Морис Леблан
Загадка замка Орнекен
…и маршал Жоффр в бой нас поведет!
В сентябре 1915 года в парижской ежедневной газете «Журналь» начал печататься роман-фельетон (так называли роман с продолжением) о событиях, происходивших в начале Первой мировой войны. Французское название романа – «L’eclat d’obus», что в переводе на русский язык означает «Осколок снаряда». Спустя год в петроградском журнале «Аргус»[1] был напечатан его русский перевод под названием «Военная тайна». Публика встретила новый роман, написанный на злобу дня, с искренним восторгом. И это понятно. Его «шпионская» фабула в полной мере отвечала антигерманским настроениям, которые в тот период господствовали в странах Антанты. Но главное заключалось в том, что создателем романа был сам Морис Леблан.
К началу Первой мировой войны Леблан уже был одним из самых именитых французских писателей, автором популярнейших в ту эпоху детективных романов, новелл и пьес. Придуманный им литературный персонаж, благородный джентльмен-грабитель Арсен Люпен, мгновенно завоевал умы и сердца европейских читателей благодаря своему интеллекту, ловкости, образованности и высоким моральным качествам.
Появление на литературной сцене Арсена Люпена состоялось в 1905 году. Счастливая мысль создать чисто французского культового героя детективных романов, способного конкурировать с самим Шерлоком Холмсом, пришла в голову Пьеру Лаффиту, директору популярного парижского журнала. Он и предложил Леблану попробовать себя в этом литературном жанре. Леблан попробовал, и результат превзошел все ожидания.
Да и почему было не попробовать, ведь терять ему было нечего. К тому времени литературная карьера уже немолодого и весьма талантливого писателя, несмотря на все его усилия, никак не складывалась.
С юных лет Леблан мечтал стать писателем и журналистом. Правда, при его скучном буржуазном происхождении он вряд ли мог надеяться, что станет знаменитым литератором. Но так уж сошлись звезды, что сам момент появления Мориса на свет был отмечен благосклонным Провидением. Оно, казалось, недвусмысленно намекнуло, что новорожденного ждет громкая литературная слава. Еще бы, ведь 11 ноября 1864 года роды у матери будущего знаменитого писателя принимал хирург Ахилл Флобер, родной брат самого Гюстава Флобера!
Отец Мориса, богатый торговец углем, и не думал поощрять чудаческие устремления сына. После окончания лицея он отправил его работать на фабрику, с которой молодой Леблан попросту сбежал в Париж, чтобы воплотить в жизнь свою мечту о карьере на ниве «серьезной» литературы.
Леблан оказался вполне успешным журналистом. Он сотрудничал с различными печатными изданиями и одновременно упорно трудился над своими первыми литературными произведениями. В течение нескольких лет ему удалось опубликовать несколько романов и «психологических» новелл. Их высоко оценили такие корифеи художественной литературы, как Альфонс Доде, Жюль Ренар, Малларме, Морис Метерлинк. Но беда заключалась в том, что читающую публику эти произведения талантливого автора так никогда и не заинтересовали.
И только благодаря счастливой идее, пришедшей в голову Пьеру Лаффиту, удача наконец улыбнулась Леблану. Правда, успех, выпавший на долю нового литературного героя, объясняется не одним лишь везением или талантом автора. Огромную роль в популяризации фигуры Арсена Люпена сыграли титанические усилия самого Лаффита, который с помощью ловких рекламных ходов сумел разжечь интерес любителей романов-фельетонов к новому детективному персонажу, изображенному в новелле «Арест Арсена Люпена». Спустя два года вышла первая книга о джентльмене-грабителе, а после нее Леблан осмелился замахнуться на святое: в 1908 году был опубликован роман, в котором Люпен переиграл самого Шерлока Холмса. Гнев А. Конан Дойля был настолько силен, что Леблану даже пришлось в последующих изданиях заменить имя великого сыщика Sherlock на Herlock.
Так к Морису Леблану пришел настоящий успех, и в дальнейшем все складывалось для него как нельзя лучше. Привлекательный литературный образ набирал все большую популярность, а удачливый автор не сидел сложа руки и своего персонажа, как говорится, «раскрутил на полную катушку». Об Арсене Люпене были написаны еще шестнадцать романов, тридцать семь новелл, четыре пьесы для театра и множество киносценариев. В образ джентльмена, совместившего в одном лице как бы две сущности – ловкого грабителя и защитника униженных и оскорбленных – буквально влюбились миллионы читателей, а затем и кинозрителей.
