Мария Летова
Игрушка для бизнесмена
Глава 7
Горячий кофе растекается по желудку, согревая до самых кончиков пальцев.
Обхватив ладонями картонный стакан, подношу его к лицу и вдыхаю запах.
За окном все светится и движется, как в какой-то адской карусели. Я думала, вся эта сутолока вокруг к вечеру должен сойти на нет, но здесь движения стало еще больше…
Я неотрывно слежу за расхаживающим туда-сюда мистером Совершенство, который вышагивает перед своей машиной, разговаривая по телефону.
Упершись рукой в ультразеленую крышу, демонстрирует широкую спину, постукивая ботинком по заднему колесу «Мерседеса». Теперь мне кажется, что цвет его машины самое «то». Такой же чокнутый, это точно.
Наверное, его компания не такая уж и ужасная, если кому-то не в тягость разговаривать с ним целых тридцать минут подряд.
Смотрю в свою тарелку, вилкой перегоняя цветную капусту из одного угла в другой. Ненавижу ее, но кое-кому на это плевать, потому что в моей тарелке нет ничего, похожего на брускетту с уткой. В ней овощи на гриле, бекон, куски курицы и хлеб. Тот же самый набор, что и в его полупустой тарелке.
Тем не менее я съела больше половины этой бурды.
Я сыта и… наконец-то согрелась. Звуки вокруг долетают до меня как через вату.
Как-то в мемуарах одной королевы, не помню, как ее звали, я прочитала, что самое опасное существо на земле – это женщина, которая умеет думать. По-моему, это чушь. Чем меньше женщина думает, тем лучше у нее все складывается. Той королеве снесли голову, наверное, в тот момент она бы со мной согласилась.
Господи…
Иногда в моей голове такой бардак, что я себе поражаюсь.
Мой телефон жужжит и ползет по столу, собираясь с него свалиться.
Прижав к губам стакан, переворачиваю сотовый. Это входящий от «Богатого говнюка». Стрельнув глазами в окно, вижу его прямо перед собой. Слегка расставив ноги, смотрит на меня через стекло.
– Алло? – говорю тихо, не отрывая от него глаз.
Засунув в карман джинсов руку, раскачивается на пятках и спрашивает:
– Закончила?
Его голос тонет в шуме улицы, но у меня все равно по рукам бегут мурашки. Я слышу его дыхание и знаю, что нам… пора.
– Да… – отвечаю, опуская на стол стакан.
– Жду тебя в машине, – продолжает он смотреть.
Он странный.
Чертовски странный.
Почему он так смотрит? Смотрит на меня так, будто у него больше никаких дел.
А еще он мастерски умеет выпадать из реальности. Пока ел, был явно не здесь, а где-то еще. Смотрел в пространство, медленно жевал и о чем-то думал.
Положив трубку, соскальзываю со стула.
Мой затылок горит.
Он смотрит, я знаю. Просто чувствую. Чувствую так, будто он трогает, а не смотрит. Волосы, спину, ноги…
Опять это волнение.
– Ф-ф-ф-ф… – выдыхаю, сложив губы трубочкой, и одеваюсь так медленно, как только могу.
Пять минут назад в туалете я соврала сестре, сказав, что собираюсь спать. Я часто вру. Я вру всем и почти всегда. Вру о том, кто я такая. О том, как меня зовут. О том, сколько мне лет. О том, что думаю на самом деле по тому или иному поводу.
Вру, вру, вру…
Всем, но только не себе. И, когда выхожу из кафе, точно знаю, что хочу его сама, и меня никто не заставляет раздвигать ноги. Перед Романом Гецом я хочу раздвинуть их сама. Я вижу их, свои ноги, где-нибудь у него на шее. Или там, где он захочет.
Утонув в глубоком кожаном сиденье, смотрю на него.
Он трогается, не говоря ни слова и не дожидаясь, пока я пристегну свой ремень.
И как только выезжаем на дорогу, «Мерседес» бросается вперед с таким рывком, что я влипаю в сиденье и с визгом зажмуриваюсь. Под агрессивный, колотящий нервы рык мотора пропуская через себя чокнутый поток возбуждения и адреналина.
Те самые ощущения, от которых меня колбасит каждый раз, когда сажусь в эту злую громадину.
Возбуждение и дикий восторг!
