Мэри Бланш
Плохие бабочки Лизель

Полная версия

2 Глава

Лизель спускается по лестнице в кофейню, где Хасан отдает айс-кофе покупателю. Колено чуть побаливает из-за вчерашней ситуации, да и она сама еще толком не выспалась: разница во времени дает о себе знать. В Берлине сейчас только одиннадцать вечера, как в Сеуле уже семь утра.

– Доброе утро, – слышит она голос друга. Он улыбается и поправляет темно-коричневый фартук, который ему очень к лицу.

Лизель уже не особо помнит, как он выглядел в детстве, но сейчас уверена: он смог бы стать моделью, сниматься в рекламе духов или нижнего белья.

У Хасана темного цвета волосы, передние пряди которых красиво спадают ему на лоб. Карие глаза, которые иногда кажутся вовсе черными. Ну и идеально пухлые губы. Когда они гуляли на день независимости, Лизель приметила, что ему очень идет черный цвет.

Она еще не привыкла к общению на корейском, что хотела поздороваться на привычном немецком. Корейский ей не чужой язык, просто общалась она на нем только с отцом, а вне дома всегда был немецкий. Размышлять в уме на двух языках круто, но иногда сбивает с толку.

– Привет, – машет рукой и поправляет портфель за спиной

– Ты плакала? – удивляется Хасан и пока он не стал паниковать, подруга объясняет:

– Нет. Просто надела линзы. С утра это сложно и глаза слезятся.

Хасан кивает, переваривая услышанное, а через секунду дает вещь, о которой вспомнил.

– Банановое молоко. Помнишь, в детстве моя мама нам часто их давала.

Лизель улыбается и, увидев небольшого размера бутылочку в комплекте с трубочкой, вспоминает детство, где еще слышится голос матери.

– Спасибо. Сегодня я приду раньше и сразу возьмусь за работу.

– Не беспокойся. Пей молоко, набирайся сил перед уроками. И надеюсь, твое колено не болит.

– Уже лучше.

В кофейню заходят два посетителя, Лизель прощается и выходит на улицу, где люди уже мчатся по делам, а солнце только собирается взойти.

***

Лизель не любит, когда ее отвлекают от музыки. Если она сняла наушники, то человек должен быть благодарен. Именно это она хочет сказать Лин, подбежавшей с криками во дворе школы.

– Привет, Лизель! – Она пытается отдышаться и улыбается, показывая свои белоснежные зубы.

– Как ты? Надеюсь, тебе комфортно у нас, и ты привыкнешь.

За пару дней, что Лизель познакомилась с Лин, она поняла, что эта девушка очень любить говорить. Лин очень милый человек, ей не хватает только нимба над головой, чтобы казаться самым невинным человеком. И их дует, по мнению Лизель, будет странным, а может и опасным: Лизель слишком жесткая, Лин милая и, возможно, ранимая. Каждое ее слово девушка будет воспринимать близко к сердцу.

Лизель выбрасывает бутылочку из-под молока в урну и натянуто улыбается.

– Все хорошо, Лин. Со временем я привыкну. Все же начальную школу я окончила в Корее.

Она широко улыбается, поправляет свое каре, которое ей очень идет, и поворачивает голову в сторону входа, откуда видно парня в инвалидном кресле. Парню помогает мужчина, в то время как ученики бесстыдно таращатся на эту сцену.

– Кто это? – интересуется Лизель.

– Тот еще тип. Имени не помню, но в прошлом семестре он изнасиловал девушку из параллельного класса, а после кто-то отлично отомстил, что он ходить вряд ли сможет. Ну он и ушел из школы.

– Ясно. Чертов отброс. Его жизнь уже никчемна.

– Думаешь, он не сможет ходить? – с интересом спрашивает староста, пока они медленным шагом добираются к лестницам школы.

– Даже не в этом дело. Если бы он ходил все равно был никчемным. Но сейчас он инвалид, это вдвойне показывает, какая у него никчемная жизнь и никакой другой у него не будет.

Лин молчит и кивает в ответ, переваривая в уме слова.

– Кто еще, по-твоему, входит в критерии «никчемных»? – интересуется девушка, развернувшись к Лизель лицом.

– Те, кто неправильно показывают феминизм.

– Такие есть? – удивляется она.