Правда сам Леблан, мечтавший о карьере писателя-классика и видевший себя в рядах французских академиков, своего героя не любил и всячески стремился избавиться от его навязчивого преследования. В противоположность Флоберу, заявившему «Госпожа Бовари – это я», Леблан не уставал повторять: «Люпен – это не я!» В 1910 году писатель даже попытался взбунтоваться против своего героя, написав роман, в котором не нашлось места Люпену. Однако издатели быстро поставили бунтовщика на место, в результате чего триумфальное шествие Арсена Люпена продолжилось еще в пяти романах.
В 1908 году за вклад в развитие французской литературы Морис Леблан был удостоен ордена Почетного легиона. А когда началась Первая мировая война орденоносец Леблан оказался в первых рядах тех деятелей французской культуры, которые горячо поддержали вступление Франции в войну и в меру своего таланта прославляли французскую армию и доблестных защитников отечества.
Предлагаемый вашему вниманию роман Мориса Леблана есть не что иное, как посильный вклад известного писателя в победу французского оружия на полях мировой войны. Уверен, что въедливый читатель обязательно спросит: «Почему переводчик изменил авторское название?» Отвечаю: «Читайте роман и, полагаю, вы согласитесь со мной».
Уже с первых страниц романа становится понятно, что написан он зрелым мастером детективного жанра, обладающим даром виртуозно «закручивать» невероятную сюжетную интригу. Правда, для нужд военного времени понадобился не детективный, а шпионский роман, но и в этом жанре Леблан продемонстрировал свое великое умение захватить интерес читателя и держать его в постоянном напряжении вплоть до полной и окончательной победы добра над злом.
Можно с уверенностью сказать, что как произведение шпионского жанра этот роман очень даже неплох. Если вы любитель захватывающих головокружительных сюжетов, то вас ожидает погружение в упоительный мир вечной борьбы разведки и контрразведки. Положенная в его основу интрига отличается большой оригинальностью, сюжетные ходы весьма необычны, и за время, потраченное на чтение романа, вы будете в полной мере вознаграждены полученным удовольствием.
Интересна фигура главного героя, в роли которого на этот раз выступает обычный молодой француз. В его личности, как и в личности Арсена Люпена, органично совместились многие выдающиеся качества. Он истинный патриот, бесстрашный солдат, хитроумный разведчик и решительный контрразведчик, одинаково успешно совершающий подвиги на поле боя, на невидимом фронте, и в тылу врага.
Но если в своей «шпионской» части роман не вызывает никаких вопросов, то в моральном плане, как произведение о Первой мировой войне, он может показаться странным и непривычным. Более того, роман не имеет ничего общего с известными произведениями на эту тему, на которых воспитаны целые поколения советских и российских читателей. И в этом его главная особенность. Можно даже сказать, что он не вписывается в существующую норму. Ведь когда речь идет о Первой мировой войне, привычной нормой является литература «потерянного поколения» с ее антивоенным пафосом и категорическим отрицанием воинствующего шовинизма.
У российских читателей представления о Первой мировой войне в основном формировались под влиянием произведений Ремарка, Хемингуэя, Фицджеральда, а также Анри Барбюса, Ромена Роллана, Анатоля Франса, ну и, понятно, Ярослава Гашека. Люди постарше назовут Олдингтона, Бернарда Шоу и Алексея Толстого.
Что объединяет всех этих писателей помимо неприятия войны как таковой? Ответ известен: пришедшее к концу войны понимание того, что шовинистическая пропаганда, отравившая мозги людей ненавистью к людям другой национальности, есть не что иное, как бесстыдная ложь, распространявшаяся в интересах тех, кому война была выгодна. Все это давно известно и описано в многочисленных трудах, посвященных литературе «потерянного поколения».
Так вот, роман «Загадка замка Орнекен» написан с позиций воинствующего национализма, что, разумеется, непривычно. Во всяком случае, представителей старшего поколения националистическая тональность романа, скорее всего, несколько шокирует.
