Милена Завойчинская
Фею не драконить!
Глава 3
Я хотела последовать за ней, но тут позвонили в дверной колокольчик. Пришла первая клиентка на окончательную примерку, возможную подгонку и забрать готовый заказ.
Пришлось мне идти встречать. Провела риату в комнату, предложила присесть и, развлекая беседой, быстро упаковала вещи свекрови в сумку и поставила ту в кресло ближе к двери.
Мы успели с клиенткой светски обсудить новости и погоду. Я продемонстрировала ей заказанное платье и два маленьких костюмчика для собачки. И тут прозвучали быстрые шаги, и в гостиную заглянула драконица.
– Клара, дорогая, я полетела. Где мой багаж? А, вижу. Спасибо, милая. О, риата Монго́льц, рада вас видеть. Не знала, что вы тоже клиентка моей невестки.
– Не-ве… – проблеяла моя утренняя посетительница, округлив глаза.
– Да-да. Чудесно, не так ли? Мой старший сын, Ирден Маркус наконец-то женился. Как раз сейчас отправляюсь к родителям нашей милой Клариссы обговаривать празднование этого знаменательного события. Ах, эти молодые да шустрые! Все-то у них работа, все-то им некогда. Мол, им не до свадьбы. А как же банкет и веселье для родственников и друзей? Клара, милая, не скучай. Что-нибудь передать твоей маме?
– Нет, спасибо, – криво улыбнулась я, понимая, что теперь все столичные сплетни будут снова обо мне.
Только теперь уже никаких вопросов и догадок, свекровь сдала меня с потрохами. Теперь весь Бе́рриус будет знать, что фея замужем за драконом.
– Риата Монгольц, всего доброго. Передавайте дамам из кружка, что я кланялась. Навещу через пару недель, когда вернусь из Эстарина. Столько хлопот с этой свадьбой предстоит, – невозмутимо произнесла драконица.
– Да-а… – начала приходить в себя та.
Риата Ланц же сверкнула улыбкой, подхватила приготовленную для нее сумку и вышла на крыльцо. Я поспешила проводить, но успела только увидеть, как она шагнула с последней ступеньки крыльца, и тут же в небо рванула огромная сапфирово-синяя драконица. В когтях правой лапы она сжимала сумку.
– Так, говорите, риата Лети́ция Фердина́нда Ланц – ваша свекровь? – плотоядно улыбнулась любопытная клиентка, оказавшаяся за моей спиной.
– Да, риата Монгольц, – досчитав мысленно до десяти, ответила я.
Чтоб свекрови моей… облачка в пути не мешали… Вот зачем она все рассказала? Мы же с Ирденом хотели все скрыть.
Надо написать мужу дорогому. «Обрадовать» новостями. Надеюсь, он там от «счастья» хвост не отбросит, а то Зараза расстроится. Для нее хвост – это прямо фети́ш какой-то. Ауру Ирдена я запомнила, надеюсь, вестник дойдет без проблем.
И как выдастся свободная минутка, ознакомлюсь, что там еще понаписал Эдгар. Чтобы ему тоже… икалось от счастья. Горгулью ему в печенку!
Все же Моника как напророчила с этим ругательством. И драконов вокруг меня теперь в избытке, и горгулья имеется. Причем как раз подходящего размера…
Возможность вернуться к корреспонденции появилась только к ночи. Весь день творился сущий кавардак и столпотворение. У меня и так-то плотная запись, многие приходили забрать уже готовые заказы. Но сплетня о моем родстве с семейством Ланц разнеслась как лесной пожар. Полагаю, как только риата Монгольц вышла из моего салона, первое, что она сделала, – это бросилась оповещать о сногсшибательной новости всех своих знакомых.
Кошмар какой-то!
К вечеру я ненавидела всех. Вот вообще всех! А особенно драконов. Эти чешуйчатые прохвосты… хм… хвостатые, вся семейка один другого стоит.
Эдгар обдурил меня, наивную дуреху, и я оказалась замужем без обещанного развода. Ирден, такой любезный и милый, признаю́, заморочил голову. И я опять же оказалась замужем, но уже по-настоящему. Пусть и с уговором о фиктивности. Но этого мало, он еще и засветил наш брак перед посторонними. И риата Летиция. Ворвалась как тайфун, чуть не устроила пожар, втерлась ко мне в доверие, вынудила признаться семье о замужестве и рассказала посторонним о том, что я ее невестка.
