Мерседес Рон
Черное дерево
2
Марфиль
На следующее утро я спустилась вниз в платье в бело-розовых цветах и снова босиком. Маркус рассеянно завтракал за столом. Как ни противно это признавать, но он очень привлекателен. На нем были черные брюки и рубашка в бело-голубую полоску, без галстука. Похоже, он из тех, кто пользуется своей красотой, чтобы привлекать добычу. Сколько девушек пали к его ногам, а потом обнаружили, в какой опасности оказались? Увидев меня, он жестом велел сесть напротив.
– Что хочешь на завтрак? – спросил он, посмотрев на мои опухшие глаза. Я накрасилась, но скрыть красноту это не помогло.
– Стакан молока с медом, – ответила я, не глядя на него.
– А что будешь есть?
– Я не голодна.
– Вчера ты почти ничего не ела, Марфиль.
Я ничего не сказала, и он повернулся к Лайонелу, неподвижно, как статуя, стоявшему возле двери в ожидании распоряжений.
– Скажи Нейти, пусть приготовит яичницу, – велел Маркус.
– Но я не хочу…
– Ты должна поесть, – ответил он тоном, не терпящим возражений.
Я с силой сжала губы.
– Судя по твоим босым ногам, тебе не понравились туфли в твоем шкафу, – заметил он, обнаружив, что ему нечего сказать. – Или ты предпочитаешь ходить босиком?
– Я предпочитаю носить удобную обувь, тем более дома.
Маркус пристально посмотрел на меня и поднес чашку к губам.
– Скажи, что тебе нужно, я тут же это куплю.
Это меня потрясло: такого я не ожидала. Но вместо благодарности я ощутила приступ ярости, поняв, что он считает меня своей игрушкой, куклой, которую может наряжать в красивые платья, запирать в своем доме и часами любоваться ею.
– Я не хочу, чтобы ты мне что-то покупал, мне нужны мои вещи.
– Я пошлю кого-нибудь к тебе на квартиру, пусть соберут все необходимое, – сказал он.
Вот какого черта он так любезен?
Этот Маркус пугал меня еще больше, чем Маркус-мучитель, потому что я не знала, когда он перестанет улыбаться и оскалит зубы, чтобы напасть.
Или он просто пытается усыпить мою бдительность?
– Спасибо, – ответила я, чувствуя на губах ненавистный вкус этого слова, как у всего, что имело к нему отношение.
– Может быть, тебе нужно что-то еще?
«Вернуть мою жизнь, например, – подумала я. – Или чтобы тебя заперли в тюремной камере до конца твоих дней!»
Но смех смехом, а мне, к сожалению, действительно кое-что было очень нужно. Вернее, кое-кто.
– У меня есть собака. Его зовут Рико, и я ничего не знаю о ней с тех пор, как меня пытались убить на той вечеринке.
– Хочешь, чтобы пса доставили сюда?
– Мне бы очень хотелось… – с надеждой ответила я.
Присутствие Рико будет радовать меня, у меня появится компания; я не буду чувствовать себя такой одинокой и напуганной. Я представила, что смогу его обнимать, гулять с ним. А как чудесно бегать с ним по пляжу, купаться в море.
Впервые с тех пор, как меня сюда привезли, я почувствовала что-то вроде надежды.
Маркус пристально посмотрел мне в лицо; он наверняка заметил, какой радостью загорелись мои глаза. И, конечно же, тут же воспользовался ситуацией.
– Я распоряжусь, чтобы его привезли, – кивнул он, ставя на стол пустую чашку. – Но с условием…
Я понимала, что за этой милостью кроется какая-то подлость.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
– Перемирия.
Я глубоко вздохнула, пытаясь привести в порядок мысли.
– Если позволишь, твое пребывание здесь будет приятным, обещаю. Но взамен ты должна будешь проводить время со мной. Каждый вечер ты будешь ужинать со мной в столовой и надевать одежду, которую я купил для тебя; зато днем можешь носить все, что захочешь, даже ходить босиком, меня это не волнует. Но все вечера – мои.
Получить Рико в обмен на совместные ужины… Честно говоря, я не верила, что есть другие варианты. Но это все равно не делало меня вещью – тем более его вещью. Сердце сжалось при мысли о Рико, но я судорожно вздохнула и ответила:
– Я не буду твоей ни днем, ни вечером.
