Михаил Елисеев
Войны и битвы домонгольской Руси

Полная версия

© Елисеев М.Б., 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2021

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021

Сайт издательства www.veche.ru

Предисловие

Эпоха феодальной раздробленности на территории Руси ознаменовалась многочисленными военными конфликтами. Особым кровопролитием отличались войны Юрия Долгорукого за Киев, в них оказались втянуты княжества не только Руси Южной и Руси Северо-Восточной, но и Юго-Западной Руси. Периодически в войну вступал Новгород, преследовавший свои цели в противостоянии Юрия и его племянника Изяслава. Боевые действия развернулись на огромной территории, ожесточенные сражения гремели на севере и юге, на западе и на востоке. Юрий достиг своей цели, но она явно не стоила тех жертв и усилий, которые пришлось заплатить за победу.

Противостояние Руси Южной и Руси Северо-Восточной продолжилось при сыне Долгорукого Андрее Боголюбском и закончилось убедительной победой владимирского князя. Киев окончательно утратил статус главного политического центра русских земель, некогда единая страна четко разделилась на несколько частей: Русь Северо-Восточную, Русь Юго-Западную, Русь Южную и Русь Северо-Западную. Походы Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского привели к тому, что именно Ростово-Суздальское княжество (впоследствии Владимиро-Суздальское) становится самым мощным государственным образованием на территории некогда единой Руси.

Поскольку для Залесской Руси опасность со стороны степи отсутствовала, у суздальских князей было три направления для проведения активной внешней политики – это борьба за влияние в Южной Руси, подчинение Новгорода и противостояние с Волжской Булгарией. Приоритеты иногда менялись местами, в зависимости от обстоятельств. Если Юрий Долгорукий все силы приложил, чтобы закрепиться на Юге и овладеть Киевом, то его сын Андрей Боголюбский резко смещает акценты. Ему не нужен златой киевский стол, наибольший интерес у князя вызывают Великий Новгород и Волжская Булгария. В борьбе за Киев Андрей участвует только потому, что хочет посадить на златой стол князя, лояльного Залесской Руси. Если для Юрия Долгорукого Северо-Восточная Русь является лишь базой для борьбы за Киев, то его сын главное внимание уделяет внутреннему укреплению Владимиро-Суздальского княжества. Походы на юг при Андрее Боголюбском происходят лишь в случае крайней необходимости, сам князь в них участия не принимает, полки водят его сыновья. И что немаловажно, при первых князьях Ростово-Суздальская земля не страдала от внутренних междоусобиц.

Военные предприятия Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского требовали значительных затрат, но экономика Ростово-Суздальского княжества успешно справлялась с возникающими проблемами. Именно на экономике базировалось военное превосходство суздальских князей над своими конкурентами. На крепком фундаменте, заложенном Юрием Долгоруким, его сыновья возвели здание Владимиро-Суздальской Руси, сильнейшего государства Восточной Европы.

Иная ситуация сложилась в Южной Руси, где значительная часть ресурсов Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств была направлена на борьбу со степняками. Большой вред наносили междоусобные войны, где главным призом победителю стал Киев, постепенно теряющий своё первенствующее положение в Русской земле. Для князей Юго-Западной Руси на первый план выходили отношения с западными соседями, поляками и венграми. И если волынские князья активно участвовали в борьбе за златой киевский стол, то князья Галича не предъявляли претензий на Киев. Для них гораздо большее значение имела борьба с местным боярством.

Временные рамки книги ограничены бегством Олега Святославича в Тмутаракань в 1078 г. и убийством Андрея Боголюбского в 1174 г. В данной работе главное внимание уделено военной истории Средневековой Руси, вопросы социально-экономического и внутриполитического развития княжеств не затрагиваются и не рассматриваются. Объём книги не позволил охватить все военные конфликты, случившиеся на Руси в указанный период.

I. Вороний грай

1. Изгой (1073–1078 гг.)

Тъй бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земли сеяше.

