Михаил Петрович Веременко
Ура! Гагарин!
Телевизора у нас не было, но соседи уже приобрели этот аппарат, и часто приглашали посмотреть кино или какую-нибудь интересную передачу. Программ было всего две, и работали они по нескольку часов – днем и вечером. Но сейчас телевизор должен был показать первого космонавта.
День был ярким и солнечным. Солнце заливало своим светом всю комнату соседей. Окна балкона выходили на восточную сторону, к Киевскому вокзалу, и с этого балкона была видна вся Москва, до самых Ленинских гор. Плотные шторы накануне сняли для стирки, и от слепящего солнечного света скрыться было невозможно. Маленький телевизор «Рекорд», с экраном, чуть больше почтовой открытки, своим слабым свечением не мог соперничать с ярким апрельским солнцем. И мы стали завешивать окна газетами. Я подавал газеты, а тетя Мура аккуратно пришпиливала их друг к другу швейными булавками, стоя на подоконнике. В окно я видел, как из школы напротив, выбегали дети. Урокам сегодня конец! А по Брянской улице спешили люди, останавливались, обнимались, бежали дальше! Тревожная и радостная неразбериха! Тихое утро постепенно превращалось во всеобщий праздник, неожиданный и Великий, как День Победы!
– Внимание! – молчавший до сей поры телевизор заговорил голосом Левитана. Мы с тетей Мурой уселись на диван, и уставились в серый прямоугольник экрана. Вдруг к нам, совершенно бесцеремонно, ворвалась другая соседка – тетя Маруся. Она только что пришла с рынка, и была не в курсе произошедшего: «Мария Николаевна! Что происходит? Что, война? Снова война? – ее голос дрожал, и она еле сдерживала слезы.
