Майкл Салливан
Похищение мечей
– У меня есть пачка писем, написанных рукой вашей дражайшей дочери. Это и есть доказательство правдивости моих слов. В них она клянется в вечной любви этому мерзкому простолюдину, этому гнусному смутьяну!
– Как ее письма попали к вам?
– Я их похитил. Чтобы выяснить, кто мой соперник, я установил за Алендой слежку. Ее письма привели меня в аббатство, и я перехватил их. – Арчибальд извлек из сейфа стопку пергаментов и бросил их лорду Виктору на колени. – Вот, смотрите, лорд Виктор! – торжественно заявил он. – Полюбуйтесь, чем занимается ваша дочь, и сами решайте, не лучше ли ей стать моей женой.
Арчибальд вернулся в кресло и с победоносным видом поднял бокал. Он был уверен, что выиграл эту партию. Чтобы избежать политического скандала, лорд Виктор Ланаклин, маркиз Глостонский, будет вынужден склонить дочь к этому браку. У маркиза нет выбора. Если вся эта история станет известна Этельреду, Виктора, вероятно, обвинят в измене. Все короли-имперцы требуют от придворных полного тождества взглядов, а их преданность церкви не должна вызывать ни малейших сомнений. Арчибальд сомневался, что лорд Виктор действительно симпатизировал роялистам или патриотам, но малейшее подозрение могло вызвать недовольство короля. В случае подобного скандала дом Ланаклинов покроется позором, это будет удар, от которого лорд Виктор едва ли сможет оправиться. В такой ситуации единственным разумным решением могло стать согласие маркиза на брак дочери.
Арчибальд ликовал. Наконец-то к нему перейдут приграничные земли, а со временем, вероятно, он обретет контроль над всей границей. С Чедвиком по правую руку и Глостоном по левую он получит при дворе власть, превосходящую влияние герцога Рошельского.
Глядя на седовласого старика в дорогом дорожном платье, Арчибальд ощутил некое подобие жалости. Когда-то, давным-давно, маркиз славился умом и стойкостью, благодаря которым он играл в королевстве очень важную роль. Он не был обычным придворным или владетелем в своих землях, как граф. В обязанности Виктора входила охрана королевских границ. Для выполнения этой серьезной задачи требовался опытный воин, бдительный и закаленный в сражениях. Однако времена изменились. Королевство Уоррик граничило теперь с мирными землями, неусыпный страж превратился в самодовольного вельможу, былая сила которого иссякла за время длительного бездействия.
Пока Виктор разворачивал письма, граф предавался мечтам о будущем. Маркиз был прав. Больше всего на свете Арчибальду хотелось прибрать к рукам земли, составлявшие приданое дочери маркиза. Кроме того, Аленда была красива, и перспектива оказаться с ней в постели представлялась ему более чем заманчивой.
– Арчибальд, это что, шутка? – спросил лорд Виктор, прервав размышления графа.
Арчибальд поставил бокал на стол и удивленно спросил:
– Что вы имеете в виду?
– В этих так называемых письмах нет ни строчки!
– Что? Вы ослепли? Там… – Арчибальд замолк, увидев в руке маркиза чистые страницы. Схватив несколько писем, он развернул их, но все они были пустые. – Это невозможно!
– Может быть, их написали исчезающими чернилами? – усмехнулся лорд Виктор.
– Нет… Я не понимаю… Это даже не тот пергамент!
Он снова осмотрел тайник, там было пусто. Охватившее его волнение переросло в неподдельный ужас. Он распахнул дверь и громко позвал Брюса. Тот ворвался в комнату с мечом в руке.
– Что случилось с письмами из моего тайника? – крикнул Арчибальд.
– Я не знаю, милорд, – растерянно ответил Брюс.
Он опустил меч и встал перед графом во фрунт.
– Что значит, ты не знаешь? Ты хотя бы ненадолго покидал пост сегодня вечером?
– Нет, сэр, конечно, нет!
– Кто-нибудь заходил ко мне в кабинет за время моего отсутствия?
– Нет, милорд, это невозможно. Единственный ключ у вас.
– Заклинаю именем Марибора, ответь мне, где эти письма? Я сам их туда положил. Я читал их, когда прибыл маркиз. Меня не было всего несколько минут. Как они могли исчезнуть?