И все же попытаемся отнестись к позиции автора с пониманием, хотя бы по той причине, что непривычное тоже имеет право на существование. Литература националистического и патриотического толка о Первой мировой войне существовала всегда, и была она весьма обширна. А то, что читатели в большинстве своем с ней не знакомы, свидетельствует лишь о том, что в былые времена мы не имели свободного доступа к мировой литературе. Для нынешних поколений читателей «другая» литература о Первой мировой войне уже не столь интересна, потому что сама война была давно, вспоминают о ней нечасто, ее заслонили другие, более близкие нам исторические события, да и писателей, представляющих эту литературу, уже мало кто помнит.
Тем не менее, полагаю, что «другим» взглядом на исторические события пренебрегать не следует. Он помогает лучше понять историю, дает возможность увидеть ее во всей полноте. Например, мы точно знаем, что «потерянное поколение» – это символ разочарования в идеалах, взглядах и лозунгах, с которыми народы Европы начинали взаимное уничтожение в 1914 году. Но не стоит забывать, что такое разочарование стало достаточно массовым лишь к концу войны. А в августе 1914 года всеобщий шовинистический угар не обошел ни одну страну, вовлеченную в мировую войну. В это время и в Германии, и в России, и в Англии, и во Франции государственная и негосударственная пропаганда буквально сорвалась с цепи. Немцам, русским, англичанам и французам настойчиво прививали оголтелый патриотизм и ненависть к «вражеским» нациям.
Например, крайне активно велась националистическая пропаганда в Великобритании с ее характерными киплинговскими интонациями и призывами, разжигающими ненависть к немцам.
В России известие об объявлении войны также вызвало невероятный патриотический угар. Особенно отличился в этом смысле «просвещенный» класс, вдруг обнаруживший лютую ненависть к «тевтонам» и страстное желание сокрушить «исконного врага» земли русской. Приветствуя начало войны с Германией, Николай Гумилев писал: «И воистину светло и свято дело величавое войны…». Но все же основной массе населения, в том числе и рядовому составу армии, за все годы войны привить осознанную ненависть к немцам так и не удалось. И это понятно. К началу XX века русско-германские отношения еще не были омрачены истребительными войнами, главными жертвами в которых становилось мирное население. Генерал Брусилов в своих мемуарах отмечал, что солдаты в окопах совершенно не понимали, кто такие немцы и даже не знали, где находится Германия, и задавался вопросом: «Можно ли было при такой моральной подготовке к войне вызвать сильный патриотизм и подъем духа в народных массах?»
Зато во Франции большинство населения питало острую, глубокую и выношенную ненависть к немецкой нации. Именно такой «настоявшейся» в течение многих десятилетий ненавистью проникнуты слова, мысли и чувства персонажей романа Леблана и в первую очередь главного героя романа Поля Дельроза.
История жизни Поля Дельроза складывалась весьма необычно. В отрочестве ему довелось пережить страшное потрясение: на глазах ребенка немецкие шпионы убили его отца. Понятно, что после такой трагедии мальчик, став молодым мужчиной, сохранил на всю жизнь острую неприязнь ко всем немцам без исключения.
Но если неприязнь к немцам у Поля вполне понятна и объяснима, то откуда взялась столь мощная воинственная германофобия у всей французской нации? Ведь известно, что даже в период крайнего обострения кризиса на Балканах в 1914 году французы в массе своей не желали войны с немцами и не верили, что война может начаться. Народ Франции и французские политики боялись войны, и вплоть до убийства Жореса антивоенные настроения были достаточно сильны. При всей напряженности политической обстановки переходить через роковую черту и жертвовать благополучным укладом мирной жизни никто не хотел. Сказывались и умонастроения людей, формировавшиеся в течение долгих лет под влиянием пацифистских и социалистических идей.
Однако стоило Германии направить угрожающую ноту французскому правительству, как в стране произошел настоящий взрыв воинственно-националистических настроений. Тут уж немцам припомнили все, и в первую очередь – небывалое национальное унижение, случившееся в результате разгрома Франции в франко-прусской войне 1870–1871 гг.
