Марк Мэнсон
Комплект книг «Тонкое искусство пофигизма»
Принцип «Делайте что-нибудь»
В 2008 г., проработав по специальности шесть недель, я уволился, чтобы заняться интернет-бизнесом. Я понятия не имел, как и чего, но решил: уж если мне суждено быть нищим и несчастным, так пусть я буду нищим и несчастным на работе по душе. К тому же я был поглощен романами. Да пусть все идет к черту – почему бы не начать блог, посвященный свиданиям?
В первое утро свободного плавания меня охватил ужас. Я сидел у ноутбука, впервые осознав, что полностью несу ответственность за все свои решения и их последствия. Я несу ответственность за то, чтобы научиться веб-дизайну, интернет-маркетингу, оптимизации поисковых систем и прочей эзотерике. Все лежит на моих плечах. А потому я сделал то, что сделал бы любой 24-летний человек, который только что уволился с должности и понятия не имеет, что делать: скачал несколько компьютерных игр и избегал работы, как вируса Эболы.
Недели шли. Баланс на счету таял, и стало ясно, что необходима стратегия: как засучить рукава, чтобы новый бизнес сдвинулся с мертвой точки. И вдруг с неожиданной стороны пришла подсказка.
Когда я учился в школе, наш учитель математики мистер Паквуд говорил: «Если вы завязли с проблемой, не сидите сложа руки. Начните над ней работать. Даже если вы не знаете, что делаете, сам факт работы обязательно приведет к тому, что в голове появятся правильные идеи».
В тот период, когда я пробовал встать на ноги и каждый день давался нелегко; когда понятия не имел, что делать дальше, и боялся результатов (или их отсутствия), совет мистера Паквуда стал всплывать у меня из подсознания. Я услышал в нем девиз:
«Не сидите сложа руки. Делайте что-нибудь. Ответы придут».
Применяя совет мистера Паквуда, я получил важный урок относительно мотивации. Правда, на его усвоение ушло лет восемь: изнурительные месяцы с неудачными выпусками продуктов, смехотворными колонками советов в газетах, неуютными ночами на диванах у друзей, превышенными лимитами по кредиту и сотнями тысяч написанных (и обычно непрочитанных) слов. Но более важной вещи я в жизни не осознавал:
«Действие – не только следствие мотивации, но и его причина».
Большинство из нас занимаются чем-то серьезно, лишь если чувствуют мотивацию. А мотивацию мы чувствуем лишь при наличии эмоционального вдохновения. Мы полагаем, что все это работает как цепная реакция:
Эмоциональное вдохновение → Мотивация → Желаемое действие
Если вы хотите что-то сделать, но не чувствуете ни мотивации, ни вдохновения, у вас опускаются руки: мол, что поделаешь. Приходится ждать сильного эмоционального подъема, и лишь тогда у вас появляется стимул встать с дивана и ударить пальцем о палец.
На самом деле мотивация вовсе не трехчастная цепочка, а цикл:
Вдохновение → Мотивация → Действие → Вдохновение → Мотивация → Действие → и т. д.
Наши действия создают новую эмоциональную реакцию и вдохновение и в конечном счете мотивируют ваши будущие действия. С учетом этого можно переориентировать наш подход следующим образом:
Действие → Вдохновение → Мотивация
Если у вас мало мотивации для важной перемены в жизни, делайте что-нибудь. Барахтайтесь. А затем превратите реакцию на это действие в способ мотивировать себя.
Так и назовем сей принцип: «Делайте что-нибудь». Я использовал его для развития бизнеса, а затем стал советовать его читателям, которые осаждали меня «стереосистемными» вопросами: «Как наняться на работу?», «Как сказать парню, что я хочу быть его подружкой?» и т. д.
В первые два года вольных трудов у меня КПД был маленьким по той причине, что я сидел как на иголках, не зная, что делать. Хотелось все бросить. Однако я быстро усвоил: если я заставлю себя сделать что-нибудь, даже сущую мелочь, крупные задачи покажутся намного более легкими. Допустим, нужно сменить дизайн сайта. Я заставлял себя сесть и сказать: «Прямо сейчас сменю дизайн заголовка». Сказано – сделано. И тут выяснялось, что можно перейти к другим частям сайта. Дальше смотришь, а уже есть силы и увлеченность на весь проект.
