Мельник Влад
Когда земля рязанская дрожала
Павел Андреевич посмотрел на свой автомобиль.
– Лучше подождать, – поняв, о чём думает мужчина, сказала врач.
Павел Андреевич был в нетерпении. Он понимал, что сейчас важна каждая секунда, и хотел, чтобы его жена как можно быстрее оказалась в больнице. Но с врачом мужчина спорить не стал.
Раздался телефонный звонок. Павел Андреевич совсем забыл, что у него в кармане лежит мобильник. На экране было написано: «ДОЧЬ. Входящий вызов».
– Папа? – раздался голос из трубки. – Что там у вас происходит? Говорят, что-то взрывается.
– Да. Военные склады горят, – ответил Павел Андреевич.
– Где ты? Где мама? Почему вы не отвечаете на мои звонки?
– Мы в Желтухинском, возле ФАПа.
– Что случилось?!
Павел Андреевич молчал.
– Папа?!
– Маму ранило…
– Как ранило?! Что с ней?!
– Она без сознания… Осколок попал в голову…
– О Господи…
– Мы ждём скорую из Скопина, чтобы маму отвезли в больницу.
– Мы сейчас приедем в приёмный покой! С тобой всё в порядке? – спросила дочь.
– Да, со мной всё хорошо, – ответил мужчина.
Подъехала скорая помощь.
– Скорая приехала. Я поеду за ней на машине. Встретимся в больнице, –сказал Павел Андреевич и убрал телефон в карман.
Медики вышли из газели и направились к пострадавшей. После осмотра Тамару положили на носилки и отнесли в скорую. Павел Андреевич сказал, что поедет следом на машине. Даже если он и отстанет, то всё равно сможет добраться до больницы, так как знает дорогу.
«Шестёрка» следом за скорой подъехала к повороту на трассу.
Вдруг мужчина вспомнил, что в деревне у него остались собака, овцы и курицы. Животные были в смертельной ловушке, так как самостоятельно выбраться им было не под силу.
Возвращаться сейчас в деревню крайне опасно, ведь в любой момент в тебя может прилететь осколок от снаряда. А ещё может произойти очень сильный взрыв, и ударная волна разорвёт твои внутренние органы.
Но Павел Андреевич не мог оставить животных на погибель. Не из тех он был людей. Он сделает всё возможное, чтобы попытаться спасти собаку, овец и птиц, несмотря на то, что это смертельно опасно.
Он сделал самое главное – вывез Тамару. Дальше дело за врачами. А животных может спасти только он и никто другой.
Все эти мысли пронеслись в голове у мужчины за считанные секунды.
Вместо того чтобы повернуть направо и поехать за скорой, он свернул влево и направился в деревню.
Взрывы не прекращались ни на секунду. Столб дыма рос не только ввысь, но и вширь. Осколки иногда долетали до самой трассы, на обочине которой стояли пожарные и полицейские машины.
Павел Андреевич свернул на нужном повороте. Показался дорожный знак с названием деревни. На этот раз мужчина не старался объезжать ямы, ведь на счету была каждая секунда, да и раненой жены на задних сиденьях уже не было.
Один из домов в деревне был объят пламенем. Затем Павел Андреевич увидел ещё один горящий дом.
Мужчина знал владельцев этих домов. Ему было искренне жаль своих земляков.
Вся деревня была в дыму от пожаров. Горели не только дома, но и сухая трава вокруг.
Скоро должен был показаться дом Павла Андреевича. Увидев его, мужчина вначале испугался, так как над крышей поднимался дым. Но подъехав ближе, он понял, что горит не дом, а то, что находится за ним.
Овчарня.
Павел Андреевич оставил машину на обочине и со всех ног побежал во двор. Крыша загона для овец пылала вовсю, но ниже огонь ещё не перекинулся.
Мужчина распахнул ворота загона. Внутри находились овцы, которые от страха метались в разные стороны.