Надо сказать, что французам испокон веков было присуще надменно-высокомерное отношение к немцам[2]. Этот комплекс превосходства, достигший пика во времена наполеоновских войн, всегда вызывал у населения Германии глухой протест. В преддверии мировой войны он трансформировался в открытые призывы проучить надменного соседа. Известно, что в дни крайнего обострения кризиса немецкие газеты писали о «кровожадных французских разбойниках», защититься от которых можно лишь, "основательно выбив из них зуд шовинизма и национальное высокомерие".
Не оставалась в долгу и французская пресса. В газетах печатались статьи, в которых утверждалось, что немцы жестоки и коварны, что они «дикари», стремящиеся стереть Францию с лица земли и уничтожить французскую нацию. Кстати, немаловажную роль в создании образа «немецкого варвара» сыграла французская литература. Вспомним произведения Мопассана и Золя, в которых описываются зверства прусской армии на территории Франции, например, сборник «Меданские вечера», повести и новеллы Мопассана, такие как «Пышка», «Мадемуазель Фифи», «Два приятеля», «Тетка Соваж», роман Эмиля Золя «Разгром».
Разумеется, патриотический подъем, охвативший в первые дни войны подавляющую часть французского населения, объясняется не только «бытовой» германофобией. Претензии к немцам были вполне конкретны. Французы жаждали реванша за поражение в войне 1870–1871 гг., горели желанием отплатить за разгром их армии, за издевательства над людьми на оккупированных территориях, за ограбление страны (немцы вывезли огромное количество вооружений и другого имущества, и им была выплачена контрибуция в размере пяти миллиардов франков), ну и, само собой, за аннексию Эльзаса и Лотарингии.
Именно реваншистскими настроениями, как и планомерным раздуванием ненависти к немцам французской прессой, объясняется тот факт, что войну поддержало подавляющее большинство французов. Почти все известные деятели искусства, литературы, науки, снискавшие в предвоенные годы репутацию гуманистов и пацифистов, поддержали войну прямо и безоговорочно. Даже семидесятилетний Анатоль Франс заявил, что если бы не возраст, то и он надел бы солдатскую шинель. Правда, впоследствии он каялся и сожалел о том, что поддался шовинистическим настроениям. Однако в тот момент на стороне Анатоля Франса было подавляющее число литераторов, тогда как последовательных и несгибаемых противников войны, таких как Ромен Роллан, были единицы.
Анри Барбюс, которому в 1914 году исполнился 41 год, на волне патриотизма и германофобии добровольно отправился на войну. В то время он подобно пятидесятилетнему графу д’Андевилю, тестю Поля Дельроза, мог бы сказать: «Я воюю с немцами, потому что я француз». Но уже через год, испытав на себе все ужасы войны, он заявит устами одного из персонажей романа «Огонь»: «В конце концов, для чего воевать? Для чего мы не знаем; но для кого, это мы можем сказать. Ведь если каждый народ ежедневно приносит в жертву идолу войны свежее мясо полутора тысяч юношей, то только ради удовольствия нескольких вожаков, которых можно по пальцам пересчитать. Целые народы, выстроившись вооруженным стадом, идут на бойню… И как только у нас откроются глаза, мы увидим, что между людьми существуют различия, но не те, какие принято считать различиями, а другие; тех же, что принято считать различиями, не существует.»
Романы Барбюса и Леблана были опубликованы практически в одно и то же время. Но если у Барбюса за год пребывания в окопах отношение к войне изменилось самым радикальным образом, то Леблан, продолжал твердо стоять на своих позициях, полагая, что как деятель культуры обязан внести свой вклад в победу над врагом.
Давайте попробуем понять позицию Мориса Леблана.
Начнем с того, что роман написан по горячим следам невероятно драматических событий на французско-германском фронте. В августе-сентябре 1914 года французская армия вновь, как и в период франко-прусской войны, оказалась на грани катастрофы. Но ведь в таких ситуациях литература, как и вся национальная культура, действительно обязана направить весь имеющийся у нее потенциал на поддержку и укрепление морального духа своих воинов. Мы это знаем из опыта Великой Отечественной войны, в годы которой главным стал лозунг «Все для фронта, все для победы», а художественная литература и журналистика стали органической частью политической работы в войсках. А, между прочим, воспитание ненависти к врагу – это общепризнанная составная часть политической работы, которая ведется во всех армиях мира. От словосочетания «воспитание ненависти» многим становится не по себе. Но на войне без этого невозможно обойтись, что и подтвердил своим авторитетным мнением генерал Брусилов (см. выше). Кто знает, какому количеству бомб и снарядов оказалась эквивалентна ударная мощь стихотворения К. М. Симонова «Убей его»?
