Мария Летова
Жесткий рок
Глава 1
– Я подключилась к ее компьютеру, а она переписывается со своей дочерью, которая сидит на ресепшене, – говорит Вика, потягивая коктейль.
– И о чем? – спрашиваю я, пригубив из своей трубочки.
– О-о-о… – тянет она. – О том, как сходила на свидание с начальником финотдела. Он ее всю ночь имел, она прямо от него поехала на работу. Но он, видишь ли, не предложил ей денег. И теперь они с мамой раздумывают, стоит ли ей опять с ним встречаться?
Качаю головой, пораженная. Истории об этой семейке я слушаю больше года. Я слышала о них много чего. Они настоящее порождение ада. Мужикам, попавшим в зону их локации, лучше бежать без оглядки.
Вика – моя подруга. И она айтишник в одной крупной российской компании. Чтобы избежать недопонимания, сразу скажу – она красотка. Она не из тех айтишников, с которых рисуют мемы. Ну, знаете, те, которые никогда не моют волосы и носят дебильные очки и усики.
Сегодня пятница, и мы находимся в бургерной на Новом Арбате, чтобы выпить по коктейлю и, возможно, по текиле.
Меня зовут Алёна. Я в столице уже пару лет. А ещё мне тридцать два, но я предпочитаю об этом не думать.
– Ты поедешь с нами завтра? – спрашивает моя лучшая подруга, параллельно набивая какое-то сообщение в телефоне.
Наверняка пишет своему парню Юрочке. Они еще меньше года вместе, и со стороны это выглядит очень приторно.
– Угу, – отвечаю, жуя сырный шарик.
Завтра мы собираемся совершить выезд на природу. Рыба на гриле и какой-нибудь водоем. За окном – аномально жаркий сентябрь, поэтому нужно ловить момент. В общем-то, я не против. Мой кот Палкан обожает жевать траву. Он, конечно же, поедет с нами.
– Юрочка подъехал. До завтра, – объявляет Вика, вставая.
Я тоже встаю, и мы тепло прощаемся, будто расстаемся навсегда.
Не допив свой коктейль, прошу счет, после чего направляюсь в уборную. Спускаюсь по мрачным ступенькам и толкаю дверь с надписью «Тайная комната». Внутри ряд из трех кабинок и парень, ожидающий своей очереди, опершись на умывальники. Он поворачивает голову на звук, и я понимаю, что передо мной фронтмен одной столичной рок-группы – Антон «Бес» Наумов. Собственной персоной.
Их аудитория – это в основном протестно настроенная молодежь. Они что-то вроде панков-философов, призывающих ломать стереотипы и посылать мир в Ж.
Наумов лениво осматривает меня с ног до головы и на несколько секунд задерживает взгляд на фанатской толстовке, в которую я одета. Да, на мне фанатская толстовка той самой группы, где застывший Бес рвет горло и долбит по струнам электрогитары, напрягая свои впечатляющие бицепсы, покрытые татуировками. Подруга привезла ее мне с какого-то рок-фестиваля.
Бес возвращается к гипнотизированию закрытых кабинок, потеряв ко мне интерес.
Ну, и пожалуйста.
У меня нормальная самооценка. У меня приличная грудь и живот плоский. И я довольно симпатичная брюнетка, к тому же буквально на прошлой неделе сделала цветное омбре. Добавила фиолетовых прядей своим классическим волосам.
Хочу прояснить ситуацию. Я не его личная фанатка. Я даже на концерте у них ни разу не была. Именно поэтому меня не затронуло его равнодушие. Хотя такое прохладное отношение ко мне, как к фанатке, немного удивляет.
Должна заметить, при ближайшем рассмотрении он еще лучше, чем на фото. Высокий и крепкий. Модная стрижка, пряди падают на лоб. Лицо грубоватое, но интересное. Раскосые глаза добавляют изюминку. На нем толстовка и штаны защитного цвета, заправленные в короткие потертые «мартинсы».
Выглядит круто.
Прислоняюсь к умывальнику рядом и складываю руки на груди. Моя голова находится на уровне его плеча, тем не менее из вредности бросаю в пространство:
– В жизни ты ниже.
Он лишь хмыкает в ответ, и мы погружаемся в тишину. Когда дверь одной из кабинок открывается, я справедливо ожидаю, что даму пропустят вперед. Этого не случается. Бес заходит внутрь, захлопнув дверь перед моим носом.
