Мария Петрова
Артерия
– Не впускать их туда.
– Я не могу сказать им, что им там не место.
– Ты почти что божество! Как это не можешь?
– Ну… а вдруг им будет обидно?
– И пусть. Ты же не хочешь, чтобы они сделали обидно тебе и твоему миру.
– Не хочу, – помотал головой.
– Вот и все. Есть куча способов отмазаться, поверь, когда ты делаешь это на пользу, тебе даже не придется грустить.
– Я не за это боюсь. Мне не хочется, чтобы вы остались ни с чем.
– Давай ты хорошо подумаешь, все обдумаешь, и тогда примешь решение.
Я распрямилась и двинулась к двери. Думаю, он хотел бы что-нибудь сказать еще, просто я ему не дала. Мне нужно было отойти и переварить все, благо, мне хотя бы стало легче.
Ночью меня волновал не один вопрос: почему он мне доверился? что это значит? так ли все серьезно? что он на самом деле хотел сказать? У меня наконец-то прояснился разум. Стало так холодно, темно, пусто, что я осознала пустоту всех своих мыслей. Даже не ненужность, а просто пустоту. Все это было ни о чем. Мои двойки не стоили моих расстройств.
Наверное, я испытывала это чувство только один раз в своей жизни. Однажды из моей жизни должен был уйти один человек, мы не были так близки, чтобы испытывать друг к другу чувства, просто общались. И когда я стала понимать, что мне придется оставить его, я стала задумываться о том, почему он мне так дорог. Иногда люди могут не иметь ничего общего, вы никогда не будете лучшими друзьями, вы живете в разных городах, но это не мешает любить их за прелести. Достаточно знать, что человек есть, что он не сломан, что с ним все нормально, что нечто прекрасное, когда-то зародившееся в нем живет до сих пор и освящает мир изнутри. Ты даже не контактируешь с этим человеком, просто наблюдаешь за его цветением, вспоминаешь и тебе от этого приятно. Тебе не будет от этого грустно, потому что… ну зачем грустить от цветения лотоса? Он уже сделал мир ярче, а ты его знал.
Что-то подобное было во мне и сейчас. Я бы не отказалась иметь все богатства мира, сам мир, да и к тому же идеальный, стать чем-то большим, чем просто человек, но этот мир, да и сам Уэхара были теми самыми цветами лотоса, и понимать это должна не одна я.
Их цветение подобно чуду, настоящему чуду, которое могло бы спасти мир, но… зачем? Вопрос не в том, что мы люди, и мы растеряем все богатства, мне не хочется возвращаться к этому, дело в том, что прекрасное должно оставаться прекрасным, пусть оно существует без чужих вмешательств. Пусть оно просто будет.
Я могла бы, я просто не хочу.
3
Град. В моем мире град. А я стою возле кровавой реки с дымящимся дробовиком и смотрю на маленькие грязные льдинки. Жизнь проходит слишком быстро, и ты не успеваешь ни думать, ни говорить, ни просто жить.
Недавно, примерно полгода назад мы заговорили на философии о мнениях. Одно другого интересней – во-первых на лекциях мы обычно не разговариваем, а только пишем, но это был особенный урок, к нам пришел профессор из мира людей. Первый человек, пришедший из мира за пределами крепости. Теперь ни у кого не осталось сомнений, что люди есть, и истреблять нужно их, по крайней мере, у моих друзей. Мы заговорили о мнениях и принципах, первым сказанным и подытоживающим было то, что нужно менять мнение и оставлять принципы. Что такое мнение? Это часто сменяющаяся точка зрения, те, кто этого не понимают – не заслуживают находиться в одной комнате с людьми. Такая тема рассматривается намного глубже, я давно уже поняла для себя, что ни правды, ни лжи нет, люди просто придерживаются своих безумных правил, мысля так же по поводу мнений. Возможно, когда-нибудь я передумаю.
Профессор болтал без умолку, мы все задавали и задавали ему вопросы. Так вот, к чему была эта встреча: в Москве открывается гуманитарный университет, в который уже идет набор учеников. Мир рухнул еще ниже. То есть все это время вы нормальненько жили, открывали вузы, пиши какао в своих разрушенных высотках, а мы жили и готовились к тому, что выйдем в руины, навстречу пеплу и бродящим по улицам трупам? Вот это называется жизнь?
Я еще ни разу всерьез не желала, что не пошла тогда в утопию с Уэхарой, сейчас мне хотелось забыть о существование людей и Земли.
– Ты пойдешь? – спросил почему-то Илья, хотя прекрасно знал мой ответ.
– Я не идиотка, – довольно резко ответила я, – я не готова жить на разрушенной планете, зачем-то читая до конца жизни Гоголя и делая ненужные анализы.
– Ну, а если там будет что-то новое.
– Вот сам езжай и разбирайся.
– Ты чего взбесилась? – вступился Влад.
– Ничего. Мы сейчас будем убиваться, ходячих мертвецов рубать, а эти умники будут сидеть и в древних языках ковыряться, новые правила выносить.
– Ты успокойся, пожалуйста, никто тебя ехать и учиться не заставляет, хочешь монстров убивать – иди и убивай, чего такая-то?
Мне пришлось надуться и замолчать. Я думала, Влад будет меня отчитывать, но, почему-то, не стал.
Уже потом, через какое-то время, он мне сказал, что предполагал, что так и будет, что откроется еще не один вуз, что Земля уже начала восстанавливаться, а мы просто жили в иллюзии, созданной под правильным углом, потому что создавать жизнь на ядовитой опасной планете нельзя, и сначала нужно привести тут все в порядок, чем будет заниматься еще ни одно поколение таких детей. Мы действительно безнадежны, и всегда такими были. Таков человеческий род, мы просто смиримся с этим. Неужели, добра и чести нет совсем? Есть, оно есть в свете и стараниях. Все, что мы делаем, даже открываем университеты на мертвой земле ради новых детей и умных поколений, это и есть то, ради чего мы совершаем ошибки и идем вперед.