Слово о полку Игореве

У киевского князя Ярослава Мудрого было шесть сыновей – Владимир, Изяслав, Святослав, Всеволод, Вячеслав и Игорь. Новгородский князь Владимир умер за два года до смерти отца, в 1052 г. Остальные сыновья согласно завещанию Ярослава поделили страну на уделы. Как пишет новгородский летописец, «и разделишя землю: и взя вятшии Изяслав Киев и Новгород и ины городы многы Киевсьскыя в пределах; а Святослав Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростов, Суждаль, Белоозеро, Поволожье» (3, 469). Игорь получил Владимир-Волынский, Вячеслав – Смоленск (82, 156). Вскоре количество уделов сократилось, поскольку Вячеслав умер в 1057 г., а Игорь в 1060 г. Русь оказалась поделена между Изяславом, Святославом и Всеволодом, Всеслав Полоцкий традиционно держался обособленно.

У черниговского князя Святослава Ярославича было пять сыновей – Глеб, Роман, Давыд, Олег (в крещении Михаил) и Ярослав. Из всех братьев особенно выделялся Олег, личность неординарная и харизматическая. Если бы жизнь князя сложилась иначе, не один Владимир Мономах остался бы в памяти потомков как радетель и защитник Русской земли. Но Олегу была суждена иная участь.

Людская память избирательна. Никто бы не помнил в наши дни новгород-северского князя Игоря Святославича, внука Олега, разгромленного половцами в 1185 г., если бы он не был увековечен гением автора «Слова о полку Игореве». Более достойные имена были забыты, Игорь Святославич остался на слуху. Похожая ситуация сложилась с Олегом, князь был заклеймен создателем «Слова» как главный крамольник и зачинатель усобиц на Руси: «Тот ведь Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял». Автор поминает Олега недобрым словом:

 
Тогда, при Олеге Гориславиче,
засевалось и прорастало усобицами,
погибало достояние Дажьбожа внука,
в княжеских крамолах сократились жизни людские.
Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали,
но часто вороны граяли,
трупы между собой деля,
а галки по-своему переговаривались,
собираясь полететь на поживу! (26,65)
 

Само прозвище князя – Гориславич – часто трактуется в сугубо отрицательном смысле. Подразумевается, что разжигал Олег междоусобицы, приводил на Русь половцев, принес людям много горя, за что и наградил его народ соответствующим прозвищем. Только доподлинно неизвестно, кто же так прозвал Олега – народ или автор «Слова»? На проблему можно взглянуть и под другим углом. У князя была очень непростая судьба, он был гоним родственниками, предан близкими людьми, и прозвище Гориславич свидетельствует о его горькой доле. Есть ещё одно мнение на этот счет. Как заметил А.Л. Никитин, Олега должны были помнить как «Гориславича», т. е. «горящего славой», «озаренного славой», а вовсе не «горе-славича», как его почему-то представляют многие исследователи, не вдумывающиеся в значения слов родного языка!» (72, 20). На Руси было распространено имя Горислав, которое по определению не могло нести негативный оттенок.

По большому счету, Олег должен был стать изгоем и закончить свою жизнь либо за пределами Руси, либо в каком-нибудь захолустном городке. Хотя по закону и праву он мог претендовать на гораздо большее. И только железная воля да отчаянная храбрость позволили Олегу отстоять свои права. Он боролся за место под солнцем с мечом в руке, поскольку его обидчики не желали слышать слово правды. Олег был свирепым волком, но и враги, травившие князя, были такими же матерыми хищниками.

Был в биографии князя любопытный момент: даже самые непримиримые враги Олега Святославича относились к нему с уважением. И не важно, находился Олег на вершине успеха или же был загнан в угол. Что само по себе удивительно, поскольку далеко не с каждым побежденным противником так обходились на Руси. Даже пролитая кровь родичей не меняла отношения к князю со стороны недругов. Подобное уважение надо было заслужить.

