Мия Лаврова
Любовь огненного дракона
Глава 7
Император лежал в своей постели, изредка издавая слабые стоны. Всё его тело ломило, будто после долгого боя. Подле господина сидел лекарь Устюр, отжимая марлевую повязку в чашу с холодной водой. На стоявшем рядом столике покоилась большая охапка длинных тонких игл для акупунктуры, несколько стеклянных сосудов со снадобьями. От окуривающих палочек поднимались причудливые завитки, наполняя покои ароматом мяты и хвои. Стражники стояли у входа, готовые по команде броситься исполнять поручения. По центру комнаты расхаживал советник, что-то тревожно бормоча себе под нос.
– Ничего не могу понять, – задумчиво произнёс Устюр, вытирая пот с императорского лица, – совсем недавно господин был здоров и бодр. Я бы предположил, что его недуг – отрава. Но побоюсь взять грех на душу, если вы накажете поваров, а окажется, что дело не в этом.
Чан-ги остановился и хмыкнул:
– Всю еду пробует императорский дегустатор, прежде чем она попадёт на стол. Почему ты предположил именно такой вариант?
Лекарь приподнял бровь и указал пальцем на тазик, стоящий в ногах. Там колыхалась бурая жижа, недавно покинувшая желудок Хуан-гу.
– Запах, – коротко и ёмко пояснил Устюр. – Я уже сталкивался с ядами. Попав в тело, они дают особый цвет и аромат.
Чан-ги с отвращением поморщился и вжал голову в плечи.
– Как скажете. Вы в этом больше разбираетесь. Я немедля допрошу всех, кто работает на кухне, и мы выявим виновного. Покушение на императорскую жизнь должно быть наказано строжайшим образом. Немедленная смертная казнь.
Устюр, что сидел спиной к советнику, нервно сглотнул. По его рукам прошла крупная дрожь, как только он представил, какая участь ожидает того, кто хоть как-то причастен.
– Возможно, Его Величество подверглось воздействию отравы вне стен дворца, – осторожно предположил он.
– Что ты хочешь сказать, лекарь? Если тебе есть чем поделиться, то сделай это сейчас.
Чан-ги с подозрением уставился на тощего мужчину, что замер с испуганными глазами.
– Простите за мой язык, – тревожно пробормотал он, – я просто предположил. Что ещё остаётся делать.
Советник досадно махнул на него рукой, и широкими шагами вышел из покоев.
Пройдя через длинный коридор с высокими потолками, Чан-ги попал на кухню, где царила суета. Порой сплетни распространяются даже быстрее самих вызвавших их событий. В помещении было душно, стоял гул из разных голосов поваров, переговаривавшихся друг с другом. Звон посуды и шипение жарки заглушали их так, что Чан-ги не мог расслышать, о чём ведётся речь.
– А ну стихли! – рявкнул придворный. – Разошлись как рыночные торговцы. Вам заняться нечем? Мне нужны те, кто накануне готовил и относил пищу Его Величеству. Все, кто принимал участие, немедленно явиться к начальнику стражи.
Мужчина, что стоял у плиты и тряс сковородой, на миг замер, после чего отставил в сторону готовку и бросил взгляд на двух полных низеньких женщин, занимавшихся сервировкой. Те поклонились без тени страха на лицах, и во главе с главным поваром покинули кухню.
– Остальные за работу, – похлопал в ладоши Чан-ги, – обед никто не отменял.
Как только в комнату вернулся обыденный шум, советник вышел на улицу через служебные двери и направился к сторожке. Домик для инвентаря находился в конце длинной тропинки средь многочисленных грядок, где выращивали овощи. Аккуратный и уютный, он прикрывал собой выход к окраине города. Туда Чан-ги и шёл. У каменной стены высились два крепких мужчины, что зевали от скуки. Один из них крутил в руке небольшой охотничий нож.
