Михаил Гундарин
Рискованная прогулка
МИХАИЛ ГУНДАРИН
В парке звёздного неба
полдень. Поэт уходит
по настоящему снегу.
Это его заводит.
Это такая осень
просто дарит подарки,
в небо бросая сосен
линии без помарки.
Он их увидит позже,
когда выйдет из парка,
когда скажет, что всё уже
и наклеена марка.
Все теперь на свободе.
Всем хорошо и правда.
Пой о своём заводе
песню нового барда!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Странность одна заводит
В парке ночном поэта.
Ходит поэт и ходит,
Будто бы место метя.
В осень, а не зимою,
Не по весне, не летом.
В снежном, однако, слое
Осень влечёт эстета.
Творческий дух пылает,
Мается и страдает.
Что так творца заводит?
Это поэт не знает.
Вдруг озаренье входит
В голову (так бывает):
Снег мужика заводит —
Простынь напоминает.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Диалектика просвещения
Кто выпадает из гнезда попарно
Друг в друге деревянно укрепится
Как если бы Хоркхаймер и Адорно
Или крыло да птица
Когда мы шли поверженной Москвою
Никто не падал, но чепцы взлетали
И солнце жгло, как будто золотое
Или часы на Киевском вокзале
Где человек с лицом оригинала
Но телом копии сказал с упрёком
Что мною совершённое так мало
Так блин жестоко
Што ж пишешь ты в одном и том же роде?
А я и сам в одном и том же роде.
И если говорить не о свободе,
То я – свободен.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Коль ум увлёкся Франкфуртскою школой
В Москве не надо с ходу приземляться
Двум мудрецам не стоит по приколу
В империи рождаться
Самим вам лучше съехать втихомолку
Или придётся жить в провинции у моря
Шагая по Москве лишь кривотолкам
Дадите повод головы позоря
Лицо оригинала поначалу
Конечно в память врежется как жало
Пчелиное, осиное ль, но после —
Сушите вёсла.
И снова Франкфуртских философов потоки
Свобода – тут и Маркс, и старый Гегель.
Адорно и Хоркхаймер не жестоки —
Господь свидетель.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Из гостей
Грязный асфальт под ногой плывёт
И ни руля ему, ни ветрил
Я вот про Брежнева анекдот
Вспомнил, но, веришь ли, нет, забыл
В чём этой шутки старинной соль,
Как и другой золотой запас
Наспех рассыпанная судьбой
В землю, которая примет нас.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Подшофе
Только что помнил и вдруг забыл
Вот незадача: склероз рулит
Возраст мозги мои раздавил
С памятью – бешеный дефицит.
В детстве медведь наступает так
Больно на уши, чтоб петь не смог
Чтобы весь слух как ручей иссяк
Что бы ни вытворял педагог.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
В такси
На стенке написано нужное слово!
Но к стенке не ставят, а садят в машину.
Уже непослушное сердце готово,
Но мёртвой петлёю и скоком блошиным
Плетётся такси по окрестностям рая.
Я был далеко – я вернулся обратно.
Такая привычка – гореть не сгорая
И в бездны заглядывать аккуратно.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Пешком
Однажды заметил Высоцкий, что даже
В Париже строчáт на наречии нашем:
Мол, стены местами исписаны словом,
То ль нужным, а то ли не годным, суровым.
Идти надо чётко, куда посылают.
А значит, не прямо, а ровно обратно.
Коль трудность маршрута тебя не пугает,
То в бездну глядеть можно не аккуратно.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
На мотив Г. Иванова
Лежащая на дне колодца
Аляповатая звезда
Не вырвется, и не взорвётся
Теперь уж точно – никогда.
На это маленькое горе
Плевать колодезным волнам —
Ведь и они не станут морем…
А, в сущности, плевать и нам.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Колодец и колокольня
Плюются все: и в хвост, и в гриву.
В колодец и вокруг себя.
И нет предела рецидиву:
Опять плевки кругом бомбят.
В колодец плюнул и довольный?
Так пусть тебя не возмутит,
Когда с высокой колокольни
Плевок «обратно» прилетит.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Лестница
Мы водку допили в подъезде,
Мы на пол присели, и вот
Сидим, осовевшие, вместе,
И небо сейчас упадёт.
