Михаил Болтунов
Судьба резидента ГРУ
«Здравствуй, дорогой Лио»
Любимов слышал, как у ворот посольства затормозила машина и почтовые служащие сбросили мешки с почтой. Он затащил их внутрь, распаковал, и началась обычная рутинная работа: письмо – туда, письмо – сюда. Это – военно-морскому атташе, это – военно-воздушному…
С началом рабочего дня офицеры забрали каждый свою почту, а на его дежурном столе остался лежать неизвестный ключ с биркой и номером.
Он поспрашивал сотрудников посольства, чей ключ, но никто не признавал его своим, и Любимов вскоре забыл о нем. Мало ли кто оставил ключ, хватятся, прибегут. У Виктора и своих забот полон рот.
Но через несколько дней, когда вновь пришла его очередь заступить на дежурство, Любимов увидел тот самый ключ. Он лежал на том же месте.
А вечером был странный звонок. Не представляясь, человек на том конце провода спросил:
– Вы получили ключ?
– Какой ключ?
– Несколько дней назад вам направили ключ. Вы получили его?
Теперь Любимов понял, о каком ключе идет речь.
– Да, да, получили, – ответил он. – Но что это за ключ?
Неизвестный звонивший умолк, потом раздраженно выругался: «Глупцы!» Трубка наполнилась гудками.
Любимов повертел в руках ключ. Ключ как ключ. Он мог быть… Да от чего угодно он мог быть. Тут гадай хоть до утра.
Виктор решил не гадать, а первым делом доложить обо всем резиденту.
Резидент, выслушав загадочную историю, также повертел ключ и, пожав плечами, посоветовал Любимову:
– Ты спроси в следующий раз у этого таинственного абонента: от чего ключ? Пусть хоть намекнет.
Утром раздался еще один звонок, теперь уже междугородний. Тот же голос в трубке спросил:
– Вы получили ключ?
– Да, получили…
– А документы забрали?
– Какие документы?..
– Глупцы! – вновь последовало резюме, и говоривший бросил трубку.
На сей раз резидент приказал Любимову неотлучно находиться у телефона. Была разработана схема разговора.
Звонок последовал через день. Виктор попросил сделать хотя бы намек. Абонент с раздражением и досадой гаркнул в трубку: «Bus station» – «Автобусная станция».
Теперь хоть в какой-то мере прояснилось: речь идет о неких документах, которые находятся в камере хранения автобусного терминала. Это подтвердили и наши радиоперехваты. Они засекли переговоры между стационарными и подвижными группами «наружки». Контрразведка бросилась на поиски неизвестного. Но найти его оказалось нелегко. Говорил он коротко, звонил из городов, близлежащих к Вашингтону, и поэтому запеленговать абонента было практически невозможно.
А если это провокация, игра контрразведки? И нет никакого абонента-доброжелателя, а в ячейке автовокзала вместо документов – наручники. Что ж, могло быть и такое.
Словом, решили не рисковать, выждать, посмотреть, как дальше будут развиваться события. Примерно месяц абонент-доброжелатель на связь не выходил.
Но однажды вновь во время своего дежурства Любимов обнаружил «бесхозный» ключ. Он остался лежать после разбора почты. Теперь на бирке ключа было название отеля.
Вскоре следом раздался звонок:
– Вы получили ключ?
– Да, конечно.
– О’кей! – сказал абонент. – Делайте это быстро.
Быстро так быстро. Любимов сразу же доложил резиденту о содержании разговора. Резидент пригласил своего заместителя и военно-морского атташе, а Виктору приказал быть в готовности на случай новых телефонных звонков.
Приблизительно через час резидент вызвал Любимова, объяснил свое виˊдение ситуации, предложил рискнуть и встретиться с настойчивым абонентом в отеле, указанном на бирке ключа. Резидент предположил, что это, скорее всего, желающий заработать «доброжелатель», однако возможны и происки контрразведки. И все же глава резидентуры принял решение встретиться с иностранцем, предлагавшим какие-то материалы. Выполнение этой задачи он поручает Любимову, хотя тот может и отказаться, если сочтет операцию слишком рискованной для себя перед отъездом на Родину. После некоторого размышления Виктор согласился.
На решение резидента поручить выполнение этого задания Любимову повлияло несколько факторов. Во-первых, Виктор уже слышал голос звонившего. Во-вторых, и это главное, он допускал подставу и даже потерю оперативного работника. Но потеря была бы минимальной. Виктор – технический работник, оперативная деятельность ему вот уже как месяц запрещена Центром, поскольку предстоят плановая замена и отъезд из США.