Это какой-то драконий произвол!
Я кипела от негодования и недоумевала: почему я такая бестолковая? И как умудрилась во все это вляпаться?! Плакат написать, что ли? Большими такими буквами: «Фею не драконить!» Интересно, поможет?
Зараза весь день просидела в спальне. Она предприняла попытку спуститься и пообедать на кухне, но быстро осознала, что не стоило этого делать. Так что хитрая нечисть мгновенно удрала обратно наверх. После чего вылетела из окна второго этажа, через открытое окно кухни тайком пробралась внутрь и утащила себе обед. Но я об этом узнала лишь вечером, обнаружив остатки пиршества. Правда, зная, что я буду ругаться, если она сильно насвинячит, горгулья сделала несколько ходок. И притащила помимо еды большой поднос и тарелку. На пол она, конечно, все равно изрядно накрошила, но все же я оценила ее попытку кушать аккуратно и не мусорить за пределами подноса.
– Струсила, да? – спросила я ее, без сил падая на кровать на спину и раскидывая руки. Буду лежать как морская звезда, пока не очухаюсь. – Бросила меня одну на растерзание этим… любопытным.
– Пласти, хозяютька, – ничуть не устыдилась Зараза и прилезла за порцией ласки. – Но я маинькая, а их многа. И они все сюмят, сюмят…
– Да уж, шумят.
Я прикрыла глаза. Надо бы поесть, принять ванну и прочитать записки Эдгара, которые продолжали поступать весь день. Видно, приперло его там основательно.
– Кусять хотись?
– Хочу, – пробормотала я, не открывая глаз.
– Я сейтяс.
Горгулья спорхнула с моего живота. Что-то зашуршало, зашелестело, пахнуло сыром и копченым мясом. В следующую минуту я почувствовала, как маленькие, но необычайно сильные лапки приподнимают мою голову и подсовывают под нее подушечки одну за другой.
Пришлось предпринять усилие и немного приподняться, чтобы Заразе было легче.
– Кусяй. Ты зь моя холесяя, – засюсюкала нечисть, словно я ребенок. И в мои губы ткнулся кусочек буженины.
Я улыбнулась и позволила себя покормить. Почему нет? Горгулье приятно о ком-то заботиться. Она же совсем домашняя и милая. А мне приятно, когда она проявляет эту свою заботу в мой адрес.
Скормив мне все нарезанные ломтики сыра и мяса, она спросила:
– Ну тиво? Холосе тепель? Или иссе?
– Хорошо. Спасибо, дружочек мой. – Я погладила ее по спинке, притянула к себе и чмокнула.
– Да лядно узь, – застеснялась она. – Новости лассказивать?
– Конечно! Как прошло общение с моими родными?
– Ой. Знаись… Они стланные. Некламанты все такие?
– Какие?
– Дотосьные. Я зе им колотко и тетко тиво-то говолю. А они такие настойсивые! И спласывают, и спласывают. Дедуська у тебя стлогий. Такой, плямо – ух! Плямо как мой. Мой дедуська злюка быль. Его все боялисся. Но он потом тють-тють вымел.
– Что вымел?
– У́мель.
– Не поняла. Что-то особенное уме́л?
– Да нет зе. Не уме́л, а у́мель. Ну, мы – ледкий вымелсый вид. Вот он – вымел.
– А! Поняла. Вымер. Продолжай.
– Ну и все. А потом дедуська Хенлик написяль, сьто я настоясяя Монк и это холосо. И сьто ты молодесь. Потомуста устлоила сумаседсее, невелоятное и гландиозное сумасблодство. Воть. И иссе добавиль, сьто здет миня в гости. И сьтобы я заботиляся о тебе. А я и так заботюся, ты зе моя фейка.
– А что мама с папой? И пожалуйста, постарайся говорить четче, а то я не сразу все слова понимаю.
– А, эти ниссе так, – проигнорировала она в очередной раз мою просьбу перестать коверкать речь. – Милые. Спласывали, холосо ли ты кусаесь. И пледлагали закопать длакона, если он тебя обизяет. Но я им сказала, сьто у нас длакон холосый. Мама твоя спласывала, плислать ли тебе длагосенности. Я сказяла, сьто нинада. И сьто нас хвостатый музь тебе узе натял далить свои собстьвенные сокловисся.
– А братья как?
Зараза помолчала, а потом хихикнула. Это было неожиданно и странно. Хихикающую нечисть мне не доводилось видеть раньше.