* * *

Князь Святослав Ярославич был не только храбрым ратоборцем и умелым воеводой, но и прожжённым интриганом. События 1068 г. наглядно показали ему, насколько непрочна в Киеве власть старшего брата Изяслава. Отчий златой стол манил Святослава, хотя князь понимал, что в одиночку свалить Изяслава не получится. Всё зависело от того, какую позицию займет младший брат Всеволод. В летописях конкретно указано, что Святослав стал настраивать Всеволода против родственника: «Изяслав сговаривается с Всеславом против нас, и если его не упредим, он нас выгонит» (4, 187). Трудно сказать, насколько переяславский князь поверил словам брата. Не исключено, что он вообще не принял их на веру, поскольку союз между Изяславом и Всеславом Полоцким выглядел нереально. Другое дело, что изгнание Изяслава из Киева было Всеволоду выгодно, в этом случае он перемещался из Переяславля в Чернигов. Как бы там ни было, Всеволод Ярославич решил поддержать Святослава.

22 марта 1073 г. черниговские и переяславские полки вступили в Киев. Изяслава застали врасплох, князь не смог организовать сопротивление и был вынужден вместе с женой бежать из города. Несмотря на спешку, он сумел вывезти казну, что в дальнейшем позволяло вступить в борьбу за наследие отца: «С этим найду воинов» (4, 187). Можно предположить, что Изяслав хотел опереться на поляков. Если это так, то он жестоко ошибся. Вместо того чтобы помочь изгнаннику вернуться в Киев, ляхи ограбили Изяслава и выдворили за пределы Польши, несмотря на то что он был женат на польской княжне.

Святослав утвердился в Киеве, Всеволод перешел в Чернигов, Олег Святославич стал княжить во Владимире-Волынском, его брат Давыд в Переяславле. Сын Всеволода, Владимир Мономах, получил Смоленск. Относительно Олега мнения историков расходятся: Н.М. Карамзин пишет, что Олег княжил во Владимире-Волынском, согласно В.Н. Татищеву – в Ростове. Здесь прав Карамзин, информация о том, что Олег правил на Волыни, присутствует в «Поучении Владимира Мономаха». В пользу этого свидетельствует поход на чешского князя Вратислава, предпринятый в 1076 г. Владимиром Всеволодовичем Мономахом и Олегом Святославичем. Вести дружину из Ростова в поход на чехов нелогично, этот путь далек и труден. Зато Владимир-Волынский находился на западной границе Руси и являлся идеальной базой для рейда на запад.

Летописец не стал вдаваться в подробности этого военного предприятия: «Ходили Владимир Всеволодович и Олег Святославич в помощь полякам на чехов» (4,198). В «Поучении» вспомнит об этом походе Владимир Мономах: «Послал меня Святослав в Польшу: ходил я за Глогов до Чешского леса и проходил по земле их 4 месяца» (4, 228). Гораздо больше информации о войне с чехами содержится в труде В.Н. Татищева, но насколько она достоверна, сказать невозможно, поскольку в рассказе имеются фактические ошибки. Василий Никитич заблуждается, называя правителем Польши князя Владислава, во главе страны стоял Болеслав II Смелый. Согласно Татищеву, ситуация развивалась следующим образом: «Святослав по просьбе князя польского послал ему в помощь против князя богемского Владимира, сына Всеволодова, да сына своего Олега со многим воинством. Князь же чешский Вратислав, слышав, что войска русские с польскими совокупились, послал воеводу своего Лопату к полякам просить о мире и, дав им 1000 гривен серебра за убытки, помирился. Владислав же, примирясь со Вратиславом, объявил Владимиру и Олегу, что он ныне не хочет воевать на Вратислава, а пойдет с войсками на пруссов и поморян. Владимир и Олег, уведав, что поляки, взяв от чех серебро, помирились, а их, только напрасный труд учинив, обратно возвращают, послали с таким ответом ко Владиславу: «Вы нас призвали в союз на Вратислава, и мы сюда с войсками пришли по просьбе вашей. Ныне же вы объявляете, что помирились. Мы вам оставляем на вашу волю, но мы, поскольку уже Богемии объявились неприятелями, не можем без мира возвратиться и стыд отцам нашим и государству русскому оставить. Того ради мы пойдем своей чести искать, а вы идите на пруссов и поморян, нам с ними никакой вражды нет». И так русские князи немедленно пошли к городу Глацу и, придя, оный взяли, около оного села опустошили. Вратислав богемский прислал ко Владимиру брата своего, епископа и многих вельмож просить о мире. Владимир и Олег, договорясь, взяли за убытки 1000 гривен серебра, и многие дары разделили на войско, и сами благополучно возвратились в дома. Поляки же, пошедшие в Поморье, с великим несчастием возвратились. Как сей несчастливый их поход, так и зависть, что русские лучший мир с чехами без них учинили, всеяло в польских вельможах великую на Владислава князя их злобу и распространяли на него многие клеветы и поношения» (82,171).