– Айда на улицу! Давай! Пошла! – кричал и свистел мужчина в надежде на то, что животные сквозь грохот взрывов услышат этот привычный клич и выбегут из овчарни.
Но никто не выбегал. Павел Андреевич попытался зайти в загон, но было слишком жарко.
Поняв, что с овцами ничего не выходит, мужчина побежал к будке.
– Мишка! Выходи! – кричал Павел Андреевич. Он дёрнул за цепь, и из конуры вышел здоровенный алабай, который был до смерти перепуган.
Мужчина отсоединил конец цепи от будки и вместе с собакой побежал к курятнику, в котором обезумевшие птицы, ничего не понимая, носились по кругу. Повсюду летали перья.
Павел Андреевич открыл дверь, и курицы вылетели во двор, разбежавшись в разные стороны.
Но не все птицы покинули своё жилище. В курятнике лежало несколько бездыханных птичьих туш. Видимо, они перепугались настолько, что умерли от страха.
Вернувшись к овчарне, Павел Андреевич всё ещё надеялся, что овец как-нибудь удастся спасти. Может быть, эти упёртые животные всё-таки выбегут из загона.
Но у огня были свои планы. Это прекрасное и беспощадное явление природы перекинулось ниже, и овчарня начала рушиться, заживо хороня животных.
За считанные секунды обвалилась крыша, а затем обрушились боковые стены, и овчарня сложилась, как карточный домик. Десятки лет трудов оказались в мгновения стёрты.
Но самое страшное было ещё впереди. Сквозь грохот взрывов мужчине послышалось блеянье. Этот звук он не мог спутать ни с чем другим. Он слышал его на протяжении всего своего детства и юности, ведь Павел Андреевич помогал отцу разводить овец. Блеянье этих животных Павел Андреевич не слышал, а можно сказать, чувствовал.
Овцы, которых мужчина очень любил, сгорали заживо и он был не в силах им помочь.
Вдруг из горящей и дымящейся груды, словно из ада, выбежало какое-то существо, у которого было кроваво-красное тело, и при этом оно ещё и дымилось. Это существо брыкалось, падало, вставало и так по кругу. Снова и снова. Казалось, что это был выбравшийся из преисподней чертёнок, отплясывающий дикий ритуальный танец. Павел Андреевич был не против этого. Пусть хоть сам Дьявол явится сейчас. Но это был не Дьявол и не чёрт. Это была заживо сгоревшая овца, которая билась в смертельной агонии.
И вот уродливое тельце упало на землю, испустило глубокий выдох и закончило свои мучения. Мужчина так и стоял, смотря на эту обгорелую тушу. Только упавший неподалёку осколок привёл Павла Андреевича в чувство, и он вместе с псом, который всё это время прятался за хозяином, побежал к машине.
Усадив Мишку на задние сиденья, мужчина, прежде чем уехать, посмотрел на свой дом и сказал:
– Господи! Убереги, пожалуйста!
При этом Павел Андреевич верующим не был.
***
Мужчина выехал на трассу и направился в Скопин4. В город Павел Андреевич приехал уже через двадцать минут. Что можно сказать о Скопине? Это обычный провинциальный городок, коих в России великое множество. Население около 25-ти тысяч человек. От одного конца города к другому можно пройти быстрым шагом примерно за полчаса. Многие приезжие часто путают ударение – вместо «Скопи́н» говорят «Ско́пин», что сильно режет слух. Город знаменит своей художественной керамикой и гончарным делом. Это один из трёх центров народной керамики в России.
Павел Андреевич стоял на светофоре, ожидая зеленого света. Мужчина посмотрел по сторонам. Люди на улице спокойно шли по своим делам, хотя всего в двадцати пяти километрах отсюда происходило нечто ужасное. Более того, если прислушаться, то сквозь людские голоса и звуки автомобильных моторов можно было расслышать канонаду взрывов. Павел Андреевич словно приехал в другой мир, в котором не было всех этих взрывов, заживо горящих овец и раненой жены.