А горгулья продолжала веселиться, даже морду лапкой прикрыла. Я ждала, с улыбкой наблюдая за ней.
– Холосие. Но смесьные. Хотять миня себе. Совелсенно сельезно пледлагали кутю взяток, сьтобы я к ним пелеехала.
– Та-а-ак! Сманивали, паршивцы?! – возмутилась я.
– Тють-тють. Обисяли нотью на кладбиссе плигласить и показать упыля и нетисть.
– Они спятили? – растерялась я. – Зачем приглашать тебя на кладбище и обещать показать упыря и нечисть?!
– Интелесно зе.
Я моргнула, а потом рассмеялась. Горгулья захихикала еще сильнее, а потом призналась:
– Я зе тозе нетисть. Хотю на длугую посмотлеть. И я упыля никада не виделя. И зомби. Блатики сказали, у вас есть зомби и они слузят. Хотю зомби! Давай заведемь?
– Не надо, Зараза. Они частенько плохо пахнут и совсем неживые. Это грустно, особенно когда поднимают кого-то из прежних слуг, которых хорошо помнишь за долгие годы службы. Это всегда по их желанию и просьбе, но все же… Мы с тобой лучше как-нибудь без них, сами. Или заведем живых помощников.
Чуть позже, когда я отдохнула и пришла в себя, прочитала переписку горгульи с моим семейством. Посмеялась. Потому что писала Зараза в том же духе, что и самое первое послание. Это вызывало вполне закономерную оторопь и множество вопросов.
Но судя по всему, всем было весело. Чувствовалось, что даже дедушка начал получать удовольствие от происходящего. Раз уж не пожалел времени на столь долгий обмен вестниками. Да и папа. Обычно они всегда сильно заняты, и не так-то просто добиться от них нормального общения. Им вечно некогда, поэтому предпочитают короткие фразы и максимально сжатые послания.
Братья же мои были в полнейшем восторге, чего и не скрывали. Леандр-то уже знал о моей горгулье и сейчас просто был доволен прямым общением. А Жан-Луи наверняка высказал брату за то, что тот не рассказал о моей питомице раньше, и отрывался сейчас в переписке. И таки да, эти охламоны, пользуясь возможностью, пытались сманить мою реликтовую и уникальную горгулью. Не удивлюсь, если они и дальше продолжат общаться с Заразой, уже минуя меня.
Прочитав все, зарядившись дозой позитива, я все же нашла в себе силы встать, принять ванну, переодеться в халат и тапочки и спуститься в кухню. Надо поесть горячего и выпить чая. И туда же перенесла всю стопку посланий от Эдгара.
Мы с Заразой поели тушеного мяса, которое я подогрела, закусили пирожными с чаем.
– Ну тиво, плиступаем? – нетерпеливо перебирала лапами горгулья. – Тиво писет нась втолой музь?
– Да, приступаем. Что же он нам там пишет?
Писал Эдгар Флавио Ланц много.
«Феечка, спаси! Ты получила послание? Твой муж».
«Феечка, это же я. Муж. Спаси!»
«Ты меня спасать будешь?! Муж».
«Не понимаю. Вестники до тебя дошли. Фея, отзовись. Муж».
«Феечка, ты помнишь, что у тебя есть муж? Спаси меня».
«Пишет твой муж. Помнишь, в храме? Я же с тобой браслетами обменялся. У меня неприятности».
«Фея, да отзовись же ты? Как там тебя зовут?»
«Прости, вспылил. Мне стыдно, но я не помню твое имя. Но мы же поженились, да? Ты не забыла?»
«Феечка, ну же! Я риат Ланц. Помнишь? В храме же жрец провел обряд. Ты согласилась стать женой».
«Фея, чтоб ты не хворала! Отзовись! Как твое имя? Я не могу ругаться с женой, имени которой не помню».
«Прости-прости. Я опять вспылил. Но почему ты не отвечаешь? Я ведь муж, меня надо выручить».
«Феечка, ну пожалуйста! Я неправ, не стоило тебе грубить. Но мне очень нужна помощь жены. А ты ведь жена. Вспомни: Эстарин, столица, храм и я – симпатичный голубоглазый блондин. Вспомнила? Там орки еще были. Ну же! Не могла ведь ты совсем выбросить это из головы, хотя и фея. Риат Ланц».
