Мила Вант
Лавка «Цветы Камелии»
Надо признать – она красива. Эзотерическая лавка «Цветы Камелии» уютно устроилась на Вересковой улице аккурат между небольшой аптекой и магазином «Свет для дома». Именно поэтому слева от Лавки всегда горел большой золотистый крест, как жирное напоминание о том, что ведьмовство и иные колдовские аспекты испокон веков презирались церковью. А справа лучился теплый свет от сотни ламп и люстр.
Темные окна или же, если быть более точной, витрины, за неимением света внутри мигом отразили мою фигуру – средний рост, короткие прямые темные волосы, ровным срезом ниспадающие чуть выше плеч, острые плечи, худые кисти рук и заостренный подбородок. Я так и не успела снять своё «кафедральное» одеяние – так я называла пачку официальных строгих черных костюмов, что обычно носят с рубашкой и тонким галстуком.
В Мортвилле было значительно холоднее, чем в разгоряченном Луисфорде, что успевал нагреваться к обеду как минимум от бесконечных стеклянных высоток и начищенных до блеску домов. Я поежилась – не взяла пальто. Очень жаль.
У меня был ключ от лавки. Еще десять лет назад, когда я решила уехать в большой город за образованием и новой жизнью, Присцилла настояла на том, чтобы я взяла этот ключ и приезжала даже без звонка. Но я ни разу не приехала. Ни одного чертова раза не удосужилась поднять свою задницу и приехать.
Дрожащей рукой я поднесла ключ к двери и, провернув рукой несколько раз вправо (замок работал наоборот), отворила дверь в Лавку.
Мне показалось, что внутри все-еще стоит легкий запах ароматических палочек – кажется, это был аромат герани, шафрана и розы. Ощущение, словно Присцилла вчера весь день их жгла, окуривала Лавку. Я тяжело вдохнула в себя эти запахи и неохотно выпустила обратно, смешав их с углекислым газом собственного тела.
Ну вот и всё. Я дома.
– Ты соскучилась по мне? – спросила я, обращаясь к Лавке.
Что-то незримое суховато проскрипело в углу. Показалось, «Цветы Камелии» поприветствовали меня.
Я прошла к прилавку и провернула ручку настольной лампы. Легкое золотистое сияние осветило помещение.
Было чисто. Очень чисто. Ни пылинки. Словно Присцилла, прежде чем откинуться, убиралась с таким усердием, что от него же и скончалась.
Я провела пальцем по поверхности столешницы. Гладкое, отполированное временем и руками посетителей, дерево приятно коснулось моей кожи, передав легкие заряды магии в мои внутренности. Лавка не была живым существом в буквальном смысле, но она определенно жила, слышала, понимала и отвечала.
– Я скучала, – наконец ответила на еще один незримый вопрос я и оглядела глазами бесчисленное количество склянок, банок, сухих пучков растений и свитков. А еще старый и немного ржавый кассовый аппарат.
Позади скрипнула дверь. Я резко обернулась, не предполагая, что совершенно забыла запереться. В проеме показалась высокая фигура широкоплечего мужчины. Темные волосы намокли от редкой мороси и, прилипая ко лбу, мешали своему владельцу. Мужчина большой ладонью убрал волосы с лица и посмотрел на меня теплым глубоким взглядом. Я тут же отметила про себя, что его глаза все такого же оттенка – как кофе, только со светлыми крапинками. Будто бы в напиток бросили пучок снега и в последний момент, прежде чем растаять в чашке, он издал лебединую песню света. Линии острого подбородка изогнулись в удивленной гримасе, а правая бровь поднялась.
– Терра… Ты приехала? – его голос значительно загрубел и понизился. Создалось ощущение, что он долго и упорно срывал его в немом крике. В глазах читалось абсолютное неверие в то, что он видит меня. Я тут же почувствовала, как он перебирает в голове кучу вариантов того, почему его видение (то есть я) может оказаться нереальным.
Я нервно сглотнула. Что-то давно забытое поднялось в моей груди прямиком из живота и практически выскочило в горло. Лиам Салливан собственной персоной. Его внушительная фигура не помещалась в дверном проеме и поэтому он слегка согнулся, чтобы не стукаться головой о косяк.
Глава 2. Трещины
– Привет… – только и нашла, что вымолвить я. Лиам Салливан внимательно изучал мое лицо, словно пытался заметить каждое мельчайшее изменение, что отпечатком оставило время после нашей последней встречи десять лет назад.
