Майя Сондер
Сага о Невидимке
Ди уснула. Через мгновенье потухла и свеча.
Столица утонула в тишине.
Утром девушка встала пораньше. Боясь, что комиссар будет ругать за невыполненное задание, одевшись, попыталась прочесть ещё несколько страниц книги, но услышала шум.
Голоса и громкий топот заставили девушку отложить занятие и прильнуть к двери. Двое мужчин, судя по голосам, были пьяны. Разбив вазу на первом этаже, они стали подниматься по лестнице. Голос мадам Дар, раздавшийся будто у самого уха, заставил Ди отпрянуть и замереть на месте. Экономка, видимо, остановилась у двери в комнату девушки.
– Проказники! Наделали же вы шума! Идите прочь, пока комиссар не всыпал вам по первое число.
Мужчины рассмеялись. Ди встала на колени, прильнула к замочной скважине.
Один из молодых мужчин приобнял женщину и поцеловал в щёку. Старушка попыталась высвободиться, но сопротивлялась она явно для вида.
– О, моя дорогая! Душа требует веселья и шума! В этом доме слишком тихо!
Медленно все трое двинулись в другой конец коридора. Ди поднялась, поправила платье, взглянула на своё отражение в зеркале.
“Почему ты такая уродливая?”
Вопрос, брошенный в собственное отражение, отозвался болью в груди. Люди не часто любят за характер или доброту, влюбляются в красивые глаза, в пухлые губы и родословную.
Ди открыла двери, столкнулась нос к носу с экономкой. Старая женщина с лёгким румянцем на щеках улыбнулась.
– Иди, дорогая, пришёл твой подопечный. Вторая дверь справа.
Она дотронулась до плеча девушки. Было в этом жесте что-то неуловимое. Будто попытка поддержать смешалась с отчаянным желание предостеречь, но слов не последовало. Лишь шаги спустившейся по лестнице госпожи Дар.
Ди тихо подошла к двери. Постучала.
– Да!
Сердце колотилось, словно бешеное.
Нажала на ручку и открыла дверь в весьма красивую комнату. Она была ярче всего дома: на окнах не было тёмных штор, кровать была спрятана под белым балдахином, кроваво-красные обои были украшены портретами и небольшими картинами в золотых рамках. Расставленные всюду подсвечники с огарками свечей говорили о том, что хозяин комнаты любил свет. Был и камин. На столике между двух кресел лежала стопка газет.
Как только она вошла, двое мужчин, сидевших в креслах, повернули к ней головы. Ноги обоих были перекинуты через подлокотники. На столике горкой лежал табак. Белые рубашки были расстёгнуты, синие камзолы лежали на полу у их ног. Оба юноши были похожи друг на друга: черноволосые, высокие, красивые, с крепкими фигурами. Они курили трубки, вальяжно откинувшись после бурной ночи. По комнате витал запах перебродившего вина.
– Доброе утро, господа. – Произнесла Диервин.
Один из мужчин скривился, поднёс ладонь с зажатой между пальцев трубкой к виску.
– Тише!
– Ты, должно быть, нянька этого балбеса? – голубоглазый усмехнулся.
“А ты, должно быть, Виктор? Боже, какие же вы оба красивые!”
– Меня зовут…
– Да срать я хотел на твоё имя! – Табиен скривился. Его карие глаза уставились на лицо Ди.
– Я…
– Заткнись! – рявкнул подопечный. Его братец усмехнулся и выпустил клубок дыма.
– Какая же ты уродина! – Табиен отвернулся. – Что за человек?! Неужели нельзя было найти симпатичную? Как я появлюсь с ней на вечере? А?
– Говорят, у таких, – Виктор ткнул пальцем в Ди, – красивые сиськи. С маленькими аккуратными сосками.
– Да? – Табиен явно оживился, поставил ноги на пол. Каблуки его высоких сапог глухо ударились – крик обуви заглушил ковёр. – Ну, покажи!
– Что? – Ди нервно сжала ткань платья.
– Господи, сиськи покажи! – он встал. – Давай живей!
– Я не буду этого делать, господин.
Ответ девушки вызвал у мужчины приступ гнева. Она не успела и шагу сделать назад, как он схватил её и притянул к себе. Ещё раз всмотрелся в лицо, понюхал волосы и сунул руку под ворот. Ди стала вырываться.