Козел.
Парень, вышедший из кабинки, моет руки и покидает «Тайную комнату».
Жду.
То, что происходит дальше, я врядли смогу когда-нибудь забыть.
Дверь кабинки напротив с грохотом распахивается, и оттуда вываливается здоровенный мужик. Его чокнутые глаза с расширенными зрачками останавливаются на мне, отчего я, возможно (только возможно!), слегка намочила трусы.
– Ты стучала?! – орет псих и рвет ко мне.
Я успеваю лишь уронить челюсть, прежде чем он хватает меня за ворот толстовки и дергает на себя так, что мои ноги отрываются от пола!
– Ту стучала, сука?! – снова орет он, брызжа слюной в моё лицо.
В душе поднимается первозданный ужас, а все речевые навыки временно потеряны. Ноги отнялись от шока, руки похолодели. Чокнутый наркоман замахивается кулаком, чтобы сломать мне нос, не меньше. Жмурюсь и втягиваю голову в плечи. К счасть в этот момент мои гланды отпускает, и я начинаю кричать.
Да так, что замигали лампочки.
От неожиданности наркоман мешкает несколько секунд, а из крайней кабинки выскакивает Антон «Бес» Наумов, на ходу застегивая штаны. Сквозь пелену ужаса вижу, как он со всего разбега врезается в моего обидчика, и они вместе падают на пол. Я падаю тоже и отползаю, чтобы не попасть под раздачу. Из соседних кабинок появляются люди. Девушка и еще девушка. Они визжат, как и я, а двое на полу лупят друг друга так, что я слышу хруст костей.
Забегаю в освободившуюся кабинку и закрываю дверь на замок. Быстро сажусь на унитаз, опустив крышку.
У меня шок.
Прижимаю сцепленные в замок руки к груди, молясь Богу. Возможно, я должна была спасти вместе с собой тех девушек, но без обид, каждый сам за себя.
Меня трясет.
Визги и тяжелые удары в дверь заставляют зажмуриться и расплакаться. В своих резюме я всегда обращала внимание работодателя на мою «стрессоустойчивость». Очевидно, я врала нам всем.
Мне не становится лучше. Дрожащими руками ищу в кармане телефон, чтобы позвонить… понятия не имею куда.
За дверью уже давно тишина, но мне плевать на это.
Я не собираюсь выходить, пока не приедет ОМОН.
– Эй, открой! – говорит Бес с той стороны, сопроводив просьбу деликатным постукиванием.
Ни за что!
– От… отвали! – отвечаю я.
– Он в отключке, – сообщает Бес. – Выходи.
Прислушиваюсь к интуиции.
Кажется, он не врет. Вытираю вспотевшие ладони о задние карманы своих бойфрендов и открываю замок. Он распахивает дверь и заглядывает внутрь. Осмотрев меня с ног до головы, убеждается в том, что я цела и невредима.
Ну это как посмотреть. Психологические травмы никто не отменял!
Лицо у него разбито. То есть вот прям разбито. Один глаз заплыл, из губы сочится кровь. Я в ужасе подношу ладони к лицу, чтобы прикрыть рот.
– Офиге-е-е-е-еть, – резюмирую сквозь пальцы.
Наумова забавляет такое описание ситуации. Я это понимаю, потому что его окровавленный рот растягивается в подобие улыбки, являя ровные белые зубы.
Псих…
Сейчас понимаю, что оставшийся нетронутым глаз у него ярко-голубой. Второй наверняка того же цвета. Одежда его в крови.
Мамочки!
– Это не моя, – успокаивает этот сумасшедший.
– Мне… мне нужно побыть одной, – все так же шокировано сообщаю я.
Я не собиралась перед ним объясняться по этому поводу, даже когда он вскидывает бровь (это было не совсем очевидно, учитывая состояние его лица), как бы говоря «ты серьезно?».
– Да, я серьезно! – отвечаю, захлопывая дверь.
Решаю, что первым делом на выходе поблагодарю своего спасителя. Я готова отдать ему какой-нибудь нежизненно важный орган. Он практически спас мою жизнь, и я не драматизирую.
Закончив свои дела, выглядываю из кабинки. Бес стоит напротив, сложив руки на груди. Заглянув за дверь, вижу огромное тело, распластанное на полу.