Из текста следует, что польский князь лично просил Святослава Ярославича о помощи против чехов. В этом контексте изгнание Изяслава из Польши не выглядит странным: без происков Святослава здесь явно не обошлось. Болеслав II поддержал узурпатора, а не мужа своей тетки, но почему он сделал такой странный выбор, мы не знаем. Возможно, у князей нашлись некие общие интересы, касающиеся Изяслава. Поэтому, отправляя дружины на помощь Болеславу, Святослав просто возвращал долг. Повели войска на запад сын и племянник великого князя. В это время взаимоотношения между Владимиром Всеволодовичем и Олегом Святославичем были дружеские, недаром в 1076 и 1077 гг. Олег становиться крестным отцом старших сыновей Мономаха, Мстислава и Изяслава.

Всё изменилось 27 декабря 1076 г., когда умер Святослав Ярославич. Великим князем автоматически становился Всеволод, поскольку Изяслава на Руси не было. Владимир Мономах получил Чернигов. Но Изяслав Ярославич скоро о себе напомнил, поскольку Болеслав II Смелый решил всё-таки помочь своему русскому родственнику. Польский князь предоставил в распоряжение Изяслава войска для похода на Киев. Что может свидетельствовать об одном: у Болеслава были договоренности со Святославом, но не с Всеволодом. Оказывая поддержку Изяславу, польский князь сажал на киевский стол человека, всецело ему обязанного. Всеволод своевременно узнал об этом, собрал полки и выступил на запад, надеясь перехватить Изяслава. Братья-соперники встретились на Волыни.

Всеволод оказался в сложной ситуации, поскольку Изяслав был старшим братом, имевшим законные права на Киев. В случае продолжения борьбы за великое княжение Всеволод в глазах всей Руси становился узурпатором. Младшему Ярославичу был чужд авантюризм брата Святослава, он был человеком прагматичным, везде искавшим выгоду. Просчитав последствия любого из своих решений, Всеволод склонился к урегулированию конфликта мирным путем. Братья перераспределили уделы, Изяслав получил Киев, Всеволод удержал Чернигов, Владимир Мономах вернулся в Смоленск, сын Изяслава Ярополк стал княжить в Вышгороде (16, 24). Пока Изяслав и Всеволод вели переговоры, в Южной Руси произошли тревожные события. Воспользовавшись отсутствием князей в Чернигове, сын князя Вячеслава Ярославича, Борис, 4 мая 1077 г. неожиданным налетом захватил город. Информации об этом человеке практически не сохранилось, впервые на страницах летописей он появляется в связи с походом на Чернигов. В.Н. Татищев называет Бориса сыном Святослава, княжившим в Вышгороде, но это действительности не соответствует. В летописях конкретно прописано, что он был сыном князя Вячеслава (16, 24), да и в «Слове о полку Игореве» Борис назван Вячеславичем. Возможно, Василия Никитича ввело в искушение свидетельство Вологодско-Пермской летописи, где Борис ошибочно назван Святославичем (19, 44). Борис овладел Черниговом, но не сумел удержать город, его княжение продолжалось всего восемь дней, после чего князь бежал в Тмутаракань, где княжил Роман Святославич. Либо Бориса выгнали черниговцы, поскольку он был для них чужаком, либо князь узнал о приближении полков Владимира Мономаха, находившегося в это время в Киеве.

