Михаил Шварц
Корона и тьма. Том 1. Темный замок.
– Ты говоришь мне то, что я и так знаю. Но я не потерплю недостатка в средствах. Если не кормить свою армию, придётся кормить чужую. И если мы не возьмём ресурсы здесь, мы возьмём их в другом месте.
Леонард кивнул, понимая серьёзность слов короля.
– Есть ещё зажиточные города на юге, – продолжил казначей. – Их можно обложить дополнительными налогами. Мы могли бы отправить несколько отрядов для «охраны», и в обмен они будут платить за защиту. Это увеличит приток золота в казну. Но… они могут воспротивиться. Люди устали от налогов.
Годрик усмехнулся.
– Воспротивятся? Значит, мы их научим. Они либо платят, либо мы заберём всё силой. Я защищаю этих людей от врагов, от варваров и чужих армий. Они должны платить за это, или мы просто возьмём всё сами. Ни один город не осмелится восстать против меня.
В этот момент разговор прервал звук быстрых шагов. В зал вошёл Дилиан Лойвуд. Его холодное лицо не выдавало ни капли волнения, но голос был твёрдым.
– Ваше величество, Эндориан вернулся с задания, но его состояние тяжёлое. Я лично занимаюсь его лечением в «Тенебрисе», – коротко доложил Дилиан.
Годрик нахмурился, его глаза на миг вспыхнули интересом.
– Эндориан… – повторил король. – Что с ним?
– Он был на грани жизни и смерти, истекающий кровью, с множественными ранами, – ответил Дилиан, – но он выжил. Однако он слишком слаб, чтобы докладывать о своей миссии.
Годрик замолчал на мгновение, обдумывая услышанное.
– Пусть он восстанавливается, – наконец произнёс король. – Мне нужны его силы, чтобы продолжить нашу работу. А ты, Леонард, займись городами на юге. Они должны знать, что их защита стоит дорого.
Леонард поклонился, чувствуя холодный взгляд короля на себе.
– Конечно, ваше величество. Я займусь этим немедленно.
Годрик повернулся к Дилиану.
– Убедись, что он не умрёт. Он мне ещё пригодится.
Глава 7. Тень на Юге
На юге, в самом сердце плодородных равнин, раскинулся величественный замок, известный как Сэлендор. Этот замок был олицетворением южной роскоши и разгула, не имеющим равных. Его массивные каменные стены возвышались над землёй, покрытые плющом и яркими цветами, от которых они выглядели почти как живая скала. Башни замка были увенчаны остриями, и в солнечном свете они переливались золотыми и красными оттенками.
Простой народ, живущий в окрестностях Сэлендора, жил в относительно бедности, несмотря на богатства своего лорда. Деревни, раскинувшиеся по окрестностям, были полны трудолюбивых крестьян, которые мечтали о лучшей жизни. Они верили в то, что однажды придёт спаситель, способный освободить их от власти лорда и от оков тяжёлого труда. Этот спаситель, по преданиям, должен был быть человеком с магической силой, способным принести справедливость и изменить их судьбу.
Сэлендор славился своим борделем, который был центром ночной жизни и греха. Бордель располагался в восточной части города, где морской бриз смешивался с запахами изысканных духов и табака. Здание борделя было украшено яркими неоновыми огнями и дорогими тканями, которые украшали его стены. Внутри, за тяжёлыми дверями, открывался мир удовольствий, где стены были покрыты бархатными занавесками, а полы – из тёмного дерева. Шум и стоны, раздававшиеся из борделя, были слышны далеко за его пределами, заглушая звуки прибоя. Музыка, исполняемая живыми музыкантами, смешивалась с возгласами удовольствия и страстными шёпотами. Гостям предлагались всевозможные услуги, от танцев до интимных встреч, а уютные комнаты были освещены только мягким светом факелов и свечей.