Маркус, казалось, не удивился такому ответу; более того, он как будто именно этого и ждал.
– Будешь… И раньше, чем думаешь, – уверенно добавил он не моргнув глазом. – А сейчас – ешь.
Давясь, я пыталась доесть яичницу, потому что кусок не лез в горло. Закончив завтракать, я допила кофе и встала из-за стола.
– Через полчаса я хочу видеть тебя в своем кабинете, – объявил он.
Ответа он дожидаться не стал. Развернулся и вышел через кухонную дверь.
Я осталась одна, уставившись в тарелку с полусъеденной яичницей, но стоило только подумать, что мне предстоит оказаться с Маркусом наедине, как меня чуть не вывернуло.
Его кабинет находился на втором этаже. Дверь выходила в холл, из гигантского окна которой открывался чудесный вид на сад.
Я невольно залюбовалась великолепным пейзажем, хоть и старалась возненавидеть все, что принадлежало Маркусу.
Я постучала, тут же последовало приглашение войти. Он сидел за письменным столом из светлого дерева. Слева стоял диван с белой обивкой и маленький журнальный столик, а справа – внушительный книжный шкаф. Я едва сдержалась, чтобы не подойти посмотреть книги, пробежаться пальцами по корешкам, вдохнуть запах старой бумаги. Но лишь молча застыла в ожидании.
Маркус поднялся, обошел вокруг стола и оперся на него. Он встал прямо напротив меня.
– Думаю, тебе пора узнать, кто хотел убить тебя и почему, – начал он без обиняков.
– Я и так это знаю, – перебила я, не желая в очередной раз обсуждать эту историю.
Маркус удивленно посмотрел на меня.
– Не думаю, что ты понимаешь…
– Вы наркоторговцы, – сказала я, невольно поморщившись, потому что это слово вызывало у меня величайшее отвращение.
Маркус испытующе уставился на меня. Прошло то ли несколько секунд, то ли минут.
– Кто…
Я не ответила, и в его глазах вспыхнула нескрываемая ярость.
– Это Себастьян тебе сказал, ведь так?
Услышав имя, я похолодела, но постаралась, чтобы он этого не заметил. Я не знала, повлечет ли это за собой какие-то проблемы или нет, но не хотела, чтобы Маркус заподозрил, как взволновало меня одно лишь упоминание о Себастьяне.
– Нетрудно было прийти к такому выводу, – соврала я. В глубине души я боялась за Себастьяна и не хотела, чтобы с ним что-то случилось, да еще по моей вине. – Он просто это подтвердил.
– Что именно?
– Что мой отец торгует наркотиками. Что кто-то попытался перехватить один из его каналов, и это привело к стычке с врагами.
Маркус направился ко мне.
– Ну что ж, логичные выводы, хоть и слишком поспешные. А что сказал Себастьян обо мне? – добавил он, остановившись в метре от меня.
Синие глаза испытующе смотрели в мои.
– Что у тебя достаточно власти, чтобы противостоять русской мафии, которая пыталась меня убить.
Маркус улыбнулся.
– Русская мафия… Русская мафия – это я, крошка, – произнес он, поднимая руку и убирая за ухо прядь моих волос. – Эти говнюки больше ничего не сделают, когда ты здесь, и пока… – Хотелось залепить ему пощечину, но я понимала, что лучше сдержаться. – Пока я не покончу с ними, а я это сделаю, поверь, ты останешься здесь, под моей крышей и под моей защитой.
– И долго ты собираешься меня здесь держать? – спросила я, не в силах скрыть едкой иронии.
Маркус снова улыбнулся.
– Ты так спешишь убраться отсюда?
– Больше, чем ты можешь себе представить.
Он погладил меня по щеке. Я зажмурилась, стараясь не показывать, насколько мне неприятно его прикосновение.
– Ты же понимаешь, что я это делаю ради тебя, верно?
От этих слов мои глаза невольно распахнулись. Он выглядел рассерженным, но держал себя в руках.
– Я тебя об этом не просила.