Что ждет его в номере отеля, не знал никто. Возможно, пакет с документами или сам доброжелатель, а вполне вероятно, и бригада «наружки». Могли арестовать и на входе в номер, как обычного гостиничного вора.
И он решил идти. Прикрывал, обеспечивал безопасность помощник военно-морского атташе Иван Переверзев.
…Вечером Любимов и Переверзев должны были отправиться домой по обычному, привычному для контрразведки маршруту. На подъезде к дому провериться, нет ли хвоста, и, помотавшись по городу, выехать к отелю. В это время другие сотрудники уводили «наружку» в противоположную часть города.
Однако когда они подъехали к отелю, стало ясно: центральный вход контролировался контрразведкой. Их машины разведчики разглядели издали. Возвращаться в посольство, советоваться с резидентом было некогда. Решили пробраться в гостиницу с тыльной стороны. Отсюда к отелю примыкали аллеи, кустарники, небольшая лощина с ручьем. По парку проложены дороги, хоть и достаточно узкие, но проехать на машине можно. Уже стемнело, было около восьми часов вечера. Территория парка освещалась не всюду. В общем, сказано – сделано.
Они въехали в парк, оставили машину и пешком пробрались к отелю. Но их ждало разочарование. Вход с тыльной стороны на уровне первого этажа отсутствовал. Только пожарная лестница, ведущая на второй этаж, и там запасной вход.
Любимов влез по лестнице на площадку. Переверзев остался внизу, на страховке.
Впереди у Виктора еще три этажа. Номер «доброжелателя» располагался на 5-м. Ну вот, наконец, он в гостиничном коридоре.
Коридор был пуст, сумеречен и тревожен. Казалось, сейчас откроется ближняя дверь, и путь ему преградят люди в штатском: «Добрый вечер, мистер Любимов! Здравствуй, дорогой Лио. Давно тебя ждем».
Но двери заперты, и Виктор проскользнул к нужному номеру, прислушался. За дверью – тишина. Нащупал скользкий ключ, вставил в замочную скважину. Открыл дверь. Быстро вошел. Замер у стены.
В номере темнота. Когда глаза привыкли к темени, увидел перед собой окно. Тихонько, по ковру подошел, задернул шторы, зажег свет. Оглядел номер, заглянул в ванную, в спальню. Никого. Однако совсем недавно здесь кто-то был. Смята, не убрана постель, в пепельнице окурки. На полу валялась газета. В спальне за тумбочкой увидел конверт, сунул в карман. Документов не нашел.
Потом выключил свет, раздвинул шторы. Выглянул в коридор. Пусто. Быстро вышел, запер ключом дверь и выскочил на лестницу. Иван Переверзев, не дождавшись Любимова, сам забирался по пожарной лестнице. Здесь они и встретились. Спрыгнули вниз, спустились к машине.
В минуты отдыха. Военный разведчик В. Любимов. США.
Виктор все рассказал. Что дальше? Документов нет, «доброжелателя» тоже нет. Решили заехать в бар и оттуда позвонить в отель. Заехали. Заказали пиво, и Любимов сделал телефонный звонок. Названный номер не отвечал, а дежурный администратор объяснил, что жилец покинул гостиницу около 19 часов.
Возвратились в резидентуру, передали атташе пакет.
– Ну что ж, Любимов, – сказал резидент, – занимайтесь сборами, укладывайте вещи (вскоре Виктору предстоял отъезд в Москву), а я доложу об этом деле в оперативном письме.
– А ключ? – Любимов держал в руке злополучный ключ.
– А… а… – махнул рукой резидент, – ключ оставьте себе. В Москве подарите его начальнику управления.
Вот так завершилась первая американская командировка военного разведчика Виктора Любимова. Поездом с семьей он добрался от Вашингтона до Нью-Йорка, оттуда – самолетом через океан во Францию, в аэропорт французского города Брест. От Бреста – поездом в Париж. Далее – Мюнхен – Прага и через Чоп – в Советский Союз, в Москву.
Его назначили оперативным офицером в американское направление ГРУ.
Через несколько дней Любимова пригласил на доклад по результатам командировки начальник управления. Генерал-лейтенант выслушал офицера, а когда тот рассказал о последнем случае, проникновении в отель, помрачнел лицом. Спросил, почему ему неизвестно об этом. Что тут мог ответить Любимов? Резидент, мол, обещал доложить и просил передать вам ключ.
