Владимир Михайлов
Живи, пока можешь
Глава 4
Мы сами подали рапорта
Рек Телан, как обычно, задержался у ограды плаца старшего уровня кадетского корпуса. Здесь тоже уже шла подготовка к выпуску. За восемь проведенных в корпусе лет ребята успели научиться кое-чему и – не всегда, конечно, но чем дальше, тем больше – отрабатывали задачи так, что любо-дорого было смотреть. Просто молодцами были мальчишки! Хотя зелены, конечно, четырнадцать, пятнадцать лет, даже шестнадцать – до серьезного умения еще далековато. Но для второй ступени просто отлично. Рек Телан гордился братом: в своей группе малек тоже был первым. Вот так-то. Знай Теланов.
Как раз зазвучал протяжный, немного даже печальный сигнал отбоя. Однако не для всех, похоже. Одна группа продолжала воевать. Наказана? Или по какой-то еще причине?
Взглядом Рек выделил из группы, сейчас как раз проходившей полосу, облачившись в условно-космические костюмы, братишку, Зора. Если малец в чем-то допустит ошибку – дома придется объяснить, показать, как надо, и дополнительно погонять по двору. Но, кажется, сегодня обойдется без этого: парень действует, себя не жалея, как и надо. Чего доброго, в конце квартала сможет нашить себе уголок на рукав. А уголок – всегда уголок, пусть он пока еще только белый; придет время – зазеленеет, потом зарозовеет, станет красным, и наконец…
Рек невольно оттопырил локоть, посмотрел на свой рукав. Черный, да. Это вам не шуточки, господа. Черный угол: уровень носящего этот знак человека гарантирован государством, такой боец пригоден для решения любых задач, отлично действует индивидуально, однако может и возглавить звено. Ну, и – естественно – проценты от продажной цены начисляются ему по высшему тарифу. Больше просто не бывает. А процент очень справедливый. Когда истечет срок контракта – можно согласиться на его продление, а можно и не соглашаться. Выйти из экспортного воинства, начать цивильную жизнь. Но на это мало кто решается. Это не путь для солдата.
Правда, бывает, что контракт прерывается еще до истечения срока.
Но об этом думать не принято. Это – во власти Главкома Вселенной. И только.
Правило реданских воинов: живи, пока можешь.
И пока жизнь и Река, и семьи, и всех, кого он знает, складывается неплохо. Просто отлично…
– Рек, честь и слава!
Это брат-кадет: все-таки сыграли им отбой.
– Слава и честь, Зор. Ответь по-солдатски честно: в чем вы провинились, что вас погоняли даже после отбоя?
Сложная гамма переживаний: обида, негодование, возмущение. Так что голос даже подвел, и кадет дал петуха, выкрикнув:
– Ты что? Не знаешь – не говори!..
Немалых усилий стоило не засмеяться, а серьезно потребовать:
– Кадет, доложи толком!
Командный, «угловой» голос сразу привел мальчишку в чувство.
– Докладываю: никто ни в чем не провинился и никого не наказали! Мы сами подали рапорта, чтобы нам продлили занятия. Полоса у нас на два часа сдвинулась, потому что теперь перед ней – боевая практика. Мы уже вторую неделю так занимаемся, а ты и не заметил!
Вот как. Мог бы и заметить. Но все последнее время шла подготовка к выпуску, и ни на что другое минут не оставалось, и внимания и сил – тоже.
– Так. На каком же основании и с какой целью вся группа подала рапорта?
– Ну… Вам ведь дали досрочный выпуск, ты сам говорил, да это весь корпус знает.
– Ну, и что же?
– Вас выпускают Вольными Охотниками, да?
Рек не выдержал – усмехнулся не без самодовольства:
– Сведения соответствуют. Дальше?
– А Вольных продают не поодиночке, а звеньями, так всегда было.
– Верно.
– Значит, сейчас те, кто выпущен, будут подбирать себе роландов.
Черт его знает, откуда пошло это название «роланд» вместо понятного «прикрывающий». От какой-то старой легенды, что ли, когда такое имя носил прикрывающий одного из древних ведущих. Не на Редане, понятно: Редан – мир молодой. А это – из тьмы веков.
– Кадет, подбирать мы будем прикрывающих. В докладе жаргонные словечки неуместны. Да, будем. И?
– А в Положении о Вольной Охоте сказано, что прикрывающим может быть и выпускник Корпуса со второй ступенью. Еще до Академии.
