Марк Адамов
В плену Красной Розы
Глава 7. Подъём
В ночь, когда лорд Бримм созвал Лис в часовню, Таделия долго не могла уснуть. В разговоре с Бертольдом оба условились, что необходимо найти Химеру. Где бы тот ни был, они не будут прятаться под одеялом и ждать, пока остальные рискуют головами в походе на север Хемелена.
Но Химера оказался не единственной их заботой. Служители взяли на попечение Каддара Бреккского. Неугомонный следопыт гнал их с самого Басселя, подкупил Вийма, чтобы тот сдал им планы Лис. Если Каддар выжил, то первым делом выложит рыцарям всю правду.
Стало быть, его нужно остановить. Таделия верила, что товарищи взглянут на неё по-другому, если она не даст следопыту заговорить. Оставалось лишь выяснить, где обитают местные лекари, и попутно раздобыть достойное оружие взамен того, что изъяла воительница Тельма.
Но потом наступило самое странное утро в жизни Таделии. Когда рассвет уже проглядывался через лёгкие занавески опустевшей комнаты, Сойка провалилась в сон. Её туда увлёк лёгкий запах мха и сырой древесины. Так пах их дом на хуторе, окружённом заросшими топями.
Во сне Таделия вернулась в те дни, когда всё ещё было хорошо. Они собрались за большим столом всей семьёй – мать, отец, две её сестры и двое братьев. Они смеялись, строили планы на осень. Юный Хаперт хвалился, что за лето освоил самодельное копьё из стебля рогоза. Теперь им не страшны ни плотояды, ни топеглоты. Так сказал отец.
Конечно, было это до того, как трактир отца перестал приносить деньги из-за нового поселения, основанного неподалёку. На что он надеялся? Все уже давно говорили о том, что барон Маллен собирается строить крепость в верховьях Сальмены. Кому нужна таверна с плесенью на стенах и дырах в перинах, когда в трёх верстах есть целый новый город?
Немудрено, что Давин Румелар сошёл с ума. Но было бы лучше, если бы он просто повесился в амбаре. Что угодно было бы лучше, чем то, что пришлось пережить его семье.
– Подъём! – низкий женский голос разорвал сон, а вторил ему звонкий колокольчик. – Подъём, подъём!
Таделия очнулась в незнакомой комнате. Нет, не комнате – бараке. Она лежала сверху на двухъярусной кровати, одной из двух десятков в длинном помещении. Голова раскалывалась, а ноги кололо, будто те онемели во сне.
Кто-то успел переодеть Сойку. Теперь на ней была белая сорочка по колено. Такая же, как на целой толпе женщин, пробудившихся по воле грузной дамы в сером балахоне и белом фартуке. И её колокольчика – пусть утренняя гостья и замолкла, латунный паршивец всё ещё заливался на весь барак.
Таделия спустилась вниз. К кровати была приделана деревянная лестница с тонкими поперечинами, но она просто смахнула со второго яруса на пол. Для бывалой Лисы в таком манёвре не было ничего особенного, но остальные женщины встретили его взглядом на грани изумления и порицания.
Обитательницы барака отправились в дальний его конец нестройной колонной. Сойка смотрела на них, а внутри нарастало ощущение, что ей не стоит отставать. То было не наваждение извне. Скорее, знакомое Лисье чутьё, которое помогало Таделии слиться с толпой, если того требовала работа.
Женщины держали путь в соседнюю комнату. В середине дальней стены стояла высокая кадка с водой, а по бокам тянулись одинаковые полки, на которых была сложена одежда. Каждая из них быстро умыла лицо, а потом забрала со своей полки серый балахон и пару плохо скроенных ботинок.
Сойка проделала те же действия, но ей пришлось занять место в конце колонны. Как она и ожидала, только один набор одежды остался к тому моменту, как она закончила умываться.
– И что это за херь? – тихо спросила она себя.
Ответ Таделия надеялась получить на улице, куда как раз устремились остальные женщины.
Сойка ещё не бывала в этом месте. Три одинаковых барака выходили к округлой площади перед широкой часовней – заметно больше той, куда водили паломников. За её покатой крышей нависал могучий собор с куполом, украшенным изящными коваными узорами и металлическими шипами. По обе стороны – и справа, и слева – к площади жались два одинаковых здания в три этажа. Их центральные фасады украшали чёрные гранитные колоны.