Вот ведь… говнюк…
Его руки крепко сжимают руль, лицо сосредоточенное и невозмутимое, глаза смотрят только вперед.
Только вперед, черт его дери!
По крайней мере, он не собирается подохнуть в расцвете лет за рулем своей безумной тачки, прихватив с собой и меня! Потому что все его внимание сконцентрировано на том, чтобы «Мерседес» с бешеной скоростью менял полосы и обходил другие машины. Так, будто они стоят на месте.
– Ма-ма… – шепчу, когда машину бросает вправо, а потом влево.
На секунду мне становится страшно. Действительно страшно.
Мое сердце стучит о ребра так, что не могу говорить, только не мигая смотреть на то, как там, за стеклом, капот машины сжирает метр за метром серый асфальт.
Нырнув в тоннель, она вырывается оттуда, и в стекло ударяют капли дождя. В ту же секунду начинают работать дворники, начисто убирая эти капли. Как по щелчку, впереди вырастает знакомый или незнакомый небоскреб. Для меня они все одинаковые.
– А-а-а… – закрываю руками лицо, чтобы не видеть, как машина тормозит в сантиметре от шлагбаума, охраняющего въезд на подземную парковку.
Вцепившись в потолочную ручку, еложу по сиденью и настороженно смотрю на водителя. Поймав мой взгляд своим, он опускает стекло и прикладывает к мигающей лампочке пропуск.
Шлагбаум с пищанием ползет вверх.
Смотрю на пустую парковку перед нами, закусывая губу.
Моя кровь горит! Сердце колотится, а он… возвращает пропуск в нагрудный карман кожаной куртки и снова давит на газ.
– Твою мать! – тяну я, опять вжимаясь в сиденье.
Рев мотора отражается от бетонных стен, разрывая мои уши и накачивая кровь адреналином. В этот момент я не чувствую никакого мира вокруг, только скорость и свое тело, которое кажется живым, как никогда. Никогда со мной не происходило ничего настолько острого и страшного.
Еще один крутой поворот, и машина со свистом тормозит.
Громко дышу, глядя в стену там, за лобовым стеклом.
Двигатель замолкает, вслед за этим гаснут фары.
– У меня предложение, – говорит этот псих низким сексуальным голосом.
Дрожащей рукой отстегиваю ремень, резко поворачивая голову.
Пристроив на подоконнике локоть, задумчиво потирает свою бороду.
Мне кажется, что из моего носа вот-вот повалит дым! Но даже сквозь туман в голове я понимаю, что из этой машины мы выйдем не раньше, чем он получит то, зачем я ему сегодня понадобилась. И еще я знаю, что его предложение точно будет каким-то адским и странным дерьмом.
– Сегодня ты главная, – продолжает он. – Говоришь мне, что делать, я делаю. В следующий раз ты будешь делать то, что я скажу.
Это звучит… угрожающе и волнующе. До того волнующе, что меня до мурашек пронимает, а я и так на взводе.
Будет… следующий раз?
– А если я захочу двинуть тебе по лицу?! – спрашиваю его, сорвав с ноги свою туфлю и швырнув ее на коврик.
– Двигай, – усмехается Роман, наблюдая за мной.
– Ты мазохист? – срываю с ноги вторую туфлю, дернув за каблук.
Что еще я должна о нем знать, помимо всего прочего?
– Нет. Но я люблю пробовать что-то новое. Ты хочешь двинуть мне этим? – указывает подбородком на мою обувь.
Смотрю на него недоуменно, хлопая глазами.
Закусив губу и рухнув в кресло, тихо смеюсь и роняю туфлю на пол.
Боже.
Этот день похож на какую-то карусель.
Из нас двоих только этот тип знает, что будет дальше, а я… больше не хочу об этом думать. Как и о том, что мы на подземной парковке и здесь вокруг все забито другими машинами. Мне просто… плевать.
– Может быть… – говорю, развязывая пояс своего пальто и выбираясь из него.
Снова рухнув на сиденье, зажимаю между колен руки и смотрю на них, делая вдох.
Мне быть за главную?
И что мне приказывать?
Я не знаю, чего хочу. Все это кажется сложным…
Он наблюдает за мной, постукивая тыльной стороной пальцев по губам и удобно разместив свое тело в кожаном кресле.
Черт…
Я никогда не играла ни в какие сексуальные игры. И не знаю, как это делается.