Лорд Ричард Дункан, хозяин Сэлендора, был человеком, олицетворявшим богатство и разврат. Его двор был полон роскоши и развлечений. Ричард был обладателем двух жён, каждая из которых представляла собой уникальный аспект его жизни. Первая, Лаура, была привезена из-за морей в рамках политического брака, призванного улучшить торговые связи с дальними землями. Вторая, Селена, была родом из местного дворянства, и её мечты о высоком положении в обществе наконец осуществились, когда она стала частью жизни лорда.
Селена была женщиной завораживающей красоты, с которой трудно было не считаться, кожа была светлой, почти фарфоровой, с мягким, едва заметным румянцем на щеках. Волосы – длинные, густые и чёрные, как смоль, обрамляли её лицо великолепными локонами, которые ниспадали до самой талии. Глаза – холодные и проницательные, цвета ночного неба, иногда казалось, что в них можно утонуть, как в омуте. Взгляд Селены был острым, как лезвие кинжала, она всегда видела больше, чем говорила. Её глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, могли выражать одновременно и страсть, и скрытую угрозу. Её губы были полными и яркими, они всегда были чуть приоткрыты, словно она готовилась сказать что-то роковое. Селена обладала грацией хищника – её походка была плавной, будто она танцевала в каждом своём движении. Идеальная фигура, с тонкой талией и высоко поднятой грудью, её изгибы были созданы для соблазнения, и она знала, как использовать своё тело, чтобы заставить мужчин терять голову. Она носила роскошные наряды, предпочитая глубокие оттенки рубинового и изумрудного, которые подчёркивали её аристократическую осанку. Ткань её платьев казалась сотканной из шелка и света, она словно скользила по её телу, обнажая ровно столько, сколько нужно, чтобы держать внимание на себе. Вся её внешность была проникнута тайной и опасностью – как у женщины, которая могла бы уничтожить любого, кто осмелится оказаться слишком близко. Трио спало в одной большой постели, покрытой дорогими тканями и мехами, которые менялись в зависимости от сезона.
Лаура, напротив, была полной противоположностью Селены, но не менее привлекательной. Её красота была мягче, более утончённой. Её кожа имела тёплый золотистый оттенок, будто она часто проводила время на солнце, и она всегда выглядела свежо, как будто только что вышла из ароматной ванны. Волосы Лауры были светлыми, почти золотыми, и её длинные пряди падали на плечи словно солнечные лучи. Она часто заплетала их в сложные косы, украшенные драгоценными камнями, что придавало её внешности благородный и даже королевский вид. Фигура Лауры была не такой вызывающей, но всё равно стройной и изящной. Её движения были грациозными и плавными, словно у танцовщицы, но без чрезмерной страсти. Её красота заключалась в утончённости, в умении быть лёгкой и невесомой, но в то же время непреклонной, когда это было нужно.
Вечером лорд Ричард часто устраивал пиршества, на которые собирались как местные, так и приезжие гости. В зале для пиров было множество столов, покрытых дорогими скатертями и уставленных разнообразными яствами – от жареного мяса до экзотических фруктов. Вино лилось рекой, а слуги в богатых одеждах обслуживали гостей, наполняя бокалы и подавая закуски.
Во время таких празднеств, лорд Ричард часто показывал свою привязанность к Лауре и Селене, хотя и редко оставался с ними наедине, предпочитая проводить время с придворными, развлечениями и обсуждениями политических вопросов. Их жизнь была полна излишеств, но под этой маской скрывалась глубокая неудовлетворённость и страх перед будущим, так как лорд знал, что его оппозиция Годрику может в любой момент повлечь за собой непредсказуемые последствия. И хотя лорд Ричард не решался открыто выступить против короля, его действия и стиль жизни говорили о внутреннем конфликте и страхе, который в конце концов мог бы привести к его падению.
Зал для пиров Сэлендора был грандиозным. Его своды уходили высоко в потолок, где на массивных канделябрах горели сотни свечей, освещая пространство мягким золотым светом. На стенах висели гобелены, изображающие сцены древних сражений и побед, а между ними стояли величественные статуи богов богатства и плодородия. Посреди зала, на длинных деревянных столах, лежали жареные поросята с золотистой корочкой, пироги с начинкой из экзотических фруктов и кувшины с вином, доставленным из самых отдалённых уголков королевства.