– Шен, Сан, – широко улыбнулся им Чан-ги, – как я рад вас видеть. У вас есть хорошие новости для меня?
Один из мужчин смачно сплюнул в сторону и потрогал остриё ножа кончиком пальца.
– Мы давно не видели от вас платы, – задумчиво проговорил верзила.
Улыбка советника растаяла, и он взглянул на собеседника исподлобья:
– Ну и от вас особо толку нет. Сколько времени уже прошло? Где та вещица, которую я жду? Где девчонка? Вы хоть что-то можете довести до конца? Ещё и денег просите. Я довольно много потратил на таких бездарей, как вы.
– Осторожнее, господин, не навлеките на себя беду ненароком, – произнёс второй. – Мы достали вам яд, как вы и приказали. А его было довольно трудно найти и стоило немало золотых.
Шен – старший из братьев, выглядел и говорил спокойно, рассудительно и терпеливо. Эти черты не коснулись его младшего беспокойного братца Сан. Тому лишь бы драку завязать или ограбить.
Лицо Чан-ги разгладилось, и он заискивающе заморгал глазами, а голос приобрёл елейный оттенок:
– Я надеюсь, господа, вам не нужно напоминать о строгой секретности наших встреч? И о неприятных последствиях, ожидающих вас, если распустите свои языки? Не нужно меня запугивать. В вас вложено уже больше денег, чем того заслуживаете. Тем более что ваш яд не убил императора, он жив. Хоть и выглядит плохо. Вы должны быть заинтересованы в том, чтобы я взошёл на трон, тогда, господа, получите всё, что пожелаете.
Шен понимающе кивнул и ответил, подтолкнув брата локтем.
– По поводу девчонки: она сбежала, но мы позаботились о том, чтобы она не смогла рассказать ничего из того, что видела и знала. Медальон он успел забрать до нас.
– Но мы знаем, как заполучить вещицу, – хитро сощурился Сан и ухмыльнулся.
Советник с подозрением перевёл взгляд от одного мужчины к другому:
– Не утомляйте меня подробностями. Просто сделайте своё дело. Если что-то пойдёт не так, будете отвечать головой. Советую продумать план со всеми возможными неожиданностями и их устранением.
Чан-ги коротко кивнул на прощание и удалился обратно во дворец. Не хватало ещё, чтоб его стали искать и стали свидетелями этой милой беседы.
Устюр быстрым шагом шёл по коридору дворца по направлению к своему кабинету. Вся эта история с императором совершенно не радовала его, ведь если он, лекарь, не сможет поднять Хуан-гу на ноги, то впоследствии его может ожидать казнь. Мужчина содрогнулся при мысли об этом. К счастью, у него были снадобья на такой случай. Сейчас, когда организм правителя очистился от гадости, нужно поскорее восстановить его силы, насыщая витаминами.
Погруженный в раздумья, лекарь не заметил, как навстречу, такой же невнимательный, быстро шёл советник. Какие-то пару мгновений, и оба мужчины почти врезались друг в друга, охнув от неожиданности. Чан-ги, поморщившись, потёр плечо и кинул недовольный взгляд на придворного врачевателя.
– Господин лекарь. Куда же вы так торопитесь, что не видите ничего вокруг себя?
Устюр вежливо поклонился и мысленно отметил, что главный помощник императора выглядит весьма нервно и испуганно. Он счёл это подозрительным. Хотя недуг правителя тоже мог так подействовать на самого близкого человека после дочери.
Чан-ги тихонько выругался, покосился на лекаря и поспешно удалился. Устюр последовал его примеру. Его заботило сейчас больше выздоровление Его Величества, чем размышления о заговорах. Пусть Хуан-гу придёт в себя и сам решит, что думать об этом.
