Марта Крон
Наперекор
* * *
Утром от боевого настроя не осталось и следа. Опять опаздываю.
Кирюша гад!
Улёгся своей шерстяной тушкой на телефон и заглушил мелодию будильника. Вредитель какой-то.
Не успеваю даже накраситься. Пулей вниз, в такси, и уже в машине причёсываюсь.
Расплачиваюсь с шофёром и мчусь на парковку, чтобы забрать из бардачка в машине документы на неё родимую. Хочу позвонить папе и попросить проверить возникшую неисправность.
Так, куда я её вчера поставила?
Верчу головой и никак не могу найти свою ласточку.
Эээ.
Снова осматриваюсь.
Не поняла. Где моя тачка?
– Мила Андреевна? – окликает охранник.
Машинально здороваюсь, но продолжаю шарить глазами по всей стоянке.
– Да не ищите вы её, – посмеиваясь, говорит мужчина.
– А? – устремляю на него непонимающий взгляд. – Почему?
– Так её эвакуатор забрал пару часов назад. В автомастерскую повезли. Распоряжение Яна Марковича, – любезно ошарашивает он меня новостью.
– А как же…? – запинаюсь я, вытягивая лицо по мере понимания ситуации.
– Больше ничего не знаю. Просили только это передать, – виновато пожимает плечами смотритель порядка и немедленно скрывается с моих глаз, уберегая себя от раздачи тумаков.
А она будет.
Вот сейчас найду зачинщика всех моих напастей и как скручу в бараний рог. Будет знать, как лезть в чужие дела.
Громко цокаю и галопом скачу на наш этаж. Врезаюсь по пути в Элю, извиняюсь перед ней и уже хочу словно танк подмять под себя дверь начальника, как девушка меня останавливает:
– А его нет, Мила Андреевна. Утром всех секретарей оповестили, что Барсовы уехали на несколько дней в командировку.
Вот непруха, а!
Меня распирает от эмоций, а побить некого…
– Спасибо, Эль… – подавленно опускаю плечи. – Принесёшь мне чай, ладно?
Дожидаюсь утвердительного ответа и бреду в свой кабинет.
Швыряю сумку в угол, стискиваю зубы, чтобы не закричать, и топаю на месте, выпуская таким образом пар.
Вдох-выдох, и я снова прежняя Мила, жаждущая доказать самой себе, что я чего-то стою.
Взгляд падает на красивую подарочную коробку на моём столе и рядом лежащую записку.
Думаю позвать секретаря, чтобы выведать, что это такое, но руки уже сами разворачивают этот листок бумаги:
«Для беспроблемного способа попасть на работу. Таксисты оценят».
Медленно набираю в лёгкие воздух и рву упаковку, чтобы тут же некрасиво ругнуться и треснуть по столу кулаком.
Несколько раз моргаю, надеясь на то, что дерзкий подарок исчезнет, но комплект очень откровенного нижнего белья от известного бренда остаётся лежать на месте. Борясь с возмущением и смущением одновременно, всё-таки дотрагиваюсь пальцами до провокационных чулок и мгновенно ощущаю прилив краски к щекам и жгучего жара между ног.
Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться, но фантазия настойчиво подбрасывает кадры, где глаза босса развязно гуляют по моему телу, сильные руки тянутся к застёжке бюстгальтера, а губы прочерчивают дорожку к…
Так. СТОП!
Всё.
Это труба.
Пора к психологу. Тема: Я хочу босса, но работа важнее. Что делать?
Глава 9
МИЛА
Как выйти из состояния внутреннего диссонанса?
Именно этот вопрос засел в голове и встал костью в горле.
Как перестать коситься на нижний ящик рабочего стола, куда был нервно закинут волнующий и заводящий только одним видом подарочек от любимого босса?