Писатель Тим Феррис рассказывает о некоем литераторе, который написал больше семидесяти романов. Кто-то спросил этого борзописца, как ему удается выдавать горы книг, сохраняя вдохновение и мотивацию. Последовал ответ: «Двести паршивых слов в день, вот и весь ответ». То есть он заставлял себя написать двести слов чего попало, и обычно это воодушевляло его: не успеешь оглянуться, выдашь уже не двести слов, а тысячи.
Если следовать принципу «Делайте что-нибудь», неудача теряет значимость. Когда стандарт успеха – действие, любой результат считается большим успехом; когда вдохновение понимается как награда, а не как условие, мы движемся вперед. Мы спокойнее относимся к неудаче, и неудача подталкивает нас дальше.
Принцип «Делайте что-нибудь» не только помогает одолеть прокрастинацию: через этот процесс мы усваиваем новые ценности. Если вас застигла экзистенциальная буря дерьма и все кажется бессмысленным – если все ваши жизненные мерки дали трещину, будущее неведомо, мечты рухнули или вы ощущаете потребность в лучших мерках, но не можете их найти – ответ одинаков:
«Делайте что-нибудь».
Этим «что-нибудь» может быть любое адекватное действие, любая хоть сколько-нибудь адекватная попытка.
Допустим, вы осознаете, что вели себя с людьми как самовлюбленный болван. И что надо проявить сострадание к ближним. Но как? Делайте что-нибудь! Начните с простого. Возьмите себе за правило слушать, какие у людей проблемы, и пытайтесь им помочь. Хотя бы один раз так поступите. Или обещайте считать себя корнем своих проблем, если у вас начнутся неприятности. Просто попробуйте и посмотрите, что получится.
Зачастую этого достаточно, чтобы снежный ком покатился. Действие дает толчок мотивации. То есть вы сами можете быть источником своего вдохновения. Вы можете быть источником своей мотивации. Уж что-что, а действие вам всегда доступно. И если принцип «Делайте что-нибудь» станет вашим единственным критерием успеха, даже неудача будет считаться прогрессом.
Глава 8
Умение сказать «нет»
В 2009 г. я собрал барахлишко, часть продал, а часть отдал на хранение, – и съехал из своей квартиры в Латинскую Америку. К этому времени я уже раскрутил скромный бложец с советами по свиданиям. Кое-какие деньги давала и интернет-продажа pdf-файлов и курсов. Я планировал провести большую часть ближайших лет за рубежом: увидеть другие культуры, да и воспользоваться низкими ценами в развивающихся странах Азии и Латинской Америки, чтобы укрепить свой бизнес. Настоящая мечта цифрового номада, которому к тому же 25 лет! Что еще нужно от жизни?
Но хотя это звучит замечательно и геройски, к странствиям меня подтолкнули не только здоровые ценности. Конечно, достойные ценности тоже были: жажда посмотреть мир, познакомиться с новыми людьми и культурами, испытать приключений, какие бывали у людей в старые времена.
Однако где-то в глубине давал о себе знать стыд. Тогда я не подозревал об этом, хотя при полной честности с собой согласился бы: внизу, под поверхностью таится ценность, которой гордиться не станешь. Я не видел ее, но в мгновения тишины и абсолютной честности мог почувствовать ее.
Когда мне было за двадцать, у меня не только было ощущение, что весь мир мне должен. «Травматическое дерьмо» отрочества создало специфическое отношение к верности. Я несколько лет компенсировал закомплексованность и социофобию юных лет и в результате мог знакомиться с любым человеком, дружить с любым человеком, любить любого человека, заниматься сексом с любым человеком. Так зачем, думал я, связывать себя с кем-то одним и даже одной социальной группой, одним городом, одной страной и культурой? Да передо мной все пути открыты! А значит, надо понемногу попробовать всего.
Вооруженный ощущением родства с миром, я пять с лишним лет мотался по странам и океанам, нигде подолгу не задерживаясь. Я побывал в 55 странах, завел десятки друзей и множество возлюбленных, которых быстро бросал, а подчас забывал уже к перелету в следующую страну.