– Конечно. Помнишь, вчера мы в кафе увидели очень толстую иностранку, которая заказала еще парочку калорий для своего бедного организма?

Лин кивает.

– Она явно кричит на каждом шагу, что это ее тело. Или типичное «Принимайте меня такой, какая я есть». Все эти тупые лозунги говорят о том, что ей просто лень заботиться о себе и она прикрывается этими фразочками, явно думая, что она хороший пример феминизма. Ей наплевать на свое тело, она ищет классные заведения, чтобы нажраться, пока ее сердце не отказало, а я бы посоветовала ей заранее поискать вместо этого гроб ее размера.

Девушки доходим до лестницы и Лин снова разворачивается к девушке.

– Я даже не думала об этом, – снова улыбается она – Увидимся в классе, – кричит и поднимается по лестнице.

Вздохнув весенний воздух, Лизель тоже поднимается по лестнице и неожиданно замечает знакомое лицо на школьной парковке. Ах, это тот гад, что сбил ее вчера! Лизель пожалела, что выбросила бутылочку в урну. С удовольствием бы швырнула ему прямо в лицо.

Не зная, помнит ли он ее, но Лизель быстро поднимается по лестнице, заходит в школу, где сталкивается с одним из учителей и совершает поклон, извинившись. Женщина улыбается и говорит, что директор просит зайти к себе и она как раз собиралась ее проводить.

***

– Так ты уже освоилась? – милый голосок директора Ок Чан Ми заставляет ученицу развернуться к ней, прекратив смотреть на улицу через жалюзи, из которых пробивается тонкий луч света, окрашивая ее руки в желтую полоску.

– Недели недостаточно, но меня хорошо приняли в классе.

Женщина поправляет свои рыжие локоны и убирает какие-то документы в угол стола.

– А вы давно знакомы с моим отцом? – Лизель задает вопрос спокойным голосом, но смущает директора этим. Лизель нравится, что она поставила директора в неудобное положение.

– Мы с твоим отцом учились вместе в старшей школе. Иногда видимся, когда бываю в Германии.

Медленными шагами Лизель подходит к двери и бросает напоследок:

– Ммм… а я думала, вы спите с ним… ну, когда бываете в Германии, конечно же.

Женщина не успевает отчитать ее, сказать что-то в ответ.

Лизель перебивает:

– Я пойду, не хочу опоздать на урок, – поклонившись и улыбнувшись, выходит из кабинета.

***

Девушка заходит в класс, когда звенит звонок и садится на свое место (ее очень радует тот факт, что парты одноместные. Не любит сидеть с кем-то).

– Что с твоим коленом, Лизель? – из парты напротив доносится голос Лин. Кажется, ее колено стало каким-то достоянием общество.

– Чуть не сбили на мотоцикле. Кстати, этот кто-то из нашей школы.

– У нас в школе только Джин Хо обожает мотоцикл. Он из параллельного, – неожиданно отвечает парень, который сидит впереди Лизель. Она не припоминает, чтобы видела его раньше в классе.

Парень сияет зелеными глазами и улыбнувшись, здоровается.

– Джи Вон, но меня все называют красавчик из третьего⁹. Я болел, а Лин уже успела о тебе рассказать.

Лин снова улыбается подруге (она ведь считает Лизель уже подругой), а Лизель полностью разворачивается к парню.

– Так скажи мне, красавчик из третьего, какой у нас сейчас урок? – спрашивает почти шепотом.

Джи Вон негромко смеется, поправляя наиграно свои пряди на лбу, и отвечает:

– История. Учитель Ли очень строгий.

– Я очень люблю историю, – признается девушка.

Перед тем, как учитель заходит в класс, она успевает кое-что дать Джи Вону.

– Держи. Любишь леденцы?

– Не сильно, но возьму, так как он в форме сердца. Скажу, что от поклонницы, – шутит он и забирает леденец.

У Лизель много леденцов. Она их обожает и дает их тем, кто ей приятен. Интересно, она знает, кому достанется последний леденец, что лежит на дне рюкзака?

***

Лизель была лучшей по истории в школе, но сейчас – просматривая учебник по истории Кореи – очень сомневается, что сможет повторить былой успех. Сложно вникнуть, когда не сильно знаком с историей страны (даже если ты там родился), так еще и учитель ходит из стороны в сторону, нервируя девушку.