– Господин, что вы делаете? Вы не должны…
Ткань с лёгкостью хрустнула. Этот звук будто раззадорил мужчину. Виктор отложил трубку и, закинув ногу на ногу, стал наблюдать. Ткань его белых штанов натянулась в районе паха. Диервин затошнило – она с трудом проглотила кислую отрыжку.
– Прошу, господин. – Ди скулила, словно бездомная собака. Мужчина был силён. Схватив за образовавшийся порез ткани, он рванул платье. – Нет!
Она попыталась прикрыться, но Табиен развёл её руки в стороны и развернул к Виктору.
– Что скажешь?
Виктор молчал. Жадно смотрел на грудь девушки, на её гладкую кожу, на хрупкие оголённые плечи. Она была небольшой, с тёмными кружочками посередине… Он видел множество сисек разного размера, но сейчас сидел перед Ди, словно мальчишка.
– Не мешало бы и потрогать! – Виктор усмехнулся и встал.
Табиен расхохотался. Сжав ладони девушки за спиной, он схватил её за шею.
– Хватит брыкаться! Если не перестанешь, – из его рта пахло табачной смесью. Голова Ди была плотно зажата в пальцах мужчины. Глаза то и дело бегали от его носа до лица Виктора, застывшего на месте. – Я ударю тебя, и отец вышвырнет тебя на улицу, уродливая дрянь.
Табиен схватил грудь Ди и сжал, стал мять её, закрыв глаза от удовольствия.
– Ммм, какая нежная кожа. – Он рассмеялся. – Будто голову пришили у чужому телу. Ты был прав!
Ди замерла. Ей было стыдно и больно. Она стеснялась смотреть на себя голую, не то чтобы трогать, а какой-то незнакомый мужлан вырисовывал на теле узоры пальцами. Девушка заплакала.
– Интересно, – Табиен опустил ладонь ниже, сунул пальцы за ткань нижнего белья, – там ты такая же нежная?
Ди раскрыла глаза от страха. Одними губами, обращаясь к Виктору, продолжающему смотреть на неё, прошептала:
– Помогите!
Виктор нахмурился, опустил глаза.
– Хватит!
Табиен замер, оскалился. Голубые глаза брата вернулись к нему.
Минуту они переглядывались, и когда господин Хусс отпустил Ди, отшвырнув её от себя, она упала на колени. Дрожащими пальцами пыталась собрать ткань на груди, попутно вытирая слёзы.
– Не опоздай к завтраку, уродина!
Табиен вышел. Виктор подал руку, но Диервин отвернулась. Поднялась сама, схватившись за край комода, и тихо вышла.
Только в комнате она могла расслабиться. Взглянув на настенные часы, показывающие без пяти минут восемь, девушка сбросила с себя остатки платья, забежала в ванную и, схватив мочалку, принялась ожесточённо тереть сухую кожу. Она не могла успокоиться: сердце колотилось, пальцы едва слушались, глаза распухли от слёз. Бросив мочалку, она метнулась к шкафу, достала самое закрытое платье без украшений с высоким воротом и влезла в него. Кое-как собрав волосы, девушка выскочила из комнаты.
На кухне никого не было, дверь в столовую была открыта. Во главе стола сидел комиссар, зажав в ладони карманные часы. Оба юноши были здесь.
За спиной Диервин появилась госпожа Дар. Держа кастрюльку с кашей, она протиснулась в комнату.
– Садись, милая. С этого дня ты ешь за столом со своим подопечным.
Комиссар довольно кивнул.
“Не опоздала!”
Ноги не слушались. Ей хотелось сбежать из этого дома, вернуться в приют, где было спокойно и никто не хватал за грудь, не лез в трусы.
– Ди? Милая?
Диервин кивнула, села на стул, уставилась в тарелку с овсянкой. Экономка пододвинула ближе блюдо с дыней и персиками.
– Приятного аппетита.
Она закрыла за собой дверь. Девушке не были интересны ни крупные розы на стенах, ни приятного лилового оттенка скатерть, ни коллекционные блюдца в серванте. В создавшейся тишине Ди боялась поднять глаза, чувствуя, как они смотрят на неё. Лишь после того, как услышала, что старик взялся за ложку и соскрёб ею кашу, она и сама принялась есть, но еда не лезла.