Как перестать дёргаться каждый раз, когда кто-то заходит в мой кабинет, и страдать от паранойи, что на моём лбу красуется дикая фантазия, где в главных ролях – я в одном нижнем белье, грозный шеф, капот моей машины и почему-то таксист, ждущий своей очереди…
Боже ж ты мой!
Вначале была идея отправить этот подстрекательский набор кружев обратно отправителю, безусловно объяснив, что: «Мне это не понадобится. Предпочитаю естественное обольщение с помощью полного обнажения…», но что-то в последний момент негодующе щёлкнуло между ног и я, немного подумав, отложила дерзкий презент до лучших времён.
А Барсову скажу, что выкинула.
Коварно улыбнувшись, принялась читать нынче популярный любовный роман, который, судя по отзывам, нужно в обязательном порядке пустить в печать именно у нас. Пока не обогнали конкуренты.
– Милка? – вырастает передо мной Аверина. – Давай включай подругу и весели меня.
– Чего опять? – бубню я, дочитывая последнюю главу.
– Настроение отстой. Нужно развеяться, – хнычет Ева, ловко запрыгивая на мой стол и бездумно перебирая канцтовары.
– Работать иди, лоботряска, – не отрываясь от планшета, твержу я.
– Ну, Мил, – нудит подруга. – Начальство всё равно в отъезде. Давай слиняем на час раньше?
– Как у тебя всё просто, – откладываю айпад в сторону.
– А зачем утяжелять? – невинно хлопает глазами. – Давай, Вольская! Мы же так и не отметили твоё возвращение! Когда ещё такой шанс выпадет?
– Ой, вот только без этого, Аверина, – качаю головой при виде её сверкающих глаз. – Мне в прошлый раз капельницу ставили, если ты забыла! Повторять не хочу.
– Так не надо было смешивать, Милочка! – поучительно кидает бухгалтерша, навалившись всем телом на стол, чтобы выключить мой компьютер.
Бью по рукам, когда наглая конечность щёлкает по моей мышке, закрывая все несохраненные вкладки.
– Вот о чём я и говорю! – огрызается подруга, уворачиваясь от ударов. – Нужно избавляться от твоей агрессии. Необходимо заполнить тебя весельем.
– Это ты про алкоголь? – с подстёбом спрашиваю я.
– Если другого выхода тебя расслабить нет, то придётся прибегнуть и к этому методу.
Высокая блондинка спрыгивает со стола и целенаправленно на меня надвигается.
Вжимаюсь в кресло, готовясь до последнего отпинываться.
– Идём в клуб, – безапелляционно говорит она, хватая на лету мою ногу. – А будешь брыкаться, позову подмогу… раньше времени.
– Девчонки тоже идут? – застываю с вытянутой ногой. – Алиска же вся в учёбе, а Ксюха в новых отношениях.
– Ну, Алиска там уже как тень ходит и сама плачется, что ей нужна встряска, а Ксюшка вроде с этим чуваком рассталась, – пользуется моментом Ева и стаскивает меня с кресла.
– Они точно согласились? – с недоверием спрашиваю я.
– Конечно! – толкает меня к выходу Ева.
Закатываю глаза. А ведь почти поверила. Зная подруг, мои сомнения обоснованы. Если бы и правда намечалась встреча, да ещё и в клубе, мой айфон разрывался бы от вопросов: кто и в чём пойдёт? И на какой шкале откровенности нужно остановиться.
– Ева! – сурово произношу я, упираясь каблуками в пол.
– Ну хорошо, – сдаётся девушка. – Это было спонтанное решение, но мы сейчас всё быстро разрулим и отожжём так, что весь целлюлит разгладится.
– У тебя нет целлюлита! – замечаю я.
– У меня нет! – подтверждает она. – А вот у тебя скоро появится, если свою жопу будешь только в этом кресле просиживать! – смеётся в голос подруга, глядя, как от возмущения я хватаю ртом воздух.
– Нас заметут, – последняя попытка избежать попадания в какую-нибудь авантюру.