– Лизель, сядь, пожалуйста, ровно, – обращается к ней учитель Ли.

Девушка поднимает глаза и встречается с обладателем карих глаз. Она вздыхает, слушается, но тихо ругается на немецком, чтобы ее никто не услышал (а если и услышат, не поймут даже). Мужчина благодарит кивком и продолжает урок: раздает тест.

– Хочу узнать, насколько вы хорошо помните программу прошлого года.

«Разве ему не сказали, что я новенькая?!» – думает Лизель.

Класс тесту не радуется, Лизель слышит громкий вздох Джи Вона, который точно не в восторге. Единственное, что замечает Лизель – радость и готовность Лин. По лицу старосты ясно, что она готова и знает все ответы наперед.

До конца урока Лизель смотрит на свой не тронутый чернилами лист. Она может попросить у Лин помощи, а еще имеет право вовсе ничего не писать и принципиально этого не делает. Она новенькая, с чего бы ей это делать?! Он единственный учитель, который забыл обо мне или делает вид, что не знает о моей ситуации?! – возмущается мысленно Лизель и снова шепчет под себя ругательство.

Она поднимает глаза на учителя: он разглядывает свои конспекты, подчеркивая что-то красным маркером. Через секунду он обводит взглядом класс и встречается с холодными оливковыми глазами школьницы. Лизель не отводит взгляд: ей интересно, кто первый проиграет. Она не собирается.

Их соревнование заканчивается спустя минуту и победителем выходит Лизель.

***

Душераздирающий школьный звонок оповещает об окончании урока. Все ученики встают, отдают тест учителю и выходят из класса наружу. Лин сдает тест и сразу же убегает куда-то.

Лизель провожает ее взглядом и ждет, когда опустеет весь класс.

Пока учитель Ли не ушел, она спешит к нему, вручая пустой незаполненный лист.

– Кажется, вы забыли, что я новенькая, – говорит девушка лидерским тоном.

Учитель поднимает взгляд, отрываясь от листов, и будто осознав свою ошибку, тяжело вздыхает.

– Точно! Лизель, верно, ты имела право не заполнять его.

Лизель уже настроилась осудить учителя, показать, что он не выполняет свою работу правильно. И что он забыл о ней. Как и большинство людей в ее жизни.

Рука учителя тянется к ее листочку, что она протянула, но не успевает забрать, как девушка намеренно опускает пальцы, позволяя бумаге упасть на стол.

Это действие заставляет учителя скептически хмыкнуть.

– Лизель, к твоему сведению, в школе не принято нецензурно выражаться.

Бледное лицо Лизель смотрит сосредоточенно, только в углах губ дрожит лукавая улыбка.

– Что простите? – скрещивает она руки на груди.

– Я четко слышал твои выражение на немецком.

Ученица выжидает объяснений.

– Долгое время я работал в Германии и хорошо знаю язык. В следующий раз придержи его, – произносит он на хорошем немецком, отчего по телу ученицы проходят мурашки: ей было неожиданно услышать от кого-то речь на любимом языке.

Лизель хитро щурит глаза. Девушке нравится спорить, а потом выходить сухой из воды. Лизель любит быть победителем.

– А вы в следующий раз будьте профессионалом, знаете свою работу. Вы забылись из-за развода, о котором трепещут учителя? – грубит ему на немецком девушка.

Как быстро ее произношение меняется. Лизель любит немецкий, ей кажется она была рождена именно для этого языка. Ей нравиться ругаться на нем. А общаясь на корейском она, возможно, ведет более милую версию себя, а порой сильно эмоциональную.

Лизель ожидает ответа на провокацию, но у учителя Ли стальные нервы. Он более спокоен, нежели ученица, что стоит перед ним.

Он вздыхает и начинает собирать бумаги со стола.

– Значит, уже все говорят… как быстро все доносится до чужих ушей.

На секунду Лизель становится жалко учителя. Она закусывает губу, думая, что повела себя не нужным образом.

– А вы не слушаете их сплетни. Только вы знаете правду.

Учитель крайне удивляется сменой поведения ученицы: сначала она провоцирует его, а потом поддерживает.