Мои глаза блуждают по его бедрам, разведенным коленям, по ширинке.
Черт.
– Сними куртку, – выпаливаю, закусив губу.
Достав из кармана телефон, он бросает его на панель и стаскивает с плеч куртку.
Не торопясь, но и не медля.
С чего бы ему медлить? Ведь это его странное предложение. Это странно и ужасно волнительно, когда здоровый мужик с совершенно серьезной миной делает то, что ты ему велишь. В этом есть очень много чего.
Он уже делал такое раньше? С кем-то другим?
Делал или нет, но я чувствую, как загорается мое тело.
Тонкая шерсть серой водолазки обтягивает его широкие плечи и торс с выпирающими мышцами на груди и… животе…
– И свитер тоже, – поднимаю глаза к его лицу.
Забросив за спину руку, дергает за ворот водолазки и стягивает с себя одним движением. Бросив ее назад вслед за курткой, откидывается на спинку кресла, устраиваясь с комфортом. Голый до пояса и взъерошенный.
Это настолько заводящее зрелище, что я облизываюсь.
Мышцы на его плечах перетекают в идеальные бицепсы, дорожки вен на тыльной стороне запястий сплетаются с длинными пальцами, короткие темные волоски на груди и внизу плоского живота делают все впадины на этом загорелом торсе дико возбуждающими. Из-под пояса джинсов торчит шелковистая полоска серых трусов, дополняя всю эту картину.
Моя собственная грудь начинает ныть, а его размеренно опускается и опадает. В глазах явное ожидание, хотя понять его эмоции – это неблагодарная мудреная задача. Его эмоции и его выкрутасы – это для тех, кому надоело решать кроссворды.
А я… я вдруг понимаю, что хочу просто расслабиться и… получать удовольствие. Чувствовать тепло другого человека. Мужчины. Его силу. И… защиту… только сегодня, а завтра пока пусть идет в задницу.
Отбросив за спину волосы, я упираюсь в его бедро ладонью, и Роман тут же помогает мне усесться на него верхом.
– Ай… – шепчу, глядя в его глаза и сжимая пальцами каменные плечи.
Он обхватывает мою талию, пока наши бедра до головокружения идеально подстраиваются друг под друга. Его пах оказывается прямо у меня между ног, и от этого там все сжимается.
Секс в машине – это тесно и неудобно, наверное. Но только не в этом «Мерседесе».
Пальцы, не слушаясь, гладят голую тёплую грудь. Съехав на сиденье, Роман выпускает мою талию, наблюдая за моим лицом. Его губы приоткрыты, а лицо… начинает терять налет безмятежности. Он прямо у меня между ног, и это не только я одна чувствую. Он тоже чувствует, и его лицо становится совсем не безмятежным. На нем как раз то выражение, которое приходит, когда мужчина вообще перестает думать. И он не скрывает этого. Разрешает мне видеть все.
– Сожми… – кусаю я губу.
– М? – отзывается он.
– Сожми… мою попу…
Не меняя позы, кладет ладони на мои бедра, и, очевидно, суть этой игры заключается в том, что любой приказ можно понять по-своему, потому что мое платье оказывается задранным до талии, голые ягодицы варварски смяты горячими пальцами, которые заставляют раскачиваться и тереться, отчего из меня вырывается самый настоящий стон…
Боже…
Жмурю глаза.
То, что происходит в его джинсах, – это укол мощнейшего афродизиака.
В эту игру я играю не одна, и оттого внизу пульсирует жар. Он твердеет, и это немного сносить крышу.
Мне становится тесно в этом платье. И в своей коже.
– Сними с меня платье… – забрасываю за голову руки, прогибаясь в спине.
Просунув палец в вырез, он вдруг тянет за него, будто проверяет на прочность, а потом добавляет вторую руку, и мое платье трещит, разрываясь напополам до самой талии.
– Ты… сдурел?! – выкрикиваю, пытаясь соединить болтающиеся половины.
Моя голая грудь вываливается наружу, прямо в его лицо, которое я готова расцарапать!
– Вульгарность тебе не идет, – расслабленно наматывает на кулак волосы у меня за спиной и тут же освобождает, с ленцой пропуская их через пальцы.
Невозможный, раздражающий, выводящий из себя тип!
– Я сказала снять, а не рвать! – пихаю его плечи.
– В следующий раз будь конкретнее, – заявляет он.