– Это неважно… Вопрос в том, что я никогда ничего не делаю, не попросив чего-то взамен… – Когда он приблизился ко мне, я напряглась. – Нет, не бойся, я не поставлю тебя на колени и не заставлю мне отсосать; я только хочу знать, чего стоит девушка вроде тебя…
– Ты омерзителен, – процедила я сквозь зубы, изо всех сил стараясь казаться невозмутимой, хотя внутри все дрожало и кипело…
Маркус посмотрел на мои губы, а потом заглянул в глаза.
– Я хочу тебя насовсем, Марфиль, – сказал он, поднимая руку и поглаживая меня по плечу. – Я хочу, чтобы ты была со мной всегда, когда понадобится… Чтобы все сдохли от зависти, увидев тебя рядом со мной… Чтобы я мог прикасаться к тебе, баловать тебя, любоваться тобой… – добавил он, похотливо глядя на меня.
Моя рука метнулась к его щеке, но он перехватил ее прежде, чем я успела понять, что делаю.
– Даже не пытайся добраться до меня, принцесса, – спокойно сказал он. Мои глаза наполнились слезами, оставалось лишь тайком утереть их, чтобы ни одна слеза не пролилась на виду у этого сукина сына.
– Мы будем продвигаться шаг за шагом, и я не потребую ничего такого, чего ты сама не захочешь.
Мне хотелось оттолкнуть его, ударить, причинить ему боль, применить все свои скудные умения в самообороне, изуродовать его смазливое лицо, но у меня хватило смелости только на одну фразу:
– Я хочу уехать.
Маркус отошел от меня, вернулся за стол и уселся на прежнее место.
– Это единственное, чего я не могу тебе позволить. Увидимся за ужином, – добавил он, уставившись в монитор.
Я застыла, обдумывая его слова.
«О боже… – повторяла я про себя. – Во что я вляпалась?»
Весь день я просидела, закрывшись в своей комнате. Я не хотела ни с кем разговаривать, не хотела ничего есть, не хотела встречаться с ним.
Поднявшись в свою комнату после встречи с Маркусом, я убедилась, что, как он и обещал, на стене уже висело новое зеркало. Массивная металлическая рама так манила запустить в зеркало чем-нибудь увесистым.
Я слишком поздно поняла, что разбить мобильный телефон было самой страшной ошибкой. В нем были все мои контакты, некоторые я, конечно, помнила, но далеко не все… Мне не хотелось даже думать о том, что нет возможности позвонить человеку, которого не хотела называть по имени.
Номер Себастьяна и единственное средство связи с ним исчезли, как исчезли осколки зеркала.
Когда я это осознала, сердце бешено заколотилось в груди. Кому я позвоню, если мне будет угрожать опасность? То, что разбитый телефон не заменили сразу, как зеркало, означало, что мне придется заслужить возможность иметь мобильник в своем распоряжении.
Время тянулось медленно, а я все думала о Тами, и неизвестность не давала сомкнуть глаз. Телевизор в углу работал постоянно, но меня интересовали только вечерние новости.
Рутину ничегонеделания прервало появление горничной, с которой я до сих пор еще не встречалась.
Она была довольно молода: видимо, не больше двадцати пяти, светлые волосы красиво сочетались с небесно-голубыми глазами. Когда она вошла, я лениво скользнула по ней взглядом.
Я выпрямилась, увидев, что она смотрит на меня, не говоря ни слова.
– Ты чего-то хотела? – спросила я спустя несколько бесконечно неловких секунд.
Она оглянулась на дверь, а затем посмотрела на меня, с силой сжав руки.
– Я не должна была приходить сюда…
Я невольно напряглась, почувствовав страх в ее голосе.
– Как тебя зовут? – спросила я, стараясь казаться спокойной.
– Ника, – ответила она, впервые посмотрев мне в глаза.
– Приятно познакомиться, Ника, – ответила я, садясь на край постели. – А я Марфиль. Почему ты не должна была приходить сюда?
Она вновь покосилась на дверь, а когда повернулась ко мне, ее лицо исказилось от страха и ненависти.
– Не верьте ничему, что он вам говорит, мисс, – заявила она, приближаясь. – Он со всеми так себя ведет… Поначалу хозяин всегда очарователен, но потом…
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Со всеми? – переспросила я. – Что ты имеешь в виду?
– Хозяин любит красивых женщин… – прошептала она. – Но скоро он устанет от вас, и переключится на другую. Не верьте его обещаниям.