– Пфф. Никто не отважится идти против бухгалтерии! – воинственно заявляет блондинка. – Пусть только попробуют!
– Ев, если Барсову доложат, что я смылась с работы, он вытрет моим телом в холле пол, – шепчу я, когда мы подходим к стойке, где сидит моя Эля.
– Придумай что-нибудь! – шипит в ответ Аверина. – Голова разболелась, живот скрутило, понос застал врасплох, глисты разбушевались, ну?
Стреляю в неё предупреждающим взглядом и обращаюсь к секретарше:
– Эля, мы уходим. Не забудьте закрыть кабинет и… перенесите планёрку с утра на… вечер.
– Хорошо, Мила Андреевна, – исполнительно кивает девушка.
– И все утренние звонки переводите на Стаса, – дополняю я, упоминая главного редактора.
– Будет сделано.
Улыбаюсь моей ответственной девчушке и, строго зыркнув на неугомонно танцующую Аверину, быстрее ухожу из офиса прочь.
Предложение повидаться со школьными подругами зажгло во мне давно спящий вулкан эмоций. Беззаботность, лёгкость и открытость к развлечениям за последние годы стали мне чужды. На их место пришли недоступность, холодность и форменная сдержанность. Выточила вокруг себя надёжную стену и даже не замечаю, как в этой душащей броне теряю страсть ко всем прелестям жизни. На уме только карьера. Душевные нужды усыпила. Потребности тела избегаю.
Что в итоге?
Одна. В пустой квартире. (Кирюша не считается). Ниже живота свербит при виде босса, а лишний час на работе важнее расслабляющего досуга с друзьями.
Благо, Ева у меня настойчивая. А то так бы и мариновалась у себя в кабинете.
Решено. Хоть раз, но нужно отвлекаться от рутины и выжимать педаль газа на полную.
Тогда и жить будет не скучно.
Сейчас только поменяю туфли и буду готова принять любой сюрприз, что преподнесёт мне этот вечер.
* * *
Мда, что-то я переборщила с такими громкими заявлениями.
Заробела я сразу же, как мы переступили через порог развлекательного заведения. Я не ханжа, но вид и запах развратной ночной жизни вызвали смятение даже у меня. Всегда старалась не опускаться до примитива и держать свои скрытые распутные порывы в узде.
Как и всех, меня иногда одолевают желания попробовать и испытать запретное на себе. Но это же только мысли. Быстротечные причём. Во всех смыслах.
Оторопело оглядываю склеившиеся тела поглощающих друг друга с таким вожделением, что чего-то и перехотелось даже наблюдать, не то что участвовать в таких представлениях.
На всякий случай хватаю за руку Алису, но при виде её нервного бегающего взгляда понимаю, что и подруга не против чувствовать надёжный тыл в качестве меня, а не какого-нибудь утырка, решившего почесать яйца об её худосочную задницу.
Усмехаюсь над нашей второй парочкой, состоящей из бойких Евы и Ксюхи. Вот где всё нипочём. Вот кто готов идти до конца и даже дальше. Ещё со школы мы все отличались, но были всегда сплочённой командой. Худенькая и маленькая, как тростиночка, Алиса, с большими испуганными шоколадными глазами, такого же цвета волосами, но с неукротимым желанием познать все тайны Вселенной. Целеустремлённая и неприступная я. Ева с её вечным неудовлетворением жизни и периодическими всплесками энтузиазма. И Ксюха, которая, по её словам, создана для любви и поэтому находится в постоянном поиске избранного. И таких много. На высокую брюнетку с большой грудью и задницей «кинг сайза» мужики летят, как на халявное пиво. Но как только бесплатная раздача заканчивается, они все куда-то деваются.
Что говорить?
Мы такие «контрастные», но благодаря этому и создаём нерушимое женское «содружество».
Пропускаем по паре коктейлей, и я вновь прохожусь глазами по танцполу. Нет, ну а что? Не такой уж разврат. Ну, отдыхают люди. Трясутся-качаются. Каждый в меру своих возможностей и алкогольного опьянения.