Это было странное время. Я со вкусом жил, расширял горизонты, а поверхностных впечатлений хватало, чтобы заглушить подспудную боль. Этот опыт казался (да и сейчас кажется) одновременно глубоким и бессмысленным. Конечно, я многому научился, да вообще стал другим. Но уж очень много времени и сил ушло впустую.
Сейчас я живу в Нью-Йорке. У меня есть дом, мебель, счет за электричество и жена. Ничего особенно романтического. И мне это нравится. Ибо вот главный урок из всех скитаний и приключений: абсолютной свободы самой по себе недостаточно.
Свобода облегчает поиск смысла. В остальном же ничего осмысленного в ней может не быть. В конечном счете увидеть в жизни смысл и значимость можно лишь через отказ от альтернатив, сужение свободы, верность одному месту, одной вере и даже одному человеку.
Эта догадка доходила до меня медленно-медленно, в течение всех этих лет и странствий. Так бывает с излишествами: нужно окунуться в них, чтобы осознать, что счастья в них нет. Вот и мне путешествия не дали счастья. Погружаясь в 53-ю, 54-ю, 55-ю страну, я стал понимать: все это классно и увлекательно, но почти не имеет долговременной значимости. Мои друзья на родине обрастали семьями, покупали дома, уделяли время интересным компаниям и политическим инициативам, а я все пытался забыться новыми впечатлениями.
В 2011 г. я оказался в российском городе Санкт-Петербурге. Пища была неважной. Погода была неважной. (Снег в мае? Вы меня разыгрываете?) Квартира была неважной. Ничего не работало. Цены были безумными. Люди были грубыми и странными. Никто не улыбался, зато все много пили. Но… мне это нравилось. Это была одна из лучших моих поездок.
Русской культуре присуща грубость, которая часто коробит американцев и европейцев. Никаких вам лживых любезностей и расшаркиваний. Вы не улыбаетесь незнакомым людям и не делаете вид, что вам нравится то, что не нравится. В России, если человек видит глупость, он называет это глупостью. Если кто-то ведет себя как придурок, вы называете его придурком. Если женщина вам нравится и вам приятно с ней общаться, вы говорите ей, что она вам нравится и вам приятно с ней общаться. И не важно, кто это: друг, незнакомец или человек, с которым вы пять минут назад познакомились на улице.
В первую неделю меня это задевало. Помню, отправился я в кофейню с русской девушкой. Минуты через три она странно посмотрела на меня и сказала, что я говорю глупости. Я поперхнулся напитком. В ее словах не было агрессии: тон был абсолютно будничным, словно мы беседовали о погоде или о размере туфель. Но я был в шоке. На Западе такая непосредственность была бы воспринята как вопиющее хамство, особенно со стороны человека, с которым вы еле знакомы. И так при каждом общении! Мне казалось, что мне все грубят. Мой западный и изнеженный ум полагал, что на него нападают со всех сторон. В результате начали всплывать комплексы, которые годами не давали о себе знать.
Но недели шли за неделями, и я привык к русской прямоте, как к русским белым ночам и изобилию водки. И я стал ценить этот подход к общению, поскольку в нем нет условностей. Это – честность в подлинном смысле слова. Это – коммуникация без всякой фиги в кармане, задних мыслей и корысти, отчаянной попытки нравиться.
Уж сколько лет я путешествовал, и уж на что Россия не похожа на Америку, но именно там я по-особенному вкусил свободу: возможность открыто говорить, что у меня на душе, не боясь последствий. Это была странная форма освобождения: через приятие отказа. Как человек, годами тосковавший по непосредственности – сначала из-за эмоционально зажатой семьи, потом из-за ложного желания всячески выказывать уверенность, – я упивался ей, словно лучшей… лучшей водкой. Месяц в Санкт-Петербурге пролетел незаметно. Даже уезжать не хотелось.
Путешествие дает удивительные возможности для саморазвития, ибо выводит за пределы нашей культуры и показывает другое общество: вот, люди живут с другими ценностями – и ничего, не пропадают и не комплексуют. Соприкосновение с иными ценностями и критериями заставляет иначе отнестись к тому, что мы считаем очевидным: может, у нас не настолько уж все хорошо? Скажем, Россия заставила меня задуматься о фальшивой и дешевой доброжелательности, столь типичной для англо-американской культуры. Я стал спрашивать себя: «Может, наши установки только губят наши отношения, мешают подлинному общению?»
