Михаил Ланцов
Иван Московский. Том 4. Большая игра
Глава 6
1480 год, 17 мая, Москва
Несмотря на довольно обширную и насыщенную по местным меркам жизнь, Иоанну казалось, что он бездельничает. Что и не удивительно. Ведь большинство людей, поживших в начале XXI века, получили «профессиональную деформацию», связанную с огромным потоком информации, в котором они живут. И оказываясь от него отрезанными, испытывают дискомфорт. Пусть хотя бы радио и телевизор, а вещают. Даже и какой-нибудь вздор вроде новостей или остросюжетных дебатов рептилоидов по РенТВ. Ну или на крайний случай на рынок сходить и поболтать с продавцами или во дворе посидеть да потрепаться.
Конечно, встречаются и такие люди, которым благодатно находиться в информационном вакууме, но в XXI веке это почти наверняка асоциальные личности. Как минимум. Потому что всякого рода любители «уединения на природе» стремятся к кратковременному отдыху в тишине, а не к постоянному «гулу пустоты».
Так вот Иоанн был полноценным продуктом своей эпохи. И буквально изнывал, когда ему не хватало информации. Он реально задыхался от её нехватки. А как её можно добыть?
Газет нет. Интернета нет. Ничего нет. Ну… книги-то есть. Но их мало, и они довольно специфические. Что совокупно и служило причиной гиперактивности Иоанна. И годы, проведённые в этой увлекательном времени, повлияли на него несильно. Личность-то сформировалась. Давно и основательно.
Как король, он нёс три основные функции.
Первая – функция молитвы. Для общества, насквозь пропитанного религиозно-мистическим субстратом, эта функция была приоритетна. По большому счёту она и сейчас, в XXI веке, находит своё отражение в мышлении масс. «Кошка бросила котят, это Путин виноват». Шутливое высказывание, не так ли? Скорее, даже глумливое. Все понимают, что это шутка. Но только потому, что слишком нарочито и вычурно обозначена ситуация. Однако во многих иных моментах, подчёркнутых не так явно, люди легче принимают на веру тезис, по своей природе ничем не отличимые от этого. Разве что нарочитостью высказывания.
Почему так происходит?
Потому что главный в ответе за всё. Это подсознательный фактор, который хочешь не хочешь, а будет постоянно довлеть над сознанием. Да, если ты должным образом образован и твой уровень осознанности высок, ты можешь контролировать эти подсознательные позывы. Но много ли таких людей?
В Средние века и Новое время ситуация была ничуть не лучше. Засуха? Так за грехи. А почему Бог не помиловал? Так царь-государь наш плохо молился…
Вот и приходилось Иоанну свет Иоанновичу посещать все службы, которые требовалось. Без прогулов. Причём делать это публично. Чтобы люди видели – старается. А даже если что-то пойдёт не так, то им легче будет осознать факт чрезвычайной тяжести их грехов. Что даже вот такое старание замечено не было.
Второй по значимости являлась представительская функция. Король должен «торговать лицом», являя его там, где надо. Присутствовать, участвовать, возглавлять, председательствовать и так далее. Даже банальное посещение стройки, и то – бонус. Просто потому, что в присутствии монарха никто не станет халтурить и бездельничать. Во всяком случае, в его поле зрения.
Третьей же функцией было управление. Как это ни смешно, но она даже сейчас для главы государства носит скорее факультативный характер. Ведь всегда есть те, кому можно поручить то или иное дело. Брат, сват, аристократ какой высокородный или ещё кто. Так уже повелось, что монархи редко много уделяли внимания этому направлению. Иоанн же поначалу наоборот – фокусировался на нём и в ручном режиме управлял государством. Сейчас же, получив к 1480 году более-менее вменяемое правительство, он оказался… не у дел, что ли.
До ранения и болезни он о том и не догадывался. Всё думал, что не справятся. Что ему нужно совать свой нос всюду. Однако более двух месяцев, на которые он вывалился из работы, показали – глупости всё это. Его приказы-министерства работают. Не как швейцарские часы, конечно. Но очень прилично. Во всяком случае, особенных вопросов у него они не вызвали.