Я глубоко вздохнула.
– Меня не интересуют никакие обещания Маркуса Козела. Уж поверь, Ника.
Она растерянно заморгала.
– Разве не он привез вас сюда? – спросила она.
– Я здесь, потому что они с моим отцом хорошие друзья.
От этих слов лицо ее внезапно изменилось, и на нем отразился ужас.
– О Боже, простите! Мне так жаль! Я же не знала… Я думала… – отчаянно бормотала она. – Прошу вас, не говорите мистеру Козелу, что я сказала о нем. Пожалуйста, не говорите!
Я встала и подошла к ней. Взяла ее руки в свои и заглянула в небесно-голубые глаза.
Она была очень красива – из тех девушек, что кажутся хрупкими, прелестными и невинными, с большими выразительными глазами… Типичная жертва таких, как Маркус.
Интересно, во мне он тоже видит такую жертву?
– Я ненавижу его, Ника, – сказала я не моргнув глазом, давая понять, что говорю совершенно серьезно. – Я здесь лишь потому, что у меня нет другого выхода, понимаешь?
– Но… Если ваш отец и мистер Козел…
– Мой отец и есть форменный козел! – сплюнула я сквозь зубы. – Мой отец нуждается в помощи Маркуса, и я здесь вовсе не потому, что хотела сюда приехать.
Ника растерянно заморгала и, похоже, посмотрела на меня совершенно другими глазами.
– Так вы не влюблены в него? – спросила она.
Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
– Даже в самых кошмарных снах не могу такого представить.
Нике, видимо, стало легче от моего признания. Она так трогательно беспокоилась за меня, хоть и совершенно не знала.
– Рада это слышать, мисс, – произнесла она с улыбкой. – Можете обращаться ко мне всякий раз, когда вам что-то понадобится, хорошо? Все что угодно…
Я взвесила ее слова и порадовалась, что у меня есть союзница под этой крышей.
– Вам нужно отдохнуть, – добавила она, глядя на темные круги у меня под глазами. – Хозяину не понравится, если вы за ужином будете выглядеть усталой…
– Я не приняла его предложение поужинать, – убежденно ответила я.
– Вы… Вам следовало его принять. Не стоит его сердить…
Ее глаза на миг потемнели, и у меня по коже поползли мурашки. Что бы Маркус ни сделал с ней, было ясно – это оставило в ее душе глубокий след.
Ника ушла, а я с трудом не последовала своему желанию придвинуть диван к двери. Мысль о том, что в любую минуту может войти Маркус, приводила меня в ужас. Но еще хуже было знать, что придется платить по счетам. Да, Маркус защищает меня, но какую цену он за это потребует?
Настал час ужина. В душе боролись две Марфиль; одна хотела оставаться независимой, какой всегда была, а другая понимала, что сейчас самое главное выжить; одна не хотела одеваться и спускаться к ужину, чувствуя себя ценным экспонатом в коллекции Маркуса, а другая понимала, что другие варианты намного хуже.
Я закрыла глаза и вновь увидела перед собой взгляд Ники.
«Не стоит его сердить», – прозвучал у меня в голове ее голос.
Я надела платье и спустилась к ужину.
3
Марфиль
На следующее утро случилось нечто такое, что невольно подняло мне настроение. Я завтракала одна в столовой, обдумывая свое вчерашнее решение, когда услышала собачий лай.
В первую секунду я застыла; затем вскочила со стула и бросилась к двери. Там, рядом с Маркусом, державшим его на черном кожаном поводке, сидел Рико. При виде меня он запрыгал как безумный, резко дернулся, и поводок упал на пол. Пес пулей бросился ко мне.
Я не смогла сдержать слез. Схватила его на руки, и он беспокойно заерзал, облизывая мне лицо, руки и все, до чего смог дотянуться.
– Не хочешь меня поблагодарить? – спросил Маркус, скрестив на груди руки и наблюдая за этой сценой.
Я поднялась, в то время как Рико носился вокруг, истошно лая и пытаясь перегрызть поводок. Мне было неловко смотреть на Маркуса. Увы, я убедилась, что он всегда знает, от чего я не смогу отказаться. Он был настолько уверен, что заранее послал за Рико.
– Спасибо, – сухо произнесла я.