Помню, обсуждал это с моим русским учителем. У него была занятная теория: поколениями живя при коммунизме – без экономических возможностей и в культуре страха, русские особенно ценили доверие. А чтобы выстраивать доверие, нужно быть честным. То есть, когда дела плохи, следует открыто и без стеснений об этом сказать. Честность бывала и неприятной, но вознаграждалась тем простым фактом, что требовалась для выживания: нужно же понимать, на кого можно положиться, а на кого нельзя, причем соображать надо быстро.
А на «свободном» Западе, рассуждал русский учитель, экономических возможностей хоть отбавляй: их столько, что выгоднее сохранять определенный имидж, пусть ложный, чем реально ему соответствовать. Доверие утратило ценность. Имидж и умение себя подать оказались во главе угла. Практичнее иметь поверхностное знакомство со многими, чем близкое с немногими.
Вот почему в западных культурах стало нормой улыбаться и говорить приятные вещи, даже если думаешь иное, а также врать по мелочам и делать вид, что соглашаешься. Вот почему люди научаются «дружить» с теми, кто им не нравится, и покупать вещи, которые они не хотят. Экономическая система способствует такому самообману.
Но все это не безобидно: на Западе никогда не знаешь, можно ли полностью доверять человеку. Подчас этого не знают даже добрые друзья и члены семьи. На Западе считается столь важным быть приятным, что зачастую люди полностью подстраиваются под собеседника.
Отказ делает вашу жизнь лучше
А вот еще одна сторона культуры позитивности и потребительства: нам промыли мозги, убедив, что на все надо реагировать мажорно и утвердительно. Такой подход лежит в основе многих книг про позитивное мышление: открывайтесь возможностям, научитесь приятию, говорите «да» всему и вся и т. д.
Однако нам необходимо что-то отвергать. Иначе мы будем полными нулями. Если нет вещей, которые лучше и желаннее других, то мы пусты и наша жизнь бессмысленна. Мы не имеем ценностей, а значит, живем бесцельно.
Зачастую нежелание слышать и говорить «нет» выдают за способ почувствовать себя лучше. Однако это обеспечивает лишь кратковременный комфорт, а в отдаленной перспективе дезориентирует и заставляет плыть по течению.
Чтобы подлинно оценить что-то, нужно ограничить себя этим. Жизнь обретает особую радость и смысл, когда вы десятилетиями погружаетесь в отношения с одним человеком, одно ремесло, одну работу. Но такое погружение невозможно, если вы не отвергнете альтернативы.
Когда вы выбираете ценность, вы уже отвергаете альтернативные ценности. Скажем, если я дорожу браком, я (по-видимому) не стану закатывать оргий с кокаином и проститутками. Если я дорожу дружбой и дружеским общением, я не стану говорить о друзьях гадости за спиной. Все это – здоровые решения, но требуют отказа на каждом шагу.
Одним словом, чтобы ценить нечто, оно должно быть небезразлично. И необходимо отвергнуть альтернативы. Чтобы ценить Х, мы должны отвергнуть не-Х.
Такой отказ – естественная и необходимая часть верности нашим ценностям, а значит, и нашей идентичности. По тому, что мы отвергаем, о нас можно сказать многое. А если мы ничего не отвергаем (возможно, из страха, что нас самих отвергнут), мы лишены собственного «Я».
Желание не быть отвергнутым, уйти от конфронтации и конфликта, принимать все в равной степени, всюду сглаживать острые углы – глубокая и тонкая форма спеси. Люди, которые считают, что заслуживают постоянного душевного позитива, стараются не говорить «нет», чтобы не расстраивать ни себя, ни других. А поскольку они ничего не отвергают, они поглощены собой и живут бессмысленной жизнью, сосредоточенной на удовольствиях. Их волнует лишь одно: как подольше сохранить душевный комфорт, как избежать неудач, как сделать вид, что страдания нет.
Умение сказать «нет» – очень важный жизненный навык. Никто не хочет увязнуть в отношениях, которые будут в тягость. Никто не хочет увязнуть в работе, которую терпеть не может и считает глупой. Никто не хочет чувствовать, что вынужден говорить неправду.