Устюр дошёл до кладовой и скрылся за её дверями. На полках вдоль стены ровными рядочками хранились лекарства и травы, которые использовались только для императорской семьи. Комната запиралась на ключ, и сюда было позволено заходить лишь придворному врачу и, в крайних случаях, самым доверенным из приближённых. Поэтому мужчина очень удивился, увидев в одном из рядов незнакомый сосуд. Он знал каждую баночку, поставленную сюда собственными руками. Эта явно не из его арсенала. Устюр приоткрыл пробку и понюхал содержимое. Не может быть, – подумал знахарь, – это же…
От неожиданной догадки он неловко дёрнул пальцами, и бутылёк звонко ударился об пол, разбившись на крупные осколки. Ядовитая пахучая жидкость растеклась опасной лужей. Спохватившись, Устюр закрыл нос платком из кармана и выскочил за двери. Кто знает, как ещё может действовать эта отрава. Оставив створки широко распахнутыми, он подозвал одного из слуг, что оказался неподалёку и приказал хорошенько вымести комнату и вымыть пятно большим количеством воды.
Перед глазами почему-то появился образ взволнованного советника. Может ли быть что… – зазвучал голос в голове лекаря, – Кто-то решил подставить меня. Обвинить в том, чего не было. Что ж, в эту игру могут играть двое.
Дождавшись, пока прислужник выполнит поручение, Устюр вновь зашёл в помещение, взял лекарства, за которыми приходил и поспешил в императорские покои, предварительно заперев дверь на ключ.
Хуан-гу сидел в большом уютном кресле. Выглядел он уже лучше, да и чувствовал себя так же. Возле него покорно стоял повар, дожидаясь, пока правитель допьёт горячий бульон.
– Ваши щёки раскраснелись, отец, – раздался негромкий, довольный тонкий голос.
На прикроватной софе сидела молоденькая высокая девушка и покачивала одной ногой. Вторую она поджала под себя. Волосы, сплетённые в две тугие косы, были сколоты на макушке золотыми шпильками. Тонкую талию подчёркивал ремень, стягивавший бархатное зелёное платье. Синь-ми прибыла ночью, чуть ближе к рассвету, и ни на миг не покинула императора, отвлекая его тихими беседами.
После происшествия с Хуан-гу из дворца немедленно отправили гонца в «Дом леса». Синь-ми тут же собралась и поспешила к отцу. Мча лошадей во весь опор, у делегации с принцессой ушла всего пара часов на путь. Благо, соседний маленький городок располагался совсем недалеко.
Молодая наследница отличалась своей рассудительностью и сдержанностью. Голос её, почти всегда тихий и мягкий, имел способность утешить и подарить душевный покой. Эмоции Синь-ми выражала своими глубокими, как море, голубыми глазами. В моменты, когда они ярко блестели, даже без улыбки, можно было понять, что она испытывает радость или восторг. Но стоило взору потухнуть, длинным ресницам опуститься, а щекам утратить свой румянец – это могло означать то, что в её мыслях поселилась глубокая печаль или грустные раздумья.
Сейчас она сидела, опершись на спинку кровати и слегка покачивая ногой. Синь-ми смотрела на отца нежным взглядом и вспоминала о том, сколько замечательных дней, месяцев, лет прошли в тепле любящих родителей в их загородном доме. Здесь, в центральном императорском дворце, она чувствовала себя неуютно. В этих стенах Хуан-гу превращался из родителя в вечно занятого монарха, у которого редко хватало времени на супругу и дочь.
Синь-ми с пониманием относилась к монаршим обязанностям отца. С малых лет с ней занимались лучшие учителя. Мать, также получившая отличное образование, принимала активное участие в воспитании дочери и всегда была готова ответить на вопросы любопытной принцессы. Девочка твёрдо усвоила, что ревность или обида в отношении отца – это совершенно недопустимые эмоции. Она знала, что император занят крайне важными вопросами своего народа, делает мир лучше, а это – его главная миссия в жизни.
