Милана Мейн
Высветление Тьмы
– Твое наказание состоит в том, что срок заключения контракта будет растянут во времени, – громкий властный голос заполнял душную комнату, где вокруг стола сидели воины. – Ты будешь заступать на службу в свое двадцатилетие, и в семьдесят лет твое тело будет опять смертным. Таким образом, то время, когда ты обычный человек, не будет засчитываться в общий срок службы на меня.
Воины переглянулись между собой, и сочувствие промелькнуло в их взглядах, при этом продолжали сидеть в напряженных позах, не вмешиваясь в монолог Даниэля. Я молча сидел, слушая и не понимая, за что такое наказание. Как будто прочитав мои мысли: судья продолжил.
– Оно связано с твоим предательством, – продолжал Даниэль. Марк, который сидел напротив меня, пристально посмотрел мне в глаза исподлобья, пальцы его рук, сплетенные в замок, побелели, зубы сильно сжались, губы превратились в тонкую линию.
– Какое предательство? – сместив взгляд с белокурого воина на черные глаза судьи, растерянно спросил я.
Он ехидно улыбнулся, склонил голову на бок и переместил руки на подлокотники своего трона.
– Эта часть стерта из твоей памяти не по нашей воле, – прошипел он. – В тринадцатом веке был бой в Биармии с рептилойдами, ты оставил своих воинов и мирно отлеживался в стороне. Тебя нашли в хижине не далеко от горы, где шла битва.
“Не может быть! – пронеслось в моей голове. – Я бы ни за что так не поступил!”
– Еще как поступил, – продолжая читать мои мысли, прокомментировал помощник князя Тьмы. – Ты отсутствовал три дня тогда, когда твои воины выполняли свою часть задания.
Мои мысли стали лихорадочно перебирать вековые события, и очень смутная часть того, о чем говорил Даниэль, вырисовывалась в моей памяти.
– И да, чтобы не повторилась подобная ситуация, душа твоей матери побудет пока у меня, – вставая со своего трона продолжал Темный судья.
– Что?! Нет!!! – заорав и вскочив с места, опрокинул кресло, на котором сидел, быстро направился в сторону Даниэля. Он вытянул руки вперед, делая несколько кругов кистями, и внезапно мое тело сковало невидимой цепью. Я замер, не дойдя до него, Тьма плотным дымом окружила тело, выкачивая воздух из легких. Боковым зрением увидел, как Марк резко встал со своего кресла и сделал шаг к стоящему судье. Тот быстро отреагировал, переведя одну руку в его сторону, и воин замер.
– Стой, где стоишь, – скомандовал он белокурому войну продолжая смотреть мне в глаза.
– Повелитель, он ведь только вернулся из обычного мира, – дипломатично начал Марк. – Полученную информацию нужно просто обдумать. Пара дней, и Александр придет в норму, – его голос становился все глуше и глуше, создалось ощущение, что невидимая рука сжимает ему горло. Вены на его шее вздулись, голубые глаза наполнились кровью, губы посинели, тело начало покачивать.
– Александр, ты же не хочешь усложнить жизнь себе и близким? – мерзкий смех резал слух, ударяясь о барабанные перепонки.
– Я принимаю условия контракта, – сквозь зубы произнес я.
– Конечно, принимаешь, – опуская руки и усаживаясь обратно на свой трон, обыденным голосом сказал он.
Мое тело почувствовало свободу, дыхание восстановилось, я видел, как Марк садится на свое кресло. Мне захотелось его поблагодарить за то, что он вступился за меня, однако взгляд воина был устремлен куда-то вдаль сквозь окно кабинета.
Внезапно раздался стук в дверь, возвращая меня в номер. Я стоял посередине комнаты, собираясь с мыслями и обводя затуманенным взглядом обстановку. Все стояло на своих местах, кроме валяющегося у кровати кресла. Стук настойчиво повторился. Я быстро направился к креслу поднял его и облокотил на кровать, как замок издал звуковой сигнал и дверь распахнулась. В проеме стояла девушка в строгом костюме и белой рубашке.
– Александр Сергеевич, у вас все в порядке? – обеспокоенно проговорила брюнетка с бронзовым загаром и накачанными губами. – Я стучала, никто не отвечал, поэтому открыла номер дополнительным ключом.
– Да, в порядке, а что случилось? – делая непринуждённый вид, спросил я ее вместо ответа, при этом придерживая кресло за спинку, так как не успел решить вопрос с отвалившейся ножкой, которая продолжала лежать на полу около дивана.