Арчибальд никак не мог собраться с мыслями. Всего несколько мгновений назад он держал письма в руках, потом запер их в тайнике… В этом не было никаких сомнений.
Где же они?
Виктор осушил свой бокал и поднялся.
– Если вы не возражаете, Арчи, я, пожалуй, поеду. Мне жаль потраченного на вас времени.
– Лорд Виктор, постойте! Не уходите! Письма настоящие. Уверяю вас, они у меня были!
– Разумеется, Арчи. В следующий раз, когда вам взбредет в голову шантажировать меня, советую придумать что-нибудь позамысловатее.
Маркиз вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице.
– Напрасно вы не послушали меня, лорд Виктор! – крикнул Арчибальд ему вслед. – Я найду эти письма. Я найду их! Я привезу их в Аквесту! И обнародую их при дворе!
– Что прикажете делать, милорд? – спросил Брюс.
– Ждать, идиот! Мне надо подумать.
Арчибальд провел дрожащими пальцами по волосам и принялся мерить комнату шагами. Потом снова осмотрел чистые листы. Действительно, пергамент сильно отличался от того, на котором были написаны письма, столько раз им читанные.
Он точно помнил, куда спрятал письма, и все же стал выдвигать ящики и перебирать бумаги на столе. Наполнив новый бокал, Арчибальд подошел к камину и, сорвав решетку, поворошил кочергой золу в надежде увидеть остатки пергамента. Ничего. Арчибальд раздраженно швырнул чистые страницы в огонь, одним глотком осушил бокал и рухнул в кресло.
– Они же только что были здесь, – в недоумении произнес он. Постепенно в голове у него начало проясняться. – Брюс, – крикнул он, – письма наверняка украли! Вор не мог далеко уйти. Нужно обшарить весь замок. Перекройте все выходы! Никого не выпускайте. Ни прислуга, ни стражники, никто не должен покинуть замок. Обыщите всех!
– Сию минуту, милорд, – отвечал Брюс. После недолгой паузы он добавил: – А как быть с маркизом, милорд? Его тоже задержать?
– Конечно, нет, дубина. У него нет писем.
Арчибальд смотрел на огонь, слушая, как замирает вдали звук шагов Брюса, спускавшегося по лестнице в башне. Он остался наедине с тихим потрескиванием пламени и сотней вопросов без ответа. Сколько он ни мучился, все равно не мог понять, каким образом письма могли быть украдены.
– Ваше сиятельство? – Робкий голос кастеляна вернул его к действительности. Арчибальд поднял глаза на человека, заглянувшего в открытую дверь. Прежде чем заговорить, Брюс судорожно вздохнул: – Милорд, я не хотел тревожить вас, но во дворе случилось происшествие, требующее вашего вмешательства.
– Что еще за происшествие? – вскинулся Арчибальд.
– Видите ли, милорд, я не знаю подробностей, но речь идет о маркизе, сэр. Мне велено попросить вас спуститься. Вежливо попросить, конечно же.
Арчибальд спускался по лестнице, гадая, не свалился ли старик замертво на пороге его дома. В этом не было бы ничего страшного. Выйдя во двор, он нашел маркиза живым и здоровым, но пребывающим в страшном гневе.
– А, вот и вы, Баллентайн! Признавайтесь, что вы сделали с моим экипажем?
– С чем?
Брюс приблизился к Арчибальду и отозвал его в сторону.
– Ваше сиятельство, – зашептал он на ухо графу. – Судя по всему, карета и лошади маркиза пропали.
Арчибальд жестом остановил маркиза.
– Одну минуту, лорд Виктор! – громко сказал он, а затем прошептал, обращаясь к Брюсу: – Ты сказал, пропали? Как это понимать?
– Я точно не знаю, сэр, но, видите ли, стража у ворот утверждает, что маркиз и его кучер, ну, вернее, те двое, которых они за них приняли, уже миновали главные ворота.