Так убей немца, чтоб он,
А не ты на земле лежал
……………………………………………………
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей![3]
Сейчас приходится слышать мнение, что это стихотворение – не пропаганда, а лишь боль души поэта. Но вот свидетельства писателей-фронтовиков.
Писатель Михаил Алексеев: «Мне, политруку миномётной роты, в самые тяжёлые дни Сталинградской битвы не нужно было без конца заклинать своих бойцов: «Ни шагу назад!» Мне достаточно было прочесть стихотворение Симонова «Убей его!» – стихотворение, появившееся как раз в ту пору. Свидетельствую: оно потрясло наши солдатские души»
Поэт Михаил Львов: «В 1944 году, на Сандомирском плацдарме, за Вислой, говорил мне мой друг-танкист о стихотворении Симонова «Убей его!»: «Я бы присвоил этому стихотворению звание Героя Советского Союза. Оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер…»
Но вернемся к ситуации на фронтах, описанной в романе Леблана. Роман начал печататься в сентябре 1915 года, а за год до этого немцы стояли на подступах к Парижу.
Начало войны складывалось для французской армии крайне неблагоприятно. Уже в первые ее дни стало очевидно, что Германия лучше, чем страны Антанты, подготовилась к войне. Немецкая армия была лучше вооружена, более эффективно отмобилизована, но главное ее преимущество в начальном периоде состояло в наличии четкого плана моментального разгрома и уничтожения французской армии (так называемый план Шлиффена). Для быстрого завершения войны, которая велась на два фронта, немцы сосредоточили на франко-германском фронте 80 % своих вооруженных сил, намереваясь до завершения мобилизации в России нанести через Бельгию удар в обход основных сил французской армии с ее последующим окружением и уничтожением. На всю операцию немцы отвели от 4 до 6 недель, а по ее завершении планировалось перебросить немецкие войска на российско-германский фронт.
В течение месяца события развивались в точном соответствии с планом германского командования. Неожиданным оказалось лишь отчаянное сопротивление бельгийцев. Но и оно было сломлено, и перед немецкой армией открылся прямой путь на Париж, из которого даже пришлось эвакуировать в Бордо правительство страны.
Однако затем в сентябре немецкое наступление застопорилось. Германская армия не стала в соответствии с планом Шлиффена обходить Париж с севера, а двинулась напрямик. Но на реке Марне немецкие войска натолкнулись на сильное сопротивление французов, которым удалось собрать в этом месте значительные силы. В период с 5 по 12 сентября на Марне происходила грандиозная битва, итоги которой во Франции называют «чудо на Марне». В результате немецкий план молниеносной войны провалился.
Известно, что «чудо на Марне» удалось совершить в том числе благодаря самоотверженному и гибельному прорыву русских армий генералов Самсонова и Ранненкампфа, вынудившему немцев снять дивизии с западного фронта. Но решающим фактором стало то, что французская армия, а с ней и вся нация, сплотились, и совместно дали отпор врагу. В песне Ива Монтана говорится, что парижский таксист – это «шофер-мародер». Но парижские «мародеры» перебросили на Марну целую дивизию. Конечно, эта акция преследовала в том числе пропагандистские цели и, в частности, была направлена на поддержание морального духа запаниковавших парижан. Тем не менее, в ней был большой смысл. Армия под руководством маршала Жоффра готовилась к решающему сражению, и ей помогали все, кто мог, в том числе таксисты. Помогали и люди пишущие – литераторы, журналисты – и среди них Морис Леблан. Очевидно, что «Загадка замка Орнекен» замысливалась как сражающийся роман, идеологическое оружие войны, которое не убивает, но в нужный момент способно выстрелить и попасть точно в цель.