Минута, другая. Накрыла
Горячего света волна.
И всё, что до этого было,
Не так хорошо, как она!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Всё в жизни бывает в раз первый,
Потом в раз второй и ещё.
Коль в теле крутые резервы,
И в сотый не порабощён.
На тысяче первой бутылке
(коль водка вседневный продукт)
Волна световая в могилку
Сведёт даже стойких пьянчуг.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Луна
Так и бредёшь, в голове – ни рубля.
Вспомнишь о юности, думаешь – блин,
Дал, понимаете, кругаля,
Да и вернулся в свой карантин.
Самое время родную луну
Видеть сквозь сетку нечаянных слёз.
Многое было у нас на кону,
Жалко, что мы проиграли всерьёз.
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Точно по курсу идёшь, не свернув
Ни на одну из тропинок лесных.
Стоит присесть и, к стволу прикорнув,
Пару часов подремать запасных,
Сутки потом будешь волосы рвать,
Вдруг осознав про колючки у роз.
Жаждешь с подлуньем шутейно сыграть —
Сразу страдаешь – имеют всерьёз.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Полночь
Ласточка или дерево,
Перламутровый нож,
Приснись мне, хоть и не верю я,
Что этим меня спасёшь.
Скользя на путях касательных
Прошу, протяни мне нить!
Прости, что лишь в подражательных
Стихах могу попросить.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Перед сном
Слов однородных несколько:
Смысл – как лабиринт.
Нить Ариадны фресками
Грёзы не омрачит.
Коль подражать понравилось,
Что извиняться зря?
Мне вот трудов прибавилось:
Чиркаю втихаря.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
капля крови взятая натощак
по стеклу расплетается и поёт
машет крылом своего плаща
твоя молодость всё такое твоё
пой же пой! не бойся перелетать
из небес в такие же небеса
нам с тобой заплетаться и лепетать
вечно вечно! каждые полчаса
ВЛАДИМИР БУЕВ
я боюсь но приходится кровь сдавать
лишь анализы смогут меня познать
верный смогут путь врачам указать
как спасать меня (значит, мир спасать)
я боюсь но приходится кровь сдавать
ведь здоровье моё других ценней
чтобы вечно жить надо есть и спать
натощак с годами трудней, трудней
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Лежащий целый год
на травянистом дне
немногое поймёт
в столичной болтовне.
Лишь Яузы язык,
промытый до корней,
исчезнувший постиг
до высших степеней.
(Уйдя на карантин
смотреть, скрывая страх,
парад живых картин
во влажных небесах)
Весна, ему ответь,
огнём поговори,
классическую медь
по небу разотри.
Пускай плывёт закат
над грязною волной,
и падает каскад
салюта проливной.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Коль грешен твой язык,
его не надо рвать.
Издай звериный рык,
и в Яузе купать
язык скорей беги.
Ведь до корней промыв,
зачистишь все грешки.
И вновь будь говорлив.
(На карантине спать,
смотреть лишь в потолок,
туда же и плевать,
чтоб потолок намок).
Хоть с потолка потом
весна польёт дождём
(как с неба за окном),
и это разотрём.
Что Яуза! Пускай
струится далеко.
Язык свой не ругай,
отмыть его легко.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Горячая горечь твоих волос
Будущее в закрытых глазах
Я проснулся и поднял тост
За нашу ночь на чужих весах
Падали звёзды в грязный стакан.
Небо качнулось в четвёртый раз.
Здорово умирал закат.
Медленно, по квадратам гас.
Чтобы продлился твой лучший сон,
Мне до рассвета теперь не спать —
Взятый у полночи миллион
Злыми копейками отдавать
ВЛАДИМИР БУЕВ
Проснулся средь ночи однажды я
Рядышком ты лежала без сна
Улыбалась маня меня
Дала понять: весьма голодна.
Понял я всё и поднял стакан.
Тост до утра мой звучал всю ночь.
Знала, что парень твой гурман,
Так желанья свои отсрочь.
Пусть тебе снится твой лучший сон.