Настойчивый гудок от автомобилиста привёл мужчину в чувство, и он поехал дальше.
Нет. Это не другой мир. Это всё та же родная рязанская земля, до которой не добрался ад, обрушившийся на Шелемишевские Хутора.
Павел Андреевич взглянул на школу, стоявшую возле дороги. Из неё, крича, выбегали дети. Но кричали они не от ужаса или страха, а от радости, что уроки завершились раньше обычного и их отпустили по домам.
Зазвонил телефон. Дочь беспокоилась, почему Павел Андреевич ещё не приехал в больницу. Мужчина сказал, что задержался в дороге и скоро подъедет. О причине задержки – возвращении в деревню ради спасения животных, – он решил не говорить.
Павел Андреевич подъехал к больнице и припарковался на стоянке. Он оставил одно из окон приоткрытым для пса, вышел из машины и направился в приёмный покой. Врачи сказали, что Тамара лежит в реанимации и объяснили, как туда пройти. Так же они сообщили, что родственники – молодая девушка и мужчина – приехали чуть раньше и ждут его возле отделения.
В длинном коридоре Павел Андреевич увидел свою дочь Катю и её мужа.
– Папа! – Девушка подбежала к своему отцу и обняла его. Лицо у неё было в слезах. – Почему ты так долго? Что-то случилось?
– Машина немного забарахлила… – Обычно мужчина не лгал, особенно свои близким. Но сейчас он подумал, что лучше не беспокоить свою дочку ещё больше. Она и так сильно переживает из-за мамы.
– С тобой всё хорошо? У тебя кровь!
Павел Андреевич осмотрел себя. Действительно, руки и футболка у него были в крови.
– Это не моя. Это…
Матери. Хотел сказать мужчина, но не смог. Дочь, поняв, что хотел сказать отец, чуть не расплакалась.
– Как Тамара? – спросил Павел Андреевич.
– Состояние у мамы тяжелое, – сказал Сергей, муж Кати. Он почувствовал, что девушке сейчас трудно говорить о матери, и поэтому опередил её. – Врачи пока не дают никаких прогнозов.
Павел Андреевич понял, что дело плохо. Он собственными глазами видел рану на голове жены.
– Можно её проведать?
– Мы уже были у неё. Посещения в реанимации ограничены, но я думаю, что нам разрешат, – ответил зять.
– Пойду приведу себя в порядок, – сказал Павел Андреевич и пошёл в туалет, чтобы умыться и помыть руки.
Умывшись, мужчина некоторое время смотрел на своё отражение в зеркале. Пятьдесят пять лет. Но выглядит Павел Андреевич младше своего возраста. Не только выглядит, но и чувствует. Сила в нём ещё есть. Не столько, конечно, как в молодости, но всё же есть. Он, наверное, всю оставшуюся жизнь занимался бы домом, хозяйством, курами и овцами…
Сердце мужчины словно обожгло пламенем, как только он вспомнил об овцах. Но это было не то пламя, которое уничтожает сейчас деревню Шелемишевские Хутора, а другое. Оно уже обжигало Павла Андреевича на Афганской войне и на похоронах родителей. И когда умирал сторожевой пёс. Это пламя невозможно потушить до конца. Оно так и будет тлеть на сердце до конца жизни. И мужчина знал это.
Павел Андреевич вышел из туалета и вместе с дочерью и зятем зашёл в реанимацию, которая представляла собой просторную палату с несколькими койками. Некоторые койки были пусты, а на других лежали люди. Около каждой медицинской кровати находились аппараты со множеством выходящих из них проводов.
Тамара лежала на спине. Её голова была перебинтована и чуть отклонена на бок. Женщине поставили капельницу и прикрепили датчики, провода от которых шли к мониторам и можно было увидеть показатели пульса и давления. Павел Андреевич присел на стул и осторожно, словно она была сделана из стекла, взял руку жены.