Лорд Ричард сидел во главе стола, между Лаурой и Селеной. Обе его жены были нарядно одеты: Лаура в светлом платье, расшитом жемчугом и серебром, а Селена в тёмном одеянии с алыми вставками, что делало её образ ещё более ярким на фоне роскошного зала. Их лица выражали разные эмоции – Лаура, как всегда, была сдержанной, с лёгкой печалью в глазах, а Селена с интересом наблюдала за происходящим, наслаждаясь вниманием.
– Милорд, – Лаура повернулась к Ричарду и тихо спросила. – Когда ты намерен снова послать корабли за море? Наши торговые связи с восточными землями начинают слабеть. Я боюсь, что без регулярных поставок, они могут выбрать других партнёров.
Ричард на мгновение оторвался от своего бокала вина и взглянул на неё.
– Лаура, – начал он, его голос был глубок и спокоен, но с нотками недовольства. – Торговля – это дело тонкое. Восточные земли полны жадных купцов, и мы должны играть с ними так же умело, как и они с нами. Мы не можем позволить себе показывать слабость или нужду. Корабли отправятся в своё время, когда я решу, что это принесёт нам наибольшую выгоду.
Селена улыбнулась, приподняв бокал с вином, и добавила, насмешливо глядя на Лауру:
– Мой милый лорд, не слушай её тревог. Наши богатства неисчерпаемы. Твои достижения в торговле столь велики, что даже сама природа будто склоняется перед твоей мудростью. Пусть Лаура беспокоится о своих платьях и жемчугах, а ты – о процветании нашего дома.
Ричард усмехнулся, но не успел ответить, как по залу разнеслись удары кубков по столу – гости требовали речи.
– Ну что ж, – произнёс лорд Ричард, вставая со своего места и поднимая кубок. В зале воцарилась тишина. Все взгляды устремились на него.
Он осмотрел собравшихся гостей, задержавшись на каждом лице, наслаждаясь вниманием, и начал:
– Друзья мои, союзники, братья по оружию и по бокалу! Сегодня мы собрались здесь не просто для того, чтобы утолить голод и насладиться вином. Мы собрались, чтобы отпраздновать наши победы и успехи в торговле, что превратили Сэлендор в один из самых процветающих уголков этого королевства!
Гул одобрения прошел по залу, когда Ричард поднял бокал выше.
– Когда я взошёл на этот трон, передо мной стояла задача – сделать наш дом великим. И мы это сделали! Мы открыли пути к новым землям, заключили сделки с далекими странами, где люди и не слышали нашего имени. Но теперь оно на устах каждого купца и капитана в заморских портах! Наши корабли, плывущие по волнам, обменивают наши товары на золото и драгоценности. Мы добились того, что даже Годрик, хоть и силён в своих войсках, никогда не сможет у нас отнять – наше богатство!
Шум аплодисментов и криков снова заполнил зал. Ричард продолжал, чувствуя нарастающее воодушевление в толпе:
– Мы можем себе позволить жить, как короли, потому что мы и есть короли своей судьбы! Наши люди сыты, наши земли плодородны, и каждый из вас знает – здесь, в Сэлендоре, нет нищеты. Мы – пример для всего королевства!
Он сделал паузу, и его взгляд стал серьёзнее.
– Но мы не должны почивать на лаврах. Враг не дремлет. С юга и севера на нас могут смотреть с завистью. Мы должны быть готовы к любой угрозе, будь она из-за морей или из самого королевства. И когда время придёт, мы покажем, что наши богатства – это не просто золото, а наша сила, наша решимость защитить всё, что мы создали!
Зал снова взорвался от криков одобрения и аплодисментов, а Ричард сел обратно, на его лице играла самодовольная улыбка. Лаура сдержанно кивнула ему, а Селена коснулась его руки, её взгляд был полон восторга и гордости.