Арчибальд почувствовал подступающую к горлу тошноту. Он повернулся к побагровевшему от гнева маркизу…
Глава 2
Встречи
Спустя некоторое время после наступления темноты карета леди Аленды Ланаклин прибыла в бедный Нижний квартал Медфорда. На безымянной улице, показавшейся Аленде крошечным закоулком, среди лачуг с покосившимися крышами притаился трактир под названием «Роза и шип». Мощенная булыжником улочка все еще хранила следы недавней грозы. Повсюду были лужи, из-под колес проезжающих повозок на дверь и стены трактира летели грязные брызги, оставлявшие на сером камне и почерневшем от времени дереве мутные потеки.
Из соседней двери вышел лоснившийся от пота, обнаженный по пояс мужчина с бритой головой. В руках он держал большой медный горшок, содержимое которого, кости, оставшиеся от мясного рагу, были бесцеремонно высыпаны прямо на улицу. Полдюжины собак немедленно набросились на объедки. В полосе тусклого света, падавшего из окон трактира, тотчас возникли жутковатые человеческие силуэты. Кто-то злобно закричал на собак на языке, которого Аленда не знала. В тощих животных полетели камни, они с визгом и лаем бросились прочь. Люди подбежали к собачьим объедкам, начали запихивать их в рот и рассовывать по карманам.
– Вы уверены, что это и есть то самое место, миледи? – спросила Эмили, озираясь вокруг. – Виконт Уинслоу не мог здесь назначить нам встречу…
Аленда разглядывала кривенький стебелек с шипами и одиноким бутоном, нарисованный на облупившейся вывеске над дверью. Некогда красная, роза потемнела и стала серой, а чахлый стебель походил на изогнутую змею.
– Это, должно быть, оно. Не думаю, что в Медфорде есть еще один трактир с таким названием.
– Просто не могу поверить, что он мог пригласить нас в такое место!
– Мне оно нравится не больше твоего, но мы так условились. Полагаю, у нас нет выбора, – отвечала Аленда.
Уверенность, прозвучавшая в ее голосе, удивила ее саму.
– Я знаю, вам надоело слушать одно и то же, – сказала Эмили, – но я все равно считаю, что это была ошибка. Не дело общаться с ворами. Им нельзя доверять, миледи. Помяните мое слово, люди, которых вы наняли, ограбят вас так же, как грабят всех прочих.
– Тем не менее мы уже здесь, так что пора действовать.
Аленда открыла дверь и, выйдя из экипажа, заметила, что люди, околачивавшиеся поблизости, пристально наблюдают за ней. Это вызвало у нее беспокойство.
– С вас серебряный тенент, миледи, – сказал кучер – мрачный, немолодой уже человек с многодневной щетиной на лице.
Его узенькие глазки были так надежно спрятаны под нависшими складками век, что невольно возникал вопрос: что он вообще видит, когда правит лошадьми?
– О, знаете ли, я собиралась заплатить вам после поездки, – объяснила она. – Здесь мы делаем лишь краткую остановку.
– Если хотите, чтоб я ждал, будет дороже. И деньги, что вы мне должны, я хочу получить сейчас, на случай если вы решите смыться.
– Что за глупости? Уверяю вас, мы непременно вернемся.
Кучер уставился на Аленду с каменным выражением лица, а потом сплюнул ей под ноги.
– Ну что с вами делать? – Аленда достала из кошелька монету и протянула ее кучеру. – Вот, возьмите, только не уезжайте. Не знаю, как долго мы здесь пробудем, но, повторяю, вернемся обязательно!
Эмили вышла из кареты, поправила капюшон Аленды и проверила, все ли пуговицы надежно застегнуты. Разгладив складки плаща хозяйки, она привела в порядок собственную одежду.
– Как же мне хочется сказать этому болвану-кучеру, кто я такая, – прошептала Аленда. – И добавить еще пару слов покрепче.
Обе женщины были одеты в одинаковые шерстяные плащи. Из-под опущенных капюшонов выглядывали только кончики их носов. Аленда раздраженно посмотрела на Эмили и оттолкнула ее руки.
– Не суетись, Эмми. Я уверена, женщины и раньше посещали это место.
– Женщины – да, но не думаю, что среди них встречались леди.