Вскинув глаза, смотрю на него в бешенстве.
У меня не так много одежды, чтобы рвать ее направо и налево. Откуда ему знать, что такое вообще бывает?
Богатый самовлюбленный говнюк!
Впившись пальцами в затылок, дергаю на себя его голову и… кусаю нижнюю губу.
– Блять! – взвывает он, схватив меня за волосы и отдергивая от себя мою голову.
Шумно дышим, глядя друг на друга.
Его глаза совершенно черные. Лицо опасно бешеное. Проведя по губе языком, морщится.
– Я… – пытаюсь с него слезть, понимая, что это было слишком.
Это было слишком…
– Извини! – выкрикиваю, не зная, куда себя деть.
Его рука молниеносно сдавливает мою талию, ладонь ложится на затылок, а его губы набрасываются на мои.
– М-м-м… – мычу, не в состоянии пошевелиться в этой хватке.
Я не собиралась с ним целоваться. Не собиралась…
Мы друг другу никто.
Мы не пара!
Он чужак…
Его рот жадный, а язык как таран. Губы твердые и жесткие. Он сминает ими мои и просто вламывается в мой рот, лишая дыхания.
Меня встряхивает с ног до головы, когда по внутренностям растекается вкус приправленного кофе мужчины.
Ничего… утонченного! Все настолько настоящее, что это как впрыск азота в кровь.
Его борода щекочет кожу.
Мои соски становятся твердыми, как камни. Вжимаясь в его грудь, они ноют. Через его джинсы я чувствую каменную эрекцию и все еще пытаюсь вдохнуть.
Это не поцелуй.
Это что-то асинхронное, потому что он не дает мне даже шанса под себя подстроиться, а когда освобождает мой рот, я глотаю воздух, запрокинув голову.
Его нос прижимается к моей шее, зубы прихватывают кожу, а потом он без разрешения уперто просовывает между нами руку.
Не сопротивляюсь, когда бесцеремонные пальцы забираются в мои трусы. Замерев и шумно дыша, Роман Гец проводит ими по моим складкам, проверяя, насколько мне нравятся его «игры».
Мне нравится настолько, что я скулю, поджимая на ногах пальцы.
– Впечатляет… – хрипит он.
– Взаимно! – выдавливаю я, чувствуя, как он пульсирует подо мной.
Его дыхание превращается в хриплый смешок.
– Чего хочешь? – спрашивает, продолжая гладить меня между ног.
От этого меня ведёт. На висках проступает пот.
– Трахни меня…
– Так? – надавив на нужное место, вгоняет в меня сразу два пальца.
Если бы его рука не сжимала мою талию, я бы выскочила из кожи, но все, что мне осталось, – это стонать и просить еще.
Кажется, где-то там проехала машина.
Кажется, я помню, кто я и где, когда мой сосок оказывается в горячем плену его рта.
Я не собиралась с ним целоваться, но его язык снова чертит круги у меня во рту, повторяя движения пальцев.
– Трахни меня! – скулю я. – По… настоящему…
– Думал, ты не попросишь… – смеется он, а я не вижу ничего смешного.
И когда он дергает свою ширинку, я уже царапаю его спину. Как пьяная, наблюдаю за его руками, когда надевает на себя презерватив.
У меня во рту слюна, и мне уже не кажется, что отсосать ему – это не такое уж преступление.
Привстав на коленях, я просто пожираю глазами его член, и ему, Роману чёртову Гецу, наконец-то нечего сказать…
Сжав губы, он… закрывает глаза и страдальчески выгибает брови, когда я… опускаюсь на него сантиметр за сантиметром, и эта его гримаса… заставляет смеяться меня… а потом опять искать его губы…
Господи, что я творю?..
Это единственная мысль, которая посещает мою голову, когда роняю ее на его плечо. Оно покрыто испариной, как и мое тело, которое коротит и потряхивает от нашего совместного оргазма.
Глава 8
Реальность приходит вместе с запахами и ощущениями – раскаленное, обмякшее тело подо мной, капля пота, бегущая по шее, по груди, прилипшие к виску волосы, настойчивый сигнал телефонного звонка…
С трудом отстраняюсь, приподнимая бедра, чтобы выпустить его из своего тела, но первой потребностью, которой я не могу противиться, является то, что мне просто необходимо увидеть его лицо.