И получилось так, что у Иоанна из обязанностей выпала эта функция. Не полностью, но преимущественно. А первые две занимали очень мало времени. В итоге он оказался после своей болезни в положении обычного монарха тех лет, которые традиционно проводили свою жизнь в праздности, развлечениях и прочих бессмысленных вещах. Например, в охоте, каковой они предавались страстно, много и спускали на неё весьма прилично ресурсов. Просто потому, что до черта свободного времени и куда ещё его тратить – не ясно.
Нашему герою это всё было не по душе.
Соваться обратно в ручное управление державой он не хотел. Понял – глупо это. Ему нужно выстроить государственный аппарат, который исправно работает без его участия. А как это сделать? Люди должны набить руку. Получить опыт.
Нельзя научиться плавать, если сидеть на берегу. Нужно плавать. Пытаться. Пробовать. Ошибаться. Нарабатывать опыт.
Да, контроль за этими ребятами нужен. Выборочный, произвольный, внезапный. Но в целом – пущай трудятся.
А что ему остаётся? По церквям ходить да торговать лицом?
Скучно. И масса времени пустует. Что для его деятельной натуры совершенно нестерпимо. Так что он сосредоточился на своих «хобби», насколько вообще эти вещи можно было так назвать. Их со времён появления в этой эпохе у Иоанна было два. А именно книги и производство. Вот ими он и занялся с размахом. Особенно теперь, когда у него под рукой появился чудовищный массив книжников разного толка из Константинопольского патриархата, из которых он и сформировал несколько рабочих групп.
Первая трудилась над Синхронными хрониками – большой работой, в которой сводились исторические сведения. Эти священники перекапывали все те ворохи рукописей и книг, которые он все эти годы покупал, грабил и иными способами приобретал. И сухую выжимку лаконичных сведений заносили в специальную таблицу. По годам и регионам. Известный мир был разбит на несколько условных регионов: Романия, Византия, Германия, Словения, Скандинавия, Татария, Сайберия, Либия, Персия, Индия, Аэрия и Мавритания[20]. Ну и иные земли, которые отмечались отдельной общей колонкой, появляющейся эпизодически.
Сам же Иоанн в этой работе выступал редактором-корректором, который раз за разом вычитывал то, что делала рабочая группа. Вносил правки. Писал им поручения, а также статьи на разные понятийные темы вроде: «Что такое феодализм?», «Периоды и эпохи» и так далее, которые планировал вставить между таблиц хроники.
Вторая рабочая группа трудилась над кодексом Юстиниана и другими юридическими актами.
Иоанну требовался судебник. Потому что вся страна его до сих пор жила по нормам Правды Ярослава. Ну с поправками и дополнениями. Не суть. Беда в том, что судебник этот устарел уже в момент написания. Сейчас же, спустя пять веков, и подавно. А без нормальной нормативной базы развитие государство может быть только хаотичным.
К судебнику король подошёл максимально вдумчиво. Сам Иоанн не был юристом, поэтому желал видеть текст предельно понятным для читателя. Настолько, чтобы разночтения не возникало, а трактовка требовалась минимальная. С другой стороны, он планировал охватить и структурно упорядочить всё так, чтобы этой книгой можно было удобно пользоваться. Вопрос земли интересует? Так иди в этот раздел. Наследства? В тот. Процессуальный? Сюда. И так далее.
Понятное дело, что кодекс Юстиниана к концу XV века «слегка» устарел, поэтому Иоанн и занимался тем, что с помощью рабочей группы агрегировал материалы по всему европейскому праву. Во всяком случае, по ключевым его направлениям и кодексам.
Священники-византийцы составляли выписки. Потом компилировали их после корректуры короля. Потом ещё раз переделывали после того, как Иоанн пройдётся по этим текстам пером – черкая и фиксируя всякие замечания да дополнения.
И так по кругу. Пока текст не утвердится и не отшлифуется.
Но дело это медленное.
Отсутствие компьютера и каких-либо библиотек немало тормозило процесс работы как над Синхронными хрониками, так и над Кодексом Иоанна. Всё вручную. Всё в бумажном виде. Да при остром дефиците информации. Так что, чтобы нормально себя загрузить, он сформировал третью команду из священников-ортодоксов, которые трудились над универсальной энциклопедией, в проекте которой он хотел повторить что-то в духе БЭС или Британики. И четвёртую группу, нацеленную на детальную проработку Истории Руси. И пятую, и шестую, и седьмую… и пятнадцатую.