Роман этот, конечно, не документальный. Но временами он напоминает репортаж с поля боя, особенно когда описываются стойкость французских солдат и их союзников, яростные атаки и марш-броски на пределе человеческих сил. А еще Леблан не пожалел красок при описании зверств немецких войск. Мы понимаем, что это один из приемов воспитания ненависти к врагу. Но мы также знаем, что действия немецких войск на захваченной земле сами по себе способны вызвать такую ненависть к солдатам кайзера (и фюрера), какую невозможно воспитать даже самой действенной пропагандой.
Изобразив немцев как варваров, дикарей, убийц женщин и детей, Леблан добавляет и еще одно лыко в строку: немцы применяют бесчестные и даже запрещенные приемы ведения войны. Но в данном случае он имеет в виду отнюдь не применение газов. Леблан предъявляет немцам довольно забавную по нынешним временам претензию: немцы занимаются шпионажем, а это, по мнению автора романа, достойно презрения и является незаконным методом ведения войны. Об этом же говорит и главный герой романа, утверждающий, что немцы – презренная нация шпионов.
Эта деталь кажется странной, но она весьма показательна и поучительна.
Действительно, во Франции презрение к шпионажу с давних времен было своего рода национальной традицией. Отвращение к шпионам в свое время подметил Эмиль Золя, писавший в романе «Разгром»: «У нас, во Франции, людям противно прикоснуться к шпиону, а у них, в Германии, шпионство почетное дело, похвальный способ служения родине…»[4]. Но, между прочим, презрение к шпионажу при подготовке к франко-прусской войне обернулось полным пренебрежением французов к сбору военной информации вообще. А в результате все уверились в том, что Франция готова к войне лучше, чем Пруссия. Что из этого вышло хорошо известно.
В завершение остановимся на отношении Мориса Леблана к сущности описываемой им войны. О том, что война по существу является империалистической, и французы защищают свою колониальную империю от «белокурой бестии», стремящейся расширить свое жизненное пространство, в романе нет ни слова. Боевые действия ведутся на территории Франции, и поэтому война в романе изображается как защита отечества от коварного агрессора. Леблана не волнует вопрос о том, за чьи интересы воюют народы. Персонажи его романа, не щадя жизни, защищают родину и символизируют героизм всего французского народа и его отдельных представителей.
Их безусловным лидером является новый молодой супергерой, одерживающий победы над любыми врагами. Даже сам кайзер Вильгельм II пасует перед умом, отвагой и решительностью Поля Дельроза.
Безусловным героем является и главнокомандующий французской армией. Это высокий статный мужчина с мудрыми глазами и густыми усами. Нетрудно догадаться, что перед нами сам маршал Жоффр, считающийся (наряду с Петеном) национальным героем Франции.
Настоящей героиней оказалась жена Поля. Ей пришлось столкнуться с невероятными трудностями, но она не сдалась и с честью выдержала все испытания. Элизабет Дельроз – это символ бесстрашных французских женщин.
Бернар д’Андевиль, юный соратник Поля, тоже герой. Он символизирует молодое поколение французов.
Тесть Поля – аристократ, в 1914 году ему уже исполнилось 50 лет, как и автору романа. Но когда родина в опасности, граф без колебаний отправляется на войну. Этот представитель старшего поколения французов, безусловно, является героем.
И вообще, все воюющие на стороне Франции – это герои, и они, уверен автор, победят в войне с немецкими захватчиками. Правда, на момент написания романа Леблан еще не знал, что победа в той войне действительно будет за французами, и французский маршал (но не Жоффр) примет капитуляцию Германии. Тогда в Компьенском лесу Франция по праву заняла почетное место среди победителей в мировой войне.
Морис Леблан умер в 1941 году. Ему было уже много лет, и его преследовал призрак Арсена Люпена. О том, как он пережил позорную капитуляцию Франции в 1940 году, нам ничего не известно.
Известно только, что через двадцать пять лет после описываемых событий героический пафос, характерный для французских защитников отечества в годы Первой мировой войны, бесследно исчез. В 1940 году французские маршалы и политики, располагавшие сильнейшей армией, даже с помощью союзников не смогли противостоять вермахту и сдали свою родину немцам. И хотя немало французов не смирилось с оккупацией и тысячи патриотов в меру сил оказывали сопротивление захватчикам, тем не менее, большая часть нации предпочла не умирать стоя, а жить на коленях.
Но это совсем другая история…
Леонид Мерзон, переводчик