– Ешьте фрукты! – комиссар отодвинул пустую тарелку, промокнул губы салфеткой.
Он разлил по чашкам чай и положил на маленькие тарелки пирожные. Виктор, что сидел рядом с Диервин, передал ей чай. Она не взглянула на него, подождала, пока он уберёт свой локоть.
Комиссар наблюдал за ними очень внимательно. За каждым взглядом своих мальчиков и плотно сжатыми губами новенькой девушки.
Ди к чашке не притронулась, с трудом съела ломтик дыни, пытаясь удержать фрукт в себе – подташнивало.
– Если тебе не хочется есть – можешь идти! – комиссар обратился к гувернантке.
Она кивнула и встала. Вышла из комнаты, не поднимая глаз. Девушка закрыла за собой дверь и прошла на кухню. Увидев экономку, хотела броситься к ней, рассказать обо всём, но услышала громкий стук – кто-то ударил кулаком о стол. Мисс Эмиссия вздрогнула, бряцнула пустые кастрюли в большую металлическую раковину.
– Что это ещё за шутки! – голос комиссара был громким. Обе отчётливо слышали каждое слово. Ди застыла у порога, госпожа Дар – у мойки на противоположной стороне.
– О чём ты, отец? – теперь голос Табиена напоминал противный свист.
– Не понимаешь? Вчера эта девчонка была живой, сегодня – словно дохлая мокрица. Что ты сделал? Что сказал ей?
– С чего ты взял, что в её настроении виноват я?
– Ты всегда виноват!
– Вот уж спасибо!
– Я жду ответ!
– Я потрогал её за грудь!
– Что ты сделал? – переспросил комиссар.
Ругань смешалась в один голос. Стук, разбитое стекло… Ди продолжала смотреть на мадам Дар. Экономка положила правую руку на пышную грудь, левой сжала край столешницы, нечаянно сбросила на пол половинку сырой картофелины. Овощи, подготовленные для обеда, съехали вместе с доской в бок.
– Сейчас же, – прорезался голос комиссара. – Сейчас же! Ты поднимешь свой зад и пойдёшь с извинениями к мисс Эхесси!
– А если нет? – в голосе Табиена послышалось недовольство.
– Комиссар! – Виктор встревожился.
Послышался хрип. Фарфоровая чашка или блюдце упали на пол. На кухне обе особы прекрасного пола превратились в слух.
– Тебя найдут в канаве!
– Из-за одной потрёпанной сиськи? – Табиен жадно схватил ртом воздух.
– Дело не груди! Дело в чести! Если бы кто-то так обращался с твоей матерью или сестрой, будь она у тебя? Женщины требуют защиты, а не насмешек и издевательства!
– Слышать подобное от тебя – шутка! А-а-а, так тебе можно! Конечно, ведь ты комиссар! А я никто! Вот и вся разница. Будто я, – он откашлялся, – будто я не знаю, как ты можешь резать словом! От тебя доставалось и маме, и прислуге!
– Табиен! – Виктор пытался погасить конфликт, но выходило плохо.
Госпожа Дар насупилась. Бросив кухонное полотенце, больше похожее на тряпку, она схватила Диервин за руку.
– Пойдём! Пусть грызут друг другу глотки! Нечего их слушать!
Они поднялись наверх. Экономка достала из потайного кармана пышной юбки связку ключей и, стянув один из них с тонкого металлического кольца, положила на комод в комнате гувернантки.
– Это ключ от моей спальни. Если будет нужна помощь или будет страшно ночевать одной – приходи! – она задыхалась от возмущения, поражённая поведением двоих юнцов.
– Благодарю…
Ди села на постель и заплакала. Плечи затряслись. Она свела колени, поджала под себя ноги. Госпожа Дар расстроилась, нерешительно замерла у двери, но затем подошла к девушке и присела рядом, обняла.
– Ну-ну, милая! – заставила Ди поднять голову, мягко взяв за подбородок. – С другой стороны, Табиен не стал бы приставать, если бы ты ему не понравилась.
Злой огонёк, пробежавший в глазах Диервин, никак не повлиял на экономку. Женщина будто не понимала, что сказала что-то не то.
– Посмотри на себя! Какие у тебя притягательные глаза!
“Тусклое небо!”
– Нос, будто твои родители были аристократами!