– Что ты думаешь насчет того, чтобы поужинать сегодня вне дома? – Видимо, он понял по моему лицу, что это предложение меня не слишком обрадовало, поскольку продолжил, не дав мне вставить и слова: – Мы договорились, помнишь?
Это была правда, но в мои планы не входило ужинать с ним вне дома… Слишком похоже на свидание.
– Сегодня вечером? – уточнила я.
– Я зарезервирую столик, – просто ответил он.
Я посмотрела на Рико, невольно вспомнив о Себастьяне.
Как он намерен поступить? О чем он думал до сих пор? Неужели именно Себастьяна Маркус послал за Рико?
Остаток дня я провела на пляже вместе с Рико. Впервые я вышла из дома и тут же поняла, сколько денег потратил Маркус на мою защиту. Весь вечер меня сопровождали пятеро телохранителей; пока я загорала, играла с Рико, плавала и бродила по пляжу, пять пар глаз неотступно следили за мной.
Я провела на пляже несколько часов, стараясь не думать о том, что меня ждет вечером и чем этот вечер может закончиться. Обычный ужин с Маркусом мог оказаться намного опаснее любого убийцы.
Пока мы с Рико носились по пляжу, в моей комнате уже приготовили ванну. А когда я из нее вылезла, меня ждали две горничные, которые должны были помочь одеться для сегодняшнего вечера.
Я попросила их, чтобы они позволили мне самой выбрать одежду.
Всеми фибрами души я жаждала вернуть свой мобильный телефон, и Маркус, исполняющий все прочие мои капризы, конечно, это понимал. Он отнюдь не был дураком и таким образом добился того, чего хотел: изолировать меня от мира. Поэтому я очень обрадовалась, когда ко мне пришла Ника, чтобы помочь причесаться.
– Ника, могу я попросить тебя об одном одолжении? – спросила я, сидя перед зеркалом.
– Конечно, все, что захочешь, – сказала она, немного запнувшись, прежде чем перейти на ты.
– Телефон.
Она одолжила мне его без колебаний, и я, не медля ни секунды, набрала номер Лайама, который помнила наизусть, и убедилась, что Тами уже выписали из больницы.
– Родители хотели увезти ее в Лондон, – сказал Лайам, после того как я в пятый раз повторила, что все в порядке, умалчивая, естественно, обо всем, что имело отношение к отцу и к Маркусу.
Я объяснила, что отец задолжал каким-то бандитам, и из-за этого меня пытались убить. Но не сказала о наркоторговле, потому что не хотела волновать его. А кроме того, чем меньше они с Тами знают, тем лучше.
– А что говорит по этому поводу Тами? – спросила я.
Лайам раздраженно фыркнул.
– Она не знает, что делать. Растеряна и напугана случившимся… – Лайам прервался, и мне пришлось напрячь слух, чтобы убедиться, что он по-прежнему по ту сторону линии. – Она мне очень нравится, Марфиль, – сообщил он таким тоном, словно признавался в убийстве. – Девчонка проникла мне в самую душу, и мне уж точно не хочется, чтобы она оказалась на другом краю света…
Я растерянно заморгала, не в силах поверить услышанному.
Лайам влюблен в Тами?
– Тами никогда не хотела жить в Лондоне, она ненавидела это место…
– Ее отец делает все возможное, чтобы увезти ее… Кое-что от меня ускользает, Марфиль. Тами не хочет говорить мне об этом ни под каким видом… Может быть, ты что-нибудь знаешь? Знаешь, почему она так замыкается, когда я пытаюсь с ней сблизиться?
Никогда я не слышала такой безнадежности в голосе Лайама.
– Тами очень сдержанная… – начала я, но он тут же меня перебил.
– Она ведет себя неразумно! – выкрикнул он с такой силой, что я подскочила. – Представляешь, она даже не позволяет навестить ее! Черт возьми, Марфиль, я видел, как она лежала на полу, истекая кровью, и, клянусь Богом, никогда в жизни мне не было так страшно, как в тот день!..
– Успокойся, Лайам, хорошо? – сказала я, усаживаясь на пол и глядя в окно. – Ты должен набраться терпения… А кроме того, не обижайся, но… Тами чувствует что-то к тебе?