Откинув голову на сиденье, Роман встречается со мной взглядом. И смотрит он из-под своих потяжелевших век чертовки глубокомысленно.
И это несмотря на то, что выглядит он совсем не отутюженным.
Он растрепанный. На шее и скулах красные пятна, а нижняя губы припухла. Но мои губы тоже горят. Он смотрит на них, почесывая свой колючий подбородок.
Тем не менее он выглядит так, будто побывал под поездом.
И это после секса… со мной.
Кажется, он думает так же, потому что его губы вдруг изгибаются в усмешке, а хриплый голос произносит:
– Не волнуйся. Я застрахован.
– Очень рада… – бормочу, сдерживая улыбку.
С горем пополам перебираюсь на соседнее кресло и сокрушенно обнимаю себя руками, чтобы собраться с мыслями.
Ужас ситуации заключается в том, что я хочу вернуться назад.
За пределами его рук становится зябко. Это все из-за проклятого, проклятого оргазма. Из-за него мне хочется просто расслабиться и быть слабой.
Только что у меня случился самый лучший секс в жизни, и это даже не выходя из машины.
Кажется, странные психи – это, черт возьми, моя стихия.
Браво, Юля!
Опомнившись, натягиваю на плечи пальто и пытаюсь привести в порядок волосы, и это не говоря о том, что на мне разорванное до пупка платье…
– Я куплю тебе другое, – читает он мои мысли.
Известие о том, что он собирается потратить на меня деньги, зажигает в груди огонек всех моих надежд.
Я его не просила… он сам.
Платье – это последнее, что мне сейчас нужно, но дело ведь не в нем, а во внимании.
И еще в том, что мне хорошо. Это ужасно, но мне хорошо здесь и с ним. Я не испытывала этого чувства уже миллион лет. Господи. Может, я не ошиблась? Хоть раз в жизни мне действительно повезло?
– Э-м-м-м… – запахиваю пальто и закрываю глаза, чтобы спрятать все свои эмоции. – Было бы отлично.
– Ага, – слышу, как собачка его ширинки проехалась по молнии, а потом хлопнул бардачок. – Кажется, у тебя с ним была большая любовь, – напоминает он о том, что я чуть не покалечила его губу.
Улыбка все же захватывает губы. Мне хочется глупо смеяться.
– Я не привязываюсь к вещам, – сообщаю ему, собирая с плеч волосы и скручивая их жгутом.
Я чувствую себя лохматой уродиной, поэтому пытаюсь привести их в порядок хоть как-то.
– Это потому, что у тебя нет ничего коллекционного, – заявляет этот гуру.
Фыркаю, поджав губу.
У меня вообще ничего нет, но эту информацию я оставляю при себе.
Он не ждет моего ответа, потому что его телефон снова звонит.
– Да? – подносит к уху трубку и поднимает вверх палец, прося меня помолчать.
Его голос звучит уверенно, но слегка рассеянно.
Роман трет подушкой ладони глаз и в следующую секунду переходит на английский.
К своему стыду, я понимаю, что ни единого слова разобрать не могу. Это в очередной раз напоминает мне о том, что я с горем пополам окончила школу, и… не хочу такого же дерьма для своей сестры.
– У меня изменились планы, – бросает он телефон на панель и тянется за своим свитером. – Вызову тебе такси.
– Ладно, – шепчу я.
От разочарования мне хочется плакать.
Я думала, что проведу с ним всю ночь.
Перспектива вернуться в квартиру Марины настолько удручающая, что щекочет в носу.
Отвернувшись к окну, я молю Бога о том, чтобы ни Марины, ни ее парня дома не оказалось. Я хочу побыть одна. Хотя бы сегодня.
Глава 9
– Юлия, да? – поднимает на меня глаза директор по персоналу. – Присаживайся, – машет рукой на стул, не глядя.
Прикрыв за собой дверь, робко вхожу. Так робко, что мне самой противно. Обычно люди чувствуют такое. Чувствуют, что собеседник не уверен в себе. Я про такое читала. В одном журнале.
Соберись.
Усаживаюсь на стул, сложив на коленях руки.
У меня глаза как у побитого щенка – полные надежды, и я никак не могу заставить себя смотреть по-другому.
Мне очень нужна эта работа.