“Лошадиные ноздри!”
– Тонкая талия…
Парировать эти слова было нечем. Она вновь уткнулась в ладони. Посидев ещё немного, госпожа Дар встала и вышла, закрыв дверь за собой. В комнате остался запах свежих персиков.
Ди легка на постель, вытерла слёзы. Шмыгнув носом, подумала о том, что стоит умыться, но в дверь постучали. Девушка занервничала, села. Решила, что открывать не будет, но прятаться весь день не смогла бы. У неё была работа. Она сама сделала выбор: могла собрать вещички и укатить назад в Грювель, а вместо этого уплетала кашу вместе с хозяином дома.
– Диервин! – голос Виктора был уставшим и тихим. – Прошу, откройте! Я хочу извиниться.
Ди, думая, что он пришёл один, открыла дверь, но, увидев Табиена, хотела хлопнуть изо всех сил, чтобы, если повезёт, нос наглецу разбить.
– Выслушай! – Табиен поднял ладони. Она увидела несколько мозолей и глубокую, почти зажившую рану. – Мы тебя не тронем. Гм, больше не тронем.
Диервин свела брови на переносице, инстинктивно потянулась к груди, пытаясь прикрыться, но одёрнула руку.
– Мы войдём? – Виктор стоял за спиной брата.
Слегка кивнув, девушка уступила, села на кровать, чтобы оказаться от них подальше. Юноши осмотрелись, будто давно не были в этой комнате, и спешить с извинениями не стали. Как двое нашкодивших мальчишек продолжали мяться у двери. Потерев шею, Виктор взглянул на брата.
– Что ж…
– Поступили мы не красиво, согласен! – Табиен перебил его и уперся плечом в стену, скрестил руки на груди, закрываясь. – Отец прав – два идиота! Мы пьяны… до сих пор вино из головы не выветрилось…
– Мне запирать дверь каждый раз, когда господа будут возвращаться из клуба?
– Да, стоило бы. – Честный ответ Табиена поразил гувернантку. – Мы не сильно-то с головой дружим.
Он усмехнулся. Виктор смог слегка расслабить плечи – натянутый как струна, он продолжать держать руки в карманах брюк.
– Говорить о том, что мы не плохие люди, наверное, глупо, но это так. Оправдываться недавней потерей матери и строгостью отца не буду. Твоя жизнь тоже вряд ли была сладкой… Мисс Брусид много рассказывала о тебе. Она работает компаньонкой одной девушки, которая мне очень нравится… – Ди не перебивала, внимательно слушая поток откровенности. – По возвращении я хотел бы жениться, завести свою семью и, наконец, покинуть этот дом.
– Он говорит это не потому, что надеется, что ты не донесёшь до Из сегодняшний инцидент, – встрял Виктор.
– Да, не поэтому. Ты имеешь полное право всё рассказать подруге, и та, естественно, доложит Марсе. – Табиен закатил глаза, взмахнул рукой. – Марса, конечно, влепит мне пощёчину или плюнет в лицо…
– Плюнет в лицо? – Диервин усомнилась.
– Она может и по яйцам врезать! – воскликнул Виктор. Заметив растерянность Ди, добавил: – Прости! Марса – девушка с характером.
Табиен мягко усмехнулся, будто в этой даме вспыльчивость была самым любимым качеством.
– Я тоже хочу… – Диервин сжала кулаки.
– Двинуть мне между ног? – удивился Табиен.
– Нет, хватит пощёчины.
– Справедливо.
– Справедливо.
Табиен и Виктор обменялись взглядами – синхронно выплюнутое слово рассмешило обоих.
Диервин встала. Табиен подошёл ближе.
– Можешь двинуть со всей силы!
Диервин казалось, что она сможет это сделать. Уже вот-вот готова была размахнуться и услышать сладкий шлепок возмездия, но не шевелилась. В конце концов пробормотала:
– Не могу…
Табиен кивнул.
– Знаешь, – сказал он тихо. – Открою тебе тайну. Отец думает, что мы с Виктором останемся в стороне. Побудем болванками, помаячим перед солдатами с речами, поднимающими боевой дух, но нет! Мы отправимся в самое пекло… Возможно, когда мой труп достанут из-под какой-нибудь машины, ты сможешь меня простить.