– Ты говоришь так, что я снова влюбляюсь в тебя, милорд, – шепнула Селена, её губы прикасались к его уху. Ричард лишь слегка кивнул, отпив из кубка, но его мысли уже блуждали где-то далеко, в ожидании следующих шагов в его непростом мире политики и интриг.
Селена, чувствуя накал страстей после речи Ричарда, медленно наклонилась к его уху, её горячее дыхание касалось его кожи.
– Милорд, – прошептала она, едва заметно улыбнувшись, – почему бы нам не уединиться? Я бы хотела продолжить этот вечер… более интимно. И, может быть, позвать с собой одного из солдат… ты же знаешь, как мне это нравится.
Ричард прищурился, зная о её склонностях. Он медленно отставил свой кубок, не отрывая от неё взгляда. Её увлечения не были для него новостью, но оставались тщательно скрываемыми. Всякий, кто удостаивался быть частью её странных игр, не доживал до рассвета. Однако, это было частью их негласного договора. Лишь немногие знали об этой её тёмной стороне, и Ричард всегда следил за тем, чтобы слухи не ползли по замку.
– Какого солдата ты хочешь на этот раз? – лениво спросил он, его тон был холодным, но в глазах читался некий интерес. Он знал, что её причуды были одним из способов поддерживать контроль над ней.
Селена, не убирая своей руки с его плеча, оглядела зал. Её взгляд остановился на высоком, крепко сложенном воине, стоявшем неподалёку от двери. Его лицо выражало непоколебимую преданность, а броня сверкала в свете огней.
– Того, – она кивнула в сторону солдата. – Он выглядит крепким, его кровь будет пылать в венах под моими пальцами.
Ричард усмехнулся, но в глубине души не испытывал ни ревности, ни жалости. Это было частью их брака, его цена за её лояльность.
– Хорошо, – произнёс он спокойно, поднимаясь. – Но ты помнишь правила.
Селена кивнула, её глаза заблестели от предвкушения. Они знали, что утро для этого солдата не настанет. Ему позволят насладиться последними часами жизни, а затем, под покровом ночи, его тихо уберут, как убирали всех тех, кто становился частью её тёмных развлечений. Солдата позвали, и он, не подозревая ничего, подошёл к паре, низко склонив голову перед лордом и его женой. Ричард жестом дал понять, что он свободен следовать за Селеной. Мужчина поклонился и последовал за ней, как преданный пёс, не осознавая, что его судьба была предрешена. Когда они скрылись в дальних коридорах замка, Ричард вернулся на своё место. В его глазах не было ни злобы, ни удовольствия – только холодный расчёт. Он знал, что утро принесёт ему новые дела, и что Селена снова будет довольна.
Лаура, заметив исчезновение Селены и её новоиспечённого спутника, не могла скрыть своей довольной улыбки. Её шаг был лёгким и уверенным, как будто она всё время ждала этого момента. Она медленно подошла к лорду Ричарду, чуть касаясь его плеча кончиками пальцев. Её нежная, но в то же время вызывающая улыбка говорила о многом.
– Милорд, – мягко произнесла она, опускаясь рядом с ним. – Похоже, что наша дорогая Селена нашла себе компанию на вечер. А что, если и мы… уединимся? Ночь только начинается, и мне кажется, ты заслужил отдых после столь блистательного пира.
Она провела рукой по его спине, едва касаясь ткани его богатого плаща. Её глаза блестели от желания, и Ричард не мог не заметить, что её намерения были ясны. Лаура всегда была другой. В отличие от страстной и необузданной Селены, она действовала тоньше, играя на его честолюбии и тяге к контролю. Ричард повернулся к ней, его взгляд был оценивающим. В отличие от Селены, Лаура была более спокойной, предсказуемой и менее склонной к крайностям, но в этом и крылась её опасность. Она всегда знала, чего хочет, и получала это, не оставляя следов.
– Ты всегда была хитрой, Лаура, – тихо сказал он, поглаживая её руку. – Знаешь, как подойти в нужный момент.