Девочка научилась терпеливо и смиренно относиться к государственным делам. В дни, когда их оказывалось слишком много, мать брала дочь, и они в сопровождении нескольких приближённых отправлялись в уютный отдалённый «Дом леса». Их скромное убежище от внешнего мира.
Самыми счастливыми днями становились визиты императора. Тогда они проводили время, как обычная дружная семья, и Синь-ми могла насладиться реками материнской и отцовской любви.
– Ваше Величество!
Голос Устюра заставил принцессу вынырнуть из воспоминаний и обратить внимание на мужчину, вошедшего в покои. Хуан-гу кивнул, стражник убедился, что всё в порядке, и аккуратно прикрыл створки.
Лекарь выглядел очень взволнованным. Он подошёл к повелителю и присел перед ним, склонив голову.
– Я в смятении, мой император, – не поднимаясь произнёс мужчина. – если позволите, хотелось бы поговорить наедине.
Хуан-гу взмахнул рукой, приказывая повару и страже покинуть комнату.
– Я слушаю тебя.
Устюр с опаской оглянулся на Синь-ми, продолжавшую сидеть у кровати, и достал из-за пазухи крупный осколок, оставшийся от опасного сосуда.
– Я нашёл это в лечебной кладовой, мой император. В ёмкости был тот самый яд, которым вас отравили. Уверен, что кто бы это ни был, он проник в комнату с запасами и подложил жидкость для того, чтобы меня обвинили в покушении на вас. Во дворце есть предатель. Он ходит среди нас и заметает следы.
– Откуда нам знать, что это не вы? – задумчиво проговорила принцесса, склонив голову вбок и уперев взгляд в мужчину.
Устюр испуганно вытаращил глаза и вновь бросился в пол:
– Помилуйте, госпожа! Стал бы я рассказывать и показывать вам, рискуя своей головой? Мне посчастливилось лечить и вашего отца, и деда. Почти вся моя жизнь прошла при дворе на службе императорской семье, и я ни одного дня не сожалел об этом.
– И какие же у тебя мысли, лекарь? – спокойно спросил Хуан-гу и заглянул мужчине в лицо.
Их взгляды встретились, и император не нашёл в глазах Устюра лжи.
– Только у одного человека помимо меня есть ключи от кабинета с запасами. У императорского советника Чан-ги.
Глава 8
Мягкая дымка, подобно тонкому покрывалу, сотканному из росы и тумана, окутывала территорию сыхэюаня этим ранним прохладным утром. Лёгкий ветер касался кроны деревьев, и они перешёптывались между собой о чём-то своём, сокровенном. Кедры и сосны, окружавшие двор, стояли в молчаливом величии, их смолистые стволы отражали первые лучи восходящего солнца, которые, пробиваясь сквозь сонный морок, казались неяркими блестящими нитями. Добрая половина листьев на прочих деревьях пожелтела, их краешки светились в утреннем зареве, как золотые монеты, готовые вот-вот сорваться и полететь вниз.
Сыхэюань дышал. Он был наполнен драконьей энергией и жаром изнутри. Низкие крыши четырёх домов с выгнутыми углами, застеленные серо-зелёной черепицей, выглядели как старинные кисти, готовые запечатлеть каждый момент тишины и умиротворения.
Несмотря на внешнюю гармонию и спокойствие, нечто бередило души семейства Ли. Матушка Минь стояла у окна и неспешно, маленькими глоточками смаковала горячий чай.
В одном из коробов, что расположились вдоль стен их дома, тусклый стебелёк склонился к земле и уронил последний лист. Старушка обернулась и с тоской посмотрела на увядшее растение.
– И ты впал в осеннюю хандру, дружок? – ласково прошептала она, поставила чашку и присела перед ящиком.
Мягкое прикосновение её пальцев сотворили чудо: стебель выпрямился, приобрёл сочный цвет и покрылся маленькими молодыми листочками.
– Не время унывать, – проговорила матушка, склонив набок голову.
