Мария Печурина
Льдинка
Дом, к которому мы подъезжаем, выглядит вполне мило. При других обстоятельствах я бы с удовольствием здесь погостила. Вокруг сосновый лес, свежий воздух пропитан ароматом смолы. Возможно, моему малышу пойдет это на пользу. Может, я тоже уже слетела с катушек, раз воспринимаю общество психа так спокойно?
Я выбираюсь из машины не спеша. Док обхватывает меня за плечи, довольно улыбаясь.
– Как тебе наш дом, детка? – интересуется он.
– Красивый… хорошее место.
Адам целует меня в макушку и подталкивает к дверям. Я терплю. «Играть, так играть.»
– Я рад, что он тебе понравился.
Я довольно улыбаюсь. «Нужно сохранять спокойствие и не показывать ему, что мне плохо».
Мы заходим внутрь. Здесь и вправду мило. Большие светлые комнаты, не так много мебели, но вполне уютно. Вспоминаю наш с Маркусом домик в горах… и отрывисто вдыхаю, прогоняя слезы.
Моя комната находится в подвале. Ловлю себя на мысли, что это даже символично. С Маркусом я была в раю, а сейчас опускаюсь в ад. Док говорит, что приготовит нам что-нибудь поесть. Сказать, что я удивлена этой заботой, ничего не сказать. Я поражена! Но хищник всегда может притвориться белым и пушистым. Внешность обманчива, а действия скажут о многом. Он убивал. Много. Безжалостно. И мне не надо покупаться на его мнимую заботу. Он в любой момент может на меня напасть.
Во время ужина мы не разговариваем. Лишь голос ведущего новостей нарушает тишину. Я надеюсь увидеть свое лицо на экране, но этого так и не происходит. Люди бессильны перед вампирами. «О чем я только думаю?»
Мою посуду, опрометчиво повернувшись спиной к зверю. Только когда ощущаю его дыхание на своем затылке, замираю в страхе.
– Надеюсь, ты понимаешь, что бежать тебе некуда? – холодно интересуется он.
– Я никуда и не собиралась, – я стараюсь изобразить задетую гордость. Док проводит пальцами по моей шее, приближается и втягивает носом воздух около моей кожи.
– Расслабься. Я не собираюсь принуждать тебя, – произносит он и, склонившись к моему уху, добавляет леденящим душу шепотом, – но только до рождения малыша…
Дрожь пробирает меня до кончиков волос. Его присутствие рядом вызывает неконтролируемый приступ паники. Хочется убежать, закрыться, спрятаться. Меня буквально трясет от напряжения в мышцах, как я хочу сорваться с места… и только легкое шевеление в животе не позволяет мне поддаться порыву.
Я спокойно домываю тарелки, аккуратно вытираю столешницу, привожу в порядок раковину. Эти действия рассеивают страх. «Не поддамся! Никто… никто не сможет меня сломить!»
***
Комната Дока находится по соседству. Он скрывается за дверью, и я вздыхаю с облегчением. Если он не обманывает, то пока я в относительной безопасности. Обдумываю, сколько времени потребуется Маркусу, чтобы добраться до нас. Он должен чувствовать меня. Я кормила его чуть больше недели назад. Связь еще достаточно крепка.
Ложусь на кровать, чувствуя полное бессилие. Ноги будто налились свинцом. Вспоминаю, как Маркус растирал их своими горячими руками, забирая усталость и боль. Впервые даю волю слезам. Я не ценила то, что у меня было – каждое мгновение, проведенное с королем. Прикрываю глаза и пытаюсь достучаться до Маркуса. Ловлю ниточку, но она постоянно ускользает от меня, будто он спит. «Главное, жив». Я буду пытаться еще и еще. Мне нужно продержаться всего пару дней. Этого времени хватит, чтобы Маркус все спланировал и добрался до нас. «Только бы Элита не причинила ему вреда». Снова пытаюсь проникнуть в сознание короля, но тщетно…
– Все будет хорошо, малыш, – шепчу я нашему сыну и поглаживаю животик. – Папочка обязательно за нами придет.