Он абсолютно точно в отключке.
Неясно даже, дышит ли он. Лицо его похоже на кровавое месиво.
Перевожу взгляд на Наумова. В этот взгляд я пытаюсь вложить всю благодарность за то, что он метелил моего обидчика безжалостно. В ответ на это он пожимает плечами.
Возможно, он имел ввиду что-то вроде «всегда пожалуйста», но я интерпретирую этот жест, как «обычное для меня дело». Просто я знаю, что творится на их концертах. Безумные панки сбиваются в стаи, волнуя толпу прямо в фан-зонах концертных залов. И у Беса порой такой вид, будто он мечтает к ним присоединиться, но, поскольку у него другая роль на этом банкете, он лишь подбадривает их своими анархистскими призывами.
Признаюсь, в жизни он гораздо спокойнее. Вспоминаю, что ему около тридцати пяти, а может и тридцати шести. Наверное, в таком возрасте положено успокоиться. Хотя откуда мне знать. Мне всего-то тридцать два…
– Будешь моим свидетелем, когда менты приедут, – прерывает мои размышления Антон.
«Менты?» – проносится в голове.
Одновременно с этим рот мой принимает форму буквы «О».
Бес качает головой и снова улыбается, если можно так назвать эту гримасу, поскольку лицо у него еще больше раздулось.
– Ты, бл*ть, просто чума, – хрипло говорит он. – Выйдешь ты оттуда или нет?
Оскорбленная, откладываю извинения на потом. Я уже набрала в легкие воздуха, чтобы сообщить об этом, но тут слетевшая с петли входная дверь открывается, и в крошечную уборную вваливается не менее пяти человек. Среди них администратор (я, между прочим, планирую потребовать возмещение счета!), два охранника и несколько зевак.
– Мы уже вызвали полицию, – объявляет Дмитрий-администратор, брезгливо посматривая на вырубленного «Йети».
Наумов отталкивается от столешницы умывальника и хватает меня под локоть, выволакивая из туалетной кабинки. Он реально большой. Сейчас я это отчетливо понимаю. Рядом с ним чувствую себя пушинкой.
– Мы подождем наверху, – объявляет он и тащит меня на выход.
Не особо сопротивляюсь, ведь я и сама не прочь убраться отсюда. Проходя мимо своего обидчика, не выдерживаю и пихаю кроссовком под ребра, на что он никак не реагирует. Но Бес откровенно посмеивается над моим поступком.
Глава 2
Поднимаемся наверх, где по-прежнему полно народу. Люди с любопытством поглядывают на нас. У меня нет опасений по поводу того, что моего напарника кто-то может узнать.
Поверьте, он совершенно неузнаваем.
Администратор семенит следом, принося извинения.
– Пройдите, пожалуйста, за мной. В комнату для персонала, – обгоняет он нас, показывая дорогу.
Мы следуем через темный коридор в самое брюхо бургерной. Бес по-прежнему тянет меня на буксире, словно я сопротивляюсь. Мы заходим в комнату с телевизором и диваном, на который Бес сразу же опускается, откинув голову на спинку и широко разведя колени.
– Принесите лед и полотенце, – обращаюсь к администратору.
– Конечно, минутку, – говорит тот и исчезает.
Не знаю о чем говорить, поэтому молчу, расхаживая по комнате и тщательно протирая руки влажными салфетками.
– Сядь уже, – бросает мой знакомец.
В его голосе чувствуется усталость и напряжение. Вполне возможно у него адски болит лицо. Проникшись жалостью, лезу в свою сумку в поисках обезболивающего. Слава богу, оно у меня с собой. Маленькая бутылка воды тоже. Извлекаю таблетку с характерным звуком и подхожу к Наумову.
– Вот, возьми, – говорю, протягивая руку.
Он слегка приподнимает голову и после секундных раздумий принимает помощь, даже не спросив, что я ему подсовываю. Это делает мне честь, поскольку, очевидно, он доверяет моим умственным способностям. Протягиваю следом бутылку воды, и ее он тоже принимает, после чего мы снова погружаемся в тишину.
Я по-прежнему не настаиваю на разговоре. Он тоже. Слава богу, администратор Дмитрий появляется довольно скоро. Благодарю, забрав у него ведерко со льдом и полотенце. Антон следит за моими действиями одним полуприкрытым глазом, но не возражает, когда набираю льда в полотенце и направляюсь к нему. Он лишь прикрывает глаз полностью и расслабляется.