Она вернулась и вновь вгляделась в тёмные окна дома старейшины. Несмотря на то, что связь того с Миран начала потихоньку восстанавливаться, Фэнг не торопился вторгнуться в личное пространство девушки. Она снова ночевала там одна, а мужчина предпочёл отправиться в Тотуми. В последнее время ему там очень хорошо думалось. Минь была спокойна насчёт него: он знал, что делает, и мог постоять за себя.
Только подумав о старшем названом сыне, матушка заметила тень, мельком скользнувшую по стене у ворот в сыхэюань. Наверное, Фэнг вернулся из храма, – подумала женщина.
Правда, ей показалось странным, что старейшина пробирается вдоль стен как вор. Она подошла к спящему Лао и толкнула его. Мальчишка недовольно забурчал, но открыл глаз.
– Сынок, послушай, по-моему, к нам кто-то забрался, – прошептала она, приложив палец к губам.
Младший встрепенулся и сон сошёл с его лица. Брови нахмурились, а взгляд превратился в узкую щёлку. Казалось, что кончики его аккуратных маленьких ушей подрагивают.
Старушка терпеливо молчала в ожидании. Лао встревоженно поднялся и подошёл к окну.
– Это незнакомец. У него тяжёлая поступь, а в кармане металлическое оружие. Нож. О него позвякивают монеты. Он уже покинул нашу территорию, ушёл. Сейчас идёт через лес, грубо задевая низкие ветки.
Голос мальчика звучал монотонно, как под гипнозом. Минь расстроенно покачала головой:
– Плохо.
Из соседнего домика вышел Вэйдун. Он тоже услышал.
Матушка с младшим оделись потеплее и вышли во дворик.
– На этот раз они подошли слишком близко, – с тревогой посмотрел на ворота старший потомок драконов воздуха. – Гляди, даже не побоялись зайти внутрь.
Минь устало потёрла шею.
– Почему же ты раньше не услышал? Как ему удалось пробраться так бесшумно? И Фэнга нет… – озабоченно оглянулась она вокруг.
Вэйдун подошёл к воротам и проверил, заперты ли они.
– Кто бы это ни был, двигался он крайне тихо и осторожно. Отличное мастерство: даже двери заперты так же, как прежде. Либо он смог перелезть через стену.
– Что же это? Может быть, сходить за Фэнгом? Предупредить его? – Лао сильно занервничал и голос его дрогнул.
Матушка ласково похлопала мальчика по плечу и улыбнулась:
– Тебе не стоит сейчас ходить через лес и в одиночку. Побудь дома, прислушивайся. Защищай сыхэюань.
– Но старшему брату может понадобиться мой дар!
– Поэтому Вэйдун сейчас соберётся и сходит к Тотуми. Он сильный и крепкий. Если нарушитель всё ещё рядом, то они с Фэнгом легко справятся с ним.
Она кивнула мужчине, и тот скрылся за дверьми соседнего дома.
– А мы с тобой пойдём внутрь и заварим чаю, – поучительно проговорила старушка. – Скоро проснутся остальные. Мы с тобой должны охранять всех, кто проживает здесь с нами.
Лао покорно повернулся и зашёл в комнату. Минь ещё раз напоследок обернулась, проводила взглядом Вэйдуна, шустро выскочившего за пределы двора, и вздохнула:
– Да хранит нас небо. Пусть оно даст моим детям знамение в момент опасности.
Низко поклонившись, женщина последовала за мальчиком.
Вэйдун шёл по чаще широкими мягкими шагами. Иногда останавливался, прислушиваясь к звукам лесного мира. В отличие от старшего брата, он видел в деревьях союзников, помощников и защитников. Тяжёлые ветви скрипели и стонали, переговариваясь между собой. Мужчина вновь застыл и вслушался в тихий шелест. Ничего. Только природа и лёгкий перезвон колокольчиков на своде храма, куда он быстро приближался.