Спи уже, дева, не приставай.
Что же поделать, коль Купидон
Стрелку свою сломал невзначай
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
И эта вода, и та вода,
И каждая хочет своё обратно.
Я видел декабрьские города —
Они лежали, как будто пятна.
Так и бывает в иные дни,
Грязные, словно порожек лифта.
Быстро страницу переверни,
Переступи через эту рифму!
Видел, что видел, теперь забудь
Слово, мелькнувшее в разговоре
И отправляйся куда-нибудь —
Вверх или вниз, в ледяное море.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Я видел декабрьские города,
И больше я никаких не видел.
Я пятна вижу зимой иногда,
А летом – будто бы Бог обидел.
В рифму я точно умею бить:
Прочие пусть страницы листают;
Не забывая меня возносить,
В смыслах обоих меня почитают.
Мы на борту корабля сейчас?
Верь, не хотел толкать тебя в море.
Ход за тобой, говоришь? Атас!
Вспомни о Судии и прокуроре!
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Всем пора. Пустая «полторашка»
Ёжится в огне костра.
Это жизнь, серебряная фляжка,
Чёрная дыра.
Море нелюдимо-нелюбимо
Все ушли, чего тебе ещё?
Дорогое небо цвета дыма
Как замочек – щёлк!
C кем теперь отправится в походы
наше волшебство?
Эта жизнь, огни её и воды,
Были – для чего?
ВЛАДИМИР БУЕВ
Жизнь как фляжка. Выпита – в дорогу:
Золото искать пора.
Вызывает серебро изжогу,
И грызёт хандра.
Даже если на моей макушке
Тоже серебро,
Не нужны мне дряблые старушки,
Ибо бес в ребро.
Колдовства охота и походов,
Золота на прядях молодых.
Рёбра в воду юрк, не зная бродов —
…Сразу жизнь под дых.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
сумрак сумраку режет подмётки
мы вовсю ещё молодые
вот бутылку дешёвой водки
осушили и как живые
и глядим в окно электрички
как там ночь неужели мимо
а в карманах ключи и спички
мы придумали псевдонимы
пролетающим перелескам
и теперь всё пространство наше
вдруг поднимется занавеска
вдруг в окно кто-нибудь помашет
ВЛАДИМИР БУЕВ
напились мы и смотрим в окна
нас как в электричке шатает
лбами стукаемся о стёкла
то ль стемнело а то ль светает
вот уж с другом по полю мчимся
вот и в небесах электричка
по одной ещё подкрепимся
пусть в карманах и нет налички
уж без транспорта ввысь явившись
бога видим он машет ручкой
мы за бороду ухватившись
…вдруг жена на пороге: взбучка
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Сонная моя рука
Скользит по твоей руке
Со скоростью катерка
На августовской реке.
Падающая звезда,
Ослабевшей пращой
Брошенная сюда,
Медленнее ещё.
Первые облака
Будут нежны, легки —
Утренние берега
Полуночной реки.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Рука, облака, река —
Рифма везде звучит.
Чувства из катерка
Выдавить – дефицит.
Значит, опять звезда.
Значит, чего-нибудь.
Еле ползёт рука.
Хочется газануть.
Скромно сижу и жду.
Чувство зову любви.
Рою словес руду,
Но все слова мертвы.
Где ты, романтика?
Мне извинительно.
…Ты ж руку франтика
Берёшь решительно.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Письмо
Двадцать девять коротких слов,
и ещё одно, сверх программы.
Слишком мало для книги снов,
слишком много для телеграммы.
Но достаточно для письма,
завершающего десяток
обещаньем свести с ума,
или просто сменить порядок
ожиданья даров простых,
предвкушенья большой награды…
Слишком частой для остальных,
слишком редкой для тех, кто рядом.
ВЛАДИМИР БУЕВ
В грёзах
Подсчитал слова, как педант.
Ровно тридцать. Изъять какое?
Слово каждое – что глава.
Слово каждое – ключевое.
Говорят: в телеграмме текст
слишком длинен – словцо сверх штата.
Безусловный во мне рефлекс:
сразу хочется крыть всех матом.