«Феечка, ну вы же добрые и милые. Не веди себя как злобная обидчивая драконица. Да, я обещал развод через неделю. Подвел. Ну не сердись. Спаси меня еще разочек, а? Что тебе стоит открыть портал, как умеют только феи, и вытащить меня отсюда?»
«Ну ладно, разрешаю себя наказать и даже поколотить. Как же тебя зовут-то, а? Только вытащи меня отсюда. Я не готов жениться снова. От орчанки едва ноги унес, ты выручила. Спаси мужа!»
Я с выражением зачитывала послания вслух и веселилась. Нет, ну каков наглец! Что характерно, он не называл свое имя, но и не жульничал в этот раз, не прикрывался именем брата.
– Ну, что думаешь? – со смешком спросила я Заразу, отложив последнего вестника.
– Вляпалься, хвостатый. Хитлый зук.
– Это точно. Хоть и не жук, но хитрый хвостатый. Спасать не будем?
– Неть. Он лугаеться на фею. А так низзя. И имени не помнит. А самь зенился. Фу таким быть, плохой длаконь.
Я прыснула от смеха. Вот уж точно – дла-конь.
– На самом-то деле я в любом случае не смогу ему ничем помочь. Он рассчитывает, что я открою к нему портал, как это делают феи. Ну ты знаешь, разрыв пространства. А я так не умею. Я ведь не настоящая фея, мне такие чары не подвластны.
– Тиво эта? Мозесь ты все. Плосто не тлениловалась. Ты ведь моя феитька. Завтла, хотись, потленилуемся? Тока нам нузьна к молю уйти, навелная, на плязь. А то ты иссе тока утисся, сьтобы нитиво не слутилось.
– Зараза, милая, не могу. Я человек, хотя и по непонятным причинам обзавелась обликом и аурой феи. А разрывать пространство могут только истинные феи. Настоящие. Понимаешь? И тут не поможет ни пустынный пляж, ни море.
– Канесна. А сделяй так, позялуста, – попросила нечисть и изобразила лапками, будто распахивает две маленькие дверцы в воздухе.
Я усмехнулась и повторила за ней.
– Неть, не так. Смотли! – Она продемонстрировала мне хитро переплетенные пальчики, а потом снова обеими ладошками «распахнула» что-то.
Я под ее руководством сложила пальцы и повторила жест.
– Посьти полутилася. Тють-тють более ле́зко! Там маленькое окосько как будьта, быстло отклой ставеньки, позялуста.
Я с улыбкой исполнила «открывание ставень» и чуть не взвизгнула, когда на месте, где мои ладони распахнули нечто-то невидимое, открылся пространственный карман.
– О! Тюдесна! – Зараза тут же подскочила к нему, заглянула туда одним глазом, потом засунула правую лапку и пошебуршала, пытаясь что-то схватить. – Оть! Полутилася!
Радостно дернув, она отскочила от пространственного разрыва и вытащила ветку, с четырьмя оранжевыми спелыми плодами неизвестного мне фрукта.
– Что это?
Пригнувшись, я тоже заглянула в то место, куда неожиданно для себя открыла проход. Там расстилался зеленый сад. О том, что мне внезапно удалось совершить то, чего я не могу по определению из-за расовых особенностей, я решила подумать чуть позднее.
– Вкусьнятина. Пелика́льни. Будись? – Горгулья уже сорвала один плод и с аппетитом откусила от него. Брызнул сок, а нечисть заурчала от удовольствия.
– Пеликальни? Так это они? Но они же не растут на людских землях.
– Дя. Мы тють-тють оглабили усастых ельфов. Они зядные и не плодають пеликальни. А мы сейтяс скусаем и станемь класивые-класивые! Музь нас увидить и умлет от востольга. Тока плавильный музь, не етот, – кивнула она в сторону записки от Эдгара.
Пеликальни, значит… Я о них только читала. Эльфы действительно не продают эти фрукты никому. Но не из-за того, что жадничают, как предположила Зараза. Растут эти плодовые деревья только на эльфийских территориях. Обладают исключительными омолаживающими и оздоровительными свойствами. И остаются свежими и съедобными менее получаса после того, как их сняли с дерева. Потом начинают невыносимо вонять и расползаются, превращаясь в гниль.
Вот такой странный эффект. Свежесобранные – дивные, волшебные и полезные. Чуть помедлишь – и все.