Договоренности Изяслава и Всеволода рикошетом ударили по Олегу, лишившемуся княжения на Волыни. В любом другом случае он не оказался бы при дворе своего дяди: «Олег же Святославль бе у Всеволода в Чернигове» (10, 2). В качестве кого находился Святославич при Всеволоде, неизвестно, не исключено, что в качестве заложника. Олег жил во дворце отца, где прошло его детство и большая часть жизни. Поэтому при виде того, как в доме Святослава Ярославича распоряжаются чужие люди, молодого князя охватывала ярость. Олег привык считать Чернигов своим городом, теперь же он оказался в нем на положении изгоя. До поры до времени князь ничего не предпринимал, сидел и ждал, когда у дядьев проснется совесть и они выделят племяннику удел. Совесть не проснулась. Святославич понял, что за место под солнцем придется бороться. Старшим братьям Олега, Давыду и Роману, повезло: один оказался на княжении в Муроме, другой в далекой Тмутаракани. Пусть далеко, за лесами и реками, степями и морями, но всё равно свой удел. Для Олега же полоса везения закончилось…

Интересное свидетельство содержится в «Поучении Владимира Мономаха», где князь рассказывает о своём визите в Чернигов: «И Олег пришел туда, выведенный из Владимира, и я позвал его к себе на обед с отцом в Чернигове, на Красном дворе, и дал я отцу 300 гривен золота» (4, 229). Информацию о деньгах можно трактовать по-разному, но всё это будут не более чем предположения, как обстояло дело действительности, мы никогда не узнаем. Главное другое – Мономах лично подтверждает, что Олега действительно лишили княжеского стола во Владимире-Волынском. Возможно, на этом обеде родственники как-то пытались урегулировать свои запутавшиеся взаимоотношения. Но не получилось. Предложение Всеволода Олега не устроило, поэтому князь решил силой добиваться справедливости.

Не только обида на родственников подвигла Олега к активным действиям. Он боялся, что с него могут спросить за дела отца, князь был уверен, что Изяславу хорошо известно, кто был истинным виновником его изгнания. Кроме того, Олег не сомневался, что Всеволод постарается очернить Святослава, чтобы снять с себя часть вины. Терпение молодого человека лопнуло, просидев в Чернигове практически год, в апреле 1078 г. Олег убежал в Тмутаракань.

На следующий год в Заволочье погиб старший сын Святослава Ярославича, новгородский князь Глеб, в Новгороде стал княжить Святополк Изяславич. Под властью сыновей Святослава остались лишь Тмутаракань и Муром.

2. Битва на Нежатиной ниве (3 октября 1078 г.)

В Тмутаракани собрались князья, недовольные произволом Изяслава и Всеволода Ярославичей. Речь шла о большой войне, поскольку Олег и Борис не собирались мириться с действиями дядьёв и двоюродных братьев. Что касается Романа Святославича, то он оказался в сложной ситуации, поскольку свой удел у князя был, но и оставлять в беде брата он не хотел. О втором сыне Святослава Ярославича информации сохранилось немного. Можно предположить, что он был очень красив, недаром автор «Слова о полку Игореве» называет тмутараканского князя «красным Романом Святославичем» (26, 49). Роман был уверен, что Олег и Борис вернутся на Русь, где будут с оружием в руках отстаивать свои права. Вопрос заключался в том, какую роль в этих событиях будет играть князь Тмутаракани.