Я должна была спросить… Несмотря на то что сама замечала перемены в Тами, которая в последние месяцы стала уделять Лайаму намного больше внимания, я все же сомневалась, что она испытывает к нему такие же чувства, как он к ней.
У них же нет ничего общего!
– Да она накинулась на меня перед тем, как в нее выстрелили!
Я ошеломленно распахнула глаза.
– Тами?..
– Ну, хорошо, может быть, это я на нее накинулся, но, уверяю тебя, она ответила на поцелуй… а теперь даже видеть меня не хочет. Она говорит, что не готова быть с человеком вроде меня, что я никогда не смогу ее понять и слишком брутален для нее… Что это значит?
– Лайам, – прервала я его тираду, – ты ничего не добьешься, если будешь давить на нее. Если ты ей нравишься, нужно дать ей время… Она сама должна сделать шаг навстречу.
– Это еще как понять?
Я закатила глаза.
– Ты должен набраться терпения. Ты привык получать все, что хочешь, при помощи одной лишь улыбки, но с Тами придется изменить стратегию… по крайней мере, мне так кажется.
– Знаешь что? – сказал он со злостью. – Пошло оно все в задницу! Ее хотят увезти в Лондон? Скатертью дорожка! Она ведет себя, как маленькая девочка, которая даже не имеет смелости признаться, что я ей нравлюсь…
Мне хотелось что-то ответить, рассказать, какая Тами необыкновенная, спокойная, нежная и очень сдержанная в отношениях с парнями, но он уже отключился.
Я недоверчиво посмотрела на экран.
– Иногда ты бываешь таким идиотом, Лайам.
Я вернула телефон Нике и пошла в гардеробную, чтобы переодеться к встрече со своим демоном. Я выбрала простое черное платье с круглым вырезом и босоножки того же цвета на высоком каблуке. Я не хотела, чтобы он думал, будто бы я наряжаюсь для него; даже напротив: чем очевиднее, что я его ненавижу, тем лучше. Затем я собрала волосы в обычный узел и даже не накрасилась.
Когда я спустилась вместе со скачущим по пятам Рико, Маркуса нигде не было. Войдя в гостиную, я увидела его сидящим на диване с бокалом виски в руке. В пепельнице на столе лежал затушенный окурок. При моем появлении в глазах Маркуса зажегся странный блеск, и он встал.
– Машина ждет, – сказал он, пройдя мимо меня к выходу.
Я молча последовала за ним и, устроившись на переднем сиденье черного «Феррари», услышала как Маркус глубоко вздохнул. Я посмотрела на него. Глаза закрыты. Казалось, его мысли где-то далеко.
Он завел двигатель, и мы двинулись в противоположную морю сторону.
Я чувствовала себя неловко. Я предпочла бы оказаться где угодно, только не здесь.
– Чего бы тебе хотелось на ужин?
Я уже привыкла к тишине и от неожиданного вопроса вздрогнула.
– Мне все равно, – ответила я, глядя в окно.
Разве он не сказал, что собирается зарезервировать стол?
– «Мне все равно» – это не ответ, – спокойно произнес он, глядя на дорогу.
– Выбирай сам, – ответила я, пожимая плечами.
Я увидела, как на его губах появилась улыбка.
– Сказать по правде, я бы съел тебя, Марфиль, – сказал он, покосившись на меня, прежде чем снова переключиться на дорогу, – но, боюсь, тебе это не слишком понравится, – добавил он, посмотрев, как я гордо выпрямилась на сиденье автомобиля. – Можешь мне не верить, но я стараюсь.
Мне было все равно, старается он или нет… Если бы это зависело от меня, я бы даже не взглянула в его сторону.
Когда мы вошли в элегантный японский ресторан с черными столиками и интенсивно-красными креслами, я поняла, что под внешним спокойствием и показным дружелюбием скрывается все тот же монстр, пытавшийся меня изнасиловать.
Нас проводили к столику, стоящему отдельно от остальных. Я заметила, что к Маркусу здесь относились так, словно он был по меньшей мере королем какого-то европейского государства. Официанты бросили все дела, чтобы подойти к столику и обслужить нас с преувеличенной почтительностью.
– Вина? – спросил он, изучив карту вин.