Так и сделал: дары понёс
всем, кто рядом и кто далече.
Слава Богу, всё утряслось:
сон прервался – не покалечен.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Чу – спутник пролетел!
Оседлая звезда,
ну что ты предпочла своей свободе?
Пастуший посох, пыльные стада,
да дудочку, да пять простых мелодий,
где первая «Пора на водопой»,
вторая – «Сбор командного состава»,
«Опасность – третья – будет славный бой!»,
Четвёртая – «Чужак, грядёт расправа».
И, наконец, томительная трель,
которая и манит, и тревожит —
«Я вижу цель! Вперёд, я вижу цель!»
А, в общем-то, все пять одно и то же.
А, в общем-то, и твой фатальный дрейф
индифферентен лишь до слов отказа —
а там посмотрим, феникс или блеф,
а там решим, возмездье или разум.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Свобода для звезды
возможна лишь со мной.
Я из богемы и
способен дать свободу.
Твой выбор мелок: хулиган тупой —
тюрьма душе и поклоненье сброду.
Там жарят спирт, но не стихи поют.
Там мат на мате матом полирует
(не трёх- – пятиэтажный неуют).
Там с дамой не флиртуют, а лютуют.
А в общем-то один и тот же чёрт:
что я, что кто другой – оно едино.
Познала ты число такое орд,
что все мужчины для тебя – овчина,
не стоящая выделки земной.
Но ведь и вас таких вокруг – что грязи.
Дрейфуй, блефуй, кажись себе звездой.
Мой возраст не таков, чтоб быть в экстазе.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Этак блесни и так
в пятом слове с конца,
многоугольный знак,
иероглиф Дворца.
Выпяти белый лист:
подтолкни изнутри.
Был он безмолвен, чист —
нынче поговорим.
Если захлопну том,
не исчезай во тьме,
бегай с гурьбой, гуртом,
но откликайся мне.
Буква моя, двойник!
Научилась душа
говорить напрямик,
отвечать не спеша.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Сесть я готов на трон
в зале тронном, как царь.
Выпил, впадая в сон,
не один я стопарь.
Чтоб престол Хуанди
негой согрел меня,
ты на колени пади
и полежи полдня.
Так покайфую я,
целый освоив том.
Из огня в полымя
я гарцую умом.
Кто ты в моих руках?
Дева иль книжица?
Буква-мираж в глазах?
…Пыжится ижица.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Книжку «Правила жизни в саванне»
как-то ночью, задумчив и пьян,
я листал в остывающей ванне
(помню, в частности, клич обезьян
«акакАчча-угИрру-игИрру»,
что-то вроде «вперёд, командир!»).
Я забыл ту чужую квартиру
как и прочую сотню квартир,
где для нас открываются краны
и по трубам течёт благодать…
Основное из правил саванны —
никогда в неё не попадать!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Обожаю я нежиться в ванной
(где тьма тьмущая гурий живьём).
Да, я спутал нирвану с саванной,
как и райские кущи – с хламьём.
Обожаю я сонмище гурий,
но вокруг обезьяны кружат.
Организм от таких бескультурий
вместо рая отправится в ад.
Мало водки в желудке, похоже.
Смог же в сотне я прежних квартир!
Благодать жертвы требует тоже.
…Но сегодня я – чур! – дезертир.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Сердце
Чёрным и белым написано: «двадцать пять лет».
Что расстилается, то и под стать утюгу.
Нам было меньше, но мы уже знали секрет
И уцелели на самом февральском снегу.
Всё, что прошло мимо этих припудренных глаз,
было свободно остаться в зрачках ледяных.
Эта свобода и лечит, и мучает нас,
но не свободой, а сердцем узнаешь своих.
Оптику мутной зимы разобрав по зерну,
линзу исправив, приладив надёжный прицел,
заново видишь: совместную нашу вину
может судить только тот, кто заполнит пробел.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Круть на заборе! Написано несколько слов.
Что расстилается – вовсе не то же, что льстец.
Тайны познав, мы на снежный ступили покров.
Не перенёс бы собачьих морозов юнец.
Эти глаза о свободе молят и вопят:
те и другие, и третьи, чтоб сердце взорвать.