Олег и Борис понимали, что с ними поступили несправедливо, вопреки древнему закону. Как знали и то, что если они сами о себе не позаботятся и не попытаются восстановить попранную справедливость, за них это никто не сделает. Но собственных ресурсов для такого масштабного предприятия, как поход на Русь, у двоюродных братьев не было, поэтому они были вынуждены обратиться за помощью к третьей силе – половцам. Понимал ли Олег, что он делает, когда договаривался с извечными врагами Руси о военной помощи против родственников? Понимал, не мог не понимать. Но у князя не было другого выхода, он был загнан в угол своими беспринципными и алчными родичами. Выбор у Олега был прост – либо всю жизнь прожить в захолустье и скитаться в поисках куска хлеба и крова над головой, либо попытаться вернуть себе то, что было положено по праву. Не надо обвинять Олега и Бориса за развязывание междоусобицы, вина их дядьёв в этом кровопролитии гораздо больше. Рассуждения летописца на тему, что «земле же Русской они великое зло причинили, пролив кровь христианскую, за которую взыщет с них Бог, и ответ дадут они за погубленные души христианские» (4, 199), не соответствуют действительности. Поскольку имена тех, кто довел молодых князей до крайности, не упоминаются. Изяслав и Всеволод Ярославичи – вот главные виновники разразившейся усобицы, именно их алчность и жадность не оставили племянникам иного выбора, как с оружием в руках сражаться за свои права. Преступив закон и лишив родственников уделов, Изяслав и Всеволод сами спровоцировали войну.

Глупо судить предков по меркам дня сегодняшнего. Как и обвинять Олега в том, что он не думал о благе страны. Далеко не каждый из тех, кто живет в наши дни, если бы с ним поступили подобным образом, утерся и смиренно принял свою долю. Все красивые речи о единстве Руси являются не более чем риторическими изысками, пока беда не коснется тебя лично. И тогда окажется, что все эти правильные слова лишь пустое сотрясение воздуха. Олег делал то, что на его месте сделал бы любой нормальный человек – мстил обидчикам и боролся за отцовское наследство. Князь обнажил меч не потому, что по природе своей жаждал крови, а потому, что его к этому вынудили. Олег ждал целый год в Чернигове, когда восторжествует справедливость. Не дождался.

Своей целью на Руси князья изгои выбрали Чернигов. В прошлом году горожане не приняли Бориса, поскольку он был для них чужаком. Иной была ситуация с Олегом, он в этом городе родился, вырос, многие черниговцы лично знали молодого князя. Олег пользовался в городе куда большей популярностью, чем выходец из Переяславля Всеволод Ярославич. Все эти факторы молодые князья учитывали. Не исключено, что, утвердившись в Чернигове, Олег пообещал Борису помощь в захвате какого-либо удела, в этом случае усобица могла затянуться надолго. Можно предположить, что князь Роман посодействовал родственникам деньгами и помог установить связи с половцами. Как только договоренности были достигнуты, изгои повели на Русь степную конницу.

Когда Всеволоду доложили о походе племянников, князь крепко задумался. Ситуация складывалась критическая, поскольку в его распоряжении не было достаточного количества войск. Выводить против изгоев черниговский городовой полк было опасно, слишком многие горожане сочувствовали Олегу. Собирать ратников по всему княжеству и слать гонцов к сыну Владимиру в Смоленск не было времени, противник наступал слишком быстро. Поэтому Всеволод мог рассчитывать только на свою дружину. Можно было сесть в осаду, дать бой племянникам на валах Чернигова и дождаться помощи от родственников. Но при таком раскладе никто не гарантировал Всеволоду, что горожане не откроют ворота Олегу и не впустят сына Святослава в Чернигов. Поэтому князю приходилось выбирать между плохим и очень плохим развитием событий.