Так что мы с нечистью не стали медлить. Я сорвала с ветки плод себе, вгрызлась в него и прижмурилась от удовольствия. Невероятный вкус! Пока мы ели, прореха в пространстве затянулась.
– Зюй быстлее, мало влемени осталося, – принюхавшись, поторопила меня Зараза и, выплюнув косточку, быстро принялась поедать второй пеликальни.
Ага, значит, она в курсе. Но решила эльфов обозвать жадинами просто из маленькой вредности. И я поспешила съесть и второй фрукт. Было бы страшно обидно лишиться редчайшего лакомства из-за того, что я медленно жую. В бездну приличия, умоюсь потом.
Мы прикончили неожиданную добычу, и только я собралась спросить, что это такое сейчас произошло, как получила пояснения. Сначала горгулья погладила сытое пузико, а потом сказала:
– Воть. Ты мозесь. Мы зе феитьки. Ты у меня настоясяя, плосто не утилась иссе. И ты все умеесь. А после пеликальни все иссе быстлее освоись. Будись не тойка класивая, здоловенькая, но и умненькая.
– Как такое возможно? – тихо спросила я. – Я ведь родилась человеком.
– Ой, ну подумаесь! Плосто иногда феями не лоздаються. Тиво такова? Идем спать. А этот злыдень пусть подумаеть о своемь поведении! – Она повернулась и, точно как большая кошка, сделала вид, будто закапывает задними лапами вестники от Эдгара. – Ись, удумаль! На феютьку лугаться! О! Сейтяс!
Она выпорхнула в окно кухни, вернулась через минуту с запиской, которую успела написать в спальне.
– Отплавь ему!
Я прочитала, хмыкнула, да и отправила.
Зараза мстительно написала:
«Вспомни имя жены и назови свое. А то мы, феечки, такие трепетные и нежные, что не помним всяких блудных мужей!»
Через минуту прилетел ответный вестник. Я развернулась и расхохоталась в голос.
«Зараза розовая!» – в сердцах выругался отчаявшийся дракон.
– Ух ти! Миня уже вспомниль! А мы ведь дазе не знакомы. Воть умею я воспитывать длаконов. Нитиво. Сколо и тебя вспомьнит, не ластлаивайся.
Я не стала разубеждать наивную нечисть. Просто пошла чистить зубы и ложиться спать. Ну, Эдгар! Припомню я тебе «заразу розовую».
Глава 4
Я уже даже улеглась в постель, но потом вспомнила кое о чем. Опять сползла с кровати под недовольное ворчание задремавшей уже Заразы. Накинув халат, я высунулась в окошко, выходящее на улицу и крыльцо.
Увидеть орков, если они сами этого не желают, невозможно. Но они ведь меня караулят, значит, где-то в кустах или в тени дома притаился один из следопытов.
Я попыталась взглядом отыскать сама, разумеется, не преуспела и тогда негромко окликнула:
– Эй! Есть кто? Кто сегодня дежурит?
– Есть, вождь! – Чуть ли не на моих глазах из ниоткуда материализовался, но на самом деле просто выскользнул из густой тени один из моих зеленокожих подопечных.
– Не вижу лица, это кто? – прищурилась я.
– Базето́г, вождь.
– Добрый вечер, Базетог. Нет ли известий о риате Ланце? Не возвращался?
– Нет, вождь. Не возвращался.
– Хм-м. И никаких других новостей?
– Мать его прилетала. Но ты, вождь, сама знаешь. Она у тебя гостила.
– А его отец или брат?
– Нет. Не появлялись.
– Ясно. У вас все нормально? Я закрутилась совсем, а вы тоже что-то притихли и пропали.
– Ты занята, вождь, – усмехнулся орк. – Город гудит. Про дракона все узнали. Твоя репутация, вождь, взлетела до небес. Фея, окрутившая дракона… Такого еще не бывало на людской памяти.
У меня вырвался смешок. Да уж. Еще кто кого окрутил и заморочил. И тут я осознала фразу.
– На людской памяти? – повторила я ее. – А на памяти других народов?
– Случалось в иные времена. Духи предков говорят, что сила у обоих тогда возрастает. Духи довольны. У нас хороший вождь. Сильный. Только своенравный очень.
– Что еще говорят духи? – поджала я губы. Потому что совершенно не понимала, по-настоящему ли орки говорят с этими духами предков или им как-то передает весточки шаман.
– Велено ждать и беречь, вождь. – Орк, не скрываясь, улыбнулся во всю пасть, продемонстрировав внушительный набор зубов и клыков.