– Ваши соседи за стенкой услышали шум, – с тревожностью в голосе объяснила она свое вторжение, при этом ни единой эмоции на ее лице не отразилось. “Видимо, любит часто посещать косметолога, – пронеслась мысль. – Кукольное, мертвое лицо как плата за безупречную гладкость.”
– Все в порядке, я просто упал, – она продолжала на меня пристально смотреть. – Да, хотел сесть на кресло и промахнулся, – улыбнувшись, оправдывался я.
– Приносим извинения за беспокойство. Хорошего вам отдыха, – сказала говорящая кукла и медленно закрыла за собой дверь.
Мое лицо тут же стало каменным, я отпустил спинку кресла, и оно с грохотом упало на пол, не обращая на это внимание быстро достал из кармана джинсов телефон и набрал номер матери.
Вместо ее “Алло” я слушал монотонные гудки, блуждая взглядом по комнате. Часы показывали одиннадцать часов вечера. “Так, сколько сейчас тогда на Бали?” – мысленно прибавил плюс пять часов, успокоил себя тем, что она, скорее всего, отдыхает. Завершив вызов, кинул телефон на рядом стоящий диван и подошел к окну.
Последний раз я видел свою мать полгода назад. Она переехала на Бали, увлекшись йогой. Это было самым верным ее решением за последние пятнадцать лет, которое мне принесло небольшое облегчение. Постоянное напряжение выматывало меня, с одной стороны – ее постоянные попытки разрушить себя окончательно, с другой – регулярное напоминание Даниэля, что он может уничтожить мать в любой момент. Чувство жуткой вины охватило все тело и, превращаясь невидимый каркас, стало сдавливать его.
Смерть моего отца не была для нее ударом, так как мои родители никогда не любили друг друга, более того, они друг друга ненавидели. Отцу нужен был наследник для его бизнеса, а матери пожизненное содержание. Союз двух богатых и влиятельных семей был на руку обеим сторонам. Отца никогда не было дома, а “хранительница” очага всегда была занята собой. Так, предоставленный сам себе до своего двадцатилетия, я просто прожигал жизнь, пробуя всевозможные методы привлечения внимания к своей персоне нерадивых родителей. То, что происходило с матерью после аварии, не укладывалось у меня в голове. Вроде бы долгожданная свобода, куча денег, никаких грязных статей о многочисленных любовницах отца, однако что-то в ней сломалось и она никак не называла причину этого. “Может, когда-нибудь я скажу тебе правду”, – это был ее ответ на мои многочисленные вопросы.
На улице было светло, солнце не зашло за горизонт полностью, освещая ночное небо. Я потянулся к плотным льняным шторам и закрыл ими окно, погружая номер в полумрак. “Мне срочно нужна книга и завершить это чертово задание!” С этими мыслями я подошел к дивану, схватил ноутбук, чтобы дочитать анализ отчета и составить план дальнейших действий.
Глава 4
Мирослава
Я сидела в любимом кабинете и наслаждалась своей работой. Есть такое японское понятие “Икигай”, которое характеризует полностью мое состояние. Икигай – осознание собственного предназначения в жизни. Оно состоит из четырех составляющих: делать то, что нужно миру, то, что нравится больше всего, что отлично получается и за что платят хорошие деньги. И вот это главный для меня рецепт счастья.
– Я не могу утром даже встать с кровати и заставить себя идти на работу, – с грустью в голосе продолжает говорить клиентка, которая добилась в карьере всего, о чем мечтала. – Мне не нравится то, чем я занимаюсь. Точнее, не так, я, с одной стороны, довольна своей должностью, а с другой – у меня стойкое ощущение, что я делаю не то, что мне по душе.
– А чем бы вы хотели бы заниматься? – задаю ей вопрос, беря с журнального столика коробку с бумажными платками и протягивая ей. Она достает белую бумажную салфетку и прикладывает по очереди к уголкам глаз, убирая небольшие слезинки, и зажимает ее в руке.
– Я не знаю, – всхлипывая, говорит Мария.
– В психологии выделяют следующие этапы профессиональной жизни, – продолжаю я свою консультацию. – Первый называется адаптация, на этом этапе у человека задача выжить, как-нибудь и любыми путями, например, так живут лица без определенного места жительства. Второй – социализация, на данной стадии люди устраиваются на работу, где платятся небольшие деньги, это принцип “дожить до зарплаты”. Люди на этом этапе не живут полной жизнью, а именно существуют. Вы понимаете, о чем я говорю? – обращаюсь я к Марии, которая очень внимательно меня слушает.
– Да-да, – кивает она в знак согласия. – Продолжайте, – с интересом в глазах говорит она.