– А, вот оно что! Захотелось поскорее стать взрослыми?
– В Положении написано: «Не моложе шестнадцати лет».
– Совершенно точно.
– А мне уже шестнадцать.
Тут Рек почувствовал, что начинает злиться.
– Так ты что же: решил от Солдатской Академии откосить?
– Рек! Возьми меня прикрывающим, ладно? Я в группе иду Первой строкой…
– Вот поэтому и пойдешь в Академию.
«Сказать ему, что это я прикрывал его противника в зачетной схватке час тому назад? Нет. Тогда он вообще разозлится до последнего, чего доброго, обратится по начальству…»
– А если у меня будет боевой опыт – меня примут сразу на третий курс. Так что я ничего не потеряю! Рек, испытай меня хоть на имитаторе, увидишь, что я…
– Отставить разговоры!!
Довел все-таки мальчишка до белого каления. Сопляк. Да, в шестнадцать всем им хочется поскорее в строй. Но сейчас войны суровые. И таким полузнайкам делать на них нечего. Устав писался тогда, когда таких и в самом деле брали. Давно пора бы его переписать. Нет, братик, пройдешь всю науку – вот тогда пожалуйста. А сейчас – и не мечтай.
– Кадет, смирно!
Хоть этому они успели научиться.
– Приказываю: ни о чем таком больше не думать! Заниматься учебой. Оставаться первым. И готовиться в Академию. Вопросы есть? Вопросов нет!
Это пришлось сказать самому: Зор явно был настроен еще поспорить.
– Кру-гом! Шагом – марш!
Спохватился и вдогонку уходящему крикнул:
– Домой не спеши, сходи лучше на городок, потренируйся часок-другой на карусели, поднагрузи вестибуляр, а то у тебя с ним не все в идеале.
И сам повернулся и пошел. Без особой цели. Куда глаза глядят.
Глава 5
Придется крутиться
Это все происходило в ЦОСе-18, одном из множества Центров Образования Солдата юго-восточного квадранта планеты. А в другой четверти населенной территории, северо-западной, где народу обитало куда меньше, потому что природа там была намного суровее, быть может, именно по этой причине размещалась пятая, нерегулярная СФ-станция. И если в ЦОСах все было в спокойном порядке, как и полагалось, то на нерегулярном космодроме, а точнее – в расположенном подле него поселке, в это же самое время обстановка была куда более напряженной. И не без серьезных причин.
Станция представляла собой сильно вытянутый овал, достаточно обширное и ровное плато, усилиями людей возникшее в среднегорном районе. На нем, в южной его части, помещалось десять старт-финишных столов разного размера, из которых два, третий и восьмой, были приспособлены для приема и отправки тяжелых кораблей и находились в отдалении от прочих. Ближе к центру располагался аэродром для атмосферных кораблей. В самом же поселке, точнее – в его центральной части, стояло несколько зданий: два многоэтажных, сейчас, похоже, пустовавших, дальше, в отдалении от них, небольшое строение, отгороженное от остальной территории надежным бетонным забором с воротами и проходной. Тут же возвышалось несколько антенн разного назначения.
У проходной на стене виднелись три небольших табло. На том, что висело слева и повыше, значилось «Правительство Редана. Уполномоченный государственной Лизинговой комиссии», пониже – «Конфедеративный банк. Реданское управление». Третья же табличка, по другую сторону проходной, извещала, что тут находился и совершенно неожиданный «Высший учебно-строевой коммандат» – коротко и неясно.
Севернее стоял еще один десятиэтажный куб с уютным патио в середине; и внешний вид его, и внутреннее убранство намного выигрывали при сравнении с теми двумя корпусами, что сейчас пустовали. Впрочем, и это приятное строение тоже выглядело необитаемым. На всех его этажах не насчитывалось и двух десятков человек.
И наконец, северная оконечность плато была отведена под технические службы. Человек сведущий без труда опознал бы здесь и силовые установки, и энергетические хранилища, и ремонтные мастерские, и даже мощные устройства для эвакуации поврежденных кораблей со столов в ремонтные эллинги. Широкая бетонка вела отсюда ко взлетно-посадочному комплексу, но не прямо, а вдоль восточной границы овала.