***
Я жду его… каждую секунду с момента заката. Проходят сутки, потом вторые… а его нет.
Трясина сомнения затягивает. «Где он? Почему не появляется? Где все? Неужели они оставили меня?»
Док ведет себя сдержанно и отстраненно, но при возможности не чурается высказать мне, как он рад видеть меня рядом с собой. Причем в своей изощренной манере психопата. Он постоянно чем-то занят и один раз даже приводит меня в какую-то лабораторию, которая расположена в отдаленной части подвала. Там он делает мне какую-то инъекцию, объяснив, что она не опасна. Остаётся только надеяться на то, что он не врёт. Жажда уже начинает проявлять себя. Без крови Маркуса ребенок будет подвержен опасности. Если король не найдет нас в ближайшую неделю, то… Я даже думать не хочу об этом.
***
На четвертые сутки Док решает съездить в магазин. Мне в голову сразу же закрадывается мысль, что могу попробовать сбежать. Видимо, это отражается на моем лице, потому что Адам становится злым.
– Хочешь улизнуть? – интересуется он, нависая надо мной. Я лишь качаю головой, потому что слова застревают в горле. – И правильно. Тебе отсюда не сбежать. А если хотя бы попробуешь…, – он довольно улыбается, свободной рукой проводя по моему животу, – то я вырву ублюдка из твоего чрева голыми руками.
Я не могу сдержать слезы. Они бегут по моим щекам, неприятно щекоча кожу. Мерзко от своего положения. Док берет нож со стола, заставляя меня буквально завопить от страха.
– Ну, детка, – ухмыляется Адам, выводя острием узоры на моей щеке. – Тебе вредно нервничать, – и резко добавляет. – Надеюсь, мы поняли друг друга?
– Да, – хриплю я, опуская глаза.
– Так не пойдет, – он приставляет нож к моему горлу, вынуждая поднять голову. – Не надо плакать.
Его поцелуй вызывает отвращение. Благо, что он лишь символически касается моих губ.
Я еще долго не двигаюсь с места, наблюдая, как машина скрывается за деревьями. И звонкая тишина накрывает меня словно лавина. Я зажимаю ладонями уши и оседаю на пол, воя от своего бессилия.
ГЛАВА 30
С каждой проведенной здесь ночью мои сомнения лишь крепнут. «Что могли сделать с Маркусом? Почему Элита отпустила Адама?» Хотя, наверное, все просто. Они отдали меня этому психу, а с Маркусом решили покончить банальным способом. Но он жив… Значит ли это, что Элита оплошала?
Я все больше задыхаюсь от тяжести неизвестности. Чувствую, как силы покидают меня. Док, узнав, что я не интересовалась полом ребенка, насильно отводит меня в лабораторию. Я вижу воочию, насколько хорошо все было подготовлено. Оборудование для операций, аппарат УЗИ и даже родильное кресло. Баснословные деньги.
Я не хотела знать до самых родов, кого мы ждем с Маркусом. Это было мое зимнее чудо. Сокровище, которое я должна была познать лишь с его первым криком… Док все разрушил. Таинство уходит с одним произнесенным вслух словом. Он и это у меня забрал…
***
Неделя проходит достаточно быстро. Я перестаю испытывать какие-либо эмоции. На злость нет сил. Жалеть себя нет смысла. Чувствую, как тело слабеет. Радует, что малыш продолжает активно себя вести и расти. Значит, пока что я могу рассчитывать на положительный исход.
Заняться в доме особо нечем. Док проводит большую часть времени в лаборатории. Боюсь даже поинтересоваться, какую гадость он делает на этот раз. Безумный ученый. Гениальный врач, ставший маньяком.
Слоняюсь из угла в угол. Книги на полках не дают необходимого мне забытья. Иногда сижу в гостиной и просто смотрю на огонь, не переворачивая страницы по несколько минут. В такие мгновения мои мысли неосознанно тянутся к Маркусу. Его энергетическая оболочка все ярче и ярче пульсирует, но я уже недостаточно сильна, чтобы связаться с ним.