Диервин открыла рот, собиралась что-то сказать, но не сказала…
Оставшись одна, она подошла к окну, взглянула на засохший сад и землю, устланную жёлтыми листьями. За спиной скрипнула дверца шкафа. Вспомнив о позорном платье, которое для неё выбрал Табиен, она вновь его возненавидела. Никак не могла понять, добрый ли он человек, оступившийся в пьяном хмелю, или волк, притворяющийся овечкой.
Последний бал в столице.
В доме чувствовалось волнение. Пока комиссар после завтрака отсыпался в постели, выпив не менее двух настоек от головной боли, Ди сидела за столом и скрупулезно записывала за мадам Дар список вещей для покупок. Ей понадобилось два листа серой бумаги, чтобы вместить то, что нужно приобрести и записать названия лавок, где это всё было. Снаружи поднялась настоящая буря: ветер гнал листья, бросая их в окна домов, выли паровые трубы, сухие ветки скребли стёкла. Поглядывая в окно, пока экономка с задумчивым видом вспоминала о количестве лука в подвале, Диервин думала об Из. Она обещала прийти ещё полчаса назад и пройтись с ней по магазинам, но подруги не было.
На кухне было сыро и влажно. От большой кастрюли, в которой варилась курица, шёл пар. Окна запотевали мгновенно каждый раз, когда экономка поднимала крышку и помешивала деревянной ложкой бульон. Согреться можно было только чаем, который стоял перед Ди в большой чашке, совершенно непохожей на крохотульки, в которых Эмиссия подавала в столовой горячие напитки. Периодически отхлёбывая, Диервин куталась в старую шаль, любезно выделенную ей хозяевами дома.
Входная дверь скрипнула. В тишину дома ворвался шум дождя, торопливые шаги и тихая ругань. Вряд ли бы Из ворвалась сюда вот так, без стука, и Диервин даже не шелохнулась.
Она сидела спиной к дверному проёму и, услышав позади голос Виктора, совершенно не удивилась. Его не было на завтраке. Ночью каждый из юношей спал в своей постели, оставив силы для сегодняшнего вечера. Параллельно с этим началась и подготовка к отъезду, так что в городе тоже чувствовалось волнение. Матерям, экономкам и прочим слугам было плевать на ливень – все спешили добыть для солдат вещи и провизию получше.
Пока Виктор выпрашивал у мадам Дар какие-то инструменты, Диервин сделала ещё глоток чая. Не выдержав его мольбы, экономка ушла, увела за собой негодника, оставившего на пороге кухни большую лужу. Вздохнув, Диервин отправилась в кладовую, взяла половую тряпку и вытерла воду, чтобы пол не успел вздуться. Только Бог знал, на что были способны старые доски.
Спустя время, когда Диервин уже готова была отправиться одна, прибежала Из. Рассыпаясь в извинениях, она притащила новый плащ, что ей подарила госпожа Де Ла Ту – Марса. Она закутала в него Ди, потрепала девушку за щёки, покрутилась несколько раз у зеркала, любуясь причёской и платьем, и уволокла за собой гувернантку.
На улице их ждала карета. Лошадь, через металлические пластины которой шёл пар, неподвижно стояла у самого крыльца. Кучер, наоборот, елозил, пытаясь устроиться поудобнее. Из под капюшона была видна папироса, еле тлеющая из-за грубого ветра и тяжёлых капель.
Колёса кареты покатились по дорожке. Из отставила зонтик в бок, чтобы вода с него не попала на туфельки. Разглядывая её образ и чистые белые чулки, Ди задумалась о том, что её подругу, несомненно, балуют. Она не знала эту Марсу, возможно, она отдавала ей вещи, что уже вышли из моды, может быть, наряжала Из, потому, что не наигралась в куклы в детстве, а может быть, была хорошим и добрым человеком. Всё же Из сопровождала её везде и всюду, а богачи стремились показать достаток, даже стоя на пороге войны. Хотя, подумала Диервин, глядя в окошко на ровные газоны и пышные юбки дам, война уже давно была здесь, только её прятали, как уродливого утёнка, в сарай подальше.
Диервин не слушала болтовню Из, продолжая разглядывать улицы, витрины магазинов, механизмы на домах и трубы, но иногда до её слуха долетали слова о короле и о его обещаниях не допустить больших потерь. Совершенно не желая думать о политике, Ди перевела тему.