Тоже, что ли, пойти посодрогаться?
– Зажжём? – понимает без слов Ева, и мы паровозиком все двигаемся в гущу переплетения потных тел.
Хихикаю над тем, как Ксюха беззастенчиво оттесняет своей попой нескольких танцующих ребят, и проворная Алиса тут же занимает центр круга, чтобы потрясти своими «костями». Улыбаюсь кокетливым движениям Евы и прислушиваюсь к ритму музыки, чтобы настроиться на общее состояние куража.
Глаза закрываются. Руки поднимаются. Бёдра оживают и начинают плавные движения. Сознание отключается, и меня уже ничего не беспокоит. Я не опасаюсь последствий, я не чувствую растекающегося внутри жжения от спиртного, я просто отдаюсь этому мгновению и позволяю себе насладиться свободой.
Раскачиваюсь как на волне и не замечаю ничего вокруг. Гибкость. Безмятежность. Глубокое дыхание.
Улёёёт.
АЙ!
– Ой, простите! – мой балдёж прерывает внезапный толчок в спину и приглушённый музыкой мужской голос.
– Ничего, – надуто выжимаю из себя я, не поднимая на парня головы.
Весь кайф обломал.
Вот как теперь вернуть эйфорию?
Надо ещё выпить!
Делаю шаг в сторону бара, но резко торможу, когда тот же мужской голос удивлённо спрашивает:
– Мила?
До расслабившегося мозга не сразу, но всё же доходит, кто обладатель этого пробирающего до дрожи баритона.
– Тим?! – удивлённо распахиваю глаза.
Он не торопится отвечать, да это и не нужно. Как можно не узнать того, о ком вспоминала последние два года с особой, трепетной грустью.
Проходит время, за которое высокий русый парень с необыкновенными синими глазами успевает оценить мой внешний вид, сосредоточенно высмотреть в моём лице что-то для себя поясняющее, а затем немного напряжённо уточнить:
– Давно ты вернулась в Россию?
– Около месяца назад, – честно отвечаю я.
– Мой номер потеряла? – сводит густые брови бывший.
– Удалила, – поправляю его мысль.
Его подбородок слегка склоняется, принимая мой ответ. В глазах пробегает давно зарытая и болезненная тень.
– Надолго приехала? – продолжает допрос Тим, ничуть не смущаясь пристального внимания моих подруг.
Ну, конечно, они его вспомнили. Хоть я и осознанно перелистнула эту главу в своей жизни, но Тимофея Жданова никогда не забывала. Мне выпал сложный выбор. Тогда. Пару лет назад. Или взлёт по карьерной лестнице в Европе или он… молодой преданный мужчина, который не чаял во мне души и планировал скрепить со мной всю оставшуюся жизнь.
– Ориентировочно… навсегда, – моя нервная подрагивающая улыбка находит в нём отклик, и я вижу, как весь его образ преображается.
Я знаю, что это. Надежда. Он всё ещё верит. Всё ещё ждёт. Даже после того, как я разбила его сердце и растоптала доверие до жижеобразного состояния.
Осмысление этого факта заставляет моё сердце пропустить удар.
«Я тебе не пара… Прости, Тим, ты заслуживаешь лучшего…»
Отголосок воспоминания вынуждает стыдливо опустить глаза и максимально твёрдо произнести:
– Что ж… рада была снова тебя увидеть. Ты отлично выглядишь, – беглый взгляд по его прямым скулам, возмужавшей рельефной фигуре, тяжёлым ботинкам, и я осторожно делаю шаг назад. Потом второй. Третий.
– Ты здесь одна?
Ах ты ж…! Не успела!
– С подругами, – кошу глаза в сторону пьяного хоровода. – А ты?
Вот зачем спрашиваю? Кто-нибудь может мне объяснить?