Генерал еще больше насупился и ключ не взял.
– Вы, Любимов, больше похожи на вора, чем на разведчика, – сказал он, словно подписал приговор, и сухо добавил: – Идите.
Как оглушенный вышел из кабинета Любимов. Вот так заслужил награду…
К счастью, эти слова начальника управления не имели никаких последствий. Любимов служил достойно, вскоре его избрали в партийное бюро управления.
Встречаясь на заседаниях партбюро, начальник управления часто шутил, пожимая руку Любимову: «Как дела, багдадский вор?» Но тут же просил не обижаться.
Любимов не обижался. Но все это будет потом. А сегодня он был перекрещен генералом заново. Ну а завтра…
Без языка нет разведчика
– Любимов, ну что прикажешь с тобой делать? – начальник направления капитан 1 ранга Соловьев тыкал пальцем в личное дело, которое лежало перед ним. – Полюбуйся, какую аттестацию ты заслужил!..
Соловьев развернул красную ледериновую папку и двинул ее к Любимову.
Виктор быстро пробежал строки аттестации: «В работе инициативен, энергичен и работоспособен. В выполнении служебных заданий пунктуален и аккуратен. Обладает способностью анализа событий и обстоятельств».
Он недоуменно поднял глаза на капитана 1 ранга.
– Ты читай, читай дальше. С обратной стороны.
Капитан-лейтенант перевернул страничку. «Страдает зазнайством и высокомерием по отношению к товарищам, в том числе и к старшим, допускает грубость и невыдержанность. Иногда недостаточно скромен в оценке своих способностей, своей роли в коллективе и заслуг».
Виктор почувствовал, как деревенеют пальцы. Он посмотрел на Соловьева. Тот молча качал головой, то ли соглашаясь с прочитанным, то ли укоряя, вот, мол, дослужился.
Дальше по тексту шли слова, которые Любимов дословно помнит и сегодня, через сорок с лишним лет: «Раздражителен и обидчив. Замечания иногда воспринимает болезненно. Недостаточно тактичен, как следствие недостаточной скромности.
Военно-морской атташе при посольстве СССР в СШАкапитан 1 ранга Ф. Преснаков.30 января 1957 года».
Виктор вспомнил партсобрание, свое выступление, где он с флотской прямотой рубанул, что думал. А еще плохо скрываемое раздражение военно-морского атташе Преснакова. Вот оно как аукнулось в его аттестации. Не думал…
Ворота секретной лаборатории, словно двери мышеловки, нахальные улыбки американских контрразведчиков, ключ «доброжелателя» в потных от волнения ладонях, номер гостиницы, где его запросто могли повязать, как элементарного вора. Неужто это все, что он заслужил за три напряженных года в Вашингтоне?
Он еще раз взглянул в глаза Соловьеву, словно спрашивая: «Ладно Преснаков, он хорошую аттестацию только своему водителю написал. Но вы-то знаете, как я работал?..»
«Если бы не знал, ты бы уже здесь не работал…» Однако ничего такого вслух они друг другу не сказали, а капитан 1 ранга захлопнул личное дело Любимова – красную ледериновую папку – и отправил капитан-лейтенанта в отдел.
Аттестация был передана по команде начальнику управления. Тот в графе «Заключение и отзывы старших начальников» написал: «Недостатки т. Любимова в аттестации преувеличены. Фактически т. Любимов страдает не зазнайством и высокомерием, а отсутствием в отдельных случаях должного такта в обращении со старшими.
Начальник 2 управления ГРУ ГШинженер-полковник В. Соловьев.27 апреля 1957 года».
С этим решением согласился и врио начальника ГРУ Генерального штаба генерал-лейтенант Хаджи Мамсуров.
Вот так, по существу, закончилась его первая заграничная командировка и началась служба в аппарате ГРУ в Центре. Однако аттестация Преснакова еще «догонит» Любимова и подставит подножку.