– Твоя госпожа уже выбрала наряд для вечера?
Это был правильный вопрос. Глаза Из загорелись, слова полились новым потоком. Она продолжала болтать о бантах, лентах и кружеве, даже когда они вышли из кареты и зашли в первую лавку на их пути. Механическая сова сверкнула глазами, когда дверь закрылась. Магазин с мясными деликатесами был большим: в углу стоял большой чан с крупной солью, над ним видели колбасы, окороки, завёрнутые в плотную светлую ткань, рядом на широкой полке стояли мешочки со специями. Диервин сразу уловила запах чёрного перца и куркумы. За широким прилавком, на котором лежали свёртки различных размеров, стоял симпатичный молодой человек. Он орудовал большим ножом и отвечал на вопросы старушки о бастурме и нарезке из дикого лося. Очередь перед ними была небольшой. Увидев знакомую, Из упорхнула на другой конец зала, прямо под табло с ценами.
Диервин достала список:
десять свиных копыт;
пять тушек курицы;
тушка ягнёнка.
Ди подняла глаза. Старушка отошла с покупками в бок, уступив место молодой девушке. Продавец отдал ей несколько свёртков, снял с крюка позади себя ощипанных петухов. Подходя ближе, Ди уловила еле слышный запах крови, смешанный с запахом копчёной домашней колбасы. Ей стала видна и вторая комната, по полу которой бежала свежая кровь и стекала в специальное отверстие. Огромный, как медведь, мужчина в чёрном фартуке разделывал тушу коровы, не обращая внимание на посетителей. У стены на подставке стоял патефон, но музыки не было. Бедная пластинка, отдав всё, что на ней было записано, вхолостую крутилась под иглой.
– Слушаю вас, мадам!
Ди вздрогнула, сжала сильнее список. Продавец улыбнулся ей, ребром руки поправил прядь светлых волос, янтарные глаза уставились на Ди. Она пролепетала свой заказ и принялась ждать, когда, кивнув, юноша ушёл в подсобное помещение.
Сзади к ней подкралась Из. С ней Диервин было спокойнее. Она утешала себя тем, что так волнителен только первый выход в город. В последующие разы, если позволит погода, можно будет пройтись и пешком, думала она. Представляя, как будет лакомиться мороженным, Ди услышала шёпот:
– Он не женат…
Из подмигнула, лучисто улыбнулась.
Ди взмолилась:
– Молчи, пожалуйста, молчи…
Из сделала вид, что не услышала. Поправила волосы подруге, затянула ленточку, что держала хвост туже. Пытаясь сбросить её пальцы со своей головы, Ди нервно трясла рукой. Девушки, что стояли в очереди за ними, громко рассмеялись.
Когда мужчина вернулся, неся в руках ящик, Ди стояла пунцовая. Её бледная кожа пылала огнём. Конечно же, он сразу заметил перемену в её лице, вновь улыбнулся. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Диервин казалось, что этот человек может читать мысли. Он записал имя господина Хусса в толстую бухгалтерскую книгу и предложил помощь в погрузке ящика в карету. Диервин отчаянно замахала руками, но Из, шикнув на давящихся смехом юных красавиц за спиной, поблагодарила. Она помогла открыть низкую дверь-калитку, огораживающую прилавок от зала. Ди смотрела на его руки, на выступившие вены, на закатанную по локоть рубашку… Она шла следом за ним, чувствуя запах пота.
На улице он тут же промок. Светлая ткань мгновенно прилипла к коже, но мужчину это мало тревожило. Закрепив ящик в заднем кармашке кареты, куда обычно складывали покупки, он лишь поправил волосы, когда мокрые пряди упали на лицо. Ди следила за его движениями, словно кошка за мышью. Из наблюдала за ними обоими. Она чуть отошла в бок, дав им возможность сказать хоть слово друг другу. Из знала, когда нужно замолчать.
– Что ж, госпожа… – продавец вытер руку о штаны – на ней виднелась кровавая борозда. – Если комиссару понравится мясо, то буду ждать вас ещё. На следующей неделе Марко привезёт нам вяленую дикую птицу…
– Меня не будет в городе на следующей неделе. – Зачем она его перебила, Ди не знала. Она прикусила губу. Щёки всё ещё горели, несмотря на холодный воздух, что пытался их остудить.