– Я просто знаю, что тебе нужно, – ответила она, её голос был обволакивающим, как шёлк. – И уверена, что после таких речей о великих достижениях в торговле и власти, ты заслужил небольшое… удовольствие.
Ричард усмехнулся, понимая, что за каждым её мягким словом стоял расчёт. Её игра была изящной, но вполне прозрачной для него. Лаура никогда не искала страсти ради страсти, она искала влияние, статус и способ утвердиться рядом с ним. В отличие от Селены, которая искала удовольствий и забав, Лаура всегда думала наперёд.
– Что ж, – протянул он, медленно вставая и предлагая ей руку. – Думаю, это можно устроить. В конце концов, ты, как всегда, права. Вечер действительно только начинается.
Лаура приняла его руку с грацией, ее улыбка была нежной, но в ней можно было уловить хитрость и знание того, как управлять людьми. Она знала, что время, проведённое с лордом, не только приносило ей удовольствие, но и укрепляло её положение. Они вместе отправились в более уединённое место, оставив пирушку позади. Музыка всё ещё звучала в зале, стук кубков и смех гостей гулко разносились по замку, но это уже не имело значения. За толстыми стенами их покоев, мир становился их собственным, игра, которую они вели, продолжалась, и каждый ход был сделан с полным осознанием его последствий. Прекрасно понимая свои сильные стороны, Лаура знала, что эта ночь не просто способ уединиться с Ричардом, а возможность еще больше закрепить своё влияние в замке и в сердце лорда. Она умела играть на контрасте с Селеной, её мягкость и обманчивая доброжелательность делали её опасной. Если Селена действовала напрямую, используя свою хищную красоту, то Лаура предпочитала тонкие манипуляции, обращая внимание на каждую деталь.
Глава 8. Замёрзшие сердца
Эндориан шел по коридорам замка, его шаги были медленными и осторожными – раны еще не до конца зажили, и он все еще прихрамывал, но боль не мешала ему двигаться вперед. Молодая помощница лекаря, что заботилась о нем, каждый день аккуратно перевязывала его раны, а сам лекарь, человек с мудрым взглядом, накладывал свои исцеляющие припарки. Эти двое спасли ему жизнь, и он был благодарен, хотя внешне не показывал этого. Когда ему принесли новые доспехи, темные и массивные, с выгравированным символом короля, Эндориан чувствовал, как внутри него снова просыпается сила. Его путь к королю был долгим, но неизбежным – долг требовал отчета.
Выходя из лечебницы, он заметил, как живут люди вне стен замка. Мрачная картина развернулась перед его глазами: по обеим сторонам главной площади висели повешенные – люди, осужденные за мелкие преступления, за долги или просто за неподчинение. В их безжизненных телах было что-то символичное, отражающее суть правления Годрика – страха и жестокости. Эти виселицы стали привычным видом для горожан, но Эндориан каждый раз замечал, как прохожие отводили взгляд, стараясь не замечать этой беспощадной реальности. В трактире, мимо которого он проходил, раздавались громкие крики. Один из пьяниц в пьяной драке выбежал наружу, за ним следовали охранники. Один из стражников, широкоплечий мужчина с шрамом на лице, с гневом ударил несчастного кулаком в лицо, и тот упал на землю, теряя сознание. Охранник, усмехнувшись, вернулся обратно в трактир, словно это было частью его обычной работы. Рядом по улице сновали крысы, их маленькие серые тени мелькали в темных углах, где они питались остатками гнилой пищи и падалью, оставленной людьми.
Он проходил мимо лавок, где усталые ремесленники предлагали свои товары – от грубо сколоченных стульев до ювелирных украшений. Люди спешили мимо, не замечая фигуру рыцаря в его тёмных доспехах, с плащом, скрывающим его силуэт. Кто-то из прохожих оборачивался, шёпотом перешёптываясь, но никто не смел подойти или заговорить.