Из соседних бараков подтянулись другие женщины. Большинство из них были молодыми, не старше двадцати. Возраст остальных вполне мог разниться от десяти до семидесяти. Барак Таделии оказался самым многолюдным.
В группе, что вышла слева и направилась к часовне вместе с остальными, промелькнула знакомая чёрная шевелюра. Сойка рванула за ней и ухватила Вдову за руку.
– Иштава! – глухо проговорила Таделия. – Чёрт, как хорошо, что ты тоже здесь! Что происходит?
– Здравствуй, дорогая, – отрешённо сказала Вдова, глядя на часовню. – Полагаю, мы идём на утреннюю молитву, а потом нам назначат работы.
Сойка тряхнула головой. Опытная Лиса говорила так, будто в происходящем было мало необычного. Подумаешь – проснулись в бараке в самом сердце обители, как какие-то служительницы.
– Иштава, это какой-то бред, – Сойка ещё сильнее сжала её запястье. – Ты видела остальных? Где Бертольд?
– Это ведь женская обитель, – Вдова словно говорила с ребёнком, мягко и снисходительно. – Мужчины тут только на правах рабочих за пределами ставки ордена.
– Зашибись, – Таделия выпустила руку Иштавы. – Давай их найдём. Не нравится мне всё это.
– Сейчас нам лучше не искать неприятностей.
Вдова побрела в часовню в числе последних, и Сойке пришлось сделать то же самое. Старая практика Лис – делай то же, что делают остальные, пока не подберёшься к цели. Вероятно, Иштава просто следовала заветам Настоятеля по привычке. Но этот её взгляд… Она искренне не понимала, почему Сойка так волновалась.
В раздумьях Таделия подошла к широкой пылающей чаше в центре часовни и чуть не забыла подслушать, что шепчут остальные молельщицы. Они лишь ненадолго замирали у очага, левую руку клали на середину груди, а правую тянули к огню. Если уж следовать за толпой, то делать это нужно тщательно.
– Благодарю тебя, светозарнейшая из звёзд, что берегла меня этой ночью, – повторила Таделия за предыдущей женщиной. – Прошу и через этот день провести меня жертвенностью Мальны.
Странная молитва. В детстве, на хуторе, мать всегда взвывала к верности Литанда. Но каждое королевство молило своего Первопрорицателя, пусть вся светозарная шестёрка и служила одной Звезде на равных началах. То было на словах. На деле люди всегда ставили выше того, кто основал их страну.
Сойка решила не поминать Литанда с десятками последовательниц Мальны вокруг. Следуй за толпой, пока не доберёшься до цели – и останешься незаметной. И живой.
Женщин собрали на площади перед часовней. Несколько взрослых служительниц вскоре к ним присоединились и распределили каждую по работам. Как и говорила Иштава.
Таделию отправили в сады с одиннадцатью другими. Там служительница по имени Валита сообщила, что настоятельница обители, светозарная мать Лидвия, ожидает раннюю и тёплую весну, так что грядки уже стоило подготовить.
Работницам вручили лопаты и тяпки с короткими ручками. Инструменты оказались ржавыми, из рукояти торчали щепки. Сойка взвесила свою тяпку на ладони и осмотрела облезлое навершие. Вряд ли оно будет достаточно острым, чтобы сойти за оружие.
Как в бреду, Таделия приступила к работе. Две послушницы выкорчёвывали куски почвы, чтобы оформить грядки, а Лиса ползла за ними на корточках и разбивала землю тяпкой. Вдова работала неподалёку – ей выдали длинные кусачки, которыми Иштава подрезала раскидистые кусты у белой постройки в три этажа.
Когда старшие отворачивались, Сойка щипала себя за запястья. В Приюте рассказывали, что настоящая боль помогает бороться с мороком. Но причудливая завеса держалась. Таделия чувствовала себя последним разумным человеком в стаде овец. Все, даже Вдова, послушно подрезали кусты, корчевали землю, таскали мешки с золой, которую сыпали на уже готовые грядки.
Быть может, боль не была достаточной? Сойка вытянула левую ладонь, а правой рукой занесла над ней тяпку. Чем сильнее морок, тем сложнее будет побороть его. Может, хоть так?