И всё равно у него оставалось весьма прилично свободного времени. Охотой ведь он не увлекался, балов не давал, пьянки не пьянствовал… Да и вообще слыл до крайности скучным человеком среди аристократов этих лет.
Вот он и трудился над всякого рода пространными проектами вроде Табели о рангах и участвовал во втором своём хобби – промышленности. Но максимально опосредованно. На уровне дискуссий, бесед и ограниченного инженерно-технического сопровождения. Потому что горячая пора прошла, и теперь, как и в ситуации с управлением, люди должны получить навыки. Они должны научиться. Должен сформироваться коллектив, который может делать сам. А не тот, который в рот королю заглядывает по каждому вопросу. Но участвовал… всё равно участвовал…
Леонардо да Винчи любил посещать короля Руси. И ценил их беседы. Это было увлекательно, познавательно и полезно. Вот и сейчас – шёл к нему на приём с приподнятым настроением.
Зашёл.
Доложился.
Положил на стол короля папку со своими эскизами, а сам стал нервно раскачиваться, теребя руки.
– Да ты садись, – махнул Иоанн ему на стул у стола. – В ногах правды нет. Тем более что тебя они плохо держат. Вон как шатает. Не выспался, что ли?
– Да, мой король, – нервно улыбнувшись, произнёс Леонардо и сел.
– Это весьма неплохой эскиз корабля. Но для чего он?
– Как для чего? Ты же просил.
– Ты меня не так понял. Всё верно, я просил тебя попробовать спроектировать корабль. Но не указал задач, какие он станет решать. Вот я и спрашиваю – под какие цели ты его спроектировал.
– Хм… возможно для войны.
– Возможно?
– Признаться, я не задавался таким вопросом.
– А что ты ставил во главу угла?
– Чтобы этот корабль был самым быстрым.
– А зачем?
– Как зачем?
– Ну ложкой хлебают похлёбку. Кружкой чай пьют. Ножом режут хлеб. А какие практические задачи я смог бы решать с помощью такого корабля? Зачем вообще нужна скорость кораблю? Понятно, что быстро плавать. Но зачем ему быть самым быстрым?
– Чтобы быстро преодолевать большие расстояния. Ты ведь, Государь, торгуешь с Италией. Ганзейские пираты ныне кишат на Балтике и Северном море. И такой быстрый корабль сможет легко уходить от них.
– А много ли он увезёт груза?
– Не думаю.
– Тогда зачем ему плавать так далеко? Какой с этого прок? Письма возить? Или, может быть, послов?
– Может быть… – задумался Леонардо.
– Вот что, твой эскиз очень хорош. Но я думаю, что ты начал не с того конца. Понимаешь, любой корабль нужен для выполнения каких-то конкретных прикладных задач во вполне определённых условиях. Например, дальние перевозки грузов по морям, кишащим пиратами. Это очень важная и нужная задача. Но одной скорости для её решения явно недостаточно. Давай представим, что корабль попал в шторм и временно не может развивать своей скорости. Такое возможно? Конечно. Не станет ли предложенный тобой корабль лакомой добычей для пиратов? А если штиль?
– Всё верно, – кивнул да Винчи. – Значит, к парусам ему нужно поставить вёсла. Много вёсел. Чтобы он мог, как галера, разгоняться на них.
– Много вёсел требуют много гребцов. А дальние переходы требуют команду как можно меньшую. Ибо на каждого человека нужно везти еду и воду. Каждому человеку нужно выделять место для отдыха. Не так ли?
– Так. Но как тогда быть?
– Если в рамках выбранной стратегии не получается добиться результата, то стратегию нужно менять. Вот захотел ты сделать быстрый корабль. Хорошо. Но скорость корабля не только его сильная сторона, но и его слабость. Значит, что?
– Ты ведь уже знаешь правильный ответ.
– Я – знаю. Но я хочу, чтобы ты сам до него домыслил. Ведь это не единственная задача.
– Но откуда? Откуда ты его знаешь?