В 1957 году, ко времени возвращения из США ему исполнится 30 лет. По всем флотским меркам для капитан-лейтенанта возраст солидный. Его однокурсники по Военно-морскому училищу им. М. Фрунзе за эти годы ушли далеко вперед. Некоторые уже командовали кораблями. А ему, чтобы вернуться во флот, надо было начинать все сначала: ехать на офицерские курсы в Ленинград, потом возвращаться в плавсостав. Кем, на какую должность? Опять командиром боевой части. Так это он прошел уже семь лет назад. По всему выходило – оставаться ему в разведке. Здесь ведь тоже были кое-какие наработки: три года за рубежом, обретенный опыт, знание языка. Вот только образование?.. Годичных, пусть и Высших, курсов разведки маловато. Стало быть, путь один – учиться. И Любимов подает рапорт с просьбой направить его в Военно-дипломатическую академию.
Рапорт, как и положено, пошел по команде – начальнику направления, управления. Вроде бы все в порядке. Никто не против, все «за». Но когда в кадрах составили списки кандидатов для сдачи экзаменов, Любимова в них не оказалось.
Кадровики внимательно прочитали его личное дело и решили, что есть более достойные. Опять выплыла на поверхность аттестация Преснакова: зазнайство, высокомерие, нескромность. Куда уж там, какая академия с такими недостатками? Тут до конца жизни не отмоешься.
Ну, мало ли, начальник управления поправил: мол, недостатки т. Любимова в аттестации преувеличены. Какой-то кадровый чиновник посчитал, что они совсем не преувеличены. А может, и не считал ничего, просто отодвинул личное дело в сторону, от греха подальше.
В тот день Любимов наговорил много неприятных слов начальству, но своего добился, его включили в число кандидатов.
Начальник направления капитан 1 ранга Голицын охарактеризовал своего подчиненного так: «За время командировки и работы в Центральном аппарате Любимов Виктор Андреевич показал себя грамотным, инициативным и исполнительным офицером. Свой участок знает хорошо. К работе относится добросовестно.
В аттестации за период зарубежной командировки отмечались личные недостатки Любимова В.А., которые, по оценке командования управления, были признаны недостаточно объективными и преувеличенными.
За время работы в центральном аппарате недостатки, указанные в аттестации, не отмечались.
В целях повышения уровня оперативных и военно-морских знаний целесообразно послать капитан-лейтенанта Любимова Виктора Андреевича на учебу в военно-дипломатическую академию».
Кстати, забегая вперед, хочу сказать, что в академии он учился серьезно и закончил ее с отличием. Их было всего двое, «отличников» в военно-морской группе.
Но до «отличного», красного диплома было еще далеко, а обида, нервные перегрузки дали о себе знать. В этот раз «с дистанции» его сняли врачи – неожиданно подскочило давление, и терапевт местной академической санчасти вообще подписал приговор: у Любимова порок сердца. Молодой морской офицер, не болевший раньше ничем, кроме простуды, и вдруг – порок сердца.
Но Любимов и тут не сдался. Настоял на том, чтобы его направили в госпиталь им. Бурденко для проведения всестороннего исследования. Исследовали. Заключение было однозначным: здоров, годен к поступлению в академию.
Однако местный доктор-терапевт, поставивший ему «сердечный» диагноз, не спускал с Любимова глаз все годы учебы. Он с удивительной регулярностью посещал соревнования, в которых принимал участие Виктор. В перерыве, улучив минутку, «подкатывал», участливо брал за руку. Нащупывал пульс. Что и говорить, такое пристальное внимание медицины било по нервам, но Любимов учился подавлять эмоции. Иначе какой же из него разведчик? Да и доктора можно было понять: лопухнулся он крепко. Парня записал почти в инвалиды, а он оказался вчистую здоров, да еще и в волейбол режет за сборную академии так, что позавидуешь. Такой просчет уязвит любого.
В. Любимов. 1958 год.
Вот такие барьеры пришлось взять Виктору Любимову, прежде чем стать слушателем Военно-дипломатической академии.
Группа у них была полностью морская, сплоченная, дружная. Виктор любил язык, спецпредметы. Из первой своей американской командировки он вынес твердое убеждение: без языка – нет разведчика.
Позже в беседе со мной Виктор Андреевич Любимов, рассуждая о причинах успеха или неудач разведчика, на ведущее место поставил именно язык: «Первое – это знание местного, национального языка. В период своей работы оперативным офицером во Франции я хорошо знал два языка – английский и французский. И тот и другой старался совершенствовать, доводить до уровня местных жителей. Ходил в кинотеатр непрерывного показа фильмов, любил поговорить с таксистами, дотошно расспрашивал продавцов в магазинах, посещал суды, где рассматривались уголовные и гражданские дела.
В разговорах меня нередко принимали за скандинава, но никогда за русского.