– Так вот, третий этап – это индивидуализация. На этой стадии человек занимает руководящую должность или реализуется профессионально. Зарабатывает так, чтобы ему хватило не только на еду и оплату квартиры, но и на дополнительные расходы и …
– О, это же мой этап! – перебивает меня Мария, прикладывая ладони к груди.
– Да, все верно, вы прошли этот этап и сейчас на пути к следующему, – с доброжелательной улыбкой продолжаю я. – Любой этап идет через кризис, состояние растерянности, ощущения, что в жизни нужно что-то менять.
– Вот у меня именно такое сейчас состояние, – добавляет она оживленным голосом.
– Четвертый этап называется “трансперсональный”, – продолжаю я, при этом меняю свою позу, закидывая ногу на ногу, и облокачиваюсь на подлокотник кресла. – Он заключается в том, чтобы начать делать то, что требует душа, и довести свое умение до совершенства и при этом зарабатывать деньги на жизнь.
– И как мне перейти на этот этап? – растерянно спрашивает клиентка.
– Тормозят обычно ложные убеждения и страхи, – отвечаю я на вопрос. – Ваше домашнее задание будет заключаться в том, чтобы выписать как можно больше этих убеждений и страхов. Так мы с вами будем приближаться к тому, чего на самом деле хочет ваша душа, – я замолчала, давая возможность клиентке обдумать сказанное мной. Ее аура за время консультации менялась от темно-красного, серого до оранжевого цвета. Наслаждаясь этой игрой красок, я понимала, что двигаюсь в правильном направлении.
– Я вас поняла, – сказала задумчиво Мария. – Составлю список к следующей консультации, – уже более воодушевленно и с горящими глазами проговорила она.
Мы закончили консультацию, она расплатилась за сеанс и ушла, тихо закрыв за собой дверь. Я подошла к кофе-машине, заменила капсулу и нажала на кнопку. Машина загудела, наполняя чашку ароматным кофе. Внезапно раздался стук, и дверь распахнулась. Я даже не дрогнула, поднося чашку к губам и делая долгожданный глоток, закрыв от удовольствия глаза.
– Добрый день, Мирослава Алексеевна, – услышала я знакомый глубокий голос, открывая глаза и поворачиваясь в сторону посетителя.
– Рада вас видеть, Александр, – искренне проговорила я, ставя чашку на столик и жестом приглашая сесть в кресло. Он прошел уверенной походкой мимо меня, неся шлейф властного и опасного человека. Сегодня очень остро ощущалась его холодность и тьма, которая плотным кольцом окружала его тело.
– Вы помните, на чем мы остановились? – усаживаясь в свое кресло, деловым тоном сказала я.
– На экскурсии, – усмешка появилась на его обросшем щетиной лице. Заметив мое хмурое выражение лица, продолжил: – Конечно, помню, – уже более сдержанно проговорил он.
– Я напомню, – голос стал более мягким, неожиданная волна тепла пронеслась по телу. Сделав вид, что ничего особенного не происходит, продолжила наш разговор. – Мы с вами говорили про сны, которые мешают вам заснуть.
– Да, все верно, – коротко сказал он, откинувшись на спинку мягкого кресла и приняв расслабленную позу, посмотрел мне в глаза. От его взгляда мурашки пробежали по коже, ощущение было, что он не просто смотрел, а нежно касался меня.
– Хорошо, вы расскажете, что вас беспокоит? Какие сны вам снятся? – пытаясь отвлечься от ощущений в теле, продолжила я.
– Вообще снится разное. Иногда бои, иногда мистика, а иногда интимные встречи, – будничным голосом проговорил он. Мои щеки моментально вспыхнули, я осознала, что придется разбирать очень щекотливую тему.
– Что за мистика? – начала я с более безопасного обсуждения.
– Вопрос касается борьбы добра и зла. Вы верите, что в мире есть такая война? – его голос звучал завораживающе, создалось ощущение, что он на что-то намекает.
– Верю, конечно, – уверенно ответила я, вспоминая рассказы моей бабушки о вечной борьбе Света и Тьмы.
– Так вот, во сне я ищу книгу Света, – спокойным голосом продолжил он. Его взгляд стал тяжелым, темное кольцо вокруг радужки стало увеличиваться в размерах, сливаясь с черным зрачком, от этого цвет его глаз стал темно-зеленым.
– Сны делятся на несколько типов: первое касается прожитого дня, второе – язык бессознательного, третье – вещие сны. Есть такая краткая градация – комментирую я его высказывание. – Я – приверженец работы с бессознательным при помощи интерпретации символов. Расскажите, что именно вам снится?