Что эти пудра и лёд с мужиками творят!
Будто на кол насадили меня умирать.
Зёрна посеяв зимой, соберу урожай
летом иль даже весною: прицел подберу.
Ниши, пробелы, лакуны и дыры пускай
ма́нят иль даже маня́т перед сном детвору.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
проходя как рябь по воде
(вот именно: проходя
как весенний грипп), не у дел
оказываясь, дитя,
зачитай мне сводки простых обид
немудрёный кодекс нашей любви
посмотри наверх, сделай вид,
по горячему оборви
ВЛАДИМИР БУЕВ
весь список выкати зараз
своих обид-претензий,
публичным сделаем показ
белья и ждать рецензий
начинаем прямо с минуты сей,
вспомним, что бельё у нас есть грязней,
потому намного модней,
для людей ещё горячей.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Люблю октябрьские аллеи
С листвою мокрой под ногами!
В те дни, когда асфальт темнеет,
Твой рыжий плащ похож на пламя.
Я в сером, я сливаюсь с небом
На фоне опустевших улиц.
И кто из нас в том парке не был,
Да только многие ль вернулись?
И ты проходишь мимо, мимо
Под обветшалой кровлей года,
И купиной неопалимой
Трепещет нищая природа.
Твой след невидимый прекрасен.
Я тру замёрзшие запястья.
Лампаду в сумерках не гасят,
Хотя и это в нашей власти.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Ты дама яркая, как пламя,
Я серой мышкой подбираюсь
К тебе в надежде, что не к яме.
Хочу тебя, аж задыхаюсь.
Я предлагаю (как романтик)
По парку погулять под вечер
В лице твоём брезгливый смайлик:
Мол, что за нищий тут тинейджер!
Я говорю: щедра природа!
Ты нижнюю губу топыришь,
Другого требуешь подхода.
Кривишься вся и дебоширишь.
Руками шарю по карманам,
Но денег нет и на столовку,
Не говоря о ресторанах.
…На ночь надеяться неловко.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Романс
Мой ветреный друг, нынче в городе ветер —
не тот ли, ломавший сосульки вначале?
Впустив темноту, я надену свой свитер
и выйду проветриться в город печальный.
Как жаль, что на улицах пахнет апрелем,
что наша разлука всё радостней длится,
что старые стены так быстро сгорели,
а в новых, весенних, вдвоём не укрыться.
В нелепом стечении медленных судеб
не больше коварства, чем в зауми марта.
Сегодняшний праздник особенно скуден
на фоне цветной, словно кухонный фартук,
отставшей от всех целлулоидной стаи,
которая год как над городом кружит,
над чьим-то запястьем со свистом сплетая
и ветер печальный, и ветер снаружи.
ВЛАДИМИР БУЕВ
От тьмы и от мрака лишь шуба спасает.
От ветра и шума спасают бульвары.
Гулять по ночам мне ничто не мешает
(в апреле поедет не всяк на Канары).
Твой дом в эту зиму был съеден пожаром.
Мой тоже, но есть у меня запасная
квартирка (спасибо моим гонорарам),
пусть даже убогая и угловая.
Тебя не пущу, как бы ты ни просила.
Без шубы гуляй по бульварам в апреле
и в марте, и в мае, покуда есть силы,
мечтая о номере в тёплом отеле.
Я рад, что сегодня ты стала бездомной
и кружишь по городу в поисках пищи
(обычной, съедобной, совсем не духовной)
что целых два ветра по улицам свищут.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Бегущая строка моей любви
Над городом, над гаванью пустой!
Единственное имя назови,
Блесни своей подвижной наготой.
А мы меняем молодость на жизнь
По курсу двадцать восемь к одному,
И нам не интересны миражи,
Колеблющие праздничную тьму.
Там вместо звёзд – раскрашенная твердь,
Там не луна, а дуло у виска.
Но зыблется, не может догореть,
Бежит неопалимая строка.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Строка с утра сбежала от меня.
В раздумьях: как теперь её поймать,
Чтоб в лыко вставить до исхода дня,
Ведь ночью снова рухну спать в кровать.