Всеволод решил сразиться с Олегом и Борисом в чистом поле. Как сообщает летопись, противники встретились на Сожице. Идентифицировать данное место возможным не представляется. Протекающая к северу Чернигова река Сож не подходит под место битвы, поскольку противник наступал с юга, Всеволоду же надо было двигаться навстречу племянникам, чтобы защитить свой удел. Как заметил А.Ю. Карпов, это либо река, либо урочище в Переяславской или Черниговской земле (55, 40). В целом действия Всеволода выглядели авантюрой, поскольку у князя отсутствовал крепкий тыл, противник же обладал значительным численным преимуществом. Да и воеводой черниговский князь был слабым, недаром его военными делами занимался сын Владимир. Но Мономах находился в Смоленске, враг же стремительно шел к Чернигову.

25 августа 1078 г. дядя встретился с племянниками на поле боя. Всеволод решил смять врага мощным натиском дружинной конницы, приказал поднять повыше стяг, выхватил из ножен меч и устремился в атаку. Его не смутила развернувшаяся на флангах половецкая конница, не испугали мчавшиеся навстречу гридни Олега и Бориса. Земля гудела от ударов тысяч копыт, от лязга железа и боевого клича дружинников закладывало уши. Всеволод прикрылся щитом, пришпорил коня и ринулся на ближайшего врага.

…Час спустя Всеволод Ярославич мчался по направлению к Переяславлю, следом за князем тянулись жалкие остатки его дружины. Половцы давно прекратили преследование и вернулись на место сражения собирать добычу, но насмерть перепуганному князю казалось, что погоня всё ближе и ближе. Яростно нахлестывая коня по бокам плеткой, Всеволод стрелой летел в свой родовой удел. Ближние княжьи мужи – Иван Жирославич, Тукы, Чудинов брат, Порей и многие другие – пали под кривыми половецкими саблями. Теперь спасти Всеволода могли только брат Изяслав и сын Владимир. Лишь оказавшись за крепкими стенами переяславского детинца, Всеволод Ярославич успокоился и написал письмо сыну с просьбой о помощи. Мономах быстро собрал полки и выступил на юг. Узнав о движении смоленской рати, Олег отправил половцев перехватить двоюродного брата. Но из этой затеи ничего не вышло, как впоследствии написал Владимир Всеволодович, «из Смоленска же придя, прошел я с боем сквозь половецкое войско к Переяславлю, и застал там отца, вернувшегося из похода» (4, 229). Всеволод считал, что объединенных сил Смоленского и Переяславского княжеств мало для победы над изгоями, поэтому решил обратиться за поддержкой к киевскому князю.

Изяслав встретил брата приветливо. Рослый и могучий, он напоминал медведя, однако, в отличие от Святослава и Всеволода был человеком добродушным, прямым, зла не помнил и всегда был готов помочь оказавшемуся в беде родичу. Тем не менее Изяслав не смог удержаться от небольшого нравоучения: «Брат! Не горюй. Видишь, чего только со мной ни приключалось: в первый раз не выгнали ли меня и не разграбили ли мое имущество? И снова: в чем провинился я вторично? Не был ли я изгнан вами, братьями моими? Не скитался ли я по чужим землям, лишенный всего, не сделав зла никакого? И ныне, брат, не тужи: если будет нам место в Русской земле, то обоим, если будем лишены – то оба; я сложу голову свою за тебя» (4, 199).

Битва на Сожице. Миниатюра Радзивилловской летописи

Киевский князь мог выставить младшему брату солидный счет за свои беды и обиды, но вместо этого стал готовиться к войне, чтобы поставить на место зарвавшихся, по его мнению, племянников. Причем, как свидетельствует летопись, «повелел собирать в поход всех, от мала до велика» (4, 199). Из Вышгорода привел гридней сын Изяслава Ярополк. По мнению великого князя, дружин и полков у четырех князей было достаточно, чтобы покончить с беспокойными родственниками.