– Эй, подруга! – крикнула Сойке одна из женщин с лопатой, рослая смуглянка лет двадцати. – Чего расселась? Надо закончить до трапезы!
Таделия одёрнула руку. Её напарницы уже ушли на несколько рядов вперёд и теперь с недовольным видом ждали, пока Лиса их догонит. Нашли землеройку.
Следуй за толпой. Следуй за сраной толпой. Сойка продолжала себе об этом напоминать – слишком уж ей хотелось выжить, даже если придётся играть по правилам морока. Идеальных иллюзий не бывает, так что рано или поздно наваждение даст слабину.
Правда, этого не случилось ни до трапезы, ни во время неё. Работницам позволили вымыть руки в бараке, а потом все отправились в обеденный зал. Не тот, в котором до этого ели Лисы. Здесь не было ни госпожи Маритель, ни её роскошных блюд с рыбой и овощами. Лишь водянистая каша с горькими вялеными ломтиками, о происхождении которых Сойка решила гадать. Для собственного же спокойствия.
Следующей остановкой стало одно из зданий с колоннами. Женщины вошли в просторный зал, который амфитеатром поднимался вверх и занимал не меньше пары этажей. Таделия следовала за толпой, уселась на деревянную скамью и встретила лёгким поклоном очередную служительницу.
Женщины рядом выше восторженно зашептались при виде дамы с тонкими чертами, напоминавшими приукрашенный портрет, нежели живого человека. Пучок ониксовых волос скрепляла длинная серебряная шпилька, а серую робу служительница подпоясала тонкой белой верёвкой. Как будто нарочито подчёркивала тонкую талию.
Судя по тому, что шептали послушницы, звали эту даму госпожа Алама.
– Рада видеть вас всех, – служительница не пыталась говорить громко, но своды зала любезно доносили её голос даже до верхних рядов. – Сегодня я предлагаю вам вновь вспомнить одно из проявлений благой воли нашей светозарной защитницы. Я говорю о жертвенности.
Сойка усмехнулась. Сначала их утомили перекопкой грядок, чтобы все силы ушли в сырую землю острова. Теперь пришла пора истощить разум проповедями.
О благой воле Далёкой Звезды Таделия слышала. Всего таких деяний было шесть, и каждое соответствовало одному из Первопрорицателей. Жертвенность Мальны. Милосердие Аквиды. Знания Драуда. Стойкость Андора. Честь Вескера. Верность Литанда. Покуда человек следовал одному из этих путей – сияние его души оставалось ярким.
– Что же такое жертвенность, дорогие мои? – вопрошала тем временем Алама. – Кто может объяснить?
– Это готовность отдать что-то ценное на благо Далёкой Звезды, – вскочила и отчеканила совсем юная ученица.
– Не только на благо Далёкой Звезды, – поправила её служительница. – Это может быть любая благая цель. Давайте вспомним пример такой жертвенности. Да, Пилла?
– Первопрорицательница Мальна, жертвенная мать, – ответила рыжеволосая девушка лет шестнадцати. – Она позволила язычникам Крестедии сжечь себя на костре, чтобы огонь уничтожил их город и открыл путь войску короля Бенкара. Её жертва породила весь Хемелен.
– Ты, конечно, права, Пилла, – Алама сощурилась и подошла ближе к трибуне. – Но я бы хотела услышать что-то посвежее. Все знают историю жертвенной матери Мальны, мы ведь в её обители, в конце-то концов.
По амфитеатру пробежала волна тихих смешков, а Пилла зарделась под стать её волнистым волосам.
– А как же воитель Гелланн из Граденна? – дама средних лет с короткой светлой причёской вскинула руку. – Его отряд держал крепость на побережье ценой жизни. Они задержали высадку язычников из Грохтцегора, чтобы остальные успели уйти.
– Да, такое тоже было, – Алама закивала, но и губы поджала. – А есть ли у вас более приземлённые примеры? Необязательно жертвовать жизнью – есть, ведь, и другие ценности. Давайте отойдём от прорицателей и воителей. Вот ты, дорогая сестра, знаешь такой пример? Ты же с нами недавно?