Эндориан остановился на мгновение, наблюдая за группой людей, собравшихся у небольшой площади. Среди них выделялся мужчина, громко выкрикивающий воззвания о грядущей войне. Его слова разжигали страх в сердцах собравшихся:
– Король готовится к битве! Наши враги собирают армии на востоке! Каждый, кто способен держать меч, должен быть готов служить!
Реакция толпы была смешанной. Одни кричали, поддерживая риторику, другие молчали, опустив головы, как будто их судьба была предрешена.
"Процветание…?" – подумал Эндориан с горькой иронией, глядя, как уставшая женщина на краю площади затягивает ремень на талии своего голодного ребёнка.
Он продолжил путь, его шаги отдавались глухим эхом по мощёным улицам. Подойдя ближе к центральной части города, он заметил смену в архитектуре. Узкие улочки уступили место широким проспектам, мощёным плиткой, которая блестела в отблесках светильников. Здесь роскошь проявлялась в каждой детали: позолоченные ворота, мраморные колонны, украшенные гербами, и высокие здания с изящной резьбой.
Однако Эндориан видел за этой красотой нечто большее. Он знал, что богатства, выставленные напоказ в сердце Харистейла, скрывали трущобы на окраинах, где люди гибли от голода и болезней. Эти мысли наполняли его глухим раздражением, но он отгонял их, сосредотачиваясь на своей цели.
По мере того как он приближался к замку, величие становилось всё более ощутимым. Огромные стены, сложенные из чёрного камня, поднимались к небу, словно пытаясь захватить его. Ворота, охраняемые двумя десятками вооружённых стражников, открылись, как только рыцарь показал свой знак.
Внутри замка царил холод. Даже пылающие факелы на стенах не могли согреть мраморные коридоры, ведущие к тронному залу. Каждый шаг Эндориана отдавался эхом, как будто само здание следило за ним, оценивая каждое движение. Поднявшись по широким ступеням, остановился перед массивными дверями. Они были украшены вырезанными гербами королевства, увенчанными резными львами с поднятыми лапами, как будто те бросали вызов самому небу. Металлические кольца на дверях сверкали в отблесках слабого света, будто предупреждая о том, что за ними скрывается.
С тяжелым гулом стражи распахнули двери, и перед Эндорианом открылся тронный зал. Он был огромен, почти бесконечен. Высокий потолок, казалось, терялся в тенях, отбрасываемых светильниками, едва освещавшими это пространство. У каждой колонны стояли стражники в латах, их позы были напряженными, а взгляды холодными, как клинки, которые они держали у себя на поясе.
На возвышении, окруженном массивным троном, восседал король Годрик. Его фигура, величественная и непоколебимая, будто вытесанная из камня, была центром внимания всего зала. На нём был пурпурный плащ с меховой оторочкой, который лежал, словно водопад, окутывая ступени трона. Его взгляд был холодным и властным, как ледяной ураган. Даже сидя, он излучал силу, которой было достаточно, чтобы одним взглядом заставить замолчать зал.
Эндориан, ступая по мраморному полу, двигался к трону. Каждый его шаг отдавался гулким эхом, пронзая тишину, словно предупреждение. Он остановился перед возвышением, преклонив колено. Его голова была слегка опущена, но взгляд оставался сосредоточенным, фиксируя каждую мелочь, каждую тень, скользящую по лицу короля.
Годрик, не сразу заметивший его, обсуждал что-то с Освальдом Торном, своим острым и прямолинейным советником. Но затем взгляд короля остановился на Эндориане. Он поднял руку, жестом велев продолжать.
– Мой король, – начал Эндориан, голос его был ровным, но сдержанным. – Замок у побережья осмотрен. Но в нём произошли… странные вещи.
Годрик наклонил голову, его глаза сузились, изучая рыцаря.
– Странные? – повторил он, его голос, глубокий и холодный, словно перекатывался по залу. – Уточни, темный рыцарь.
Эндориан сделал паузу, чтобы собрать мысли. Воспоминания о том, что он видел и чувствовал в замке, пронзили его сознание, словно холодное лезвие. Он видел Элдрика – чья сущность выходила за пределы реальности. Его фигура, его голос, его проклятие – всё это было настолько реальным и одновременно необъяснимым, что Эндориан едва смог сохранить самообладание.