Внешне все на станции выглядело спокойно, даже безмятежно. Да и на самом деле, если что-то и происходило, то лишь в огороженной части, а точнее – там, где обосновалась Лизинговая комиссия. А происходил там всего лишь разговор между двумя людьми, один из которых, двухзвездный госсоветник Ду Ду Ном, был главой этой комиссии, другой же – военный, судя по форменной одежде, точнее же – средний генерал Лиз Берот – именовался главным коммандантом по учебе и строю. Всего лишь разговор, да, но он подчас бывает важнее даже и серьезного события.
– Генерал, – проговорил глава с такой интонацией, словно за этим словом должно последовать какое-то серьезное обвинение или, во всяком случае, упрек. – Вы сейчас шли сюда – пол под вами не дрожал? Вам не показалось, что происходит землетрясение?
– Ни малейшего ощущения. – Генерал пожал плечами. – Да если – сейсмологи доложили бы.
– Сейсмологи могут отдыхать. Но почва под нами трясется. Вот, читайте.
Генерал прочел то, что виднелось на экране. Взглянул на хозяина кабинета. Тот лишь поджал губы и дважды кивнул. Генерал прочитал текст вторично. Сказал:
– Ну надо же! Что называется, невезение. А нельзя кого-нибудь из них отпасовать куда-нибудь… перевести в режим ожидания на худой конец?
– Без указания Главного Щитоносца – не имеем права. Не наша с вами компетенция. Да и потом – все равно плохо. Сколько у нас готово к контрактации?
– Согласно стандарту. Полный большой набор. Пять тысяч единиц высшего сорта. Универсальные космодесантники. Марки «Стандарт Р». Качество гарантировано. – Произнося эти слова, генерал невольно приосанился.
– Всего-то, – тут же охладил его высокий чиновник. – А у нас, ни много ни мало, – два заказа по пять тысяч этого самого Стандарта. Что же вы посоветуете делать в такой обстановке?
Генерал раздумывал недолго:
– Отдать первому, кто сядет. А перед вторым извиниться: мол, все продано, придется немного повременить – следующая партия уже дозревает, набирает кондиции.
Госсоветник невесело усмехнулся:
– Решение естественное – но только в теории. А на деле… Они вошли в наше припланетье практически одновременно, тут разве что фотофиниш мог бы помочь – но разница наверняка будет в пределах возможной ошибки, и ни один судья ее не признает доказательством. А если говорить о первом, кто сядет, то на практике это можем решить только мы: кому разрешим, тот и сядет. Вам очень хочется взять ответственность за выбор на себя?
Вообще-то военачальникам – а генерал, без сомнения, таковым являлся – должно быть свойственно принимать решения и отвечать за них. Но участника этого разговора такая перспектива, похоже, не устраивала. Судя по тому, что он сказал в следующую минуту:
– Давайте сделаем вот как. Посадим их плотно, одного за другим, с минимально допустимым разрывом по времени – чтобы нельзя было придраться к тому, что кому-то якобы оказано явное предпочтение. Первым пусть садится тот, что заходит с востока – как оно и принято повсеместно. А когда сядут – сведем их вместе, и пусть договариваются между собою: кто возьмет первым, а кому придется подождать. Как угодно, пусть хоть жребий бросают или разыгрывают в кости. А наше дело будет – сторона, как они решат, так и сделаем. И никаких претензий.
Чиновник покивал головой, высоко подняв при этом брови – как сделал бы старый, мудрый человек, только что услышавший явную глупость от незрелого юнца, но не желающий расхохотаться от души, чтобы не обидеть практиканта.
– Оч-чень хорошее решение, генерал. Почти идеальное. Но одна деталь, пусть и крохотная, все же заставляет меня сомневаться.
– Ну, если одна, да еще и крохотная, как вы сказали…
– Совершенно ничтожная, и я уверен, что вы найдете способ нейтрализовать ее. А именно: сумеете достигнуть хоть какой-то договоренности между мадигами и леганами.
Генерал только что набрал в легкие побольше воздуха, чтобы, скорее всего, самым убедительным образом выразить свою уверенность в устранении всевозможных незначительных деталей. Но не сказал ничего, и теперь воздух вытекал из него, как из проколотого мяча. И лишь когда этот процесс закончился, генерал переспросил негромко:
– Кого-кого?
– Ты не ошибся: мадиги и леганы.
Это «ты» со стороны высокого чиновника означало, что разговор из официального служебного становится сугубо частным, отнюдь не для протокола. И дало генералу возможность ответить примерно таким образом:
– Ах, растакую их этакую… Да какой же… этот самый ухитрился подложить нам такую свинью размером с гиппопотама?
