Михаил Альбертович Вильдт
Край
Только друг Андрюха молчал, царапая приклад своего АКСУ, думая о чем-то, изредка качая головой, как бы споря с кем-то и сомневаясь. Он тоже служил давно. Зло служил.
“Вперше українська армия перейшла Днипро”…
Так говорил один большой патриот Украины перед тем, как уехать в Лондон…
Хотелось спать. И не мог. Сон-не сон… Полудремота…
А жара всё сильней. Летит пыль столбом из под колёс “жидобандеровского” КрАЗа, прущего, что есть дури, по широкой, украинской степи.
Горький запах полыни дурманит, хочется пить. За курганом, который они оставили справа, медленно проявлялся нехороший пейзаж – развороченный обстрелами старый погост…
Серёге, на мгновение, стало не по себе. Но чувство неясной тревоги, кольнувшей где-то слева, у самого сердца, ушло быстро.
КрАЗ, раскалённый степным, безжалостным солнцем, остановился на самом краю кладбища. Земля тут ничья. Странные слова… Так только на войне бывает…
Побратимы стали выгружать миномёт и боекомплект к нему.
Курить будешь?– спросил кто-то…
Серёга служил давно. Трава его не брала. Он даже не повернулся, только покачал головой и косяк ушёл дальше, по кругу.
Отошёл, вытащил аптечку из рюкзака. Крохотный шприц. Два куба. Как раз то, что надо.
–Хлопці, – быстрой, галицкой скороговоркой говорил Ярослав, искоса поглядывая на Серёгу, – робимо все швидко. П’ять-шість мін по сепарах, та ходу звідси!
Серёга только кивнул, подтверждая. Побратимы справятся. А он сегодня просто так, за компанию. Надоело всё. Давно уже надоело…
После обстрела сепары дадут обратку. Под неё надо не попасть.
Но сейчас главное, чтоб не трясло,не ломало… Вот и всё…
Кое-где, на кладбище, оставалась сирень и сосны. Туда, в тень, в прохладу, и нес сейчас свою аптечку Серёга.
Под сосной холодок, место хорошее, старая могила, с когда-то красной, а теперь ржавой, плоской, звездой. Фотографии давно нет. Серое пятно вместо фото. Только надпись осталась.
Остап Тарасович Бульба, рядовой. 1922 – 1942.
– Слышь, Андрюха, – попробовал пошутить Серёга, подзывая побратима. – Это не твой братан тут? Може ты сепар?
– Серед сепарів в мене братів нема, – издалека ответил Андрюха.
Ну, на “нет” и суда нет…
Для Андрюхи это вообще была больная тема. Родной язык его был русский. Но говорил он, с момента второго приезда, только по-украински.
Он пошёл второй раз в АТО от злости. В первый его просто словили в городе, привезли в военкомат. Хочешь- не хочешь – кто спрашивал? Но – пока из АТО домой ехал – ожидал, что встретят его, как героя. А “прилетело” ему от соседей и друзей, хотя знал их, вроде, с самого детства, как раз за похожие слова.