Мне приходится встать между его разведенных ног, и это… достаточно интимно.
Нависнув над ним, я делаю вывод, что для льда немного поздновато. Но, возможно, это облегчит боль? Глубоко вздохнув, очень и очень осторожно прикладываю холодный куль к его лицу.
– Осторожнее! – шипит он.
Нежно обрабатываю его расквашенное лицо, одновременно рассматривая увитые венами руки с длинными пальцами, покоящиеся на его животе.
Красивые.
Борясь с желанием оценить размер его ноги, замечаю:
– Наверное, тебе нужно в больницу…
Он поднимает веко и сверлит меня голубым прожектором.
– Может быть сотрясение, – поясняю очевидное.
– Права есть? – совершенно невпопад спрашивает он.
– Права? Типа водительские? – уточняю я, приложив полотенце к заплывшему глазу.
– Да. Типа «водительские», – подтверждает грубиян.
– Есть, – сообщаю гордо.
– С собой?
– Да.
Вообще-то, у меня стаж вождения десять лет и льготная страховка. Правда, я так редко сажусь за руль, что не советовала бы страховым компаниям ориентироваться на мой стаж.
Наумов замолкает, оставляя меня в недоумении. Решаю обмануть его ожидания и ни о чем не спрашивать. Наше молчание прерывает появление сотрудника полиции, которому сообщаю свои данные и в красках расписываю произошедшее. Возможно, я сделала свои показания излишне эмоциональными, потому что Антон качает головой и шепчет что-то вроде «Мля…» себе под нос.
Игнорирую это и перехожу к той части, где Бес появляется в образе героя. В этот момент полицейский получает исчерпывающую для себя информацию, поэтому считает нужным прервать меня на середине.
Обиженно замолкаю, а Наумов снова закрывает глаз, будто звук моего голоса мешал ему все это время. Полицейский быстро сворачивается и уходит, так как я не собираюсь предъявлять обвинений. Наумов тоже не собирается. Наверное, у него, как и у меня, нет на это времени.
– Отвезешь меня домой, – заявляет он, продолжая рассматривать обратную сторону своих век.
Что?!
Я понятия не имею о том, где он живет. А ведь мне еще домой возвращаться! Кроме того, я не сажусь в машины к незнакомцам. И хоть технически я знаю о нем много чего, это никак не делает нас друзьями.
– Извини. Но мне еще в Царицыно возвращаться, – сообщаю, одновременно отказывая и ставя его в известность о том, как непроста моя ситуация.
Он вскидывает голову и смотрит с жалостью. Это злит.
– Оттуда мне легче добираться на работу! – пытаюсь оправдаться я.
– Хреновая у тебя работа, – говорит Бес. – Ты сказала, что я «спас твою жизнь», – напоминает он, совсем неправдоподобно имитируя мой голос.
Возможно, я и бросила что-то такое на эмоциях, когда давала показания. Но замечание по поводу моей работы было низким.
– Хорошо, – отвечаю, решая таким образом отплатить ему за помощь, и не обличать благодарности в слова.
Глава 3
На выходе из заведения нас поджидает администратор, вручая двадцатипроцентные скидочные карты. Наумов игнорирует подношение, поэтому я забираю обе себе.
Мы выходим на улицу, где моросит легкий теплый дождик, а воздух как никогда свеж.
Антон закатывает глаз в ответ на мои умиленные глубокие вдохи. Обхватив мое запястье огрубевшими от гитарных струн пальцами, ведет нас на стоянку. Игнорирую приятное покалывание в местах соприкосновения нашей кожи и задаюсь вопросом – почему нужно меня постоянно тащить? Я могу идти за ним сама. Его трудно потерять из вида.
Порывшись в кармане брюк, он извлекает брелок сигнализации, и припаркованный в середине ряда черный BMW пятой серии в новеньком кузове подмигивает габаритными огнями.
О нет! Нет, нет, нет!
Вырываю руку и останавливаюсь. Антон тоже останавливается и смотрит на меня с таким видом, будто спрашивает: «ну что еще?».
Что еще?!
– Ты шутишь? – спрашиваю вслух. – Я не сяду за руль BMW!