Госсоветник Ду Ду Ном вздохнул:
– Стечение обстоятельств. А может, сам Главком Вселенной. Или черт-дьявол. Какая разница? Кто бы ни придумывал, а расхлебывать, твое превосходительство, нам с тобой. И быстро. Потому что уже минут через пятнадцать придется давать разрешения на посадку. «Покоряющему», что с Мадига, и леганскому «Неодолимому». Так что больше времени на раздумья не будет. Придется крутиться. А решать надо, сам понимаешь, с учетом не только минусов, но и плюсов. Такие случаи бывают хорошо если раз в десять лет. Урожай-то какой, а?
– Да-а… – проговорил военачальник с нотой мечтательности в голосе. – С одной стороны, куча забот, зато с другой – такой подарочек… благодатный. Вот уж воистину – не было бы счастья, да несчастье помогло. Ладно, покрутимся.
Глава 6
Чья масть длиннее
Командир атакующего транспорта «Покоряющий» (класс кораблей, едва ли не самый распространенный в космических силах Мадига) был в пределах своего корабля, как и любой командир любого корабля, Первым после Всекомандующего Адмирала Галактик. С одной только оговоркой: в этом походе на «Покоряющем» держал свой флаг глава торговой делегации Мадига. А являлся этим руководителем, как бы странно это ни звучало, сам Главнокомандующий Вооруженными силами мира Мадиг, главный адмирал Юкан Маро. И потому, получив сообщение наблюдателей о присутствии в прилегающем к планете назначения пространстве еще одного корабля, кроме тех, что принадлежали Редану и, следовательно, не могли быть конкурентами и представлять для «Покоряющего» опасность, командир корабля – капитан Симод – не стал принимать решения, но доложил обстановку командующему.
– Чей корабль? – Недовольный голос главы делегации свидетельствовал о том, что его оторвали от важного занятия очень не вовремя; так оно на самом деле и было – он в эту минуту как раз лакомился ножкой тинарского косокрыла, тушенной в красном вине с зернышками мадигского перца. – Он что, нас атакует? Какого он класса? Вооружен?
– Никак нет, ваша смелость. Не атакует. Пока еще.
Юкан Маро медленно промокнул губы благоухающей салфеткой.
– В таком случае, что вас беспокоит, капитан?
– Это «Неодолимый», ваша смелость.
– «Неодолимый»?
– Корабль Леганы. Нашего класса. Вы понимаете…
Юкан Маро понимал.
– Его намерения?
– Пока – держит курс на Редан. Как и мы. Заметил нас. Явной враждебности не проявляет. Хотя… вы же знаете их манеры.
Главный адмирал знал их манеры.
– Лучше бы, – проговорил он, как бы размышляя вслух, – его здесь не было. Как вы думаете?
Капитан вообще-то думал точно так же. Но отлично понимал, что устранить чужой корабль сейчас не в их силах. Хотя бы потому, что в случае открытия боевых действий в чужом припланетном пространстве хозяин этого пространства (согласно пункту три-прим триста двадцать шестой статьи Галактического Закона о пользовании космическим пространством) имел полное право считать эти действия направленными против него и принять меры самозащиты. Будь это не Редан, а какая-нибудь мелюзга, об этой статье можно было бы и не вспомнить. Но Редан хотя в целом и был миром не первого десятка, но во всем, что касалось дел военных, входил, пожалуй, даже в головную пятерку. Так что распылить в своем пространстве один-два чужих корабля для него не составило бы ни малейшей проблемы.
При этой мысли капитан невольно поежился под форменной тужуркой, словно ощущая спиной взгляды всех средств наблюдения, что сейчас «смотрели» на него и с поверхности планеты, и с десятков больших и малых спутников, и с кораблей реданского внешнего защитного кольца, которое уже было пройдено «Покоряющим» с соблюдением всех формальностей.
– Я думаю, ваша смелость, – отвечал он главе делегации, – не сделать ли нам простенький маневр? Прибавить ходу, выйти из прилегающего пространства. «Неодолимый» наверняка бросится за нами: наше присутствие тут тоже не доставляет им радости. И там мы их…
– Я вас понял, – возникшую паузу заполнил голос адмирала. – Скажите, капитан: зачем, по-вашему, они оказались здесь?
– Думаю, по той же причине, что и мы: для закупки здешнего товара.