– Почему? – в его глазах был неподдельный интерес.
– Я уезжаю в Вискенсию с сыном комиссара.
Мужчина нахмурился, опустил голову.
– Что ж, тогда я увижу госпожу Дар вместо вас…
Из сжала кулачок, прижала руку груди. Ей так хотелось встрять в этот медленный разговор и спросить, почему подруга не сказала о предстоящей разлуке, но она сделала над собой усилие.
– Идите. – Диервин затряслась от холода. Ещё она не могла больше удерживать взгляд на дорожке. Девушка хотела взглянуть на прилипшую рубашку, поднять глаза к его лицу. – Вы совсем промокли…
Мужчина не двигался. За его спиной открылась дверь, вышли те девчонки. Набросив плащи, перебежали улицу. Он даже не взглянул в их сторону.
– Если госпожа поднимется в карету, я буду ей благодарен. – Кучер не выдержал. Сплюнув себе под ноги, он потёр колено.
– Прошу прощения. – Мужчина открыл перед Ди дверь и подставил руку. Когда она ухватилась за его ладонь, её будто пронзило током. Ди молилась, чтобы, взбираясь по ступеням, она не была похожа на утку. – Осторожнее…
Диервин собиралась закрыть дверцу, но продавец мясных деликатесов сжал её пальцы в своей грубой ладони.
– Я бы хотел увидеть вас на этой неделе. Пока вы ещё будете в городе…
Диервин не ответила. С ужасом вцепилась в дверцу, рванула на себя. Но когда карета отъезжала, она позволила себе выглянуть в окошко. Мужчина стоял под навесом у самой двери и улыбался.
Госпожа Эхесси громко выдохнула, схватилась за голову обеими руками, почувствовала, как в висках пульсирует кровь. Из сидела напротив и улыбалась. От её глаз разошлись мелкие лучики, ещё больше подчеркнувшие красоту лица.
– Его зовут Анхель, если тебе интересно… – Из вдруг занервничала, затеребила край рукава. – Нам нужно было в другую лавку. Госпожа Дар сюда не заходит, но я подумала, что вы можете понравиться друг другу…
С каждым словом, сказанным подругой, Ди съезжала с сиденья.
– И не прогадала! – она накрыла ладонью руки Ди. – Он очень хороший человек. Добрый. А мисс Эмиссии скажем, что нечаянно наткнулись на лавку, если она вдруг спросит…
Ди набрала воздуха, чтобы высказать Из всё, что она о ней думала, но тут же рот и закрыла. Анхель ей понравился.
К обеду, когда Диервин упала на свою постель, не чувствуя ног, к ней в комнату постучали. Застонав от усталости, она всё же встала и открыла дверь. Табиен, не медля ни секунды, ворвался в комнату. На его правой щеке алел след. Нервным движением сын комиссара поправил взъерошенные волосы и остановился посреди комнаты.
– И ты всё-таки ей сказала! Бог мой, я думал, тебе хватит сил промолчать!
Он скривил губы, взмахнул руками, сел на постель, опустил голову. Табиен напоминал Ди человека, не умеющего скрывать эмоции. Они рвались наружу, стремились на свет, словно бабочки к цветку.
Ди не понимала, о чём он говорит, но его вид, злобный и одновременно потерянный, вызывал в ней жалость. Она застыла у комода, на всякий случай положила ладонь на толстую книгу об истории Континента, про которую, возможно, забыл комиссар, и пролепетала:
– Не понимаю, о чём речь…
Табиен поднял на неё глаза, опустил плечи так низко, будто на нём лежала тяжесть всего мира.
– Марса узнала о моём проступке. – Его голова поникла, чёрные волосы упали на лоб. – Хочешь сказать, не от тебя?
– Я никому не говорила, клянусь. Даже Из не сказала.
Табиен вздохнул, пересел на пол, подтянул к себе колено.
– От кого она узнала тогда?
Он так взглянул на неё, что Диервин стало страшно. Табиен не поверил ей. Да и с чего бы – они не знали друг друга. Его карие глаза заблестели, на лбу выступил пот, весь его вид напоминал о том, что перед ней пусть и молодой, но всё же солдат, обученный военному делу. Книга, даже если ей размахнуться сильно-сильно, не помогла бы. Если бы Табиену захотелось её убить, он бы смог сделать это с лёгкостью.