Мы решили заказать суши, хотя я была уверена, что ком, застрявший у меня в горле с той минуты, когда меня сюда привезли, не позволит мне проглотить ни кусочка.
Я кивнула.
Если уж мне приходится ужинать с ним, лучше выпить, но не напиваться.
– Скоро твой день рождения, – сказал он, когда нам принесли вино и поднос с суши.
– Откуда ты, черт возьми, знаешь, когда у меня день рождения?
– Тебе исполняется двадцать один, ведь так?
Я молча кивнула, поднося бокал к губам.
– Важная дата… Желаешь что-нибудь особенное?
– Уехать домой, – решительно ответила я.
Маркус так и не донес бокал до рта, поставил его на столик.
– Сейчас это невозможно, – пояснил он, пристально глядя на меня. – Я буду рад устроить для тебя праздник, или ты мне не веришь?
Я хотела что-нибудь ответить, но он продолжил прежде, чем я успела произнести хоть слово.
– Ты можешь пригласить кого пожелаешь…
Он что, и вправду думает, что сможет привезти сюда того, кто действительно для меня важен?
– Я ничего не хочу, – повторила я, тоном давая понять, что это не предмет торга.
Маркус с такой силой грохнул бокалом об стол, что стекло лишь чудом не разлетелось на кусочки.
– Когда мы познакомились, ты все время улыбалась. Я тогда сказал себе, что это редкость, чтобы красивая девушка была еще и обаятельной, но, несомненно, когда доходит до разрушения стереотипов, принцесса, ты становишься королевой… Все это была ложь?
Я с силой сжала губы. Он смеет называть меня притворщицей?
– Полагаю, у меня пропало всякое желание быть очаровательной после того, как ты попытался меня изнасиловать в моем собственном доме, – спокойно ответила я, обхватив себя за плечи. – Прости, если я оказалась не такой, как ты ожидал.
Маркус принял мою отповедь с поразительной стойкостью.
– Что мне сделать, чтобы ты наконец меня простила? Ты поверишь, если я скажу, что сожалею о том, что, по твоим словам, собирался сделать? Поверишь, если я скажу, что даже не думал ни о чем настолько радикальном, как ты говоришь? Поверишь, если…
– Нет, – перебила его я. – Не поверю.
Несколько мгновений Маркус пристально смотрел на меня.
– Я не привык, чтобы женщины мне отказывали, – предупредил он, поглаживая пальцем краешек бокала. – Сегодня вечером мне так хотелось коснуться тебя, поцеловать… А ты сказала «нет».
Я молчала, затаив дыхание.
– Мои чувства к тебе, я никогда не испытывал ничего подобного ни к одной девушке. Ты сломала все мои планы, Марфиль, я не мог предположить, что ты меня отвергнешь. Я по-прежнему не понимаю – почему, но могу помочь тебе не наступить на те же грабли.
Как можно быть настолько лживым? Он и правда думает, что я ему поверю? После того, что он отмочил в том ресторане в Нью-Йорке?
– Я понимаю, мне порой трудно обуздать свой гнев…
Мне почти удалось сдержать смех. Почти, потому что смешок все же сорвался с губ.
– Ты чуть не сломал мне два пальца.
– И попросил за это прощения! – выкрикнул он так, что несколько человек, сидевших за соседними столиками, обернулись в нашу сторону.
Мое сердце замерло. Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
«Спокойно, Марфиль», – прошептал внутренний голос.
Маркус на миг прикрыл глаза.
– Я лишь прошу дать мне еще один шанс.
Я ничего не ответила, и тогда он протянул руку через стол и нежно сжал мою ладонь. Его пальцы ласкали мои – те самые пальцы, которые совсем недавно причинили мне боль.
«Делай все, что он говорит…» – вновь прозвучал у меня в голове голос Себастьяна.
– Так ты дашь мне его, принцесса? – с надеждой спросил он.
С трудом сглотнув, я медленно кивнула.
Глаза Маркуса засияли.
– Тогда выпьем за это!
Его голубые глаза заблестели от радости, и он попросил официанта принести бутылку шампанского.
– За новое начало, принцесса, – произнес он, чокаясь со мной бокалом.
«За скорое завершение, Маркус», – подумала я про себя.