– Я увидел свет и знакомую фигуру внутри, – он вытянул руку и показал мне на витрину, – Сначала не поверил своим глазам, – словно визуализируя сказанное, он несколько раз проморгался, демонстрируя как именно он не поверил им.
– Но я тут, – слабо улыбнулась я, правда, все еще не смея шелохнуться, – Настоящая… Насколько это возможно.
– Я вижу, – ответил Лиам и уголки его губ дрогнули. Взгляд еще больше потеплел а мышцы слегка расслабились, – Можно? – уточнил тот, показывая на порог. Лиам хотел пройти в лавку. И если бы я знала, что он не знает, то подумала бы, что разрешения он спрашивает отнюдь не у меня, а у… Лавки.
– Да, проходи, – шевельнула плечами я и сделала шаг вперед, – Правда я только приехала и еще не совсем понимаю, что мне самой делать.
Лиам зашел внутрь. Прежде чем он закрыл дверь, в лавку залетел холодный восточный ветер, занеся с собой сноп осенних листьев и воспоминания о том, какой же холодный в Мортвилле воздух.
– Пройдем наверх? – предложила я, указывая в сторону двери, что вела на лестницу, а та, в свою очередь, на второй этаж, на котором расположилась квартира Присциллы, – Там, возможно, есть чайник и, наверное, даже кофе.
Лиам кивнул и неуверенно потоптался на месте, не смея ступить вперед, пока этого не сделаю я. Возникшая неловкость моментально опалила мои щеки. Решив не медлить, я резко развернулась на каблуках ботинок и направилась в сторону лестницы. Звучно скрипнув, дверь, спустя несколько секунд и толики приложенных усилий, наконец отворилась. Нажав на старый выключатель света, я осветила лестничную площадку и начала подниматься на второй этаж. Мамино жилище не особо изменилось – разве что она передвинула диван и повесила новые гардины. Сразу за последней ступенькой нас встретил узкий коридор, а деревянная арка во весь проем открывала вид на гостиную комнату – красный потертый диван, персидский ковер, старенький антенный телевизор, стоящий меж многочисленных полок для книг. В углу расположилась невысокая статуя павлина – дань моде шестидесятых. По правую руку разместился крупный деревянный секретер с латунными ручками – каждая из них была сделана по форме животного: моей любимой ручкой в детстве неизменно оставалась та, что выполнена в виде небольшого французского бульдога. Я так часто прикасалась к ней, чтобы погладить, что она затерлась и собачий нос даже возможно стал меньше. Я снова отразилась в очередной поверхности – это было мамино любимое зеркало в витиеватой черной матовой раме. То самое, что по легендам передавалось в нашей семье из поколения в поколение. Но гладь зеркала выглядела как новая, отнюдь не тронутая ходом времени. Поэтому я слабо верила этой сказке и думала, что зеркало висит в этой квартире максимум лет тридцать. Мельком глянув в зеркало, я обнаружила позади себя Лиама – он уже поднялся и с интересом осматривал жилище Присциллы. Теперь уже мое жилище.
– Ну и ну… как же он хорош собой… – невольно отметила я про себя, гуляя глазами по зеркальной поверхности. Его пальто совершенно промокло, а темные влажные волосы так и норовились залезть в глаза.
– Я захватил твой чемодан и сумку, – тут же разбудил меня Салливан и указал рукой на багаж.
– О-о… – протянула я, опешив от такой галантности, – Очень своевременно, спасибо!
– Да не за что, – улыбнулся тот и водрузил мою сумку на секретер.
– Разденешься? – спросила я, продолжая оглядывать его мокрое пальто. И снова неловкая пауза.
– Пожалуй да, – ответил Лиам и снял верхнюю одежду. Приняв её в свои руки, я разгладила складки и аккуратно повесила пальто на дверной косяк – так ему будет проще просохнуть. Под пальто Лиам скрывал черный свитер с высоким горлом – кажется он тоже слегка намок, но предложить снять и его было бы через чур. В глубине своей темной души я усмехнулась. Жестом руки я пригласила гостя в основную комнату. Тусклый свет от абажура мягко очерчивал уютные складки дивана, который так и требовал поскорее принять в свои объятия мое измученное поездкой тело. Но сперва мне нужно было разобраться с тем, как не вести себя рядом с прошлым объектом обожания как идиотка.