– У друга мальчишник, – будто только вспомнив об этом, он, виновато улыбаясь, проводит по макушке рукой и озирается на другой конец клуба.
– Ааа… – тяну я со знанием дела. – Не буду отвлекать, – пользуясь моментом, быстро отступаю и теряюсь среди пляшущей толпы.
Бочком-бочком, и вот он – бар.
Подзываю бармена и делаю заказ.
– На мой счёт, – взмах руки около моего лица, и сидение рядом со мной уже занято бывшим.
– Зачем? – не желая гадать, спрашиваю я.
– Хочу угостить.
Вот так просто. И в этом весь Тим.
– Спасибо. Это уже будет лишнее.
– Мил, – поверх моей руки ложится горячая ладонь, и я вздрагиваю от давно забытых ощущений. – Я тебя очень хорошо знаю.
– Если знаешь, тогда почему до сих пор разговариваешь со мной? – стойко выдерживаю и не отдёргиваю руку, позволяя мужским пальцам бережно, но крепко обхватить мои.
– Я простил тебя, – говорит парень. – Не мог не простить.
– Прошло много времени, – отзываюсь я.
– У тебя кто-то есть?
Глаза в глаза.
– Нет. Но кое-что изменилось, – мягко выуживаю свою руку из захвата.
– Что? – напрягается Тим.
Втягиваю спёртый воздух и…
– Я.
Выпиваю шот, поставленный передо мной барменом, оставляю наличку, кидаю сдавленное: «Пока.» и, не смотря на помрачневшего Тимофея, ухожу предупредить девчонок, что на сегодня с меня достаточно.
Напиваться в моих планах не было. Потанцевать успела. По закону подлости бывшего встретила. Пора и честь знать.
Выйдя из клуба, запрокидываю голову и восстанавливаю сердцебиение.
Встреча с Тимом далась нелегко. Разрушительное цунами из воспоминаний и тревог, которые я с мучительным чередованием вычёркивала из своего сердца, обрушилось в один миг.
Я помню тот день, когда порвала наше счастье в клочья и выбрала не его, а повышение статуса. Помню его колкие слова, брошенные мне вслед, последний взгляд, пропитанный мольбой и беспомощностью и уже опоздавшее на несколько часов полёта сообщение: «Что мне сделать, чтобы ты вернулась?»
– Я подвезу, – сыплет на рану соль уверенный голос.
Поворачиваю голову и всматриваюсь в окаменелый взгляд Жданова.
– Я тоже изменился, Мила, – опережает он мой неозвученный вопрос. – Теперь я не позволю тебе сбежать, а сразу привяжу к себе.
Глава 10
ЯН
– Прости, пап. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение, – говорю я, отрешённо наблюдая за мелькающим пейзажем за окном. – Перенервничал… – расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, чтобы расслабить шею. – Поэтому и не мог заткнуться, и не давал тебе слово вставить.
– Да прекрати, – хлопает по плечу отец. – Ты сработал отлично и без моих слов. Я чуть от гордости не лопнул, а ты извиняешься.
Искренний смех родителя расслабляет, и я до минимума смягчаю свой повышенный невроз.
– Контракт у нас в кармане. Теперь можно и отдохнуть, – заключает мужчина, в предвкушении потирая руки, стоит только в наше купе зайти бортпроводнице с задержавшимся завтраком.
И я бы не отказался от тихого часа, но наш поезд скоро прибудет на станцию родного города, и мне предстоит разгрести все накопившиеся дела, чтобы потом не умереть под их завалом.
– Ты езжай сразу домой, пап, я сам с делами управлюсь, – с лёгким нажимом предлагаю я, зная, что Барсов-старший хоть и крепкий мужик, но возраст берёт своё, и здоровье уже начинает подводить.
– Да вот ещё, – возмущается Марк Миронович в своей манере, вздёргивая подбородок и напрягая шею, где надувается крупная вена. – Никакого сна, пока не буду убеждён, что эти хитрецы не наделали в контракте сносок с мелким шрифтом.