Она смотрела на Таделию. Сойка поёжилась, когда десятки глаз уставились на неё. Она не хотела выделяться, а теперь оказалась в центре внимания. И где же она ошиблась?
– Не уверена, госпожа, – Таделия встала, прижав руки к подолу балахона.
– А я думаю, что знаешь, – Алама поднялась повыше между рядами скамеек. – Чем ещё может пожертвовать человек?
– Свободой, – Сойка отвела взгляд и почувствовала, как щёки становятся пунцовыми.
– Свободу обычно забирают за преступления, – с вызовом сказала служительница. – Ты знаешь истории о тех, для кого отдать свободу стало примером жертвенности?
– Так поступил мой друг, – слова сами вырывались изо рта Таделии. – Он мог жить свободно, уйти, куда хочет. Но он отказался от этого, чтобы помочь мне и не только. За это я ему благодарна.
– И как же зовут твоего друга?
Сойка молчала. Любопытные глаза учениц впились в неё, но острее всех смотрела Вдова. Старшая Лиса выглядела испуганной и почти не шевелилась.
– Не хочешь говорить – твоё право, – Алама спустилась с трибун. – Но я всё же считаю, что свобода – вопрос очень скользкий. Каждый вор, каждый убийца считает, что заслуживает свободу. Невиновного сложно её лишить.
Таделия скребла по большому пальцу ногтем указательного и почти разодрала его до крови. Помимо того, что упомянула служительница, люди ещё часто считают свои речи единственно правильными. Достаточно лишь говорить громко и уверенно, обращаясь к тем, кто стоит ниже. Легкотня.
– А что насчёт свободы воли, госпожа? – Сойка не смогла себя пересилить и высказалась. – Невиновного можно лишить и её. Заставить делать то, чего человек не хочет. Вплоть до убийства, кражи и всего того, за что можно лишиться обычной свободы.
– Потому-то магия и считается таким же тяжким грехом, – Алама смотрела в высокое окно, поглаживая своё запястье. – Без неё такое не сотворить.
– Но дело не только в магии, – Таделия старалась не смотреть на Вдову. – Заставить можно иначе. Словом, мечом, серебром. Когда кто-то берёт над тобой власть – страшнее нет ничего.
– Вообще-то смерть страшнее, – оживилась ученица Пилла.
Сойка не ответила. Возможно, юность Пиллы прошла в спокойствии и сытости. Для таких и впрямь не было ничего страшнее смерти. Таделия же усвоила совсем другой урок и совсем недавно его повторила.
– Спасибо за беседу, дорогая, но наш разговор заходит куда-то в дебри, – Алама сдавленно рассмеялась. – Ладно, раз уж мы помянули жертвенную мать Мальну, не лишним будет ещё раз поговорить о значении её жертвы. Не только для Хемелена, но для всех королевств.
Служительница ещё долго тянула свои речи, но высказаться больше никого не просила. Сойка её не слушала. История о том, как жертвенный костёр Мальны уничтожил деревянную Крестедию – тогда ещё под властью коренных народов Хемелена – была известна и летарским верующим.
Если что-то Таделия и могла сделать, так это отвлечься.
Мудрый разговор с Аламой продлился до вечера, и всех послушниц отправили в молельный зал главного храма. Сойка простояла всю службу в задних рядах, пока местная жрица взывала к Далёкой Звезде за всю обитель.
К её удивлению, дневная трапеза оказалась единственной за весь день. Когда вечерняя молитва закончилась, женщины вернулись в барак и отошли ко сну.
А потом всё повторилось. Умывание. Часовня. Грядки. Трапеза. Алама. Храм. Второй день дурного сна походил на предыдущий. Её окружали одни и те же разговоры о воле Далёкой Звезды и о подвигах её прорицателей. Та же тяпка, те же комки земли. И вновь пора было спать.
Изменения пришли лишь на третий день, и то – не сразу. После трапезы выяснилось, что ученицам предстоит провести время в купальне вместо очередной беседы с госпожой Аламой. Сойке претило тесниться с дюжинами послушниц в сыром помещении, ещё и без одежды.
Но надо было слиться с толпой. На неё уже косо поглядывали остальные после разговоров с Аламой.
«Чёрт, почему я вообще переживаю, что подумают эти святоши?»
