Мария Петрова
Артерия
В двенадцать часов дня я проснулась от выстрела, в дверях стоял Илья. Он подошел ко мне и снял одеяло с головы.
– Почему ты его не застрелила?
– У меня нет оружия.
– Ты выспалась?
– Да, – чувствовала я себя хорошо, бодрее, чем пару дней назад, хотя вчера мне казалось, что мое состояние ухудшится.
– Пойдем, нас зовут в зал айтишников.
– Зачем? Что им от нас надо?
– Они открыли случайную точку, и к ним вышел житель альтернативной реальности.
– Попахивает обманом, мягко говоря.
– Не знаю, он пока что сидит тихо.
Вокруг спокойно сидящего с котом на коленях человека с красивым ровным лицом столпилось несколько старших классов. Ученые и профессора о чем-то переговаривались за его спиной, поглядывая на приборы. Определить возраст человека было сложно, и гадать было бы тоже глупо, ему могло быть и восемнадцать, и четырнадцать тысяч лет. У него была ровная светлая кожа, не пыльная, не вампирская, а как у нормального здорового человека, живущего в чистой природе, при нормальной экологии и условиях, чистые кудрявые волосы нежно-голубого цвета, я такого еще не видела. По лицу было сложно определить, мужчина это или женщина, это сейчас пытались выяснить профессора. Дети стояли тихо, редко перешептываясь.
– Как так вышло, что они открыли случайную точку? – шепотом спросила я у Ильи.
– Решили поэкспериментировать.
– Интересно, как же так вышло?
– Ты знаешь, как они открывают порталы? Они вводят коды, выведенные какими-то сложными математическими расчетами, которые считает компьютер, и портал или открывается, или нет, тут они решили взять новые коды и ввести по-другому, вот, к чему это привело.
– А такое когда-нибудь было, что житель сам выходил из двери?
– Нет, не было, он вообще первый разумный.
– Серьезно?
– Да, но не первый, кто живет.
Седой мужчина с бородкой подошел к человеку и осторожно нагнулся.
– Инглиш? – спросил он.
Красивое существо подняло вопросительно голову, свода брови к переносице.
– Язык какой?
– Русский.
– Ясно.
Мужчина снова отошел. Все стояли, не шевелясь, в шоке.
– Это что?
– Не знаю.
– Он русский?
– Видимо.
Другой профессор снова подошел к человеку.
– Какой-нибудь еще язык?
– Китайский.
– Пройдемте в разговорную?
Вышли вооруженные люди и человека увели. Все начади медленно расходиться, обескураженными, не менее чем профессора.
Учебный день проходил, как должен был, но многих сняли с уроков, поэтому сегодня было включено свободное посещение.
– Интересно, что это значит?
– Они уже начинают догадываться, что мир цифровой, и само существо может оказаться компьютерным.
– В нашем мире?
Илья пожал плечами.
– Я не знаю, все слишком сложно. Одни говорят, что он живой, другие утверждают, что он не наделен разумом и вообще холодный.
После долгого молчания, Лера, наконец, сказала:
– Было бы неплохо, если бы он был настоящим. Я считаю, он красивый.
Илья со впалыми щеками, темными кругами под глазами и Влад с усыпанными язвой скулами покачали головами. У Леры выпадали волосы, у меня шелушилась от сухости кожа. Красивых и здоровых детей не было, никто особо не думал об этом, у каждого были свои прелести, добавлявшие образу мужества и устрашения.
– Мама мне рассказывала, что когда-то у нее был друг, который не верил в апокалипсис, – с совершенно мягкой, самовольно проскользнувшей на его лице улыбкой, проговорил как бы вдруг Влад.
– Ты помнишь мать?
– Да, я попал сюда только в семь лет, а до этого жил в какой-то деревне.
Такими были единицы.
– Как ты сюда попал?
Обычно Влад молчал об этом, но сейчас сломался.
– На нас напали люди. Они убили мою мать и сестру, а я спрятался в подвале, и потом, через несколько дней сюда прибыли люди их крепости и доставили меня сюда.
Все молчали.
– Это сделали люди?
– Да. Я никому об этом не рассказывал, потому что это почти противозаконно, но так и есть. Я сам их видел и слышал. Живые люди еще есть, они собираются в группировки, кочуют по поселениям, ища еду и жилье, но в конце становятся зомби от токсичности воздуха и, собственно, потому что не умеют выживать.