Спорить я с ними уже давно перестала, бесполезно ведь. Но решила сообщить о том, что со мной связался Эдгар. Рассказала о записках, которыми он меня уже сутки закидывает.
– Так что этот авантюрист снова во что-то вляпался. Хочет, чтобы я ему помогла. Вы что думаете об этом?
Орк призадумался. Потом выдал:
– Нет, вождь, не вмешивайся пока. Мы спросим духов предков, они укажут вектор пути.
– Да я и сама не планировала. И риата Ланц настрого запретила. Просто думала, вдруг это вам важно. Ведь именно с Эдгара вся эта история началась.
– Он камешек, вызвавший лавину. Лавина – это ты, вождь.
– Вот уж спасибо! Ладно, я пошла спать. Ах да! – Волшебной палочкой я обновила ему вид и фактуру костюма. – И передай остальным, чтобы не забывали появляться для дозы волшебства.
С этой круговертью едва не запустила приличный облик своих пятерых подопечных. А мне ведь нужно, чтобы они не пугали приличных граждан Берриуса и выглядели достойно. Вот и облагораживала их наряды своими фейскими чарами.
Перед тем как лечь спать, написала все же Ирдену. А то его нет и нет, и новостей никаких. Все равно пока не спится, покончу уж сразу со всей корреспонденцией.
«Прилетала твоя мать. Оторвала дверной колокольчик. Чуть не сожгла мне кухню. Выпила почти весь самогон. Улетела знакомиться с моей семьей. Будет свадьба. Не отвертеться. Прости, но я недостаточно храбрая, чтобы спорить с драконицей. Про наш уговор я ей не рассказывала. Она уверена, что все по-настоящему.
Твой брат опять устроил что-то мутное. Забрасывает меня вестниками, просит помощи. Подписывается мужем. Он муж или ты? Клара».
Ответ прилетел буквально через три минуты. Торопливо накарябанный грифельным карандашом на грязном клочке бумаги, оторванном от газеты.
«Мою ж мать! Сильно запугала? Прости! Она такая. Что натворил Эдгар? Мне не писал. Муж – я. Я – муж! Поняла? Ты моя жена! Ирден».
Я хмыкнула. Вот пусть сам решает все со своим близнецом. Я мстительно сложила в стопочку все послания Эдгара, включая последнее, и завернула в свой вестник, в котором написала:
«Я уже запуталась, кто из вас мой муж. Эдгар уверяет, что он. Разбирайтесь сами. Кларисса.
Примечание. Я вообще уже не уверена, что замужем. Но ты хотя бы помнишь, как меня зовут».
Ответа не было минут десять. Но я честно решила дождаться, пока Ирден ознакомится с шедеврами эпистолярного жанра от своего младшего брата. Ответ порадовал и насмешил. Правда, написан он был на еще более грязной бумажке. И тоже оторванной от края газеты.
«Уши оторву поганцу! Кларисса Терезия Монк, ты моя жена. Ясно?! Не его! Ничего не предпринимай. Вернусь уже завтра. Бесит, засранец! Скучаю по вам, девчонки. Целую обеих.
МУЖ!!!»
Подпись была написана прописными буквами и трижды обведена, чтобы пожирнее линии были.
– Ты тиво смеесся? – зевнула Зараза.
– Драконы меня поделить не могут. Оба заявляют, что они мужья. Ирден пишет, что скучает.
Я зачитала ей последний вестник.
– Холосый музь, – расплылась в жуткой улыбочке нечисть. – Иди спать. Пусть длаконь сам своего блата воспитываеть.
Хороший муж явился не завтра, а глубокой ночью. Причем явление оформил в своем стиле. Долевитировал до окна спальни и постучал. Ну а я спросонья отреагировала тоже в своем стиле. Не открывая глаз, ткнула в сторону окна волшебной палочкой.
Не специально, клянусь. Но спала я после вчерашней нервотрепки крепко. И когда вскинулась от стука, разбудившего меня, то действовала на рефлексах.
За окном что-то снова грохнуло, но я уже осознала происходящее, вскочила с постели и подбежала посмотреть, кого убила.
– Ты меня все же когда-нибудь прихлопнешь так, – укоризненно произнес Ирден, выдвигаясь сбоку. – Привет, жена.
– Не прихлопну, ты ведь не муха, – успела я ответить, прежде чем до меня дошло. Этот прохиндей, наученный в прошлый раз, постучался и сразу спрятался сбоку от окна. А что тогда упало?