– Я никому не говорила. – Повторила Ди и сделала шаг назад. Ей нужно было только выскочить в коридор и закричать, но Табиен продолжал сверлить её взглядом.
Девушка чувствовала жар, будто её обдало огнём, захотелось прикрыться, как в тот раз, когда на ней было порвано платье, но всё, что она делала, это отступала назад, пока не упёрлась в дверь спиной.
– Я думал, что мы поладим. – Табиен указал пальцем на себя, а потом на гувернантку. – Я и ты, но нет.
Он встал.
– Отойди! Мне нужно выйти из этой чёртовой комнаты!
Ди медленно отошла в сторону.
Виктор был в хорошем настроении. Диервин сидела в гостиной в красном красивом платье, с причёской, словно была модной дамой: часть волос была приподнята на затылке, пряди у лица она уложила за уши и украсила их белыми лентами. Она слушала, как Виктор рассказывал комиссару о подготовке к поездке в Вискенсию. Старик кивал, давал ценные советы: с кем стоит сблизиться, называл фамилии других важных людей, способных дать поддержку на месте. Ди только смотрела на них и ждала, пока Табиен закончит с приготовлением. Двумя часами ранее госпожа Дар принесла ей его брюки и пальто, чтобы девушка успела их отпарить. Сам он из комнаты не высовывался. И Ди казалось, что именно Табиен задаёт дому настроение – стало ещё мрачнее.
Она переживала, чувствовала за собой вину, которой и, по сути, не было вовсе, но никак не могла понять, как доказать ему, что не говорила ровным счётом ничего, хотя и хотела изначально.
Поток мыслей прервался, когда Виктор вскинул руки.
– Наконец-то! – он встал, пожал на прощание руку комиссару.
Табиен скользнул взглядом по спине Диервин, кивнул в сторону выхода. Ди поплелась за ними. Виктор помог сесть в карету. Болтая по дороге и пытаясь развеселить обоих своих спутников, он был похож на Из. Табиен молча смотрел, как фонари освещали улицы, как прохожие спешили домой, как закрывали свои магазины торговцы.
Дорога была бесконечной. Оставив город позади, карета выехала на луга. До особняка графа, устроившего приём, было недалеко. Ди уже видела свет, которым украсили огромный дом, и, казалось, слышала музыку.
Виктор замолчал. Он оставил попытки рассмешить брата и сам уставился в окно. Считая звёзды на небе, стал нашёптывать себе под нос.
Диервин слегка улыбнулась, украдкой взглянув на племянника комиссара: Виктору шёл бордовый цвет. Длинный фрак подчёркивал фигуру, белая рубашка оттеняла глаза, а металлическая бабочка была интересной деталью. Табиен надел чёрный костюм, будто ехал на похороны. Ди вздохнула, покрутила в руках веер, поправила перчатки…
Красота праздника её покорила. Еле дождавшись, пока карета подъедет к крыльцу, Ди выскочила на улицу. Уже не беспокоил ветер, не страшны были ни голоса, ни громкая музыка… Диервин смотрела на здание, украшенное цветами, на лакеев с подносами в руках, на широкие открытые двери… Прямоугольник будто был порталом в другой мир, открывающим саму жизнь. Диервин успела рассмотреть кресла с высокими спинками, обитые красной кожей. Все они были пусты.
На лицах тех, кто кружился в танце в свете огромной хрустальной люстры над их головами, читалась беззаботность… Там не было войны… Не было ожидания дороги и неизвестности…
Виктор, увидев знакомого, отошёл от них. Диервин, забыв о Табиене, подалась вперёд, глядя только на открытые двери дома, чей свет манил, но её руку кто-то грубо схватил. Подтянув к себе девушку, господин Хусс склонился над её ухом:
– Будь добра, пропади на этот вечер…
Разжав пальцы, он указал на сборище девиц неподалёку в таких же красных платьях. Диервин поняла, что это были компаньонки богатых детишек, что отплясывали в доме. Она кивнула, сглотнула ком из слёз и обиды и осталась стоять на улице.
Ди уткнулась носом в веер. Запах родных духов её успокоил. От толпы отделилась фигура. Диервин сразу узнала Из и почти бросилась ей в объятия, почувствовав теплоту тела подруги. Удивлённая Из застыла.