– Может быть, это европейцы?
– Ага, а в Китае они что делали?
– У меня к тебе такой же вопрос.
– Ира, перестань.
– Да нет, пусть спрашивает, что в этом такого.
– Это неприятно же, – осела Лера.
– Нет, нормально. Если бы не учителя из школы, меня бы не нашли. Все-таки, какой бы не была система, как бы плохо и обидно нам тут не было, мы хотя бы живы.
За окном выли голодные чудовища, был вечер.
– А у меня не было матери, – большинство детей выводили методом суррогатной матери, прямо в школе, в отдельном корпусе, сюда редко попадали те, кто знает своих родителей.
– У меня тоже. Зато у меня была отличная няня.
– Моя мать принесла меня сюда, как только мне исполнился месяц, – ответил на все это давно молчащий Илья. – Думаю, за это стоит ее поблагодарить.
– Ага.
– Думаю, она была милой женщиной.
– Достаточно того, что умной.
– Думаешь, умной?
– А факт твоего существования тебе ни о чем не говорит?
Илья как-то сдавленно посмялся, не знаю, от чего.
– Что это там такое? – перегибаясь через спинку кровати, спросил он.
– Хищник ночью заполз, – ответила я.
– Надо убрать. А лучше отнести в лабораторию. Еще неизвестно, что он все это время делал.
– А возьмут?
– Ира, в мире эпидемия и пост апокалипсис, естественно, возьмут.
– Боже, семь часов вечера.
– Они там ночуют.
Влад пошел с нами.
– Ты не договорил про друга мамы.
– А, ну вот, он не верил в то, что скоро все разрушится, а когда объявили вспышку химического оружия, он первым вышел на улицу. Это было последнее, что помнила о нем мама.
– Как ее звали?
– Оксана.
– Оксана…
– У нее еще фамилия была. Михайлова.
Сейчас фамилий нет, у нас есть имя и номер из семи цифр.
– Оксана Михайлова. Красиво.
– Согласен. Она сама была красивой.
– Про друга, – одернул нас Илья.
– Точно. Они даже ругались из-за того, что он не верил. Она мне сказала, что никогда не стоит тратить время и жизнь на ругань, каким бы не был конфликт, какой бы не была цена твоей значимости. Это все просто обесценилось в один момент.
– Я думала, ты просто терпеливый.
Влад посмеялся.
– Ты еще скажи, что умный.
– Да. Вовремя уйти от конфликта – признак большого ума. У меня никогда это не получалось.
– У меня тоже, – ответил Илья.
– Забавно, мы никогда не ругаемся всерьез, а если и бывает, то только по делу и недолго, – заметил Влад.
– Это все потому, что у нас больше никого нет.
– Никогда не думала, что самым дорогим для меня будут люди.
– Да, – вздохнул Илья, – нам надо беречь друг друга.
– Мы и бережем.
– А если понадобится, ты меня убьешь? – спросила я. Он косо на меня посмотрел.
– Если только для выгоды всей роты, по твоей собственной просьбе – никогда. Я не верю в такую дружбу.
– Кирилл не был мне другом.
– Я вообще сейчас не про него.
Естественно, он говорил про него. Все время об этом думал. Видно же.
Следующий день начался с дождя, как и вся неделя. Дождь не стихал и бил чуть ли не постоянно, еще и грозы, иногда град. Хорошая выдалась осень.
Все были всполошены вчерашним происшествием, особенно когда существо начало с ними разговаривать. Его звали Уэхара Комитаки, несмотря на то, что на данный момент в мире оставалось всего две способные на существование страны, он был японского происхождения. Это сын одного из японских профессоров, никакие догадки о том, что он цифровой не подтвердились. Когда все только начиналось, отец Уэхара нашел самый оптимальный и удобный мир для существования человека, и отправил туда сына. Тогда все было лишь в новинку, и разбираться не было времени и возможности, поэтому Комитаки пришлось делать все самому. Он успел выучить в общих чертах два языка, чтобы уметь попросить помощи или поддержать светскую беседу, научиться жить в ладу с природой и почти сойти с ума. Единственный минус всей ситуации. Мир оказался совсем пустым, без людей и сознательных существ, но зато очень благоприятным для жизни – идеальная природа, экология, растения, животные…