Мой обескураженный вид должен дать ему понять, насколько скудны мои навыки вождения.
– Что не так с BMW? – раздраженно спрашивает он.
– Я никогда на нем не ездила, вот что! – сообщаю я.
– Бл*ть, ты сказала, что у тебя есть права, – возмущается Наумов.
Качаю головой, намекая на то, как нелепо его замечание. И еще меня раздражает то, что он разговаривает, будто отсидевший в колонии строго режима.
– Ладно, насрать. Пошли, – говорит Бес и хватает меня за толстовку в районе плеча.
Ну и хам!
И я понимаю это, даже несмотря на то, что задница у него просто отпад. Особенно в этих штанах.
– Я не сяду за руль. Я не хочу убиться. Лучше вызови такси, – бубню всю дорогу до машины.
Он подводит меня к водительской двери и, распахнув ее, заталкивает внутрь. Бросив предупреждающий взгляд, очень неделикатно захлопывает ее и обходит машину. Настороженно слежу за ним через лобовое стекло, чувствуя себя инородным телом в глубоком кожаном сидении. Мне нужны еще одни ноги, чтобы достать до педалей, поэтому просто сижу, не двигаясь. Он садится в машину, мгновенно заполняя собой пространство. В воздухе чувствую запах его туалетной воды, и это грейпфрут, определяю безошибочно.
Очень и очень приятный аромат. Бес весь очень и очень классный, даже с разбитым лицом.
Отвожу глаза, боясь быть пойманной за разглядыванием его коленей. Они у него очень мужские. Такие рельефные и крупные.
Даю себе мысленную пощечину и устремляю независимый взгляд вперед. Прямо на сверкающую витрину огромного торгового центра. Антон нажимает старт-кнопку, и приборная панель оживает.
– Офиге-е-е-еть… – выдаю автоматически, изучая панель.
– Ты еще какие-нибудь слова знаешь? – ворчит Антон, нажимая на кнопки то там, то тут.
Водительское кресло приходит в движение, и я плавно устремляюсь навстречу рулю с фирменной эмблемой. Еще секунда, и я забуду обо всех своих страхах.
С интересом рассматриваю светящееся табло спидометра и тахометра и сучу ногами по коврику, давая понять, что все еще не достаю до педалей. Антон издает какой-то звук, напоминающий смешок, и придвигает кресло еще ближе.
– Ага, достаточно, – сообщаю я, проводя кончиками пальцев по кожаной оплетке руля, на которой по кругу набито название группы.
Наверное, подарок.
– Бл*ть, убери это выражение со своего лица, – вторгается в мой мир глубокий бархатный голос.
Голос у него чарующий, ведь он солист. Солист-сквернослов. Это, кстати, его официальное амплуа.
Поворачиваю голову и смотрю в голубой глаз, внутренне морщась. За эти минуты я позабыла, как плохо он выглядит.
– Можно не материться? – спрашиваю, ведь эта манера изъясняться уже просто достала.
– Нет, – нагло заявляет он, перегнувшись через коробку передач и пристегивая меня ремнем.
Это немного шокирует, потому что его рука задевает мою грудь, а цитрусовый запах сам ломится в ноздри.
– Ты что, думаешь, я не знаю, как пристегиваться? – спрашиваю, надеясь замаскировать трепет за грубостью.
Сама же сижу, не двигаясь, пока он не возвращается на свое место.
– Любой дебил знает, как пристегиваться, – заявляет этот хам, совсем не объясняя, зачем вторгся в мое личное пространство. – Ездила на автомате?
– Нет, – раздраженно бросаю я, на что Наумов в очередной раз закатывает глаз.
– Вот, смотри, – поясняет, указывая на рычаг. – «D» – значит ехать. Пока тебе этого достаточно.
Я больше сосредоточена на виде его жилистых ладоней, чем на коробке передач. Мне нравятся его руки, даже несмотря на ссадины, покрывающие костяшки пальцев.
– Але, ты меня слышишь вообще? – говорит он, легонько толкнув меня в плечо.
– А-а-а? – спрашивая удивленно, потому что слишком сильно погрузилась в тему «рук».
– Пздц! – возмущается он. – Тебя что, космос вызвал?
– Не матерись, достал уже! – рявкаю я, словно какая-то сварливая жена.