– Там… – начал он, голос слегка дрогнул, но он быстро восстановился, – есть что-то… необъяснимое. Силы, которые я не могу назвать человеческими.
На лице Годрика мелькнуло нечто, что могло быть смесью раздражения и любопытства.
– Необъяснимое? – его тон стал холоднее, а взгляд более пристальным. – Ты имеешь в виду духов, призраков? Ты хочешь сказать мне, что крепость, оставленная годами, заполнили байки деревенских баб?
Советники переглянулись, но никто не осмелился прервать монолог короля.
Эндориан поднял взгляд, его лицо было сосредоточенным, но внутри него кипела буря.
– Я не стану утверждать, что это духи, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Но то, что там обитает, не подчиняется законам нашего мира.
Годрик хмыкнул, слегка подавшись вперёд.
– И всё же ты стоишь здесь передо мной живой. Значит, эти "силы" не такие уж и опасные, раз не смогли одолеть тебя.
– Живой, но с трудом, мой король, – ответил Эндориан. Его голос стал твёрже. – Там я столкнулся с чем-то, что бросило вызов не только моему мастерству, но и моей вере в реальность.
Годрик нахмурился, в его глазах промелькнула тень раздражения.
– Верить в реальность? – повторил он, как будто пробуя эти слова на вкус. – Ты говоришь так, будто ты стал философом, а не рыцарем.
Эндориан выдержал взгляд короля, его челюсть сжалась.
– Моё оружие было бессильно, – тихо произнёс он. – Я не могу дать точного объяснения, что это было, но могу сказать одно: замок у побережья – не место для смертных.
В зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь гулом ветра за витражными окнами. Годрик, сидя на троне, казался неподвижной глыбой власти, чьи глаза, острые и холодные, словно сквозь ледяные вершины, смотрели прямо на Эндориана.
– Странные вещи, говоришь? – произнёс король, его голос звучал как сталь, царапающая камень. – Что ж, странности в этом мире нередко скрывают ключ к пониманию нашей силы.
Он встал, двигаясь медленно, словно каждое движение было тщательно выверено. Годрик шагнул вниз с возвышения, его тень падала на зал, вытягиваясь в длинный силуэт.
– Каждое королевство – как этот зал, – произнёс он, жестом указывая на колонны, поддерживающие массивный свод. – Держится на своих опорах. Без них всё рушится.
Его шаги эхом раздавались в тишине, когда он приблизился к витражному окну. Свет луны, пробивающийся сквозь стекло, блеснул на его лице.
– Сила, верность… и наследие, – продолжил он, обернувшись к Эндориану. Его голос стал тише, но не менее грозным. – Силу ты доказал. И доказал не раз. Верность твою я пока не ставлю под сомнение.
Он сделал ещё один шаг, обойдя рыцаря, словно изучая его.
– Но наследие… – Годрик остановился, его взгляд был пронзительным. – Наследие – это то, что переживает нас. То, что делает нашу власть вечной.
Эндориан оставался неподвижен, но внутри него всё кипело. Король медленно подходил к сути разговора, и каждое его слово становилось тяжёлым камнем, давящим на сознание рыцаря.
– У каждого моего солдата есть наследник, – заговорил Годрик, жестом указывая на гвардейцев, стоявших у колонн. – Даже у самого последнего стражника есть ребёнок, который может занять его место. Это закон, Эндориан.
Король замолчал на мгновение, позволяя своим словам осесть в сознании. Затем продолжил, его тон стал ещё твёрже:
– Закон, который я установил, чтобы наше королевство никогда не ослабло. Каждый защитник должен оставить после себя продолжателя своего дела.
Он остановился, став лицом к лицу с Эндорианом, глядя на него сверху вниз.
– Это не выбор. Это долг.