– Пап, – повторяю я.
– И не подумаю, – вторит отец.
– В кого ты такой упрямый? – набираю полную грудь воздуха, чтобы подготовиться бить тараном. – Бабушка с дедушкой были святыми людьми!
– Остроумно, Ян, – иронично хмыкает мужчина, продолжая с аппетитом поглощать пищу.
– Я сам всё проконтролирую, – заверяю я. – Не доверяешь?
Вилка с куском курицы перед ртом Барсова-старшего застывает, и он вонзается в меня сканирующим взглядом:
– К этой сделке мы готовились несколько месяцев.
– Я в курсе, – напоминаю я, пододвигая к мужчине блистер с таблетками для сердца.
Курица отправляется в рот, и отец тщательно смыкает зубы, неодобрительно поглядывая на лекарство.
Вздыхаю и начинаю молча буравить взглядом родителя, чтобы тот послушно выполнил указание врача.
– Терпеть не могу это, – ворчит он, но всё-таки делает то, что от него требуют.
В победе быстро приподнимаю уголок рта. Большее не позволено, а то вообще откажется от лечения.
Проблемы с сердцем начались у Марка Мироновича совсем недавно, когда пришлось знатно понервничать, попав в зону турбулентности и приземлившись совсем не мягко, как было обещано пилотом. Диагноз и наставления врача отец воспринял как издёвку и покинул больницу с гордым видом. Это на первый раз. А вот во второй – сам прибежал. Как миленький явился к своему старому другу-доктору, усиленно прижимая руку к груди. Правда, с условием, что об этом никто не должен знать. А я вообще случайным свидетелем оказался. Это родителю больше всего и не понравилось. Сын увидел его слабым. Всё. Это конец. Приходится теперь все свои беспокойства за близкого человека скрывать за непроницаемой маской и не дай Бог случайно показать жалость.
– Пап, слушай. Мы с тобой толком и не присели даже. Если ты так переживаешь, то я вообще не притронусь к договору. Но давай ты сейчас поедешь домой, а завтра уже приступишь к детальному разбору? – пытаюсь мирно урегулировать возникшую стычку, и мужчина заметно расслабляет плечи.
– Ладно. Так уж и быть. Ты ведь всё равно, кобень, сделаешь по-своему.
Сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться, и до самого конечного пункта утыкаюсь в лэптоп, чтобы почитать последние сводки новостей.
Только вся информация шла побоку. В центре мозга твёрдо обосновалась одна дерзкая особа, вспоминая о которой, меня дико клинило.
Ещё на конференции словил глюк, будто вместо помощницы нашего партнёра сидит Вольская. Аж рот открыл от удивления и внезапной ярости.
Вовремя спохватился. Получше присмотрелся и немного успокоился. Моя Мила не может играть за другую команду. Она сейчас, наверное, поджигает чулки, которые я в спешке с утра подложил ей на стол.
Чёрт! Так и вижу перед собой, как грациозно она выставляет ножку вперёд и, слегка прихватывая ноготками, ведёт маленькие пальчики вверх, надевая чулок до самого бедра.
– Кхе-кхе. Ян? – зовёт голос отца. – Палец убери с клавиши.
– А? – моргаю и фокусирую взгляд.
– Ты не слышишь, что ли? – усмехается мужчина. – У тебя уже ошибку выдаёт. Пищит на весь поезд. Проснись, парень.
– Ээм… прости. Задумался, – встряхиваю головой, избавляясь от ненужных мыслей.
– Ты последнее время вообще сам не свой… – задумчиво произносит Барсов-старший. – В облаках витаешь…
– Тебе показалось, – отнекиваюсь я.
Марк Миронович на это лишь странно улыбается, вызывая у меня вспышку раздражения.
Захлопываю ноутбук и, поудобнее уложившись, отворачиваюсь к стене.
Закрываю глаза, и снова она.