В один из вечеров нахожу несколько листков бумаги и карандаши у Дока в кабинете. Устраиваюсь тут же за большим столом из темного дерева, и начинаю по памяти отрисовывать на бумаге дом родителей. Я так и не успела его доделать, а сейчас у меня достаточно времени. Работа поглощает меня, отвлекая от мрачных мыслей, помогает мне отделиться от внешнего мира в свой маленький укромный уголок.
И так день за днем… Две недели.
В сегодняшний вечер я чувствую, что силы вот-вот покинут меня. Адам тоже это замечает.
– Я покормлю тебя, – говорит он. Я колеблюсь пару секунд с ответом, хотя мои возражения никто и не воспримет.
– Хорошо.
Я присаживаюсь на диван рядом с ним. Если это поможет мне сохранить малыша, то я готова пойти и на это унижение.
– Из шеи…
– Я пью из запястья.
Удивительно, но Адам закатывает рукав и протягивает мне руку без колебания. Я обхватываю его запястье пальцами, отмечая, что я стала худеть. Это ненормально. Когда я хочу уже взять такую необходимую пищу, Док хватает меня за волосы, причиняя мне боль.
– Пока я иду на уступки, но знай, что за каждый свой протест ты поплатишься после.
Я смотрю на него без эмоций. Лишь ощущаю, как равнодушие заползает в душу. «А что будет после? И будет ли оно?»
Он отпускает меня, поняв, что я не в состоянии воспринимать его угрозы. Вторая попытка удачнее. Я выпускаю клыки в его запястье и… наслаждения нет. Я пью теплую жидкость с соленым привкусом. Она противна, но я глотаю, надеясь, что это поможет нам с малышом. После очередного глотка, чувствую, что уже не могу сдерживать рвотные позывы. Отрываюсь от Дока и со всех ног бегу в уборную. Меня выворачивает наизнанку. Я закашливаюсь, перемазываясь его кровью и слезами. «За что мне это?» Дрожу, понимая, что после случившегося Док навряд ли будет таким же сдержанным. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с его отражением. Он стоит бледный словно полотно. Глаза смотрят с недоумением, а вот тело напряжено, будто он сейчас бросится на меня. Я жду, что он ударит меня, но он лишь выходит из ванной, не сказав ни слова.
Привожу себя в порядок. Трясущимися руками смываю с себя кровь. Кажется, что я вся перепачкана ею. Пакет с донорской кровью падает на столешницу.
– Попробуй это, – отстраненно произносит Док и удаляется.
Я смотрю на холодную жидкость, вспоминая ее отвратительный вкус. У меня нет сейчас выбора. Делаю осторожный глоток. Лучше, чем кровь Адама. Пью понемногу, прислушиваясь к реакции организма. Вроде бы все нормально. Когда пакет пустеет, становится немного лучше. Тешу себя надеждой, что не все так уж плохо. И образ Маркуса снова возникает передо мной. Как же я хочу сейчас оказаться в его объятьях. Как же мне хочется сказать ему кое-что важное.
***
Нам сегодня семь месяцев. Теперь каждый толчок малыша отдается во всем теле волной боли. Никакие вакцины и пакеты с кровью уже не помогают. Я теряю вес, на теле чернеют синяки. Без крови Маркуса малыш забирает все нужное ему питание от меня, а я не успеваю восстанавливаться.
Очередной дозы крови хватает, чтобы сходить в туалет и принять быстрый душ. Ноги слабеют и уже не держат меня. Большую часть суток провожу в постели, но упорно продолжаю работать над проектом.
Сон не приносит облегчения. Как только я закрываю глаза, то снова вижу Маркуса. Сердце сжимается от тоски и боли. Просыпаюсь, уже чувствуя соленый привкус слез на губах. Потом еще долго лежу, прислушиваясь к звукам вокруг. Надежда, что с приходом темноты мои мучения закончатся, не покидает меня.
