Мила Коротич
Ван Гог и подарок бабушки
Ван Гог, «Звездная ночь»!
И Марина готова была поклясться, что вокруг всё набирающих яркость новых звезд сгущалась синяя темнота. Синяя! Глубоко синяя, как рисовали великие художники в докосмическую эру! Разве такое возможно в мире, где и днем-то небо уже давно бледно-серое?!
В небе порой всё же вспыхивали красные сполохи. Уличные фонари синхронно гасли и вспыхивали в такт, то оставляя округу без света, то резко освещая всё снова. А Марина стояла, завороженная гиганским небесным представлением, предсказанным безумным художником ещё триста лет назад.
– Марина Савушкина, по матери Чайкина? – сказал кто-то рядом. Марина обернулась. Незнакомый человек в военной форме смотрел на нее выжидающе. Было понятно, что ответ он и так знает, но Марина ответила:
– Да, это я.
– Я из ЦУП, проедемте с нами.
– Зачем?
– Поговорите с вашей мамой.
– Что? Где она?
– Там, – мужчина кивнул на «Зведное небо» в небе. – Это она всё.
– Моя мама? – изумилась женщина. – Да моя мама даже машину не водит!
Мужчина кашлянул:
– Ваша мама не водит машину, потому что ей это слишком просто.
…Один час, полет нормальный. Захват прошел успешно. Раскрытие сети визуально на контрольные 70 процентов. Наполняемость – на 30 процентов. На расчетную массу ещё не вышли. Работы идут согласно графика. Ну, почти…
А, всё равно никто не слышит! Но бодрит, сдавать такой отчет даже самому себе – бодрит. Красиво, всё-таки. Не буду про бархат и бездонность черных глубин, про оттенки звездного света. Я не поэт. Дочке понравилось бы. Художнице моей.
Зато я вижу как рой космического мусора то и дело идет волнами. В него по касательной входят куски извне. Приветы из давнего прошлого. Из истории космонавтики 20 века. Заря космической эры, «холодная война», соревнования двух сверхдержав, спутника с ядерными энергетическими установками.
Как быстро, однако, прошли те 200 лет на раздумья, которые обещали тогдашние ученые! Придумать мы ничего не придумали. Зато привыкли к серому небу и мусорным «звездопадам». Ядерные звезды теперь небосвод ещё и красным подсвечивают. Да люди бы и к этому привыкли, не так часто сейчас смотрят на небо. Совсем другое дело, когда лишаешься привычных благ. Устойчивой спутниковой связи, например. А уж потом замечаешь ядерные взрывы на орбите.
– Чайкина, это ЦУП! Ты что делаешь?!
– Готовлюсь к маневру, Сергей Иванович! Вас очень плохо слышно!
– Чайкина, не дерзи!
Всегда любила слегка позлить начальство.
Ничем не пахло. У беременных вроде бы должно обостряться обоняние, но в военном автомобиле действительно ничем не пахло. Он был стерильный внутри. Белый, с жестковатой обшивкой сидений.
Вел автомобиль человек. Марина не видела его лица – сидела на заднем сиденье. Другой, который завел с ней разговор, сидел рядом. Он представился, но Марина не запомнила. Зато рассмотрела его: ещё моложавый, наверное, около сорока, рыжий, худой, со светло-голубыми глазами. Достаточно. Ей с него портрет не писать.