Его измятое лицо расплывается в улыбке. Зрелище то еще.
– Едь не больше шестидесяти, – говорит он, продолжая жутко улыбаться.
Это заявление не подрезало моих крыльев, ведь я планировала ехать сорок.
– Выжми тормоз.
Выжимаю.
Он устанавливает рычаг передач на позицию «D» и говорит, пристегивая свой ремень:
– Нам направо. Сейчас отпускай тормоз и потихоньку газуй.
Я делаю глубокий вдох и осматриваюсь. Заправив волосы за уши, кладу руки на руль, делая еще один глубокий вдох.
– Пздц! – комментирует мой штурман.
В ярости поворачиваю голову и шиплю:
– Заткнись! И не матерись!
Кажется, я наконец-то заговорила с ним на одном языке, потому что он сползает по сидению и вольготно разваливается, врубая музыку.
– Выключи, – требую, глядя перед собой.
Мои навыки вождения автомобилей с запредельным (для меня) количеством лошадей не настолько хороши, чтобы в процессе еще и музыку слушать. К тому же работают дворники и уже давно стемнело.
К счастью, он не стал спорить и вырубил звук.
– Поехали уже, – устало просит мой спаситель.
Включив поворотник, привожу в движение многотонную махину.
Не отрываю глаз от дороги и боковых зеркал, ориентируясь только на команды Антона: «налево», «здесь направо», «осторожно, бл*ть», «притормози», «следи за скоростью», «поворотник», «Алёна, бл*ть».
Здесь стоит отметить, что я была удивлена тому, что он запомнил мое имя, тем не менее упорно держу скорость в пределах пятидесяти пяти километров в час, что его невероятно бесит. Наслаждаюсь этим.
– Отвали, – советую белому Гелендвагену, который посмел мне сигналить.
Антон притих, видимо, опять разболелись боевые раны. Не представляю, как можно функционировать с такой хренью.
Оказалось, он живет на Юго-Западной в одном из новых районов. И это еще не так плохо для меня, но и не так хорошо. Я попаду домой глубокой ночью, не иначе. К тому моменту, как мы добираемся до его района, я уже освоилась в свирепом черном красавце.
– Здесь поверни направо. Вот. Вот здесь тормози, – говорит Антон.
Я торможу перед огромным жилым домом, после чего Наумов велит:
– Выходи.
Покидаю полюбившийся мне салон. К хорошему так быстро привыкаешь.
Антон садится за руль и начинает парковаться, восхищая меня своей параллельной парковкой. Видимо он понял, что у меня нет к ней способностей. Я не в обиде.
Осматриваюсь по сторонам и вздыхаю, начав загружать приложение такси. Не мешало бы позвонить Вике и подробно рассказать обо всем случившемся, но у меня нет на это сил. Сдерживать бешеных лошадей BMW очень утомительно.
Слышу, как хлопнула дверь машины и пискнула сигнализация.
– Пойдем, – бросает мне Антон, проходя мимо и направляясь к подъездной двери.
Разумеется, я не двигаюсь с места. Что это еще значит?
Я не спорю, он очень классный, но я так никогда не делала.
Никогда.
Нажимаю на кнопку «заказать» и не утруждаюсь с ответом, имитируя его раздражающую манеру поведения. Наумов останавливается и смотрит на меня, склонив голову набок. Я не знаю, что ему сказать. Я растеряна, потому что он очень мне нравится. Я уверена, он понравился бы любой женщине, у которой есть глаза, но я не готова переспать с ним, а утром тихонько испариться. Это не мое.
– Я уже вызвала такси. Эм… спасибо. Я не виновата… – добавляю зачем-то.
Наумов изображает на лице «достала», и я угадываю это, потому что за три часа общения научилась неплохо читать его гримасы.
– Переночуешь у меня. Я завтра тебя отвезу.
Очень сомневаюсь насчет того, что завтра ему станет лучше. В то же время телом моим завладела усталость, ведь уже два тридцать утра. Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, что делать. Я никогда не спала у незнакомцев, так же, как и не садилась в их машины.
– Давай, я спать хочу, – мягко поет голос современной анархии.
Новые интонации в его речи действуют на меня успокаивающе. Но не настолько, чтобы поддаться порыву. Подъехавшее такси встает между нами, и я устало трогаюсь к пассажирской двери, одними губами говоря:
– Пока.