– Поищу чайник, надеюсь он по-прежнему на своем месте, – кинула я и направилась на кухню, что располагалась в восточной части квартиры. Кухня не изменилась от слова совсем. Мне даже показалось, что когда я уезжала, на столешнице все также лежала большая поваренная книга семьи Флоухёрд и мамина чашка для утреннего чая. Странное гнетущее чувство в груди сжало мое трепещущее сердце в холодные тиски. Я медленно подошла к столешнице и заглянула в чашку – мои глаза ждали, что там останется недопитая жидкость, которую еще вчера, возможно, Присцилла заварила себе по своему обыкновению. Но нет – чашка была пуста и хорошо вымыта. С облегчением выдохнув, я подумала про себя, что это был весьма опасный момент – не смотря на длительный перерыв в нашем с матерью общении, эмоции могли бы взять вверх в этой игре.
– Тебе помочь? – раздался голос позади. Я резко обернулась, хотя пора бы уже привыкнуть, что Лиам Салливан, не смотря на свои внушительные габариты, очень тих.
– Ты можешь поискать чай или кофе, если хочешь, – ответила я, боясь что тот услышит, как сильно забилось мое сердце. Казалось, еще немного, и оно разобьется вдребезги от того количества эмоций и впечатлений, что на него навалились за сегодняшний день.
Лиам прошел к кухонному гарнитуру и включил свет. Свет от лампы бережно похлопал старую мамину кухню по поверхностям и осветил приятные оттенки комнаты – темно-зеленые ящички, деревянная столешница, совершенно затертая и невероятно гладкая, темные обои с рисунком в виде переплетения розовых кустов с разноцветными птичками на них и набор маминых чашек – все разные и каждая со своей индивидуальной историей покупки или же приобретения.
– Совершенно забыла, насколько странная была у Присциллы кухня… – прошептала я, оглядывая глазами убранство вокруг. Невероятной силы столп воспоминаний осел на мои плечи и я буквально на физическом уровне ощутила их тяжесть.
Лиам Салливан оглядел кухню вместе со мной и тихо выдохнув воздух, отчего я практически почувствовала тепло его тела, открыл нужный шкаф. Словив мое немое удивление, он прокомментировал свои действия:
– Неужели ты думаешь, что я не помню, где у мисс Флоухёрд находятся чайные принадлежности? – он усмехнулся и тепло посмотрел в мои глаза.
– Да уж… Было бы странно полагать, что твоя память как у рыбки, – попыталась отшутиться я и взяла в руки чайник, чтобы поставить его на огонь. Хотя мои щеки иногда горели так сильно, что чайник можно было вскипятить прямиком на моем лице.
Лиам достал кофейную банку и щедрым движением руки насыпал в каждую из чашек по чайной ложке смеси.
– Корицу? – уточнил он, с совершенно деловым видом выуживая все из того же шкафчика маленькую баночку с коричневым порошком.
– Разве что сегодня четверг? – усмехнулась я и выловив посреди кухни понимающий взгляд Салливана, хмыкнула, – В курсе, почему четверг?
– Ну конечно.. – качнул головой тот и убрал баночку обратно, – Мы же в Мортвилле – тут все немного… – он задумался, чтобы подобрать подходящее определение, – Волшебнонутые.
– В точку, – присвистнула я и уселась прямиком на кухонную столешницу в ожидании кипятка. Лиам оперся руками о ту же столешку и посмотрел на меня.
– Ты приехала из-за мисс Флоухёрд? – задал, казалось бы, очевидный вопрос тот. Я кивнула. И добавила:
– Похороны. Нужно их организовать. И… – я оглядела пространство вокруг, – Продать Лавку.
– А потом? – продолжал расспрашивать Лиам, внимательно изучая мои глаза.
– А потом в Луисфорд. Работа… – тихо ответила я. Мне вдруг стало очень грустно. Я понимала, что таков план и таким он был изначально. Но при мысли, что после продажи Лавки меня уже ничего не будет связывать с Мортвиллем и с… и с Лиамом Салливаном… Это отзывалось во мне весьма трагичным набором эмоций. Лиам не выглядел расстроенным. Но он явно опешил. Возможно Салливан ожидал, что я приехала навсегда? Тем не менее ему хватило мудрости не пускаться в уговоры и разговоры о том, почему я совершаю большую глупость, продавая Лавку.