А ближе к ночи новая строка
Сбежала, не смущаясь наготы.
До самого последнего листка
Хотел отдать лиризму темноты.
А вот и ночь, рисую звёзды я.
Потом любуюсь ими на стекле.
От новых строчек снова нет житья.
Бегут, бегут, как струи в санузле.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
«До утра», конечно, значит «насовсем»,
Но копеечная порция тепла
На щеках твоих белеет, словно крем –
Значит, снова мы сгораем не дотла.
Значит, будет кого завтра провожать,
Пропускать сквозь оловянное кольцо
Вдоль ворот чужого неба, и опять
Оставаться (хуже некуда) чтецом
(Твоих мыслей о высоких этажах),
Декламатором (боишься их сама).
Мне знаком и этот дом, и этот страх,
Полусвета ледяная болтовня
Всё, что нужно, умещается в одном
Поцелуе на балконе без перил,
Смертно-сером, как бумага унибром,
Безнадёжном, кто бы что ни говорил.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Что к чему? Зачем сюда пришёл, олень?
Намекаешь, чтобы я тут насовсем
Жить остался. Но ведь завтра будет день,
А тебе я быстро зá ночь надоем.
Лучше вот возьми копеек сто опять,
Как вчера брала и как позавчера.
Эти ночи мы с тобою повторять
Год весь можем, мы ведь мастера.
Целый год стихи читать могу навзрыд.
С января и по декабрь… Но насовсем?
Ты совсем забыла, к сожаленью, стыд!
Есть в конце концов и мой родной Эдем!
Так скорей давай романтику творить!
На балконе поначалу, а затем
В небеса тебя пора поторопить:
Компромат творцу женатому зачем?
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Радугой на крыльях стрекозиных
карандаш выносится за скобки,
в мусорную падает корзину
из расформированной коробки.
Удивишь ли бледною чертою,
проведённой по простой бумаге,
тех, кто заправляет пустотою
и меж звёзд развешивает флаги?
Не для нас придумана забава —
живопись по движущейся ткани,
не для нас весёлая отрава
плещется в полуденном стакане!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Долго жить не грех и не повинность.
От любви пусть травятся другие.
Пусть отвергли – экая рутинность!
Яд пусть слабаки пьют и дурные.
Лучше я развешаю штандарты
Среди звёзд. Тебя возьмут завидки.
Девушка, теперь меня не парьте!
У меня другие фаворитки.
Нынче я других живописую,
В мусорную ты ступай корзину.
Проиграла ты игру всухую,
Так танцуй на крыльях стрекозиных.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Предновогодняя уборка
Пахнет лимоном и Comet’ом,
Comet’ом – веселей.
Мир за порогом комнаты
Мёртв, но ты не жалей.
Нам остаются главные
Из дорогих даров —
Правильные и плавные
Линии холодов,
Что разожмут зажатое,
Скомканное огнём.
Скоро будет тридцатое,
Мы хорошо уснём.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Уборка года
Жду я, как манну небесную
День, чтоб раз в год убрать
Грязь эту повсеместную
Дома, потом – в кровать.
Выспаться классно белым днём,
Чтобы под Новый год
В нашем с тобой жилье вдвоём
В лёгкие кислород
Втягивать с зимней свежестью.
Завтра январь встречай.
…Снова за год из вредности
Дом превратим в сарай.
***
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Баллада отъезда
Вспомнишь ли дом свой, полынь-недотрога,
на острие потускневшей отчизны?
Это не боль, если это от Бога,
это, в залог ускользающей жизни,
то, чем кончается детское слово…
Геометрический морок свободы
лепит стезю и готовит оковы
лёгкой руки, незаёмной породы.
Вот и топорщится мокрой шинелью
хмурое небо, чужое пространство.
В каждом подъезде и каждой постели
гаснут следы твоего самозванства.
Полно, звезда тополиного пуха!
Совестно плакать в преддверии рая!
Там, далеко, есть Страна Пернамбуку,
Море Ао и Гора Гималаи.
Там ли нам встретиться после разлуки?
Там ли припомнить, как скулы сводило,
как опускались холодные руки?
Я всё забыл, да и ты всё забыла.