***
Я нахожусь у Адама уже месяц. Теперь мне трудно даже пошевелиться. Я прекрасно понимаю, что конец для меня только один. И сопротивляюсь костлявой лишь ради ребенка. Чем дольше я продержусь, тем больше шанс, что он выживет. Хотя… если он останется у Дока, то и это сомнительный факт.
Глаза не держатся открытыми. Теперь я постоянно погружена в темноту сна. Маркуса нигде нет, и я как никогда чувствую себя одинокой. «Почему? Почему он не заберет меня?» Я не верю, что он мог меня бросить. В минуты, когда сознание возвращает в реальность, ищу ответы на эти вопросы.
– Здравствуй, Маркус, – слышу я голос Дока. Не верю своим ушам. Неужели Маркус… здесь?! Слова Дока вселяют в меня надежду. Приподнимаю голову и вижу, что он всего лишь разговаривает по телефону. «Зачем?»
– Я тоже рад тебя слышать…, – с ухмылкой произносит Адам. – Получил видео? Понравилось? … А что ты можешь кроме угроз?
Я не улавливаю сути разговора. Хочу лишь сама услышать хоть на секунду голос короля…
– Я звоню по делу, – жестко и громко произносит Док. – Ей нужна твоя кровь. Срочно. Надеюсь, моей сестренке не составит труда набрать немного? … Не стоит так злиться. Прибереги нервы для другого случая. Кстати, рад, что ты оклемался. Не ожидал, что так скоро, но вовремя…Хватит! Жду тебя завтра днем в заповеднике на восточной границе. И знай, если я не вернусь, ее ждет мучительная смерть. Так что в твоих же интересах поторопиться.
Больше Док не произносит ни слова. Но я услышала достаточно. Маркус был ранен. Вот чем объясняется его бездействие… да и как бы он смог меня забрать? Док, почуяв неладное, скорее всего сразу бы лишил меня жизни … или вколол бы мне какую-нибудь гадость, которая убила бы моего малыша. А сейчас Маркус даже не знает, где я нахожусь. Связь очень слабая… или я уже не воспринимаю ее.
– Потерпи, детка, – шепчет Док, нависая надо мной. Мне же чудится, что надо мной застыла сама смерть. – Скоро тебе станет лучше.
Он уходит, но возвращается довольно быстро. Если он уедет и не вернется, то действительно, меня ничего кроме смерти не ждет.
Боль пронзает все тело, когда Адам берет меня на руки. Я лишь могу всхлипнуть, мучаясь от бессилия.
– Я позабочусь о тебе, – приговаривает Док, пока несет меня куда-то. – Скоро все закончится. Скоро.
Его слова леденят мне душу. Паника душит, когда Док кладет меня на заднее сиденье машины и накрывает пледом, словно саваном. «Неужели он решил от меня избавиться?» Чувствую, как в вену вонзается игла. «Вот и конец».
***
Как долго мы ехали, я не знаю. Открываю глаза, снова оказываясь в темноте салона. Та же эта ночь или уже другая… кажется, что мне безразлично. Малыш не толкается внутри меня. И это страшнее всего. «Маленький мой, прошу, не оставляй меня».
Через какое-то время машина останавливается. Док глушит двигатель и замирает. Я наблюдаю за ним. Вижу, как он сидит, не шелохнувшись, и смотрит прямо перед собой. «О чем он думает? Зачем взял меня с собой? Боится, что умру?»
– Скоро все закончится, – в очередной раз тихо проговаривает Док. «Мне жаль… Нас. Что хорошего принесли эти годы вражды?»
– Я должна была умереть еще в детстве, – не могу сдержаться я.
– Нет, – задумчиво отвечает он, удивляя меня. И добавляет леденящим душу шепотом. – Ты вообще не должна была рождаться.
Мы молчим. Два искалеченных существа. И мне, несмотря на все произошедшее в прошлом, становится жаль Адама. Его путь закончился, так и не начавшись. Он выбрал не ту дорожку. Месть, обиды, гнев и злость никогда не приведут к счастью.