– Что я ищу и никак не могу найти книгу, – сказал он, пристально глядя мне в глаза, как будто я должна ему сказать место, где она находится.
– Что для вас Свет? – спрашиваю я его.
– Что для вас Тьма, – парирует он.
– “Миру нужен темный цвет, чтобы белый был заметнее”, – цитирую я слова Бернара Вербера из книги “Мы Боги”.
– Согласен. Во всем должны быть гармония и баланс, – сказал он, закидывая ногу на ногу и скрепляя кисти рук в замок.
– Для чего вы во сне ищете книгу? – слегка наклоняя корпус вперед и облокачиваясь на колени, задаю ему следующий вопрос.
– Чтобы стать свободнее, – от его ответа холодные мурашки пробежали по коже.
– Свободнее от чего? – тихим голосом спрашиваю я.
В комнате ощущается сильная концентрация напряжения. Он откидывается на спинку кресла, руки перемещаются на подлокотники, несильно сжимая их, взгляд становится непроницаемым.
– Чтобы жить, – без единой эмоции он отвечает на вопрос одними губами.
– То есть для вас мир враждебный, – констатирую факт и продолжаю: – Ребенок до шести лет видит мир глазами матери, и только позже на все это накладывается собственный опыт. Какие у вас отношения с мамой?
В его глазах вспыхивает огонь, перемешиваясь с черным светом, он так сильно сдавил подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели. Было ощущение, что я сдернула защитную вуаль с его истерзанной души. Внезапно от него хлынула жуткая огненная тьма. Она была настолько мощной, что залетала мне в ноздри, продвигаясь к легким, выжигая все на своем пути. Дышать стало трудно, я приоткрыла рот, чтобы сделать вдох, слизистая тут же пересохла, тело начало трясти. Он продолжал сидеть, не отвечая на мой вопрос, сверля меня дьявольским взглядом. Я глазами нашла кулер, который стоял около окна, медленно поднялась и на тяжелых ногах подошла к нему, чтобы налить себе воды. Голова жутко закружилась, и, не найдя опору, мое тело обмякло, пол исчез у меня из-под ног, я закрыла глаза и почувствовала, как падаю.
Сильные и жаркие руки молниеносно подхватили меня, и я была прижата к каменным мышцам его тела. Лицо Александра находилось в нескольких сантиметрах от моего, и его запах окутал меня.
– Мирослава, что с вами? – горячее дыхание прошлось по моим губам.
Я почувствовала, как при падении блузка немного задралась и его ладонь прижалась к кусочку моей оголенной коже на пояснице. Мощные электрические разряды пронеслись по телу, и сердце сократилось, будто к нему приложили дефибриллятор. Я резко открыла глаза и встретилась с обеспокоенным зеленым взглядом. Его магнетическая близость, горячее дыхание и естественный мужской запах затуманивали и без того не соображающий мозг. Мне захотелось погрузится в эти ощущения, чтобы он еще сильнее прижал меня к себе, уткнуться в его сильное плечо и восстановить дыхание. Моя рука прикоснулась к его каменной груди, мне срочно надо было почувствовать стук его сердца, чтобы удостовериться, что это не сон. Он шумно втянул в себя воздух и затем начал вставать, поднимая меня, словно я была невесомая. Его руки своим прикосновениями как будто вытягивали из моего тела страх и тревогу, заменяя и наполняя при этом нежностью, ощущением защищенности. Он подошел к креслу и плавно опустил меня на него, затем взял стакан с водой и передал мне.
Я потянулась, чтобы забрать его, и в этот момент наши руки опять соприкоснулись. Его грудная клетка поднималась и опускалась в поверхностном дыхании, он отпустил стакан и сделал шаг назад, не сводя с меня взгляда. Тьма улетучилась, создавая ощущение, что это была моя галлюцинация.
– Вам лучше? – я молча кивнула, продолжая держать стакан с водой. Он рукой провел по своим взъерошенным волосам. – Предлагаю на сегодня закончить нашу встречу. Я могу отвезти вас домой.
– Да, давайте завершим. Благодарю, но я потом сама доеду на такси, – растерянно прошептала я. Он немного постоял напротив меня и затем кивнув вышел за дверь.