Послушницы мылись в купальне, которую и назвать-то так было стыдно. Особенно, после той, куда водили паломников. Здесь не было ни просторных купелей, ни шершавой мозаики на полу, ни резных статуй из цельного камня. Только серый пол, мокрые стены с чернильными разводами плесени и вода, бьющая из нескольких круглых отверстий на уровне лица.
Сойка решила тут не задерживаться. Подставив спину тёплому потоку, она выглядывала Вдову среди мокрых тел, но та, видимо, не поместилась в первой группе купальщиц. К Чёрту. Сегодня Иштава и сама будто бы избегала Таделию.
Лиса уступила место у источника остальным и поспешила вытереться насухо. О какой ранней весне говорила настоятельница обители, если ветер с озера дул такой, что низ балахона надувался куполом? Так и простыть немудрено.
Переодевшиеся послушницы как раз отправились в купальный зал, а следующая группа ещё не успела войти из предбанника. Таделия осталась в блаженном одиночестве, которого ей так не хватало с того странного дня, когда Бримм и Квиллар отправили Лис на задание.
А был ли этот день взаправду или то – лишь сон? Что, если всё, что случилось с отплытия из Сегденна – не более, чем наваждение Альхиора?
– Привет!
Сойка вздрогнула. В раздевалке невесть откуда появилась совсем юная девчонка в сером плаще. Она изучала Таделию круглыми глазами жёлто-карего цвета и мило улыбалась.
Лиса не стала отвечать: ей хватало и своих размышлений. Ведь колдун ещё жив. Это Альхиор засунул Сойку в тюрьму собственного разума. Вместо прутьев и замков тут были колючие балахоны и грядки, а охраной служили образы служительниц.
– Ты же Таделия? – а девчушка всё не унималась. Плевать. – И Сойкой тебя тоже зовут?
Теперь Таделии стало интересно. Откуда мелкой знать это имя? Если Лиса и впрямь запуталась в омуте своих мыслей, ответ понятен: его знала сама Сойка. Но, если допустить на одно мгновение, что всё было наяву… Придётся выяснить.
– Допустим, – Таделия кивнула.
– А я – Лийя. Служка, – девочка засияла. – А почему у тебя два имени? Или Сойка – это фамилия?
– У всех наших два имени.
– Это ты про Лис, да?
Да какого Чёрта? Сойка таращилась на Лийю и не могла понять, откуда взялась эта всезнайка с ровной чёлкой, почти достающей до глаз. Мог ли её собственный так разум так издеваться над Лисой?
– Можешь ненадолго пойти со мной? – служка почти шептала и косила глаза на дверь. – Это очень-очень важно! Только надо быстро, хорошо?
Таделия решила проверить, куда заведёт её Лийя. Пока что девчонка направилась к выходу из скромного купального дома, притаившегося под западной стеной обители. Она провела Сойку через ряды ожидавших своей очереди на помывку послушниц и пролезла под лысыми кустами.
Сойка чертыхнулась, когда голые ветки царапнули ей спину. Всё же маленькой служке куда легче было тут пробраться. Но она справилась и продолжила путь за Лийей.
Пригнувшись, они просеменили вдоль кустов обратно в сторону купальни. Там их уже ждал рослый мужчина в капюшоне. Он привалился спиной к стене помывочной и рассматривал вытянутую левую руку, всю замотанную в бинты.
– Вот! – радостно объявила Лийя. – Только, пожалуйста, быстро, а то будут неприятности!
– И что это значит? – Сойка сложила руки на груди. – Ты кто? Ищешь тут щели, чтобы подсматривать?
– Было бы на что смотреть.
Мужчина повернулся и скинул капюшон. Из-под мешковатой ткани показались длинные волосы, широкая переносица и прищуренный глаз с густыми ресницами. Только правый, ведь левую часть его лица тоже скрывали слои бинтов.
– Химера! – Сойка подпрыгнула на месте. – Ты живой? Так, а почему так вырядился? Ты тоже один из них?
Она едва не сорвалась с места, чтобы обнять этого пройдоху. Но на нём был балахон служителя. Похоже, и с ним сделали то же, что и с Иштавой.