Но люди выбирают эти вещи. Все время.
Мы, люди, жаждем честности. Но честность требует умения слышать и говорить «нет». Оно делает наши отношения лучше, а нашу эмоциональную жизнь здоровее.
Границы
Жили-были юноша и девушка. Их семьи ненавидели друг друга. Юноша пробирается на бал, который проходит в доме семьи этой девушки. (Надо полагать, захотелось неприятностей.) Девушка видит его и – ах – тут же влюбляется. И он сам не свой от любви. Он тайком приходит в ее сад, и пара решает обвенчаться буквально на следующий день. Вы только подумайте: на следующий день! Очень практично, если учесть, что их родители хотят убить друг друга.
Проходит еще несколько дней. Их семьи узнают о венчании и реагируют так, что мало не покажется. Гибнет Меркуцио.
Девушка настолько опечалена, что выпивает зелье, которое должно погрузить ее в сон на несколько дней. Но к сожалению, молодые люди не имеют навыков семейного общения, поэтому она забывает сообщить о своей затее новоиспеченному мужу. Молодой человек принимает ее наркотическую кому за самоубийство и совсем слетает с катушек. Он совершает самоубийство, полагая, что воссоединится с ней в загробной жизни. И тут просыпается она и узнает, что ее супруг наложил на себя руки. Тогда ей тоже приходит в голову мысль отправиться на тот свет. Она убивает себя. Конец.
Таков сюжет «Ромео и Джульетты»: пьесы, которая в нашей культуре буквально олицетворяет «роман». В англоязычной культуре она считается величайшей любовной историей, чуть ли не эмоциональным идеалом. Но если задуматься, у детей мозги не в порядке! И они убивают себя.
Многие литературоведы подозревают, что Шекспир написал «Ромео и Джульетту» не как гимн любви, а как пародию: вот, мол, молодые люди совсем свихнулись. Он не собирался воспевать чувства этой пары. Скорее уж, наоборот, соорудил огромную вывеску, мерцающую неоновыми огнями, огородил участок полицейской лентой с надписью «Не ходить!».
Большую часть человеческой истории романтическая любовь не была окружена таким ореолом, как сейчас. Более того, до середины XIX в. она считалась необязательным и потенциально опасным психологическим препятствием на пути к более важным вещам в жизни: скажем, к выбору в мужья владельца множества овец. Зачастую молодым людям навязывали вместо романтики браки по расчету, которые обеспечивали стабильность им и их семьям.
А сейчас безбашенная любовь в почете. Она господствует в нашей культуре, и чем драматичнее, тем лучше. Бен Аффлек разрушает астероид, спасая Землю ради любимой девушки. Мел Гибсон убивает сотни англичан и думает об изнасилованной и убитой жене, когда его жестоко пытают. Эльфийка отказывается от бессмертия, чтобы быть с Арагорном во «Властелине колец». В одной дурацкой романтической комедии Джимми Фэллон отказывается от билетов на матч «Ред сокс», поскольку Дрю Бэрримор что-то там понадобилось.
Если бы такая романтическая любовь была кокаином, наша культура напоминала бы Тони Монтану из «Лица со шрамом». Помните, как он окунает лицо в гору кокаина, а потом кричит: «Скажите привет моему маленькому другу!»
Но вот беда: романтическая любовь и впрямь своего рода кокаин. И пугающе похоже на него. И стимулирует те же участки мозга, что и кокаин. И подобно кокаину, дает на время приятное забытье, но в перспективе порождает столько же проблем, сколько решает.
Большинство элементов романтической любви, которых мы ищем, – драматические и головокружительные всплески эмоций, дым коромыслом от взлетов и падений – нельзя назвать здоровыми и подлинными проявлениями любви. Более того, зачастую так в отношениях проявляется эгоцентризм.
Знаю, вы скажете: «Вот зануда. И что он так ополчился на романтическую любовь?» Но дайте сказать.
Есть здоровые формы любви, а есть нездоровые формы любви. В последнем случае двое ищут в эмоциях укрытие от проблем. Они используют друг друга как способ забыться. Когда любовь здоровая, люди признают свои проблемы и помогают друг другу разобраться с ними.