– Правильно. И они, как вы сказали, видят нас не хуже, чем мы их.
– Безусловно, видят. Наши приборы это подтверждают.
– Теперь скажите: если они сейчас войдут в циркуляцию и станут уходить из этого пространства, что предпримете вы? Кинетесь за ними?
– Ну, зачем же. Я…
– Вы этого не сделаете, потому что это будет ошибкой. Наоборот, вы срочно запросите разрешение на посадку, чтобы сесть первым и таким образом получить благоприятную позицию для выполнения нашей задачи: проведения закупки. И мысленно поблагодарите их за то, что они нас пропустили. Или, может быть, вам кажется, что я не прав?
– Ваша смелость, вы совершенно правы.
– Так действуйте же, черти бы вас лизали!
– Слушаюсь!
На этом разговоры на борту «Покоряющего» кончились и начались действия. Запрос на посадку ушел уже в следующее мгновение.
На борту же «Неодолимого», атакующего транспорта с Леганы, в это время происходило, надо полагать, нечто подобное, судя по тому, что и там был свой капитан и свой глава торговой делегации, кстати – тоже Главком всех ВС, и цель у них была такой же. Короче говоря, запрос на посадку с этого корабля ушел в те же минуты, что и с «Покоряющего».
И оба корабля вышли на околопланетные орбиты, сохраняя предельное расстояние относительно друг друга и напряженно ожидая – каждый для себя – разрешения на посадку. А Редан все медлил.
«Капитану СФ-станции. Транспорт „Покоряющий“ просит разрешения на немедленную посадку, поскольку глава торговой делегации мира Мадиг нуждается в немедленной высококвалифицированной медицинской помощи в условиях стационарной клиники. Счет идет на минуты.
Командир Симод».
«Капитану и главному инженеру СФ-базы особого назначения. Требуем дать „добро“ на немедленный финиш борта „Неодолимый“. Положение катастрофическое: главный энергоген корабля вышел из-под контроля, что грозит в лучшем случае неуправляемым падением на планету. Принимаем все меры, но необходима аварийная посадка.
Глава делегации, маршал высшего ранга Экибал Тустас».
– Смотри, – сказал советник Ду Ду Ном генералу Бероту. – Пожалуй, преимущество у «Неодолимого»: и угроза посерьезней, и уровень подписавшего повыше. Как считаешь?
– Это как смотреть, – ответил генерал осторожно. – Жизнь главы делегации – вещь нешуточная, тем более что леган не упадет, даже если мы им откажем, а с этим их маршалом – с такими в полетах всякое случается. Так что я бы еще подумал, чья масть длиннее.
Глава Лизинговой комиссии понял, что помощи со стороны строевого коммандата он на этот раз не дождется. И, глубоко вздохнув, проговорил:
– Ну, что же: ситуация исключительная, придется и решение принимать такого же сорта. И, кстати, единственно возможное. Остальное будет уже зависеть от них самих.
И продиктовал диспетчеру по иннерсвязи:
– Дайте преимущественное разрешение обоим финиширующим бортам. Одному на стол-три, другому – на восьмерку. Выполнять!
– Ну и рисковый ты парень! – сказал генерал.
– Игра стоит свеч. Да никакого риска и нет, – возразил советник. – У них за пультами – асы, это всем известно. А в случае чего – сами будут виноваты, что не справились с маневром. Они ведь сейчас станут садиться на пределе допустимого – чтобы хоть на полсекунды опередить другого. Может, у кого-нибудь рука и дрогнет.
– Выведут стол из строя недели на две, – предположил генерал.
– Ремонт будет за их счет, согласно Уложению. А эти миры не бедные, заплатят не моргнув глазом. Наш восьмой, кстати, давно просит ремонта. А денег нет. Ну, и, кроме того… сам понимаешь.
– Хитер, хитер, – воздал должное генерал.
– А ты поторгуй с мое – научишься. Хотя крутиться нам сегодня еще как придется.
– Выкрутимся, а?
– Если нет – вкрутят нам, и по самое некуда. Ты ведь понимаешь: узнают на верхах, что мы такую возможность упустили, – не простят. Ага кинулись! Ставлю полсотни баллов на «Покоряющего».
– Отвечаю.
Оба больше не отрывали глаз от экранов. Приземление происходило на грани риска, и призрак катастрофы, казалось, маячил где-то совсем рядом с ходовыми экранами.