На крыльце Тотуми сидел старейшина. Обхватив колени, Фэнг спокойно наблюдал за шевелящимися кустами, из которых вышел его собрат.
– Ты меня ждал? – довольно ухмыльнулся Вэйдун.
Фэнг поднял глаза и внимательно вгляделся в него. Через минуту лицо старейшины стало тревожным и задумчивым:
– Понятно. Я и так уже собирался обратно. По всей видимости, вовремя. Жаль, что меня не оказалось там раньше, извини.
– Ничего, – пожал плечами Вэйдун, – но я бы посоветовал тебе впредь ночевать дома. Возвращение Миран не должно гнать тебя из родных стен. Если она тому причина, то, быть может, ей стоит покинуть сыхэюань?
Старейшина поднялся и косо на него посмотрел:
– Не говори так. Сердце мне подсказывает, что именно за ней и приходил незнакомец. Если я прав, то моя задача защитить и дом, и Миран. Никто не сделает этого лучше нас, когда мы вместе.
Вернувшись обратно, братья нашли всех жителей семейства Ли в центре дворика. Они столпились, шумно переговариваясь друг с другом. Миран растерянно стояла в открытых дверях своей комнаты, покручивая в ладонях маленькую чашечку, от которой поднимался пар.
Фэнг громко откашлялся, привлекая внимание, и прошёл вперёд. Люди притихли, и старейшина поделился с ними своей версией происходящего. Минь слушала, периодически поглядывая на удивлённую Миран.
– Прошу прощения за то, что вмешиваюсь в ваше семейное собрание, – громко проговорила гостья с крыльца. – Верно ли я понимаю, что некто сегодня утром пытался пробраться в ваш дом из-за меня?
Фэнг выставил ладонь, беря слово:
– Да, однако это всего лишь предположение. Одно могу сказать наверняка: в этих стенах ты под самой лучшей защитой. Я больше никуда не уйду и в ближайшие ночи сам буду охранять дом, а днём будут помогать остальные.
– С моим появлением у вас возникли проблемы, – продолжила девушка, – и мне очень неловко нарушать вашу мирную семейную атмосферу…
– Ой, да хватит уже! – неожиданно для всех раздался громкий и отчаянный голос Сенёк.
Она выглядела злой, но в словах ярко скакали нотки жалости, сочувствия и тревоги.
Безмолвно твёрдой и быстрой поступью она угрожающе направилась к гостье. Миран вжала голову в плечи и сделала пару неуклюжих испуганных шагов назад, упёршись наконец в стену.
– Сенёк! – грозно воскликнула матушка и побежала к ней, чтобы поймать за руку разбушевавшуюся дочь.
Фэнг молча схватил Минь под локоть и прижал к себе, стараясь успокоить. Юймин ойкнула и спряталась за спину Лао, который вертел головой в недоумении. Остальные братья взволнованно наблюдали, но были вынуждены остаться на местах, прикованные суровым взглядом старейшины.
Миран в страхе зажмурила глаза и уронила из рук чашку. Сенёк взяла девушку под локоть и увела в комнату. Дверь тут же шумно захлопнулась, скрыв девушек от глаз недоумевающего семейства.
Фэнг отпустил старушку и прижал палец к губам:
– Всё будет хорошо.
Он подошёл к крыльцу, аккуратно собрал осколки и передал их матушке.
В домике стояла тишина. По крайней мере, так казалось некоторым. Лао услышал, как старшая сестрица зашипела и дала лёгкую пощёчину гостье. Миран издала короткий стон, и мальчишка бросился к ней на защиту. Фэнг всё понял и остановил брата, когда тот уже забежал на ступеньки.
– Не надо, я сам, – негромко произнёс он и осторожно приоткрыл дверь в свою спальню.