Различие между здоровыми и нездоровыми отношениями сводится к двум вещам: 1) в какой мере каждый берет на себя ответственность; 2) насколько каждый готов отвергать партнера и быть отвергнутым им.
Когда отношения нездоровы и токсичны, оба человека не горят желанием нести ответственность, неспособны отвергать и/или принимать отвержение. Когда отношения здоровы и исполнены любви, имеют место четкие границы между людьми с их ценностями; при необходимости оба могут и отвергать, и принимать отвержение.
Под «границами» я имею в виду умение каждого отвечать за свои проблемы. В здоровых отношениях с четкими границами люди будут нести ответственность за свои ценности и проблемы, а не за ценности и проблемы партнера. В токсичных отношениях с нечеткими или отсутствующими границами люди будут часто уходить от ответственности за свои проблемы и/или брать ответственность за проблемы партнера.
Как выглядят плохие границы? Вот несколько примеров:
«Ты не можешь пойти в ресторан с друзьями без меня. Ты ведь знаешь, как я ревнива. Ты должен оставаться дома со мной».
«Мои коллеги – идиоты. Из-за них я вечно опаздываю на встречи: приходится объяснять им, как делать их работу».
«Ты выставила меня идиотом перед моей родной сестрой! Никогда больше не спорь со мной в ее присутствии!»
«Я бы хотел получить ту работу в Милуоки, но мать никогда не простит, если я так далеко уеду».
«Я пойду с тобой на свидание, но ты можешь не говорить моей подружке Синди? Она комплексует, когда у меня есть приятель, а у нее нет».
В каждом случае человек либо берет ответственность за чужие проблемы/эмоции, либо требует, чтобы другой человек взял ответственность за его проблемы/эмоции.
Сплошь и рядом люди попадаются в одну из двух ловушек. Либо они снимают с себя ответственность: «Я хотел отдохнуть дома на выходные, а ты должна была догадаться и отменить свои планы». Либо они перегружают себя ответственностью: «Опять ее уволили. А все моя вина: я недостаточно ее поддерживал. Завтра помогу ей написать резюме».
А на самом деле эти стратегии помогают уйти от ответственности за собственные проблемы. В результате отношения лукавы и дышат на ладан. Ведь люди пытаются избежать внутренней боли, а не по-настоящему понять и полюбить своего партнера.
Кстати, это касается не только романтики, но и семейной жизни, и дружбы. Скажем, излишне заботливая мамаша всячески кудахчет вокруг своих детей. И что хорошего? Они вырастают с убеждением, что их проблемы должен решать кто-то другой.
(Вот почему проблемы в ваших романтических отношениях всегда пугающе напоминают проблемы в отношениях ваших родителей.)
Пока вы не разберетесь со сферами ответственности в своей жизни – пока неясно, кто и за что отвечает; кого и за что можно винить и почему вы делаете то, что делаете, – у вас никогда не будет крепких ценностей. Вашей единственной ценностью будет счастье партнера или забота партнера о вашем счастье.
Ничего хорошего из этого не выйдет. Такие туманные отношения рухнут и сгорят, как дирижабль «Гинденбург».
Люди не могут решить ваши проблемы за вас. Да и пытаться не должны, поскольку это не сделает вас счастливым. И вы не должны брать на себя чужие проблемы, поскольку счастья этим никому не принесете. Только в нездоровых отношениях люди пытаются решать проблемы друг друга, чтобы самим ощущать душевный комфорт. В здоровых же отношениях люди решают собственные проблемы из заботы друг о друге.
Установление четких границ не означает, что вы не можете помогать партнеру и заботиться о нем или что он не должен помогать вам и заботиться о вас. Вы оба должны друг друга поддерживать. Но пусть это будет сознательный выбор. Вы помогаете потому, что хотите помочь. Вы получаете помощь, но не потому, что вынуждаете партнера.
Одни эгоцентрики винят окружающих в своих чувствах и поступках, поскольку убеждены: если постоянно рассказывать, как с ними плохо поступили, обязательно кто-то придет, спасет и одарит желанной любовью.
Другие эгоцентрики берут на себя вину за чужие чувства и поступки, поскольку убеждены: если они «исправят» партнера и спасут его, они получат от него желанную любовь и уважение.