Когда они вошли в трактир, в нос им ударила едкая смесь дыма и винных паров, сдобренная запахом, с которым Аленде доводилось сталкиваться только в отхожем месте. В зале было шумно, посетители вели беседу на повышенных тонах, стараясь перекричать друг друга. Скрипач наигрывал веселую мелодию. Несколько человек плясали возле стойки, гремя каблуками по неровному дощатому полу. Звенели стаканы, люди стучали кулаками по столу, смеялись и пели громче, чем, по мнению Аленды, позволяли приличия.
– И что теперь? – донесся из-под шерстяного капюшона голос Эмили.
– Полагаю, следует разыскать виконта. Не отходи от меня.
Аленда взяла Эмили за руку и повела за собой, протискиваясь между столиками и обходя танцующих и собаку, жадно слизывавшую с пола пролитое пиво. Никогда раньше Аленда не бывала в подобном заведении, среди столь ужасных на вид мужчин. Большинство из них были одеты в лохмотья, у некоторых и вовсе отсутствовала обувь. Женщин было всего четыре, и все они подавали напитки за стойкой. Аленда подумала, что их поношенные платья с глубоким вырезом на груди будто специально созданы для того, чтобы поощрять мужчин распускать руки. Беззубый волосатый урод обхватил одну из женщин за талию, привлек к себе и зашарил руками по ее телу. К изумлению Аленды, вместо того чтобы вскрикнуть от возмущения, девушка довольно захихикала.
Наконец Аленда заметила виконта. Альберт Уинслоу был одет не в камзол, бриджи и чулки, как обычно, а в простую суконную рубашку, шерстяные штаны и аккуратный замшевый жилет. Однако, как и всегда, он не смог обойтись без своих щегольских штучек. Голову его покрывала красивая, хотя и несколько вульгарная шляпа с плюмажем. Он сидел за маленьким столиком в компании приземистого чернобородого мужчины в дешевой рабочей одежде.
Когда девушки приблизились, Уинслоу встал и отодвинул для них стулья.
– Добро пожаловать, дамы, – приветствовал он их веселой улыбкой. – Я так рад, что вы нашли время встретиться со мной этим вечером. Прошу вас, присаживайтесь. Могу я заказать вам что-нибудь для утоления жажды?
– Нет, благодарю вас, – ответила Аленда. – Мне бы не хотелось задерживаться тут надолго. У нас не слишком любезный возница. Хотелось бы покончить с делами, прежде чем ему взбредет в голову бросить нас здесь на произвол судьбы.
– Понимаю. Весьма разумное решение. Однако вынужден сообщить вам, что посылка все еще не доставлена.
– Еще нет? – Аленда почувствовала, как Эмили сочувственно сжала ее руку. – Что-то случилось?
– К сожалению, я не знаю. Видите ли, я не осведомлен, как протекает это предприятие. Никогда не забиваю себе голову подобными пустяками. Однако вы должны понимать, что дело это нелегкое. Задержка может быть вызвана чем угодно. Вы уверены, что не хотите что-нибудь выпить?
– Благодарю вас, не стоит, – сказала Аленда.
– Ну тогда хотя бы присядьте.
Аленда вопросительно посмотрела на Эмили и уловила в ее глазах тень беспокойства. Девушки сели.
– Знаю, знаю, – прошептала Аленда, обращаясь к Эмили. – Не следует связываться с ворами.
– Не сомневайтесь, миледи, – ободряюще сказал виконт, – я бы не стал тратить ваше время и деньги или рисковать вашей репутацией, если бы не был совершенно уверен в благоприятном исходе дела.
Бородач, присутствовавший за столом, еле заметно усмехнулся. Его загорелое, опаленное солнцем лицо напоминало грубой выделки кожу, большие грязные руки были покрыты мозолями. Он поднес кружку к губам, а когда, сделав глоток, поставил ее обратно, капли эля стекли по его усам и упали на стол. Аленде он решительно не понравился.
– Это Мейсон Грумон, – пояснил Уинслоу, кивнув в сторону соседа. – Прошу простить меня за то, что не представил его раньше. Мейсон – здешний кузнец из Нижнего квартала Медфорда. Он наш друг.
– Парни, которых вы наняли, настоящие знатоки своего дела, – одобрительно произнес Мейсон.
Звук его голоса напомнил Аленде грохот колес на кремнистой дороге.