– Давай попробуем угадать, Таделия, – проговорил Варион. – Либо я настолько преисполнился верой, что меня взяли в женскую обитель. Либо малышка Лийя стащила для меня робу из постирочной и где-то бродит одна очень злая служительница в очень грязной робе. Как думаешь, что правда?
– Ах ты, зараза.
И всё же она его обняла. Руки Сойки обхватили грудь Химеры, и тот вдруг зашипел, отстранился и схватился за левый бок.
– Осторожнее, – попросил он сдавленно. – Мне ещё херово.
– Что с тобой случилось?
– Альхиор со мной случился, – Варион перевёл взгляд на стену купальни. – Но ничего. Это была его последняя гадость.
– Ты убил его?
Химера едва заметно кивнул и сразу же кивнул на смущённую Лийю. Сойка подняла руку в знак вины, но при этом улыбнулась. Даже если Вариона породил морок Альхиора, такие вести её порадуют её и во сне.
– Так, где ты был? – спросила Таделия.
– Времени мало, так что скажу только, что в местной лекарне, – Химера вытянул шею и осмотрелся. – Но там мне оставаться нельзя, так что я попросил Лийю вас разыскать.
– Ого, ты специально послал за мной? – Сойка смущённо прикрыла рот ладонью. Хоть кто-то не пожелал избавиться от неё под шумок.
– Я не знал даже, жива ли ты после делишек Альхиора, – Варион остался серьёзен. – Послал за тобой, Крысоловом и Бертольдом. Короче, теми, кого легче описать.
– Других я не нашла, а тебя – сразу! – гордо заявила Лийя. – Тебя легко было найти. Варион сказал, что ты весьма красивая, на редкость стройная и пахнешь мылом, даже если не помоешься. А ещё у тебя…
– Мы поняли, Лийя, – сказал Химера, подняв правую руку. – Суть в том, что здесь творится какая-то… Мутная история.
– Ты это мне будешь говорить? – Сойка подошла поближе и перешла на шёпот. – Я третий день думаю, что сошла с ума!
Она рассказала ему всё – так быстро, как только смогла. Про дом паломников, про собрание в часовне, про то, как проснулась посреди бесконечной иллюзии. А Варион просто кивал каждому слову. Потом он глубоко вдохнул через нос и отвернулся.
– Ну, что? – выпалила Таделия после своего рассказа. – Ты что-то скажешь?
– Я скажу! – вызвалась Лийя. – Это враки.
– Да ну? – Сойка наклонила голову и посмотрела на девчонку. – И где же я слукавила?
– Никого тут силой не держат. Мы сами пошли служить, каждая из нас. А лорд Бримм – вообще в Аноре и ещё не вернулся оттуда.
Таделия поджала губы и опёрлась рукой о стену купальни.
– Стал бы он тебе докладывать, когда вернулся, – заговорил-таки Химера. – Спасибо, Сойка ты мне очень помогла. Теперь я точно знаю, что оставаться тут нельзя.
– И что мы будем делать? – спросила Таделия. – Хрен с ними, со служительницами. Тут целый рыцарский орден под боком!
– Надурили Содагара, надурим и этих, – Варион то и дело косился на Лийю. Видимо, не так уж он ей и доверял. – Надо найти наших. Твой рассказ звучит так, что этот Бримм отправил их на убой. Я их догоню.
– Догонишь? Ты нашёл достаточно сильного мага, чтобы нас перенесли в этот Мальд?
– Таделия, твои вопросы всё очень усложняют.
– Потому что сложнее уже некуда!
– Брось. Я придумаю, как мне отсюда выйти, и брошусь следом. Так уж сложилось, что под рукой как раз есть один следопыт.
– Так. Так, стой, – Сойка выставила оба указательных пальца и затрясла ими. – Что значит, ты выйдешь? А я? А Иштава, Бертольд…
– Я же просил, поменьше вопросов. Уйдут все, но не сразу, если сделаем всё по-моему. Тебе ещё придётся пощеголять этой роскошной робой, потому как для тебя найдётся особое задание.
– Ну-ну. И что же это за план у тебя?
Химера улыбнулся впервые за всю встречу. Сжал правый кулак, попробовал сжать и левый, но тут же скорчился от боли.
– Если перестанешь перебивать меня, то с удовольствием тебе всё поведаю.