Миран лежала на постели и не шевелилась. Над ней склонилась Сенёк с вытянутыми ладонями. Голубое свечение, мягко стекавшее с её пальцев на голову лежащей, охватило обеих девушек. Глаза сестры были прикрыты, а губы шевелились, тараторя быстрым шёпотом.
Старейшина стоял в дверях, наблюдая за впервые увиденным чудом. Сенёк жила давно в семействе Ли, но ни разу не показывала никому своего дара, в отличие от остальных, любивших прихвастнуть своими способностями. Сейчас Фэнг восхищённо наблюдал за таинством дара потомка стихии воды.
Сестрица закончила напряжённо бормотать и стала выполнять движения ладонями, как если бы черпала жидкость, а затем «обтирала» ею лицо Миран, не касаясь при этом её кожи. Голубоватая светящаяся дымка впитывалась в волосы, глаза, шею гостьи.
К этому моменту в дверях столпились почти все члены семьи, переводя изумлённые взгляды с одной девушки на другую. Никто не осмелился прервать ритуал ни единым звуком. Старейшина дал своё молчаливое согласие на происходящее, и это значило, что нужно подчиняться его решению. Даже матушка не стала противиться и просто ждала, чем всё кончится.
Минуты тянулись мучительно долго, и вот наконец Фэнг широко распахнул глаза и всмотрелся в Миран, лежавшую без сознания. Он отчетливо услышал голос внутри её головы, покоившейся на подушке. Такие знакомые слова, смех, звук его собственной речи откуда-то из прошлого.
Старейшина обрадованно обернулся. Ян и Лонгвей утвердительно качнули головами: они тоже услышали.
Свечение растаяло в воздухе, и Сенёк грузно осела на пол. Мелкая Юймин забежала в комнату и быстро подхватила старшую сестру до того, как её голова рухнула на циновку. Матушка облегчённо выдохнула и отодвинулась в сторону, позволяя остальным войти следом.
– Вода, – задумчиво сказал Фэнг, не сводя внимательных глаз с чародейки, – сестре нужна жидкость, и побольше.
Лонгвей понимающе кивнул и унёсся в сторону кухни. Старейшина приблизился к Сенёк, подхватил на руки и вынес во двор, давая свежему воздуху проникнуть в её лёгкие. Девушка слабо приоткрыла глаза и сделала несколько жадных глотков из ковша, поднесённого к её рту.
– Миран… – прошептала она, – не трогайте её, не будите. Пусть поспит.
Фэнг кивнул и оглянулся на братьев, высившихся у него за спиной.
– Вы слышали. Пусть отдохнет. Закройте двери,– распорядился он тихим голосом. – Лонгвей, а ты отнеси Сенек в спальню и ухаживай за ней, пока не наберётся сил.
После того, как жители сыхэюаня разбрелись выполнять порученные задания, Фэнг присел на ступени возле своей комнаты. Вэйдун и Лао сами вызвались сторожить дом, чтобы немедля сообщать о приближающихся гостях. Матушка и Юймин отправились заниматься хозяйством, прихватив с собой Джанши, чтобы тот помог с растениями. Ян отправился на городской рынок со списком всего необходимого для кухни.
Лонгвей сидел на постели возле Сенёк, гладя её по волосам, и думал о том, как много силы, оказывается, скрывалось в этом хрупком тельце. Как долго её дар не видел света, накапливался и насыщался. Теперь он смотрел на свою любовь так же восхищённо и нежно, но слегка озадаченно.
Фэнг зашёл в свою комнату. Долгожданная гостья спала беспокойно: веки её дёргались, на лице выступили капли пота, пальцы сжимали простыни. Мужчина пододвинул небольшое кресло поближе к ней и устроился в нём. Плавным движением руки зажёг свечи, стоявшие вдоль стен.
В свете пляшущих огоньков в комнате, тёмной из-за запахнутых штор, Миран казалась иной. Что-то неуловимо изменилось в ней. Старейшина уже твёрдо знал, что грядут новые открытия и перемены для всех окружающих.