– Неужели? – спросила Эмили. – А могли бы они украсть древние сокровища Гленморгана из Коронной башни Эрванона?
– Что-что? – удивился Уинслоу.
– Ходят слухи, что когда-то некие воры похитили сокровища из Коронной башни Эрванона, а на следующую ночь вернули их обратно, – пояснила Эмили.
– Неужели кому-то могло прийти в голову нечто подобное? – удивилась Аленда.
– Я уверен, это всего лишь легенда, – усмехнулся виконт. – Ни один вор в здравом уме не совершил бы подобной глупости. А слухи эти распускают те, кто не понимает смысла воровского ремесла. Что ни говори, многие воруют только затем, чтобы набить себе карман. Залезают в жилые дома или подстерегают людей на дороге. Те, кто посмелее, могут похитить дворянина и потребовать выкуп. Иногда они даже отрезают жертве палец и посылают его родственникам, чтобы показать, насколько они опасны, и дать понять членам семьи, что к их требованиям следует относиться серьезно. В общем, не слишком приятные ребята. Их заботит только нажива, которую они стремятся получить без особых усилий.
Эмили снова сжала руку Аленды, на этот раз с такой силой, что девушка вздрогнула.
– Воры посолиднее объединяются в гильдии. Наподобие тех, в которых состоят каменщики или плотники. Но, разумеется, тайные. Члены гильдий очень дисциплинированны, воровство для них – работа. Промышляют они обычно на определенных территориях, которые считают своими. Часто вступают в сговор с местной полицией или правителем, что позволяет им за небольшую мзду относительно спокойно проворачивать свои делишки. До тех пор, разумеется, пока они не посягают на интересы власть имущих и придерживаются общепринятых правил.
– Какие правила могут быть общими для стражей порядка и известных им преступников? – недоверчиво спросила Аленда.
– О, я думаю, вы были бы удивлены, узнав, на какие компромиссы приходится идти, дабы обеспечить в королевстве спокойную жизнь. Однако существует еще один сорт преступников: любимцы фортуны, иными словами, наемники. Таковых нанимают с определенной целью, например, раздобыть ту или иную вещь, принадлежащую другому лицу. Кодекс чести или боязнь позора, – подмигнул он, – заставляют некоторых дворян и состоятельных торговцев прибегать к услугам подобных ловкачей.
– Так, значит, они готовы украсть что угодно для кого угодно? – спросила Аленда. – Я имею в виду тех, кого вы наняли для меня.
– Нет, не для кого угодно. Только для тех, кто согласен выложить кругленькую сумму.
– И не имеет значения, кто заказчик, король или преступник? – вмешалась Эмили.
Мейсон пренебрежительно хмыкнул:
– Король, преступник… Какая разница?
Впервые за все время он широко улыбнулся. Во рту у него не хватало нескольких зубов.
Скривив недовольную гримаску, Аленда снова повернулась к Уинслоу, который, не отрываясь, смотрел в сторону двери, одновременно ища кого-то глазами в толпе посетителей трактира.
– Прошу прощения, – сказал он, внезапно вставая со стула. – Мне нужно еще выпить, а прислуга, кажется, занята. Пригляди за дамами, Мейсон, хорошо?
Виконт отошел от столика и скрылся в толпе.
– Я им в няньки не нанимался, старый ублюдок! – крикнул ему вслед Мейсон.
– Эй вы, не смейте так выражаться в присутствии леди! – храбро сказала Эмили кузнецу. – Она не ребенок, а благородная дама. Знайте свое место.
Мейсон помрачнел:
– Здесь мое место. Я, черт возьми, живу через пять домов отсюда. Мой папаша помогал строить этот проклятый притон. Брат работает здесь поваром, чтоб ему провалиться. Мать тоже тут подрабатывала, а потом ее сбил насмерть один из ваших дворянских экипажей. Вот мое место. Это вам не помешало бы знать свое. – Мейсон ударил кулаком по столу, отчего подскочила свеча, а девушки вздрогнули.
«Зачем я только в это ввязалась?» – подумала Аленда и боязливо подвинулась к своей спутнице.