– Я дважды был по ту сторону кромки. Там нет времени. Там есть люди, которые давно умерли или ещё не родились. Ты думаешь, почему я тебя целенаправленно искал? Потому что ты лучший учёный-энциклопедист этой эпохи. И да, я знаю не правильный ответ. Я знаю решения, которые люди применяли для решения таких задач в будущем. Через сто, через двести лет и даже через пятьсот. Но, увы, далеко не все из них, мой друг, можно ныне применить. Впрочем, задача, которая лежит перед тобой, не требует никаких особенных знаний.
– Это ведь… – начал говорить Леонардо и захлебнулся в своих мыслях, зависнув.
– Не болтай о том, что я тебе сказал. Просто держи в уме. Но главное – не у меня спросить, как правильно, а самому попробовать догадаться. Ибо и я, и ты всего лишь смертные люди. И нужно не только сделать многое самим, но и создать школу, которая в силу подходящего характера мышления смогла бы действовать самостоятельно и дальше. Понимаешь?
– Понимаю… понимаю…
– Итак, давай вернёмся к кораблю. Какие качества для этого корабля ты видишь наиважнейшими? Скорость?
– О нет… не скорость. Я мыслю, что вместительность, возможность хода с помощью минимальной команды и достаточная грозность, дабы отбиваться от пиратов.
– И как ты эту грозность хочешь обеспечить?
– Думаю, что высотой борта. Пираты обычно используют лёгкие, быстрые судёнышки с невысоким бортом, из-за чего взбираться с них на высокие борта сложно. Эти борта станут словно стены крепости. Отчего и малый гарнизон сумеет от пиратов отбиваться.
– Я бы добавил, что не только высокие, но и крепкие борта. Но в целом верно. А что ещё?
– В речных баталиях, Государь, тебе победу приносили аркебузы, мушкеты, пищали да кулеврины. Полагаю, что их до́лжно на корабле иметь в достатке. Если можно будет безопасно их перезаряжать, то угрозу они станут нести невероятную. Особенно пищали фунтовые, что бьют картечью. Ими же с высокого борта можно просто выкашивать пиратов…
Беседа короля и его главного учёного затянулась.
Начав с общих вопросов, они стали продвигаться дальше.
Проговаривали всё… буквально всё. Леонардо высказывал предположения, а Иоанн как и где мог поправлял и направлял мысли да Винчи в нужную сторону. В силу своего разумения. И по возможности наводящими вопросами.
Так, потихоньку, они и пришли к концепции чего-то в духе галеона… скорее, даже манильского галеона[21].
Мощный силовой набор должен был обеспечивать кораблю прочность. Причём киль был составной, сформированный из пакета широких брусьев, собранных на болтах. Ведь дерево подходящего размера найти сложно, а качество его вряд ли станет отвечать хотя бы минимальным требованиям. Но на этом нововведения набора не заканчивались. Он имел теперь ещё и стрингеры, а также массу дополнительных силовых элементов, радикально повышающих жёсткость и прочность судна.
Борт от киля до ватерлинии имел большой развал, а выше – завал, что увеличивало грузоподъёмность, повышало прочность корпуса и затрудняло абордаж. Палуб всего было запланировано три: верхняя, боевая и грузовая. Плюс трюм. Носовая надстройка не нависала над форштевнем, как у карраки, но всё ещё оставалась, потому что где-то требовалось размещать экипаж. Там же располагалась кухня. Спереди, перед ней, находились крытые гальюны. Кормовая надстройка делалась высокой и узкой, завершаясь срезанной трапециевидной кормой. Она, как и носовая надстройка, предназначалась для размещения экипажа. И имела три яруса, что серьёзно повышало её вместимость.
Корпус же должен иметь обшивку в три слоя тонких досок с пропиткой каждого слоя горячим льняным маслом раз по пять-семь. Дорого, зато гнить не будет. Наружный же слой Иоанн предложил покрывать масляной краской, замешанной на мышьяке, чтобы морские черви и улитки не прилипали к этой ядовитой гадости, то есть для защиты корпуса от обрастания.
Основа рангоута – три вертикальные мачты и бушприт. Три яруса узких прямых парусов, как у грузового флейта[22], чтобы с ними было удобнее обращаться. Само собой, на составных, вязаных мачтах. В качестве вспомогательных парусов применялось по одному ярусу четырёхугольных триселей с треугольными топселями, плюс треугольные кливера да стаксели, растянутые между бушпритом и фок-мачтой.