От миллионера, который обещал мне новое платье два дня назад, нет никаких вестей. И, несмотря на то что должна думать рационально, я испытываю… обиду. Это такая дурость, что хочется дать себе по голове за то, что думаю о нем больше, чем должна. Думаю засыпая. Вместо того чтобы спать, я думаю о нем.
О том… где он сейчас и чем занимается. С кем общается. Как ведет себя… с другими людьми. Какой он там, в своей жизни.
Он высадил меня там же, где и подобрал. На какой-то стоянке. К тому моменту он мог быть где угодно, только не со мной. Этот человек умеет переключаться с одной задачи на другую. Энергии в нем, черт побери, хоть отбавляй.
От волнения потеют ладони.
Потерев их о юбку, смотрю на торговый зал за стеклом. Отсюда видны входные двери и стойка ресепшена, где сейчас находится Ксюша. Ей предложили работу.
Это то, о чем я должна думать.
Сегодня утром парень Марины вернулся с соревнований по бодибилдингу, и они трахались в ванной так громко, что мне пришлось закрыть руками уши, чтобы не заорать.
Сглотнув, смотрю на сидящую передо мной женщину.
Ей явно за сорок пять, и от нее несет успехом. Дорогой костюм, шелковая блузка, а под ней… лифчик из какой-нибудь брендовой коллекции, иначе она не светила бы им так, потому что ее блузка почти прозрачная.
Как бы там ни было, она олицетворяет собой все, чем я сама мечтаю быть.
Успешной… бизнес-леди. С правильной речью. С навыками ведения всех этих переговоров, на которых я и двух слов связать бы не смогла. У меня нет никаких навыков. Но я бы хотела стать такой! Ни от кого не зависящей. Я хотела бы иметь работу, в которую могла бы вкладывать силы и получать за это чертовы деньги. Жить, а не выживать…
– Сразу оговорюсь, что не понимаю, как могла возникнуть такая ситуация, – берет она в руки блокнот, поправив свои люксовые очки.
Мое нутро холодеет так, что во рту собирается горечь.
Посмотрев на меня нейтрально, она продолжает:
– Набор стажеров проходил без меня, поэтому произошла такая неувязка. Видишь ли, у тебя… кхм… девять классов образования…
На горло давит ком, который я гоню и гоню, откашливаясь.
– Я… учусь в колледже, – вру сиплым голосом. – Сейчас в… академке…
– Тем не менее у всех наших сотрудников есть высшее образование. У всех без исключения, – смотрит на меня поверх своих очков. – Мы… кмх… не можем себе позволить низкоквалифицированных персонал, наши клиенты, как правило, состоятельные люди.
– Ясно, – шепчу, отвернувшись к стеклянной стене.
Это похоже на смерть. Вот так. Когда внутри все просто умирает.
– Я, конечно, понимаю, что ты отработала три месяца, но условия стажировки таковы, что мы не даем никаких гарантий.
Мои губы кривятся, когда смотрю на нее.
Я отпахала здесь долбаных три месяца! Бесплатно. Если это ошибка, то я… чертова балерина! Меня просто использовали и выбросили.
Ее лицо – непроницаемая маска.
Встав со стула, просто выхожу за дверь.
Холод под кожей делает меня деревянной.
Пройдя через зал, смотрю в пол, чтобы ни с кем не встречаться глазами. Мне кажется, что все здесь знали, чем кончится моя стажировка. Все, кроме Ксюши, которая смотрит на меня округлившимися глазами.
– Юль… – пытается она заглянуть в мое лицо, пока собираю в сумку свои вещи.
Телефон, блокнот с котами, который купила сама, ручку со светящимся колпачком…
– Ну чего ты… – лепечет Ксюша. – Тоже мне, работа мечты…
Она замолкает, когда смотрю на нее, и из моих глаз льются слезы.
– Можно у тебя переночевать? – единственное, что у меня получается ей ответить, не скуля и не хрипя.
– Да, – бросается она к своей сумке и выхватывает оттуда ключи.
Быстро пишет на желтом стикере адрес, поглядывая на меня.
Прижав к груди сумку, бросаюсь к шкафу в служебном помещении и быстро одеваюсь, мечтая поскорее вырваться отсюда и глотнуть свежего воздуха.
Он сбивает меня с ног, ударяя в лицо, когда я оказываюсь на улице.