Кажется, Эмили была права. Не стоило доверять этому проходимцу, виконту Уинслоу. Она ведь ничего о нем не знала, кроме того, что на Осеннем балу в Аквесте он был гостем лорда Дарефа. Кому как не ей следовало знать, что далеко не все люди благородного происхождения действительно благородны.
Они молчали, пока не вернулся Уинслоу – без стакана.
– Дамы, прошу следовать за мной, – сказал виконт, сопровождая свои слова пригласительным жестом.
– В чем дело? – обеспокоенно спросила Аленда.
– Пожалуйста, просто идите за мной. Сюда.
Встав из-за стола, Аленда и Эмили направились вслед за Уинслоу к черному выходу, продираясь сквозь танцующую в клубах табачного дыма толпу и обходя стороной прикорнувших на полу собак и пьяниц. То, что они увидели на задворках, так их потрясло, что сам трактир показался им прямо-таки идеальным местом. Улица утопала в грязи. Испражнения, выбрасываемые прямо из окон, смешивались с отбросами в открытых ямах и канавах. Потоки нечистот кое-где покрывали дощатые мостки. Девушкам пришлось приподнять подолы платьев.
Из-за кучи дров выскочила огромная крыса. У сточного желоба копошились еще две.
– Зачем мы здесь? – дрожащим от ужаса голосом прошептала Эмили.
– Не знаю, – ответила Аленда, отчаянно сражаясь с охватившим ее страхом. – Думаю, ты была права, Эмили. Мне не следовало связываться с этими людьми. Не важно, что говорит виконт. Такие, как мы, просто не должны общаться с такими, как они.
Виконт провел их за деревянный забор. Миновав пару лачуг, они подошли к убогому сооружению, которое, видимо, считалось конюшней. Четыре денника были забиты соломой, на земляном полу под навесом стояло ведро воды.
– Рад снова видеть вас, миледи, – приветствовал Аленду стоявший возле конюшни человек.
Она узнала его, потому что он был выше своего товарища, но имени его не помнила. Аленда видела обоих наемников лишь мельком, когда виконт свел их на пустынной дороге ночью еще более темной, чем нынешняя. Теперь, в свете полумесяца, она смогла разглядеть его лицо, на сей раз не скрытое капюшоном. Он был высок, лицо его отличалось резкостью черт. Одет он был неряшливо, на одежде из меха и кожи кое-где виднелись грязные пятна, но в его облике не было ничего отталкивающего или угрожающего. Напротив, он показался Аленде человеком довольно веселым, дружелюбным, по-своему даже красивым. Она не ожидала от себя подобных мыслей в отношении человека, назначившего встречу в таком ужасном месте. Он был хорошо вооружен. На левом боку у него висел короткий меч с простой рукоятью. Справа – такой же обыкновенный меч, только длиннее и шире. И наконец, из-за спины у него выглядывала гарда меча, почти не уступавшего длиной его росту.
– Меня зовут Адриан, на случай если вы забыли, – сказал он и учтиво поклонился. – А кто эта прекрасная дама, пришедшая с вами?
– Это Эмили, моя горничная.
– Горничная? – с напускным удивлением переспросил Адриан. – Такую красавицу я скорее принял бы за герцогиню.
Эмили скромно потупилась, и Аленда впервые с тех пор, как они пустились в эту авантюру, увидела на ее лице довольную улыбку.
– Надеюсь, мы не заставили вас слишком долго ждать, – продолжал Адриан. – Виконт сказал, что они с Мейсоном составили вам компанию.
– Верно.
– Мистер Грумон поведал вам трагическую историю о том, как его матушку подло сбила королевская карета?
– О да, это ужасно! И должна сказать, что…
Адриан выставил перед собой ладони, словно защищаясь от невидимого удара.
– Полноте, миледи. Матушка Мейсона жива и здорова. Она проживает в Ремесленном ряду в куда более приличном доме, чем та лачуга, в которой обитает сам Мейсон. И поварихой в «Розе и шипе» она никогда не служила. Он рассказывает эту байку каждому встречному джентльмену или леди, чтобы вызвать у них чувство вины за собственное благополучие. Приношу свои извинения.
– Что ж, спасибо. Он держался грубо, и его высказывания показались мне более чем возмутительными, но теперь… – Аленда замолчала. – Вы… У вас… Я имею в виду, удалось ли вам достать их?