Таковы «инь» и «ян» всяких токсичных отношений: жертва и спаситель. Один разжигает огонь, поскольку это работает на его эго, а другой тушит огонь, поскольку это работает на его эго.
Эти два типа людей влекомы друг к другу и обычно оказываются вместе. Их патологии идеально подходят друг другу. Зачастую они воспитывались родителями, каждый из которых воплощал одно из этих качеств. Поэтому их модель «счастливых» отношений основана на плохих границах и ощущении своего «права» на многое.
Но увы, им не удовлетворить подлинные нужды друг друга. Более того, манера винить других или только себя закрепляет эгоцентризм и неадекватную самооценку, которые изначально и мешали душевному покою. Жертва жалуется все на новые и новые проблемы: не всегда реальные, а часто надуманные, желая получить лишнее внимание и заботу. Спаситель помогает – и помогает не из альтруизма, а поскольку верит, что так он сам получит внимание и заботу. В обоих случаях мотивы эгоистичны и небескорыстны. Ничего хорошего они не дают: обычно подлинная любовь от таких людей закрыта.
Если бы жертва реально любила спасителя, она бы сказала: «Послушай, у меня есть проблема. Ты не обязан ее решать. Я сделаю это сама. Но ты можешь меня поддержать?» Вот это – настоящая любовь. Человек берет на себя ответственность за свои проблемы и не перекладывает ее на других.
Если бы спаситель реально хотел спасти жертву, он бы сказал: «Послушай, ты винишь в своих проблемах других людей. Но тебе надо и самой браться за дело». Конечно, такой разговор неприятен. Но это – настоящая любовь: не решать чужие проблемы, а помогать их решать.
Вместо этого жертвы и спасители используют друг друга в качестве средства для достижения эмоционального комфорта, становятся друг для друга наркотиком. И парадоксальным образом, когда им потом попадается эмоционально здоровый партнер, обычно им становится с ним скучно, не хватает «искорки». Они уходят от эмоционально здоровых и адекватных спутников, поскольку у последних четко расставлены границы. С ними эгоцентрик попросту не получает постоянные «дозы».
Жертвам труднее всего ощутить ответственность за свои проблемы. Ведь они всю жизнь полагали, что она лежит не на них, а на окружающих. Сделать первый шаг к ответственности им бывает страшно.
Спасителям труднее всего перестать брать на себя ответственность за чужие проблемы. Ведь они всю жизнь считали себя любимыми и ценимыми лишь тогда, когда кого-то спасали. Отказаться от этой потребности им страшно.
Когда вы идете на жертву ради партнера, вы должны делать это потому, что вам хочется, а не потому, что вы чувствуете себя обязанным или боитесь последствий отказа. Если ваш партнер идет на жертву ради вас, она должна быть основана на реальном желании, а не быть следствием манипуляции с помощью гнева или вины. Деяния любви имеют смысл лишь тогда, когда совершаются без условий и ожиданий.
Иногда людям сложно понять разницу между действием добровольным и действием из чувства долга. Но есть лакмусовая бумажка. Спросите себя: «Если я откажусь, как изменятся отношения?» Или: «Если мой партнер откажется исполнить мою просьбу, как изменятся наши отношения?»
Если придется ответить себе, что ценой отказа будет скандал и битье посуды, это плохой знак для отношений. Значит, вы не принимаете друг друга безоговорочно: такими, какие вы есть, со всеми своими проблемами. Ваши отношения небескорыстны. Они зависят от взаимных поверхностных выгод.
Люди с прочными границами не боятся истерик и споров. Они не боятся, что их обидят. Люди со слабыми границами боятся всего этого. Они постоянно меняют свое поведение, исходя из эмоциональных перепадов в отношениях с партнером.
Люди с прочными границами понимают: неразумно ожидать, что двое полностью устроят и удовлетворят друг друга. Люди с прочными границами понимают: за тактичностью следить надо, но в конечном счете реакция собеседника зависит от него. Люди с прочными границами понимают: в здоровых отношениях партнеры не контролируют эмоции друг друга, а помогают друг другу расти и решать проблемы.
Не надо совать нос в каждую проблему партнера: надо быть небезразличным к нему самому, что бы с ним ни происходило. Это – безусловная любовь, беби.