Адам поворачивается ко мне, заглядывает в глаза. «Что он хочет этим сказать?» Отворачивается, так и не произнеся ни слова, выходит из машины. Я понимаю, что он удаляется, потому что его шаги постепенно стихают.
Мое тело сотрясает дрожь. Слезы застилают глаза. Я брошена в неизвестном мне месте. Обессиленная. Жалкая. Слабая. И мой малыш больше не шевелится. Я плачу, каждым всхлипом причиняя себе нестерпимую боль, но не могу остановиться. Мне никогда не было так страшно. Ведь сейчас я наверняка знаю, что умру.
***
Сколько я так лежала в темноте, не могу сказать. «Когда взойдет солнце? Убьет ли оно меня или я умру от истощения?» Поворачиваю голову и смотрю в лобовое стекло.
Большие и пушистые снежинки медленно падают на холодную землю. Прошел год… столько всего произошло за это время. Жизнь, видимо, сделав виток, решила, что зря дала мне еще один шанс. «Где я ошиблась?»
– Потерпи малыш, – шепчу я в темноту. – Мы с тобой не должны сдаваться. Пожалуйста, потерпи.
Может, я уже сошла с ума? Мне хочется всего лишь утешать моего малыша. Так я успокаиваю и себя. Ему не будет страшно умирать. Он еще не знает, что это за чувство.
Я слышу какой-то шум. «Неужели Док вернулся?» Вся обращаюсь в слух. «Может, дикий зверь?» Замираю, стараясь не дышать, и тихо вскрикиваю от неожиданности, когда вижу Дэвида. Не верю своим глазам. Он тоже замирает на несколько секунд, а потом распахивает дверь.
– Марианна…, – выдыхает он, осматривая меня.
– Дэвид, – всхлипываю я, хватая его за руку и прижимаясь к ней. – Это действительно ты? Мне не чудится?
Плачу, не в силах остановиться. Даже боль, кажется, отступила. Я так рада его видеть. Безумно.
– Тише, Марианна, тише.
– Где Маркус? – выдыхаю я.
– Он сейчас решает затянувшуюся проблему… с Доком, – неопределенно отвечает Дэвид. – Мы не ожидали тебя здесь найти.
– Я хочу домой, – снова всхлипываю я.
– Ты в безопасности, королева. Сейчас мы уедем отсюда.
– Нет, – хватаю я его за рукав, когда он собирается отойти от машины. – Пожалуйста, не оставляй меня одну. «Я не смогу вынести даже минуты в одиночестве».
– Я поведу машину, Марианна. Я не брошу тебя.
– Отвези меня домой, пожалуйста…
В следующие секунды грань между явью и забытьем стирается. Я не знаю, где что происходит. Слышу только какой-то грохот, который будто приближается ко мне. «Может, вертолет?» Мне мерещатся какие-то люди. Кажется, я различаю шепот Маркуса. Все сливается в поток мелькающих перед глазами картинок.
***
Я чувствую его как никогда. У него сердце бешено стучит в груди.
– Маркус…
– Потерпи, малыш, – отвечает он, прижимая меня к себе, – осталось немного.
Я прячу лицо на его груди и тихонько всхлипываю от счастья слышать его голос, чувствовать его объятия. «Только бы это не было сном». С Маркусом я ничего не боюсь. Кажется, все кошмары развеялись. И я должна ему сказать…
– Мальчик, – шепчу я еле слышно. – У нас будет мальчик.
Мне так тяжело держаться за реальность. И только перед тем, как погрузиться в забытье, мне слышится, как Маркус глухо произносит:
– Мальчик…
***
– Маркус…, – слышу я свой тихий шепот.
– Я здесь малыш, – доносится до меня его ответ. Яркий свет слепит глаза.
Надо мной возникает личико Роксаны. «Мой ангел». Я хватаю ее за руку.
– Ребенок…
– Мы готовимся к кесареву.
Такого поворота событий я не ожидала. «Еще рано… я ведь только на седьмом месяце». Впадаю в панику и в отчаянии отрицаю происходящее. «Нет-нет-нет. Я не могу его потерять. Это мой комочек. Пожалуйста, только не он…» Недавно я думала, что мы умрем, а сейчас, когда есть надежда выжить, я его теряю!