Но он не догадывался, что Лизель, как никто другой знает, что такое сплетни. Она ни раз слышала теории людей почему ее бросила мать: не любила дочь, и решила оставить с отцом; нашла богача и променяла семью на деньги. Сначала ей было неприятно, она плакала по ночам. Но вскоре поняла, что эти выдумки сделают ее слабее. Только Лизель и отец знали правду и этого было достаточно. Через время она об этом могла рассказать близким друзьям. Хасан один из них. Но как бы Лизель не скрывала всю боль, в глубине души она верила в первый вариант: мать бросила не просто из-за дешевой карьеры, а потому что дочь ей была совершенно не нужна.

Уж слишком громко общаются учителя в учительской, куда заходила Лизель перед уроком, чтобы забрать пару учебников у классного руководителя. Все шептались о каком-то учители Ли и его разводе с женой. Теперь, когда Лизель знает о ком речь и, сказав всю правду в лицо учителю, ей становится не по себе.

– Постойте! – останавливает она учителя, когда тот уже поднимается со стола, чтобы покинуть класс.

Лизель подбегает к своему столу и хватает рюкзак. Роясь в глубине рюкзака, она находит то, что так трепетно искала.

– Возьмите. – Она вручает последний леденец в форме сердца и одаривает учителя проницательным взглядом.

Учитель Ли мешкается, думает: взять или нет. В конце концов это просто леденец.

Слабо вздохнув, он протягивает руку, забирает угощение, касаясь кончиком пальца холодных рук ученицы.

Он не успевает ничего ответить, ученица кланяется ему и уходит в коридор, покидая класс.

3 Глава

Учителю Ли, или как называют его вне стен школы – Джун Ки – многое не нравится в жизни, но больше всего он ненавидит сплетни.

Семестр только начался, но коллеги только и делают, что бросают на него косые взгляды.

Он никогда не привыкнет к обществу своей страны, даже сейчас – в 35 лет – ему грустно и невыносимо осознавать, что развод в стране подобен убийству. «Неважно какие слухи идут. Пусть говорят, что хотят, мне плевать на них» – думает мужчина, и поправив свой галстук, входит в учительскую после того, как провел последний урок.

К счастью, в кабинете всего пару человек, которые сразу же опускают взгляды вниз – на свои листы и тетради учеников. Он здоровается и, получив наигранный ответ от коллег, подходит к своему столу, забирает нужные материалы и закидывает их в свою рабочую сумку.

Развернувшись, он собирается покинуть кабинет, а потом выйти на улицу, свободно уехать домой, но его останавливает молодая девушка – учительница истории.

– Мне очень жаль, – скромно улыбнувшись шепчет она и садится обратно за свой стол.

Джун Ки покидает кабинет и мысленно отвечает: «А мне нет. Не я же изменял».

В лучах мартовского солнца учитель чувствует себя свободнее, будто с него сняли оковы. Он садится в машину и направляется домой.

***

Для Джун Ки дом, в котором он живет, достаточно большой: двухэтажный, с панорамными окнами. Простой учитель не заработает на такой дом. Но когда мужчине предложили работу в Германии, он посчитал это отличным шансом, тем более знание языка у него было, хоть и небольшое. Три года он работал в частной школе, после чего решил вернуться к жене, как и обещал… Ведь переезжать в Германию она изначально не хотела, но поддержала работу мужа.

Джун Ки может считать себя богатым человеком, ведь не каждому в Корее удается иметь собственный дом.

Только вот жить в нем он собирался не один. Все изменилось, когда он вернулся из Германии зимой. Все пошло наперекосяк.

Джун Ки бросает сумку на большой стол и достает оттуда школьные материалы. Убрав с лица пряди черных волос он сразу же пытается проверить тесты учеников, но в дом тут же врываются.

Мужчина бросает взгляд на дверь и тут же отходит от стола.

– Что ты здесь делаешь? – ругается он.

Его бывшая жена пронзает его взглядом, будто имеет полное право здесь находиться.

– Я пришла собрать свои вещи.

Девушка поправляет свою челку, собирается подойти к лестнице, чтобы подняться в комнату, но мужчина ее останавливает.

– Собирай свои вещи, когда меня здесь нет, поняла! – кричит он.

– Тогда дай мне ключи. Я тоже не горю желанием тебя видеть, – бесится в ответ она.

Мужчина вздыхает, удивляясь ее выпаду.

– Ведешь себя так, будто я виноват в разводе!

– А что я виновата? – нападает девушка. – Ты улетел в Германию, я была совсем одна. Первый год я ждала тебя, но потом поняла, что брак на расстоянии невозможен.

