный!.. А насчёт не совсем живых – в чём-то вы правы, но подход можно к каждому найти, было бы желание.
Мне лень спорить, и я иду в кабинет. Шеф извиняется перед приятелем и принимается просматривать документы, я от нечего делать разглядываю висящее на стене копьё – кристаллический наконечник давно не подзаряжался и не светится, но в остальном штуковина выглядит внушительно, даже с декоративным алым вымпелом. Страшно представить, что могут сделать с такой штукой тренированные руки.
Кожемякин откидывается на спинку стула, отставляет чайную чашечку и прислушивается. За приоткрытой дверью слышно, как Сашка говорит про мировой баланс энергий, и драконоборец еле заметно улыбается – а потом Зверев принимается отвечать.
– …Ни за что не поверю, будто баланса нельзя добиться иными путями. А вот если предположить, что элементалям нужно снизить уровень преступности… Они ведь транслируют эту идею, мол, мы поможем вам стать лучше и жить лучше, так? Ну и вот вам сказочка про необходимость убивать драконов. Пропаганда, господдержка, премии – и вот уже люди с высоким уровнем агрессии заняты делом, вполне легальным и уважаемым. Нет, я не то чтоб против, если кому-то нравится убивать, то лучше уж драконов, чем людей…
Краем глаза вижу, как шеф морщится. А вот Кожемякин мрачнеет, поднимается – и взгляд у него тот самый, нехороший. Он в два шага пересекает кабинет, распахивает дверь и встаёт на пороге. Молча, но в приёмной тоже становится тихо.
Зверев реагирует первым.
– А, Василий, доброго вечерочка! Какая неожиданная, но приятная встреча, правда?
– Неправда.
Голос у Кожемякина низкий и глубокий, и, даже когда он говорит тихо, мне чудятся расходящиеся от него вибрации. Я забираю у шефа подписанные документы, подхожу к двери и вижу, как Гошка прячется в стоящей на тумбочке сумке. Зверев провожает его взглядом и качает головой.
– Драконы, даже выведенные искусственно, очень умны, – сообщает он в пространство. – И знают, с кем лучше не связываться.
– Драконы – опасные дикие твари, – возражает Кожемякин. – Очеловечивать их – дурацкая идея. Ящерицы эти ещё, – он кивает в сторону Гошки, – цирк твой… Кто-то поверит, что они безобидны, и это будет стоить ему здоровья, а то и жизни.
– Не нужно экстраполировать свой негативный опыт на неопределённый круг лиц, Васенька, – хмыкает директор цирка. – Я знаю, что ты-то драконов ненавидишь, и даже есть за что. Но пора бы начать признавать, что, если у тебя не получилось, это не значит, что не получится у кого-то другого.
Кожемякин шумно вздыхает. Я аккуратно протискиваюсь мимо него, Гошка меня видит и жалобно свистит, но не вылезает.
– Ты играешь с огнём, Толик, – говорит драконоборец. – И однажды доиграешься.
Зверев пожимает плечами и забирает у меня документы.
– А ты уже проиграл, – бросает он. – И боишься проиграть снова.
Взгляд Кожемякина становится совсем уж тяжёлым, но тут Георгий Иванович кладёт ладонь ему на плечо и качает головой. Драконоборец кривится, явно желая высказаться, но в итоге просто кивает ему и выходит в коридор, хлопнув дверью.
Шеф снова морщится, вздыхает и скрывается в кабинете. Зверев оглядывается с видом «а чего я такого сказал?», потом улыбается.
– А знаете что, молодые люди? – Он хитро щурится и лезет в свою папку. Я жду, что оттуда снова посыплется всякое, но на сей раз директор цирка справляется со своими сокровищами ловчее. – Спорить с драконоборцами – себе дороже, а вот привлекать людей на свою сторону – дело святое. Как насчёт прийти на моё представление и убедиться? У меня как раз пригласительные с собой…
В его руках снова появляются яркие бумажные листочки, три штуки. Сашка скептически морщится:
– Это что, взятка?..
– Да Бог с вами! – ужасается Зверев. – Мне разве что-то от вас нужно? Документы подписаны, деньги заплатят и так – считайте это моим дружеским подарком.
С одной стороны, я согласна с Сашкой: принимать такие подарки, учитывая стоимость билетов, госслужащим не стоило бы. С другой стороны – стоимость билетов, да-а…
Зверев видит нашу нерешительность, укоризненно улыбается и вдруг оборачивается к Владу.
– Тогда, – говорит, – пусть это будет подарок лицу незаинтересованному. Вы ведь, молодой человек, ещё не состоите в штате Министерства? Вот и чудненько… – Он кладёт билеты перед опешившим практикантом, секунду думает, добавляет к первым трём четвёртый и подмигивает. – В вашей компании явно не хватает ещё одной девушки, а? Итак, жду вас в субботу!
С этими словами Зверев буквально испаряется из кабинета, мы даже сказать ничего не успеваем. Влад провожает его взглядом, а потом протягивает два билета Сашке.
– Вам в руки, Катерина Пална, не рискну, – ворчит он и снова становится похожим на отца. – Надеюсь, ещё и во взятке меня никто подозревать не будет?
Мы с Сашкой переглядываемся. Бежать за директором с требованиями немедленно забрать эту гадость ужасно не хочется. А вот в цирк хочется, и даже очень, и только пусть кое-кто попробует отговориться своей дурацкой работой!
«Кое-кто» считывает с моего взгляда невербальный посыл, хмыкает и прячет билеты в карман.
– Ладно, – говорит он нехотя, – сходим, посмотрим. Но про драконоборцев – это он зря-а…
Я отмахиваюсь, не желая думать о драконоборцах вообще. Лучше я подумаю о субботе. Не знаю, кого пригласит Влад, но буду надеяться, что с этим кем-то он и будет общаться, – тогда можно помечтать, что у нас с Сашкой наконец-то будет настоящее свидание. Сходим в цирк, потом погуляем, можно ещё приготовить что-то романтическое или даже в кафе посидеть, а потом…
Мечтать же не вредно, правда?