Александр
Уже полчаса я стоял в душе под струей ледяной воды. Тело горело, я никак не мог утихомирить свое возбуждение. Прикосновение к ее телу и дурманящий запах снесли мне крышу. Маленькая ведьма опасно проникла под кожу, быстро протекая по сосудам, подобралась к сердцу и обвилась вокруг него так, что вздохнуть было больно. Она проникала все глубже, добираясь до каждой клеточки в организме, как вирус внедряясь и трансформируя ДНК, наполняя все собой. Хотелось вырвать ее из груди вместе с собственным сердцем, выжечь и вскрыть вены, дав ей вытечь из меня. Очередной раз разбудив моего внутреннего зверя, который рвется наружу, готовый крушить все на своем пути, лишь бы так не болело, не рвало внутри и не ломало тело. Она становится моей слабостью, самое сильное и роковое влечение. Ее губы… голос… чувственность… хрупкость… безумный коктейль, направленный на то, чтобы будить моего хищника. Сильная и волевая с одной стороны и в то же время нежная и уязвимая с другой, сумевшая вобрать в себя чистоту девочки и холодность стервы. Ею хочется обладать, целовать то страстно, то мягко, хочется то разорвать на ней одежду, то медленно зубами стягивать ее, оголяя сантиметр за сантиметром идеальное тело.
Я выключил душ и вышел из ванной комнаты, попутно обмотав бедра полотенцем. Раздался стук в дверь, и в номер вошла крашеная блондинка, державшая стопку чистого постельного белья. Дверь за ней захлопнулась.
– Я принесла вам чистое постельное белье, – она остановилась, не доходя до меня, положила на кровать свою ношу и выпрямилась, изучая взглядом мое влажное после душа тело.
– Отлично, – хищно улыбаясь, сказал я.
Ее макияж был чересчур ярким, кричащая красная помада визуально увеличивала ее накачанные губы, а волосы были забраны в тугой хвост.
– Могу прямо сейчас его поменять, – она рукой прикоснулась к шее и длинным винного цвета ногтем царапая прошлась к глубокому декольте белой блузки, которая плотно облегала ее пышную грудь. Не сводя с меня взгляда, приоткрыла рот и язычком провела по алым губам, затем медленно стала сдвигать подол юбки вверх, демонстрируя кружевные чулки.
– Я предлагаю сделать это чуть позже, – ухмыльнувшись сказал я, размышляя над ее приглашением, понимая, что это лучший способ сбросить напряжение и обезопасить себя.
Мою улыбку она расценила как сигнал к действию и, подойдя ближе, положила руки на грудь, проведя по каменным мышцам вниз по животу и добравшись до того, чего так желала, сказав: “Ооооо!” потянулась своими резиновыми губами к моим, чтобы запечатлеть поцелуй. От нее мерзко пахло цветочным парфюмом, чтобы скрыть свое искаженное гримасой лицо, откинул полотенце, резко развернул ее к себе спиной, толкнул на кровать и грубо задрал юбку к талии. Обеими руками сжал ягодицы, затем пальцами отодвинул кружевную ткань ее черных стрингов, убедился, что блондинка готова к вторжению, и жестко, без прелюдии вошел в нее.
Девушка явно не ожидала такого быстрого разворота событий, но мне было все равно до желаний и чувств шлюхи. Темп нарастал с каждым движением бедер, ее явно возбуждал агрессивный секс, она стонала, просила прикоснуться к ее груди, поцеловать ее, но я игнорировал эту мольбу, быстро подойдя к пику, и вылил в нее все скопившееся напряжение.
Я не получил никакого удовольствия от секса, цель была другая, но и она тоже не была достигнута в желаемой мере. Резко вышел из нее, оставив свою игрушку без желаемого облегчения.
– Я хочу продолжения, – она обижено надула и без того огромные губы.
– Как-нибудь в другой раз, – кинул я через плечо, направляясь в сторону душа, чтобы смыть запах шлюхи со своего тела.
– Ну ты и скотина, – озлобленно прошипела она, одернув юбку, быстро вышла, оглушив гостиницу громким хлопком двери.
В моей жизни было много легкодоступных женщин, которые, кроме желания переспать, больше ничего не вызывали. Такие женщины противоречат природным инстинктам, они не будят во мне зверя, который стремится заполучить, покорить, завоевать, а когда отсутствует борьба за право обладать, становится скучно и пресно. Я не помню их имен и лиц, потому что мне они были безразличны. И вот как наказание за свое бездушное отношение к женскому полу на моем пути появилась та, которая не просто разбудила животные инстинкты, но еще и заставляет думать о ней постоянно.
Сквозь льющуюся воду я слышал, как надрывается рингтон на телефоне, звонить мне мог только Олег. “Видимо что-то срочное, – пронеслось в моей голове. – Хороший повод переключиться”. Первый раз я порадовался тому, что у меня есть и другая жизнь.