Домой мы возвращались в полном молчании. Маркус выглядел довольным, а я не находила себе места. Вырвав у меня обещание дать ему еще один шанс, остаток вечера Маркус был совершенно очарователен. Дома он проводил меня до двери моей комнаты.
– Тебе удобно в твоей спальне? – спросил он. – Она тебе нравится?
Я молча кивнула, мечтая, чтобы он поскорее ушел.
– Ты же знаешь, тебе достаточно сказать лишь слово, и ты все получишь.
– Мне ничего не нужно, Маркус… Я лишь хочу вернуться в свою жизнь.
Он подошел еще ближе, преодолев разделявшее нас небольшое расстояние, погладил локон моих волос и заправил его за ухо.
– Ты в нее вернешься… – прошептал он. – Я убью их… И резня будет названа твоим именем.
Я зажмурилась, дрожа от внезапно охватившего меня ужаса и отвращения.
Проклятый убийца… И неважно, что он защищает меня.
«Все мы убийцы, Марфиль…»
– А теперь отдыхай. – Он поцеловал меня в щеку. – Здесь никто не тронет и волоска на твоей голове.
Он вышел, так и не потребовав ничего большего – по крайней мере, сейчас.
На следующий вечер, когда я читала у себя в комнате, Ника принесла мне поднос с чаем и печеньем. Мне никогда не удавалось поболтать с ней: она постоянно была слишком занята, но на этот раз мне все же удалось уговорить ее перекусить вместе со мной.
Мне необходимо было поговорить с кем-нибудь, кроме Маркуса, а Ника производила впечатление человека, которому можно доверять.
– Как тебе удалось получить здесь работу, Ника? – спросила я.
Она немного поколебалась.
– Мистер Козел нанял мою мать много лет назад… Так что, я живу здесь с младенчества.
Я посмотрела на нее, делая подсчеты в уме.
– Но ведь Маркус не мог нанять твою мать, он слишком…
– Не он, а его отец, мисс, – ответила она, тут же забыв, что мы на ты.
– Отец Маркуса нанял твою мать?
Ника кивнула, но почему-то отвернулась.
– Ты предупреждала меня насчет Маркуса, как будто пережила в прошлом нечто похожее на то, что происходит со мной сейчас.
– Мистер Козел стал проявлять ко мне интерес, когда мы были еще детьми. Тогда мы жили в доме его родителей, в Москве.
– Он был твоей первой любовью? – с легкой иронией спросила я, но, увидев, как изменилось ее лицо, тут же пожалела об этом.
– У мистера Козела много лиц, Марфиль. Сегодня он само очарование, а завтра – невыносимый тиран. Мне повезло, что я скоро ему наскучила.
– Прости мою бестактность, но… Сколько тебе лет, Ника?
Моя собеседница улыбнулась.
– Здесь нет никакой бестактности. Мне двадцать шесть.
Я молча кивнула.
– А Маркусу? – спросила я.
– Тридцать два, – ответила Ника, откусывая печенье.
Я удивленно распахнула глаза.
– Он выглядит намного моложе.
А ведь я думала, что они с Себастьяном примерно ровесники. Хотя понятия не имела, сколько ему лет. Мне и в голову не приходило его об этом спрашивать – это меня совершенно не интересовало.
– Маркусу может быть сколько угодно лет, но ясно, что он быстро перенимает отцовский опыт. Провалиться мне на этом месте, если он не вылитый отец.
Она, казалось, даже не заметила, что впервые после нашего знакомства назвала Маркуса по имени. Она не осознает, с какой фамильярностью произнесла его имя?
– Что он сделал с тобой, Ника? – спросила я, помолчав несколько минут. – Ты можешь рассказать мне все…
Ника смахнула с передника невидимые крошки и встала.
– Иногда прошлое лучше не ворошить, чтобы оно не принесло новых бед.
– Но…
– Моя история никому не интересна, Марфиль, – сказала она, пожимая плечами. – Некоторые девушки рождены для того, чтобы быть брошенными, а другие…
Она многозначительно замолчала, оглядывая роскошную комнату и мой шикарный наряд.
Я встала и взяла ее руки в свои.
– Твоя история так же важна, как и любая другая, Ника, – сказала я, чувствуя, как в душе закипает ненависть. – Никто, а тем более такие, как Маркус Козел, не имеет право причинять тебе боль.