Обмотав вокруг головы шарф, просто иду, сама не зная куда. Вдоль шоссе. Потом по старомодным дворам, заваленным желтыми листьями. Сажусь на первый попавшийся автобус и просто еду, глядя на промерзший осенний город. Глядя на него, я не чувствую ничего. Ни одиночества, ни страха, ничего… только опустошение и усталость.
Утерев кулаком глаз, сую руку в карман.
Кожу на лице пощипывает от соли, напоминая о колкой и одновременно мягкой щетине, которая оставила на ней мелкие царапины. На лице, шее и на груди. Напоминая мне о том, что еще… не все потеряно…
Я должна позвонить сестре, но сейчас нам лучше не общаться. Я не хочу расстраивать ее или врать, рассказывая о себе небылицы.
Сойдя на первой попавшейся станции Метро, спускаюсь в подземку и целый час добираюсь до Ксюшиной квартиры. Улыбаюсь сквозь слезы, рассматривая нарисованный от руки план на желтом стикере. Он состоит из кривых стрелок, пунктиров и кругов. И, когда прижимаюсь лбом к подъездной двери, сработавший код домофона сообщает мне о том, что этот корявый план я прочитала верно.
***
– М-м-м… – мычу, переворачиваясь на спину и глядя в темный потолок, на котором пляшут тени деревьев.
Ветки скребутся в потемневшее окно, и мне хочется спать дальше, но мой телефон звонит во второй раз и никак не заткнется.
Голова настолько пустая, что я ее не чувствую. Просто хочу спать…
Хочу вернуться в свой сон, потому что там меня сжимали сильные мужские руки. Так крепко, будто наяву… И его запах. Терпкий парфюм. На моей коже.
– Отвали от меня… – прошу шепотом, обращаясь к умным, чертовски умным зелено-карим глазам.
Подушка под щекой пахнет можжевельником. В темноте пытаюсь понять, где нахожусь. Это выходит далеко не сразу, а когда получается, хочу заснуть снова еще больше.
Поджав под себя ноги, ватной рукой шарю под одеялом.
– Алло… – мой голос хрипит, и в горле пересохло.
Сколько я спала?
Я спала так, будто не спала лет десять. Просто ни о чем не думая. Спать, когда тебе никто не мешает – в моей жизни это как Новый год. Там, дома, у нас с Ритой была одна кровать на двоих. По крайней мере, у нас с ней была своя собственная комната. Чтобы ее отстоять, мне пришлось орать так, что слышал весь пятиэтажный дом. Вспоминая тот отстойный день, я хочу стереть себе память…
– Привет, – нервный мужской голос на том конце провода.
– Привет… – хриплю я, пытаясь сглотнуть.
Прикладываю ко лбу руку, пытаясь разгладить на нем складки, потому что я понятия не имею, кто это звонит.
– Хе-хе… – произносит голос. – Мне твоя подруга дала номер. Это Леонид. Хе. Можно просто Леня.
Молчу, и в трубке тишина.
Какое еще… Леня?
Я слышу, как он дышит. И мне не нравится его голос. Черт…
– Э-э-э… мы в салоне виделись, – поясняет, но для меня это все равно как сдернуть платок с пустого места. – В салоне «Мерседес».
– А… – бормочу, садясь и соображая, кто он, черт его дери, такой.
– Не помнишь меня? – произносит с какой-то странной интонацией, которую я даже не собираюсь расшифровывать. – Я покупал «Мерседес».
Я не помню.
Леня, Леня, Леня…
Трясу головой, пытаясь взболтать мозги.
– Эм… у нас много клиентов, – говорю осторожно. – Большой поток людей.
– Ну, тогда понятно, – усмехается он, но звучит это неестественно. – Хочешь сходить в ресторан? У меня столик заказан.
Онемев на секунду, смотрю на темное окно.
Я понятия не имею, кто он такой. Но наличие «Мерседеса» делает его не голодранцем, тем не менее… я не хочу никуда с ним идти, кем бы он ни был, хоть владельцем «Феррари». Наверняка у него нет зелено-карих живых глаз и всяких чудаческих финтов, от которых хочется то ли орать, то ли смеяться…
– Нет? – спрашивает с нажимом.
Господи…
Закрыв глаза, кусаю губу.
Мне опять хочется зареветь.
Я не хочу ни в какой ресторан. С ним. Но буду дурой, если не пойду. Я понятия не имею, кто этот Лёня такой, но разбрасываться даже такими сомнительными вариантами – долбаная роскошь.