Иоанн не был сведущ в морском деле. Но он, как и большинство людей XXI века, видел массу кораблей из золотого века парусников, поэтому он «слепил» тот образ парусного вооружения, которые ему просто привиделся. Леонардо же требовалось его проработать и продумать.
Но паруса – это паруса. Главным ноу-хау данного парусника должна была стать артиллерия, а точнее, способ её размещения. На специальной боевой палубе да Винчи надлежало расположить какое-то количество орудий одного калибра. Например, 24-фунтовых кулеврин. С возможностью выдвигать их через откидные порты. На верхней же, открытой палубе нужно было поставить вспомогательное вооружение: лёгкие бомбарды да фунтовые пищали.
Получалась изрядная махина.
Да, в XV веке встречались кораблики и крупнее[23]. Но тут добрая тысяч тонн водоизмещения должна получиться без всякого сомнения.
И получалась она не только большой, но и дорогой.
Экспериментировать с такими игрушками было чрезвычайно накладно, поэтому Иоанн предложил Леонардо сделать эскиз. После его утверждения он должен был пойти дальше и соорудить чертёж. Потом модель в масштабе один к пятидесяти. Поиграться с ним в бассейне. И только после этого приступать к строительству полноразмерного опытного корабля.
Небыстро.
Дорого.
Однако оно того стоило.
Да и инфраструктуру судостроительную потихоньку продолжать развивать.
Кое-что для речного флота Иоанн уже сделал. Но работ в этом направлении предстояло совершить ещё великое множество. Хотя бы потому, что большие морские корабли – это ни разу не одно и то же, что и речные. Масштаб другой. Совсем другой. Хуже того – требовалось придумать массу вещей, которых ещё не придумали. Например, те же артиллерийские лафеты корабельного типа…
Иоанн особенно и не надеялся на то, что получится быстро создать мощный флот. Если надо быстро, то проще было купить этот самый флот у Генуи, Арагона или Кастилии, предварительно заказав там большие корабли и навербовав на них экипажи. Но ему пока это не требовалось. Однако такие длинные проекты он не забывал, всегда держа в уме тот факт, что без флота у Руси только одна рука имеется. И без этих «водоплавающих» ему не добиться действительно значимого положения в мире.
Так уж сложилось, что традиционно у России был слабый флот. Этот довод часто приводится для обоснования того, будто бы этим вопросом и вовсе не нужно заниматься. Найти доброго партнёра и отдать ему всё на откуп.
Но Иоанн видел ситуацию иначе.
В здешних реалиях морская торговля была совершенно немыслимо дешевле и выгоднее, чем сухопутная. От Москвы до Урала товары подводами довезти выходило в четыре-пять и более сотен раз дороже, чем кораблём от Риги до Кубы. И такая ситуация длилась до появления железных дорог. Да и потом, даже поездам всё одно не удалось сравняться по стоимости перевозок, уступая кораблям в десять и более раз.
Вот поэтому-то Пётр и рвался к Балтийскому морю в своё время. Ведь Чёрное закрыто османами. А Балтика – пёстрое полотно. Там много сил и нет явного гегемона, как на Чёрном море, из-за чего через Датские проливы можно было выгодно торговать. А главное – возить по-настоящему большой тоннаж грузов.
Но Пётр умер. И дело его захирело.
Корабли продолжали строили для престижа, а не для дела. Оттого и получалось, что флот выступал скорее обузой для державы, чем верной поддержкой и надёжным инструментом. И тут так получится, без всякого сомнения. Флот не может быть сильным и развитым, если он нужен только для престижа. Для его процветания нужна выгода. Бабло, если по-простому. И такая экономическая выгода, чтобы все эти немалые деньги, которые требуются для строительства флота, с лихвой окупались. Как в той шутке про капиталиста и триста процентов прибыли. Потому что, если этого фактора не будет, и флота годного не окажется. Ибо на кой бес он сдался? Чтоб было?
Так что параллельно со строительством флота нужно придумать цели для него. И такие цели, чтобы они лет на двести-триста обеспечили мощный импульс для его развития. Понятно, что поначалу и торговля со Средиземным морем как стимул сойдёт. А потом? А потом, когда кораблей станет побольше и появятся опытные команды, нужно будет выходить на оперативный простор. Оставалось только понять – куда конкретно им плавать… и что конкретно возить…