Я высунулась и посмотрела вниз. Там лежала дорожная сумка.
– Ага! То есть я все-таки не промахнулась.
– Нет, – рассмеялся дракон. – Ты удивительно меткая для девушки. Пустишь домой? Я вернулся.
Хмыкнув, я отступила в сторону и позволила мужчине переместиться в воздухе и вскарабкаться на подоконник. Пока он переползал в мою спальню, я магией подняла его вещи, подтянула левитацией вверх и тоже втянула в комнату.
– Девчонки! Как я рад вас видеть! – заявил довольный драконище, сгреб меня в охапку и чмокнул в макушку.
А я задержала дыхание, потому что был Ирден грязный, пыльный, потный, вонючий. И несло от него не только им самим, но еще лошадьми, костром и болотом.
– Пливет, длакономузь, – зевая, ответила с кровати Зараза. Потом я услышала шелест и шмяк.
Шмяк донесся откуда-то сверху.
Ирден крякнул, ослабил хватку, и мне удалось отступить на шаг. Я подняла глаза и прыснула от смеха. Горгулья перелетела к нам, но так как у мужчины руки были заняты, она недолго думая плюхнулась ему сзади на плечи, а крыльями обняла голову.
Картина вышла воистину эпичная.
– Зараза, задушишь, – просипел Ирден и погладил ее, куда дотянулся.
– Не-е-е, я ласкавяя и легинькая. Я зе маинькая.
– Но пухленькая, – вмешалась я. – Спускайся, дорогая. А то и правда гостя задушим от радости, – добавила с иронией.
С неохотой выполнив просьбу, горгулья выпустила голову Ирдена. Но на плечах осталась сидеть.
– Я не гость, – продемонстрировал нам радостную улыбку Ирден. – Я муж. Вернулся домой после долгого пути. Голодный. Холодный. Несчастный. Чуть-чуть. Но вообще – счастливый, ведь я рядом с вами.
– Но… – попыталась я намекнуть, что он вернулся не домой.
– Всю ночь не спал. Быстрее завершал дела. Сделал доклад. Сорвался и, не дожидаясь свою команду, рванул где верхом, где на крыльях, а где порталами к тебе, жена.
– Да я…
– Спешил! Успел! Девочки, мне очень нужно помыться. Я немного провалился в болото, неудачно выстроил портал.
– Но ты…
– Зараза, ты поможешь мне распаковать багаж? Там и для вас кое-что есть. Можешь полностью все вещи вытащить и найти, все там.
– Дя!!!
Горгулья тут же рванула к дорожной сумке, освобождая дракона, и тот подмигнул мне.
– Ягодка, организуешь мне что-нибудь по-быстрому перекусить? Сильно потратился, так спешил. Боялся, как бы вы не поддались на происки Эдгара. Он кому угодно голову заморочит. На редкость убедительный паршивец, причем с самого раннего детства.
– Да, организую, – со вздохом смирилась я, проигнорировав часть про Эдгара.
– Спасибо! – Драконище, невзирая на мое вялое сопротивление, подтянул меня к себе, снова сгреб в охапку и постоял пару секунд, вдыхая запах моих волос. Потом отпустил и довольно сообщил: – Хорошо…
Я отскочила подальше на всякий случай. А то как-то мне не очень понравилась хватательно-тискательная тенденция. И схватила халат, только сейчас осознав, что я в коротенькой ночной сорочке, потому что спросонья не оделась.
Мучительно покраснев, я быстро укуталась, выскочила за дверь и пошла вниз, накрывать на стол. Пока Ирден будет мыться, успею и достать еду и успокоиться.
Поставив на стол готовые блюда, которые с недавних пор покупаю в большом количестве и храню в стазисе, положила приборы и села ждать. Вскипел чайник. Прошло достаточно времени, чтобы успеть помыться, переодеться и спуститься, но Ирдена все не было и не было.
– Он там утонул, что ли? – пробурчала я, потеряв терпение, и пошла наверх.
В гостевой комнате, которую в прошлые разы занимал дракон, его не оказалось. В ванной комнате тоже. Не поняла…
Я вошла в свою спальню, собираясь спросить у Заразы, куда делся дракон. И обнаружила его спящим в своей кровати. Голым! Голозадым, точнее.