– Хорошо, давай, – отвечаю весело, но это звучит фальшиво даже для меня самой.
– О, вау… – частит он. – Круто. Да. Я могу заехать за тобой. Часа через два. Окей? Идет?
– Да, класс, – отвечаю, морщась.
– Скинь адрес. Ну… пока, да?
– Угу…
Он кладет трубку, а я падаю на диван, проверяя свой телефон. Пропущенный вызов от Ксюши и… больше ничего.
Давящее разочарование сжимает грудь.
– Ладно… – шепчу, выбираясь из-под одеяла.
Ксюшина квартира маленькая, но теплая. А еще у нее жуткий бардак. Я помыла посуду и полы. Прибрала ее вещи и даже сварила суп из того, что нашлось в ее холодильнике. Чем еще ей отплатить, я не знаю. Моя блузка и брюки аккуратно сложены на стуле. Залезая в них после ванной, в зеркале вижу, как ужасно они на мне висят. Делают задницу плоской и бесформенной.
Собираю волосы в хвост и закручиваю в пучок на макушке, чтобы открыть шею и скулы. Решаю не краситься, потому что мне нечем и потому что… пошло оно все к чертям.
В зеркале я выгляжу лет на пять моложе, поэтому решаю накрасить хотя бы губы.
Я одета совсем не для ресторана, и мои ботинки на плоской подошве. Но мне и на это плевать.
Возле подъезда меня ждет черный «Мерседес»-купе, а рядом с ним…
Отпустив подъездную дверь, слышу, как она защелкивается за моей спиной, и этот звук тонет в гуле ледяного ветра.
Боже…
Тощий парень, который и правда был в салоне на этой неделе.
Тощий, нескладный и… некрасивый. На нем джинсы и кожаная куртка, которая выглядит как с чужого плеча. Вжимая голову в плечи, он шарит глазами по моему телу и облизывает губы, дергано улыбаясь.
Он настоящий лох, а их… проще всего окрутить. Но, как ни пытаюсь нацепить на лицо улыбку, у меня не получается.
***
«Он меня достал», – читаю сообщения от Ксюши, которые валятся без остановки.
«Три раза за день приходил».
«Потом даже денег предлагал».
«Не надо было давать твой номер, да?»
Массирую висок, печатая в ответ: «Все нормально. Не переживай».
Посвящать ее во все детали своего положения я не буду ни при каких обстоятельствах, но именно ради таких возможностей я и пыталась устроиться в этот гребаный салон.
Где еще можно встретить… обеспеченного мужика, как не там. Это все равно что первый класс самолета.
Утренние события опять проносятся перед глазами, напоминая о том, что я осталась без работы и… вполне возможно, без жилья, потому что до тошноты не хочу возвращаться к Марине, а она, я уверена, не хочет этого еще больше.
«Я сделала копию его паспорта, если что», – пишет Ксюша в ответ.
Отправляю ей смеющийся смайлик и убираю телефон в карман.
– …откуда?
– М-м-м? – переспрашиваю, оторвав глаза от окна.
– Ты откуда? – повторяет свой вопрос этот… Леня.
Он нервничает, ведя машину как новичок. Он ведет ее так, будто она, как и куртка, достались ему с чужого плеча. Думаю, это потому, что деньги в его жизни завелись недавно.
Он ведет эту чертову машину неуверенно, вот как, и это отсылает мои мысли в другой «Мерседес». В серо-зеленый хамелеон.
Глядя в окно, кусаю губу.
Машина едет вдоль утыканной бутиками улицы, потому что мы в самом Центре. Глядя на блестящие витрины, чувствую себя неуютно. В этой машине я будто в гостях у посторонних людей.
– Из Подмосковья, – вру. – А ты?
Я говорю это всем. А еще говорю, что у меня большая семья и что в городе у меня полно родственников.
– Из Ебурга, – дергано отвечает он, резко давая по тормозам. – Теперь уже почти москвич, – добавляет, посмеиваясь.
По стеклу ударяет капля дождя, а я… хочу уже куда-нибудь приехать.
– Чем занимаешься? – смотрю на парня, ловя его взгляд на своем лице.
Эти его взгляды очевидны. Он на меня запал, и сейчас мне липко от всего этого, потому что мне он не нравится. Черт.
