Михаил Степанович Молотов
Интервью
– А сотрудники безопасности? Неужели никого не было? Может в этом была проблема?
– Особой необходимости в этом не было. Порядок обеспечивался соблюдением правил и регламентов, а за этим следили командир смены и его помощники.
– Насколько я знаю, основную работу выполняли роботы, которыми руководили удалённо или искусственный интеллект Артифик, – заметила Ким.
– Изначально Артифик не руководил роботами, за их управление отвечали люди или специальная автоматизированная система. Доступ искусственного интеллекта к роботам был на уровне ниже нашего. И я думаю, это был правильный выбор.
– Понимаю. А что расскажите о техническом модуле?
– Хорошо, технический модуль. Он был самый большой и внимания требовал тоже немалого. В его состав входили все системы жизнеобеспечения, начиная с запасов продуктов, воды, кислорода и заканчивая системами рециркуляции, и полями гидропоники. Энергии у нас было с запасом, и тем не менее в рамках мегапроекта «Ковчег» также было отработано развёртывание, можно сказать, небольшого завода по сбору гелия-3 и других газов из атмосферы Урана для наших будущих полётов.
– Да, насколько я помню, проект «Ковчег» именно о путешествиях к Альфа Центавра.
– Точно так. И гелий-3 очень пригодится в таком дальнем полёте. Всё-таки лететь в одну сторону почти пятьдесят лет. Но до этого ещё далеко. Наш полёт только показал, что все критически важные технологии уже доступны, осталось лишь их усовершенствовать.
– И даже искусственный интеллект Артифик? Мы можем быть уверены в нём?
Александр, прежде чем ответить, отпил воды и сказал:
– Мне кажется, что проблема на самом деле была не в нём.
– А в чём? – осторожно спросила Ким
Он опять ненадолго задумался, после чего сказал:
– Не в чём, а в ком… в человеке.
– Вы считаете, что команда корабля не справилась?
Александр снова отпил воды и, посмотрев на журналистку, продолжил:
– Я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Вообще, в этом полёте очень многое пришлось изменить и усовершенствовать силами всего экипажа без исключения. Почти во все основные технологии были внесены изменения, дополнения, сделаны предложения по улучшению. Это кропотливый, напряжённый и непростой труд, требующий подчас предельной концентрации большого коллектива. Ответственность за каждый шаг была очень высока. Наши технические специалисты – молодцы, и ещё многое из придуманного ими в этом полёте будет реализовано в будущем. И однозначно могу заявить, что основные задачи миссии были успешно решены: мы протестировали в этом полёте большое количество уникальных технологий, выполнили гигантскую научную программу и развернули на Уране завод по сбору гелия-3 и других газов. И только проведя на орбите Урана нескольких месяцев, полетели обратно.
– Вот мы и подошли к главному вопросу интервью. Так что же случилось на обратном пути, Александр?
– В обратный путь мы стартовали пятнадцатого марта. И когда мы полетели домой, то опять совершили гравитационный манёвр у Юпитера. Так же, как и в предыдущий раз, мы все находились в анабиозе, так как находиться в жилом модуле было небезопасно из-за высокой радиации Юпитера. После того как третья дежурная смена вышла из анабиоза, они получили сообщение, что была пробита защита корабля небольшим метеоритом. Роботы отремонтировали внешнюю защиту и саму оболочку корабля, но внутри только заблокировали несколько отсеков. Дежурная смена осмотрела всё и действительно обнаружила повреждения. Осмотр показал, что что-то пробило внешнюю обшивку и ещё четыре из шести переборок между уровнями, но, как ни странно, ничего серьёзного.
– Метеорит нашли?
– Да, его осколки. Некоторые его части буквально вплавились в переборки корабля.
– И, вероятно, это событие послужило катализатором тех событий.
– Думаю, что оно не было причиной, но возможно, ускорило кульминацию. Понимаете, даже тщательно отобранные профессионалы высокого уровня – всего лишь люди. И поэтому просто невозможно избежать появления недопонимания, ссор, конфликтов. Всё это подспудно копилось, и за многие годы полёта набралась некая критическая масса. Я считаю, что просто случилась некоторая совокупность негативных обстоятельств. К тому же связь с Землёй была какое-то время невозможна, и это тоже отрицательно повлияло на развитие ситуации.
– Как же получилось, что из анабиоза вывели ещё одну дежурную смену?
– Это было безусловно грубейшим нарушением инструкций. Это можно было сделать только в самом крайнем случае или должно было быть специально запланировано и подготовлено ещё на Земле. Как это было на орбите Урана, где для выполнения всех запланированных работ, единовременно были активны сорок пять человек. Но это было недолго и, повторюсь, запланировано. Ресурсы жизнеобеспечения экипажа в полёте крайне ограничены.
– А пример такого крайнего случая можете привести?
– Например, гибель нескольких членов экипажа. Но и в этом случае выводить всю дежурную смену было бы нельзя. Допускалось только восстановление численности дежурной смены до необходимой и единственное исключение – это пробуждение всех командиров смен и моё в критической ситуации.
– Но разбудили всю вашу смену.
– Вместо того чтобы разбудить только меня, разбудили всех…
– И что вы увидели?
– Обычно первые сутки после анабиоза человек дезориентирован и требуется время, и специальная терапия для его восстановления. Но так как моя группа ушла в анабиоз сравнительно недавно, мы довольно быстро восстановились. И то, что я увидел, немного потрясло меня. Оказалось, что на корабле царил полнейший беспорядок. Один человек был мёртв, и мы были не единственной дежурной сменой, разбуженной не вовремя. Только вторая смена всё ещё находилась в анабиозе. И такое положение дел было очень критичным, так как системы жизнеобеспечения не были рассчитаны на такое количество одновременно бодрствующих людей.