Чернигов принял Олега Святославича. Неизвестно, по какой причине, но князья надолго в городе не задержались, не исключено, что они стали добывать удел Борису. Или в преддверии грядущего столкновения с коалицией враждебных князей двоюродные братья отправились собирать ратников в северские земли. В распоряжении Олега и Бориса был месяц, за это время они могли значительно усилить своё воинство. Но как бы там ни было, когда полки Изяслава, Всеволода, Владимира Мономаха и Ярополка подошли к Чернигову, Олега и Бориса в городе не было, вражеское вторжение застало двоюродных братьев врасплох. Посовещавшись, Изяслав и Всеволод решили штурмовать Чернигов, главный удар планировалось нанести с востока, от реки Стрижень. Овладеть восточными воротами, прорваться в город и занять детинец было поручено Владимиру Мономаху и смоленским полкам. Причем сделать это надо было до подхода Олега и Бориса.

На рассвете Владимир Всеволодович построил полки. С высоты седла Мономах рассматривал восточные ворота Чернигова, высокие земляные валы и толпившихся на боевых площадках защитников. Гридни прикрывали князя щитами, ловко отражая летевшие со стен стрелы, смоленские полки шли на приступ Чернигова. Ратники тащили длинные лестницы, вязанки хвороста, чтобы заваливать ров, катили к воротам деревянный навес, под которым на цепях раскачивалось тяжёлое бревно. Воздух гудел от тысяч стрел, с обеих сторон падали убитые и раненые. Смоляне быстро достигли линии укреплений, завалили ров и стали карабкаться на вал. В ворота ударил таран, дубовые створы затрещали под мощным натиском.

Горожане сражались отчаянно, бросали со стен брёвна, метали копья и сулицы, сбивали палицами и топорами поднимавшихся на стены вражеских воинов. Атака захлебывалась. Мономах взял у оруженосца щит, вытащил из чехла боевой топор и погнал коня к городским валам, следом за князем устремилась дружина. Спрыгнув с коней, гридни преодолели вал, поднялись на стены и стали рубить черниговцев. Смоленский князь бился, как простой воин, мощными ударами щита сбрасывая со стен защитников. Дружинники прорвались в город, бой закипел на улицах Чернигова. Ворота были сбиты с петель, смоляне потоком хлынули в город.

Черниговцы не думали сдаваться, они продолжали бой среди городских построек и огородов, у боярских теремов и на папертях церквей. Мономах видел, что сражение принимает всё более ожесточенный характер и его войска с большим трудом продвигаются вперед. Чтобы избежать лишних потерь, князь приказал поджечь Чернигов. Деревянные постройки занялись огнем, вскоре пожар охватил весь окольный город. Защитники побежали в детинец, возвышавшийся над высоким берегом Десны. Спасая своих воинов от огненной стихии, Владимир приказал оставить занятые позиции и вывести полки в поле. Пожар бушевал весь день и стих только к вечеру. Смоляне вновь вошли в город, Мономах приказал наступать на детинец. Казалось, ещё немного, и Чернигов будет взят, но в это время дозорные доложили, что к городу приближается войско Олега и Бориса.

Изяслав приказал остановить боевые действия и собрал князей на совет. Было решено, что Владимир Всеволодович со смоленской ратью останется у Чернигова и не позволит горожанам прийти на помощь Олегу. Сам великий князь вместе с братом Всеволодом и сыном Ярополком поведет полки навстречу племянникам. Киевские полки выступили навстречу врагу. Наступил вечер, сгустились сумерки, Олег и Борис не рискнули начинать сражение в темноте и разбили стан на Нежатиной Ниве, недалеко от Чернигова.

В ночь перед битвой Олег пришел в шатер Бориса. Будучи реалистом, он взвешенно подошел к оценке сил противника: «Олег же сказал Борису: «Не пойдем навстречу, не можем стать против четырех князей, пошлем лучше с просьбой о мире к дядьям своим» (4,199). Перевес был на стороне врага, но Святославич резонно рассудил, что дядья могут не захотеть лить русскую кровь. Да и Владимир Мономах, известный своим здравомыслием, мог посодействовать мирному разрешению конфликта. Но Бориса одолела гордыня. «Смотри, я готов, и стану против них всех» (4, 199), – дерзко сказал он Олегу. Битва стала неизбежной.