– Марианна, он убивает тебя.
– Нет… нет… нет…
Я вою, как раненая.
– Марианна, мы сделаем все возможное. Плод уже сформировался. Высоки шансы, что он выживет.
– Маркус…, – безнадежно произношу я, но ответа не получаю. Неожиданно накатывает равнодушие. Мне кажется, я чувствую, как что-то холодное забирается мне под кожу.
– Марианна, все будет хорошо, – твердит Роксана. – Марианна? Марианна…
***
Вокруг меня разворачивается белое полотно. Оно окутывает меня, скрывая от глаз окружающую местность. Впереди видна лишь небольшая дорожка. Я бреду, как мне кажется, через лес. Вскоре замечаю просвет. Я узнаю это место. Снежная поляна, которую я не раз рисовала в своем воображении. Сейчас здесь разыгралась страшная метель, но стоит мне ступить на самый край поляны, как все успокаивается. Снег начинает кружить вокруг медленно и вяло. Хлопья большие и пушистые. Они лениво опускаются на землю. В этот момент я осознаю, что держу на руках ребенка. Нашего с Маркусом ребенка. «Значит, это конец?» Я сдерживаю слезы. Я не хотела… я не хотела его бросать. Я опускаюсь на колени, прижимая к себе нашего сына. Здесь он живой, теплый, шевелится у меня на руках и агукает. Я смотрю на него и начинаю плакать. Я убила нашего сына. Я убила Маркуса. Я бросила его навсегда.
Впервые я начинаю ненавидеть это белое пространство. Ненавижу все вокруг. Эту стерильную белизну и чистоту. Ненавижу этот холод. Ненавижу одиночество. Я ненавижу себя.
Сижу на коленях и раскачиваюсь. Повторяю как мантру одни и те же слова:
– Прости. Прости. Прости…
Повторяю до тех пор, пока не срываюсь на крик. Внутри будто взрывается бомба… мое ледяное сердце разбивается на осколки, которые врезаются в мою плоть. Их не вытащить, не склеить, не растопить в этом холоде. Они вечно будут вонзаться в меня, причиняя ужасную боль. И я готова. Я хочу чувствовать ее…не потому, что это послужит мне уроком. Потому что я ни разу так и не сказала Маркусу, что я люблю его. «А Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!!» Осколки впиваются в меня сильнее…вгрызаются. Я заслужила.
Мой маленький комочек лепечет что-то и смотрит на меня своими голубыми глазками. Эти глаза напоминают мне о том, кого я оставила…кого мы оставили.
– Прости. Прости. Прости…, – теперь я прошу прощения у нашего сына.
Я понимаю, что не одна на поляне, когда слышу тихие шаги. Вскидываю голову и вижу огромный дуб. Я помню его, но я не помню тех, кто там стоит. Это мои родители. Мама закрыла рот рукой, по ее щекам катятся слезы. Отец обнимает ее за плечи. Его глаза блестят, губы дрожат и беззвучно произносят: «Мы любим тебя».
Сына уже нет на моих руках. Я осталась одна.
В стороне стоит Док. Он обводит равнодушным взглядом окружающую местность. Чуть поодаль замечаю вампиров из Элиты. Считаю, сколько их и понимаю, что они теперь все здесь… мертвы. Но даже тут им нет места. Скоро они сгинут и из этого мира… навсегда. Таким как они нет прощения даже на Другой стороне. Я хорошо вижу, как к ним идут вампиры. Их очень много. Все они дождались того момента, когда могут отомстить за свою гибель. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как будут разрывать на части черные души предателей.
Родители не подходят ко мне. Я поднимаюсь на ноги и собираюсь пойти к ним. Хочу сделать шаг, но не могу. Я не хочу…нет! Я не хочу!
Мама качает головой. Я понимаю, она не может поверить в происходящее…
– Я тоже, Мамочка…я тоже.