Этот бесстыжий тип улегся в мою постель, развалился там, подгреб под себя одеяло, закинув ногу. А подушку обнял, уткнулся носом и сладко спал.
– Эт-то чт-то т-такое? – Я от возмущения аж заикаться начала.
Нашла взглядом горгулью. Та сидела возле кучи вещей, которые выгребла из сумки дракономужа. Там все вперемешку было. И совсем грязные вещи, и просто ношеные, и какие-то бумаги, и походный котелок с металлической же походной посудой. И фляга с закопченным дном. В костре ее подогревали, что ли?
– Я не виноватя, – развела лапками Зараза. – Он самь. Помылься, велнулся за одезьдой, а потомь – блык, и все. Усталь, навелное.
– А я? – как-то обиженно получился у меня вопрос. – Это же моя кровать. Мне-то куда?
– Вмесьте? Места многа… – задумчиво посмотрела на двуспальную кровать горгулья.
Я недовольно фыркнула, давая понять, что думаю об этом аморальном предложении. Мы же не по-настоящему женаты.
– Смотли. Это мине подалок, – отвлекла меня от возмущенных размышлений нечисть.
Она подтолкнула лапками вперед сверток. Я присела рядом на корточки, и тогда она развернула бумагу. Там оказался большой ажурный платок из пуха горных козочек. Такие вяжут только жители горных селений. А пух собирают, вычесывая вручную маленьких еще козлят, до того как их шерсть станет грубой. Чем хороши такие вещи: в них не жарко в жару и не холодно в холод. Их даже зачаровывать не нужно, просто особенность пуха этого вида коз.
Я потрогала мягчайшее легкое полотно, погладила и пропустила между пальцев. Нежность необычайная.
– Сьтобы мине мягонько было, – улыбнулась во все клыки горгулья. – Постелись мине?
– Конечно. Куда?
– В клеслице. Дя? Или плидумаесь мне потомь кловатку? А туть тебе, отклывай сколее. Мине любопытьно ведь. – Зараза протянула мне второй бумажный сверток. Он был перевязан бечевкой, и воспитанная нечисть дождалась меня, не стала вскрывать.
Я оглянулась на спящего дракона. А потом все же села на пол удобнее и зашелестела оберткой. Мне тоже досталась вещица из козьего пуха. Но не платок, а нечто среднее между манто и халатом с широкими рукавами. Такую вещь можно надеть и поверх повседневных вещей, и накинуть к вечернему платью. И выглядеть будет одинаково уместно и роскошно. Я встряхнула ажурную белую вещичку. Красиво. Очень!
– Помеляй сколее! – нетерпеливо перебирая лапками, велела Зараза.
– Пойдем, – встала я на ноги.
– Кудя? – удивилась нечисть. – Плимеляй сколее! Мине ведь надо увидить!
Она даже голос чуть-чуть повысила от нетерпения. До этого-то мы с ней общались едва слышным шепотом, чтобы не мешать Ирдену.
– Я не одета, – приложив палец к губам, тихонечко шепнула я, взглянув на нечисть с укоризной.
– Да он спить, – отмахнулась она, тоже сразу же снизив громкость. – Усталь нась длакономузь. – Ну быстлее зе!
Я помедлила, постояв с подарком в руках, глядя на мужчину. Дыхание ровное. Ресницы не дрожат. Не шевелится. Вроде спит крепко.
Ну ладно. Скинув халат и оставшись снова только в короткой шелковой ночной сорочке, я облачилась в подарок и подошла к зеркалу. Прелесть невероятнейшая. Тончайшее ажурное полотно из пуховой нити, невесомое, но при этом обволакивающее своей уютной мягкостью.
Одежка, название которой я не могла правильно подобрать, не имела пояса. Носить эту не то мантию, не то накидку, не то халат предполагалось либо вот так, нараспашку, либо же подобрав ремень или пояс в тон тому платью, на которое она будет надеваться.
Я потерлась щекой о плечо и улыбнулась. Все же вкус у Ирдена безупречный. И он определенно умеет подбирать подарки. Мне безумно нравятся те вещички, что он мне дарит. И каждый раз это не что-то баснословно дорогое. Нет. Но невероятно милое, изящное и очень такое… мое. На мой характер и душу.
Надо и ему что-то подарить, что ли. А то как-то даже неудобно. Он нас с Заразой балует, а мы две злючки. Точнее, я – злючка. Горгулья-то душечка и милашка, и дракону выражает симпатию открыто.