Адриан тепло улыбнулся. Затем обернулся и через плечо взглянул в сторону конюшни.
– Ройс, что ты там возишься? – спросил он нетерпеливо.
– Если бы ты умел правильно вязать узлы, я бы сберег уйму времени, – ответил кто-то невидимый.
Через мгновение появился второй член воровского дуэта. Его запомнить было проще: он вызвал у Аленды какое-то неприятное волнение. Ростом он был ниже Адриана. У него были тонкие черты лица, темные глаза и темные волосы. Одет он был во все черное, включая рубаху до колен и длинный развевающийся плащ, следовавший за ним, как тень. У него не было никакого оружия. И все же он напугал Аленду своим небезопасным видом. Его холодные глаза и бесстрастное лицо исключали всякую благожелательность. В облике этого человека было что-то от хищника.
Ройс достал из-за пазухи пачку писем, перевязанную синей лентой.
– Нелегко было достать эти письма, прежде чем Баллентайн показал их вашему отцу, – сказал он, протягивая их Аленде. – Это была гонка на опережение… Что ж, мы оказались проворнее. Вы бы лучше сожгли их, миледи, а то, не ровен час, все может повториться.
Аленда посмотрела на пачку, и на лице ее появилось выражение облегчения, сменившееся радостной улыбкой.
– Я не могу поверить! Не знаю, как вы это сделали и как мне отблагодарить вас!
– Проще всего было бы без лишних слов заплатить за работу, – заметил Ройс.
– Ах да, разумеется.
Она передала письма Эмили, отвязала от пояса кошелек и протянула его вору. Тот мельком ознакомился с его содержимым и бросил Адриану, который спрятал вознаграждение за пазуху и направился в конюшню.
– Будьте осторожны. Вы с Гонтом затеяли опасную игру, – предупредил Ройс.
– Вы прочитали мои письма? – испуганно спросила Аленда.
– Нет. Боюсь, для этого вы нам недостаточно заплатили.
– Тогда откуда вы узнали…
– Мы слышали, о чем говорили Арчибальд Баллентайн и ваш отец. Маркиз делал вид, что не верит обвинениям графа, но я убежден, это не так. С письмами или без ваш отец будет теперь внимательно следить за вами. Но маркиз – мудрый человек. Он все сделает правильно. Я думаю, он так рад, что у Баллентайна нет доказательств, которые тот мог обнародовать при дворе, что сама по себе ваша любовная интрижка не слишком его беспокоит. Но повторяю, в будущем вам следует проявлять бдительность.
– Откуда таким, как вы, знать что-либо о моем отце?
– Ах, прошу прощения. Я сказал: ваш отец? Я имел в виду другого маркиза, у которого более благодарная дочь.
Аленда вздрогнула так, будто Ройс ударил ее.
– Эй, Ройс, опять ищешь друзей? – спросил Адриан, выводя из конюшни двух лошадей. – Простите моего товарища, миледи. Он воспитывался среди волков.
– Это лошади моего отца! – удивленно воскликнула девушка.
Адриан насмешливо кивнул:
– Карету мы оставили в зарослях ежевики у моста. Кстати, платье вашего батюшки на мне изрядно растянулось. Камзол и прочие вещи мы оставили в карете.
– Вы надевали платье моего отца?
– Я же сказал, – недовольно буркнул Ройс, – мы едва успели.
Маленькую комнатку в задней части трактира «Роза и шип» прозвали Темной, поскольку в ней проворачивались дела именно такого рода, но мрачной она вовсе не была. На столе и вдоль стен стояли подсвечники с горящими свечами, а в камине ярко пылал огонь, заливавший помещение теплым приятным светом. На деревянной балке висели рядами медные посудины, оставшиеся с тех времен, когда Темная комната использовалась, помимо всего прочего, в качестве склада кухонной утвари. Места хватало только на один стол и несколько стульев, но больше и не требовалось.