В совершенствовании языка помогала и моя «крышевая» должность. Ежедневные встречи с представителями фирм, с портовыми властями, со служащими и рабочими, разбор аварийных ситуаций заставляли деятельно общаться с французскими собеседниками.
Все это потом здорово помогло в работе с нашими ценными агентами: Мюратом, Луизой, Бернаром, Гектором, Артуром».
Да, жизнь, служебные обязанности заставляли совершенствовать язык, но базовые знания Любимов получил, конечно же, в академии.
Однажды на экзамене по французскому в аудиторию вошел заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Хаджи Мамсуров. Послушав диалог Любимова с педагогом, он остановил экзамен:
– Стоп, Любимов, вот тебе объект для вербовки.
И он указал на преподавательницу французского.
– Вербуй… А мы послушаем.
Пришлось попотеть. Но, как решили члены экзаменационной комиссии, вербовка прошла успешно.
Слушатели Военно-дипломатической академии. Первый справа во втором ряду капитан 3 ранга В. Любимов. 1959 год.
Преподавательница французского Мария Васильевна Кузьминова, та самая, которую Виктор успешно «завербовал» на экзамене, напишет «студенту» Любимову весьма лестную характеристику: «Капитан 3 ранга Любимов В.А. изучает французский язык с большим интересом, много читает и регулярно слушает радиопередачи на французском языке. Прорабатываемые материалы изучает вдумчиво и глубоко.
Работает быстро. Иностранную речь (фильмы, радио) понимает хорошо. Содержание может передать с большой точностью как на русском, так и на французском языке.
Может без затруднений вести беседу на французском языке на разнообразные темы.
Обладает большой эрудицией и высокой культурой. Начитанный.
По характеру живой, веселый и общительный. Интересный и остроумный собеседник. Спор ведет с большим тактом.
Наблюдательный. При чтении литературы и просмотре кинофильмов обращает внимание на малейшие подробности, которые часто можно не заметить.
В дальнейшем Любимову В.А. надо обратить внимание на интонацию и всегда следить за произношением твердых согласных звуков перед смягчающими гласными».
Их группа моряков-разведчиков обожала спецпредметы. До сих пор Любимов вспоминает добрым словом преподавателя специальной подготовки Героя Советского Союза полковника Гальперина. Ему, молодому разведчику, приходилось отрываться от плотной слежки контрразведки КГБ, которая на практических занятиях противостояла им.
По всем законам оперативного искусства, если почувствовал слежку, не следует рисковать источником и выходить на встречу. Но законы законами, даже тысячу раз проверенные опытом. А если это тысяча первый случай, что тогда? Если нет другого выхода? И Виктор рискнул. Первого из троих сотрудников «наружки» он отсек в метро, второго в наземном транспорте. От последнего ушел на такси.
Полковник Гальперин, откровенно говоря, не ждал его и был удивлен. Но действия одобрил: «Молодец! Пошел в отрыв – значит, чувствовал в себе силы».
Потом полковник Гальперин скажет о Любимове: «Решителен, смел, обладает выдержкой и самообладанием. Способен пойти на разумный риск.
В ходе практических занятий проявил себя находчивым и умеющим быстро ориентироваться в любой обстановке и принимать правильные решения. Но нарушил указания руководителя и оторвался от слежки наружного наблюдения.
Обладает развитым агентурным мышлением».
В 1961 году капитан 3 ранга Любимов окончил академию. В выпускной аттестации начальник курса полковник В. Царев напишет: «Любимов профессию офицера специальной службы любит. Имея некоторый опыт оперативной работы, с большим желанием изучал теоретический курс специальной подготовки. В ходе выполнения практических оперативных задач по специальной подготовке проявил творческий подход и разумную инициативу.
Обладает развитым оперативным мышлением; сообразителен и находчив при оценке обстановки в заданном районе.
Имеет хорошую выдержку и самообладание, в случае необходимости способен пойти на обоснованный риск с целью выполнения поставленной задачи.
Программу трехгодичного изучения французского языка усвоил отлично. Сможет выполнять на этом языке любую оперативную работу».
По выпуску Любимов готовился, как говорят в разведке, «на Канаду». Но жизнь военного разведчика сделала новый поворот. Из Франции срочно отозвали сотрудника ГРУ, работавшего под «крышей» представителя Министерства морского флота. И Родина в очередной раз сказала Виктору Любимову: «Надо».