Да мать твою! Что ж это такое-то, а?
Ещё никогда ни о ком так долго не думал.
После смерти мамы и не проходящей подавленности отца зарёкся никогда не связываться с отношениями, чувствами и всей этой прочей лабудой.
Привязаться к женщине, значит, убить себя. Впустить в голову и сердце – лишить себя шанса на полноценную жизнь.
У меня чётко расставлены границы. Дальше сексуального влечения идти нельзя. Да и, признаться, раньше до границы-то не доходил. Просто было плевать. Для снятия напряжения и быстрого траха время всегда находил. Так же, как и женщин. С моей внешностью, положением в обществе и тугим кошельком они сами падают к ногам. Тут и напрягаться не нужно. Я лишь делаю выбор.
Так почему Вольская?
Что в ней особенного?
Да. Красивая наружность. Со всех сторон. С этим не поспоришь.
Что ещё?
Уверенная. Дерзкая. Умная.
Не пытается казаться лучше, чем есть. Знает себе цену.
Ещё до её устройства в «Легионе» отец мне все уши прожужжал, что Вольскую нужно с руками и ногами отрывать. Что с ней перед нами откроются новые двери, новый уровень, новые возможности.
Так и есть. Я был бы глупцом, если бы не признал, что Мила профессионал. За короткий срок умудрилась состряпать из «ничего» целое функционирующее производство. Иногда, вчитываясь в её отчёты, понимаю, что ни хрена не понимаю. А позориться перед ней ни за что себе не позволю. Поэтому киваю, дожидаюсь её ухода и достаю справочник.
Интересно… что она сейчас делает? Во что одета?
– Ян, проснись! Приехали.
В мою голову летит подушка, и следом я слышу хриплый смех Барсова-старшего. Вот кому скажешь, что этот всегда строгий дядька хихикает и закидывает сына фантиками от конфет – ни за что не поверят. Оно и понятно. Генеральный директор только наедине со мной превращается в сумасшедшего чудика.
– Пап, – сердито бросаю я, отряхиваясь от мусора.
– Не хнычь, неженка, – выходит из купе родитель. – Закажи мне машину, – приказывает напоследок и снова возвращает титановый облик.
Проводив отца и удостоверившись, что он доедет до дома в комфорте, спокойно еду в офис.
Ещё на входе замечаю, как втягивают головы сотрудники, и со скоростью вируса распространяется новость, что Барсов вернулся.
Обвожу толпу недовольным взглядом. Ненавижу трусость в любых её проявлениях. Я всего лишь мимо иду, а они уже к полу жмутся.
Здороваюсь с секретаршей, заказываю горячий кофе и как подкошенный падаю в кресло.
Включаю ноутбук и не успеваю сделать глоток пробуждающего напитка, сваренного помощницей, как дверь с грохотом открывается, и в кабинет вваливаются мои верные друзья.
– Ты ж вечером хотел вернуться! – бросает вместо приветствия Гена.
– Не стали тянуть. Дожали их утром.
– Где батя? – интересуется Игорь.
– Уехал по делам.
Жму руки каждому и снова беру чашку с кофе.
Вырубает сильно и надо что-то с этим делать. Ещё много работы.
– Лучше поставь чашку обратно. А то выльешь на себя и обожжёшься, – присаживается напротив меня Глеб.
Приподнимаю бровь.
На стол прямо передо мной падает папка. Читаю название.
«Вольская Мила Андреевна»
Делаю, как советует друг, и ставлю чашку на край стола.
Я весь в предвкушении. Эту информацию ждал. Очень ждал. Глушил все предположения и догадки на корню. Вот сейчас. Сейчас я узнаю, что же из себя представляет Вольская. Сейчас я удостоверюсь, что она не стоит моего внимания, моих мыслей и того странного чувства, что жрёт меня изнутри. Беру бумаги в руки и уже открываю, как слова Глеба заставляют насторожиться:
– Сочувствую тебе, мужик.