Дверь открылась, и в комнату друг за другом вошли несколько человек. Ройс налил себе стакан вина, занял место перед камином и, сняв сапоги, принялся греть ноги у огня. Адриан, виконт Альберт Уинслоу, Мейсон Грумон и красивая молодая женщина разместились за столом. Хозяйка трактира всегда закатывала пир по случаю их возвращения, и эта ночь не стала исключением. На стол были выставлены кувшин эля, жаркое, свежеиспеченный хлеб, вареная репа, головка белого сыра, завернутая в кусок ткани, морковь, лук и соленья, обычно хранившиеся в бочке за стойкой. Для Ройса и Адриана она ничего не жалела и даже принесла бутылку «Монтеморси», доставленную из самого Вандона. Это было любимое вино Ройса, поэтому Гвен всегда держала его про запас. Несмотря на обилие яств на столе, Адриан не проявил никакого интереса к угощению. Все его внимание было приковано к молодой красавице.
– Ну и как все прошло? – спросила Изумруд, устраиваясь на коленях Адриана и наливая ему кружку пенистого домашнего эля.
На самом деле ее звали Фалина Броктон, но все служанки трактира и Медфордского дома, расположенного по соседству, использовали прозвища – на всякий случай. Веселая и сообразительная Изумруд была старшей подносчицей в «Розе и шипе» и одной из двух женщин, которым разрешалось находиться в Темной комнате во время собраний.
– Холодно, – сказал Адриан, обнимая ее за талию. – В пути я весь продрог, поэтому меня срочно нужно согреть. – Он крепче прижал ее к себе и поцеловал в шею, зарываясь лицом в черные волны волос.
– Зато нам заплатили, да? – спросил Мейсон.
Он начал накладывать еду на тарелку, едва усевшись за стол. Сын некогда знаменитого на весь Медфорд кузнеца, Мейсон унаследовал мастерскую отца, но в скором времени потерял ее из-за пристрастия к азартным играм вкупе с вечным невезением. Его выгнали из Ремесленного ряда, и он поселился в Нижнем квартале, где занимался изготовлением подков и гвоздей, чтобы кое-как наскрести на содержание кузницы, выпивку и далеко не всегда на пропитание. Ройса и Адриана такой помощник устраивал по трем причинам: он был нелюдим, он был местный и он им почти ничего не стоил.
– Что верно, то верно, – сказал Ройс. – Леди Аленда Ланаклин заплатила нам целых пятнадцать золотых тенентов.
– Отличный улов! – Уинслоу довольно потер руки.
– А как мои наконечники стрел? Хорошо сработали? – спросил Мейсон. – Удалось зацепиться сквозь черепицу?
– Зацепиться-то удалось, – сказал Ройс, – а вот отцепиться оказалось непросто.
– Разъем не сработал? – забеспокоился Мейсон. – А я думал… Ну, да ведь я не занимаюсь стрелами. Надо было обратиться к мастеру. Я же предупреждал. Я кузнец. Мое ремесло – металл, а не дерево. А мелкозубая пила, что я сделал, она ведь не подвела? Вот что значит искусный кузнец, клянусь Марибором! Но стрелы – это другое дело, тем более такие, как вы заказывали. Нет, господа мои. Я же говорил, надо было обратиться к мастеру, ох, надо было.
– Угомонись, Мейсон, – сказал Адриан, легким движением смахивая смоляную прядь с лица Изумруд. – Загнать стрелы во что-то плотное было куда важнее, и это сработало идеально.
– Ну еще бы! Наконечники-то стрел металлические, а металл – это мой конек! Мне очень жаль, что разъем на веревке не сработал. И как вы ее убрали? Вы же не оставили ее там?
– Конечно, нет! Стражник заметил бы ее при следующем обходе, – сказал Ройс.
– Ну и как вы это сделали?
– Я бы предпочел послушать историю от начала до конца, – заметил Уинслоу. Следуя примеру Ройса, он откинулся на своем стуле, положив ноги на другой, и взял в руки кружку. – Вы никогда не рассказываете мне в подробностях о ваших проделках.
Виконт Альберт Уинслоу был родовитым потомком длинной череды представителей безземельного мелкого дворянства. Много лет назад один из его предков потерял родовое поместье, оставив семье только титул. Этого было достаточно, чтобы перед ним открывались двери, закрытые для крестьян или купцов, да и титул его был куда более весомым, нежели баронский.