Эндориан поднял взгляд. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза выдавали внутреннюю борьбу. Он понимал, что отказ невозможен. Для Годрика его слово было абсолютным.
Король улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.
– Я не стану спрашивать тебя о чувствах, – добавил он, его голос стал жёстким. – Ты – воин, а не поэт. Семья – это не про любовь и нежность, это про силу. Твоя кровь должна стать продолжением силы королевства.
Годрик сделал шаг ближе, его лицо оказалось почти на уровне взгляда Эндориана. Это была редкость, этот жест демонстрировал, что разговор касался чего-то чрезвычайно важного.
– Выбери женщину, достойную своего положения, и я сам благословлю этот союз, – его голос звучал как неоспоримый приговор.
Эндориан хотел что-то сказать, но замолчал, почувствовав холодный ветер слов короля.
– И запомни, – Годрик произнёс почти шёпотом, но его слова прозвучали как молот, разбивающий камень. – Это не просьба. Это приказ.
С этими словами король вернулся к трону, словно его речь завершила всё, что нужно было сказать.
Эндориан, всё ещё преклонивший колено, понял, что этот момент изменил всё. Он чувствовал себя, как боец на арене, где каждый его шаг будет внимательно оцениваться. Король, видя, что рыцарь не торопится с ответом, махнул рукой.
– Ты свободен. Подумай над этим. Но помни: у тебя мало времени.
Эндориан поднялся, его броня глухо звякнула в холодной тишине зала. Он сделал шаг назад, не сводя глаз с короля, затем медленно развернулся и вышел через массивные двери.
Когда двери закрылись за ним, коридоры замка показались ему ещё холоднее, чем обычно. В его голове эхом звучали слова короля: "Долг. Наследие. Приказ." Но в сердце разрасталась пустота, смешанная с сомнением.
Шаги Эндориана раздавались по мощёным улицам, где вечерние сумерки превращались в густую тьму. Город, окружающий замок, казался тихим, но не мирным. Тени, отбрасываемые светом редких фонарей, ползли по каменным стенам, словно пытаясь обхватить рыцаря со всех сторон. Он шёл медленно, не обращая внимания на редких прохожих, чьи взгляды либо прятались от него, либо с трепетом провожали его фигуру.
Мысли о приказе короля терзали его. "Если я не выберу сам, он сделает это за меня," – повторял он про себя, словно мрачное заклинание. Но ещё сильнее его беспокоили другие вопросы. Элис… Элдрик… Его отец, чья жизнь была загадкой, полной тайн и интриг. Вся его судьба казалась паутиной, связанной с тьмой, которая никогда не отпускала.
Оказавшись у дверей трактира, Эндориан на мгновение остановился. Вывеска, покосившаяся от времени, изображала герб синих волн и чашу – символ приюта для путников. Он толкнул тяжёлую деревянную дверь, и та со скрипом открылась.
Трактир встретил его привычной смесью запахов: жареное мясо, прокисшее пиво и дым дешёвого табака смешивались в воздухе. Каменный пол был устлан соломой, а в углу потрескивал огонь в массивном камине, освещая тёмные балки потолка. Шум голосов, иногда взрывающийся хохотом, создавал гул, который одновременно раздражал и успокаивал.
Эндориан осмотрелся, выбрав столик в самом тёмном углу. Здесь, в этом полумраке, он мог ненадолго забыть о королевских указах, тайнах прошлого и тяжести будущего. Он уселся на простой деревянный стул, спиной к стене, и продолжал наблюдать за посетителями.
Грубоватые голоса перекликались между столами, где крестьяне, мелкие торговцы и наёмники рассказывали свои истории, приукрашивая их выпивкой. Некоторые из них бросали косые взгляды на Эндориана, его внушительную фигуру, закованную в доспехи, и его пронизывающий взгляд. Но никто не осмеливался подойти или заговорить.
Спустя несколько минут к нему подошла девушка – служанка трактира. На её плечах был выцветший платок, а руки были покрыты следами работы. Она наклонилась, глядя на Эндориана с некоторой осторожностью, но без страха.