– Я зарабатывал для нас! На этот дом, на машину, на нашу будущую жизнь!

– Три года были большим сроком для меня, Джун Ки.

Мужчина пытается сдержать гнев, смешанный с горечью, поднявшийся в душе, но выходит плохо.

– Знаешь, Га Ён, если человек любит, он будет ждать любимого вечно. И не смей больше винить меня в разводе! Мои коллеги поглядывают на меня жалостливым взглядом, а некоторые думают, что я бросил свою беременную жену. Вот только они не знают, что она изменяла мне с моим лучшим другом и этот ребенок от него.

Га Ён бросает взгляд на еще незаметный живот и дотрагивается до него руками.

– Иди к своему парнишке в ваш маленький домик с картонными стенами и больше не появляйся здесь, когда я дома. Я не выношу тебя.

Из-за гнева девушка не сдерживается и замахивается рукой, но Джун Ки ее останавливает, хватая руку.

– Хочешь ударить? Давай бей! Я говорю лишь правду. Ты уничтожила всю любовь во мне, Га Ён, и уж точно не ты в этой истории жертва. Выметайся отсюда.

Девушка одергивает руку и осознав, что вещи она сегодня не заберет, покидает дом с яростью на глазах.

***

Разговор с бывшей выматывает учителя. Он принимает душ, наливает себе соджу¹⁰ и садится на диван, поставив на журнальный столик все, что было в сумке.

Настроение окончательно испортилось. Га Ён никогда не считала себя виноватой. «Тебя рядом не было, а он был» – так сказала она пару месяцев назад, когда он вернулся из Дюссельдорфа и они наконец купили дом. В тот день она призналась, что беременна от его друга и они собираются пожениться. В один миг мужчина почувствовал предательства от двух близких людей.

Осушив стакан, учитель принимается проверять тесты, но замечает на столе знакомую вещь: леденец, что подарила ему новая ученица.

Он не понимает почему ученица сначала посмела его отчитать за то, что он забыл о ней, а потом поддержала и вручила сладость.

Белокурые волосы, оливковые глаза, красивый немецкий, пластырь на коленке. Все эти мелочи учитель запомнил. Ему кажется это странным. Покрутив в руках леденец, он достает его из прозрачной упаковки и пробует: сердце с ягодным вкусом. Единственное, что ему поднимает настроение в этот вечер.

4 Глава

По мнению Лизель вечер длиться слишком долго. Вернувшись из школы, она сразу же принялась работать – заменяя Хасана – в кофейне. Уставшая, но довольная собой, так как приготовила все заказы верно.

Она закрыла кофейню час назад и сейчас сидит за столиком вместе с Лин и Джи Воном, поедая рамен.

– Хасан придет?

Лизель кивает. Она успела их познакомить на первой учебной неделе. Лин хотела пригласить ее посидеть где нибудь, а Лизель предложила зайти к своему другу.

– Он сказал, что сейчас придет.

От чавканья Джи Вона и открывающейся двери, Лизель поднимается со стола, чтобы поздороваться с другом, но замечает, что Хасан не один.

– Вы уже едите! А мы принесли курочку. – Поднимает пакет друг, но Лизель поглядывает на парня рядом и садится обратно за стол.

– Джин Хо, а что ты тут делаешь? – спрашивает Лин, отталкивая от себя пустую тарелку.

Парень, что сбил Лизель тем вечером, непринужденно садится напротив и снимает из пакета упаковку с едой.

– Хасан мой друг, я здесь часто бываю.

– Чего? – не сдерживается Лизель, скрестив руки на груди и прислонившись к спинке стула.

Джин Хо бросает взгляд на девушку и изучает ее, будто вспоминая, где видел раньше.

– Я тебе не говорил о Джин Хо? – Хасан садится рядом с Лизель и продолжает: – Вы, оказывается, в одной школе учитесь. Он классный парень, музыкой занимается. Вроде как есть музыкальная группа, да Джин Хо?

– Ага, и именно он сбил меня вчера! – с гневом в голосе объясняет Лизель.

Она бросает взгляд на обидчика, готовая прямо сейчас растерзать его.

– Так ты имел в виду Лизель, когда говорил про сумасшедшую? – уточняет Хасан.

– Это я сумасшедшая? – бросается она на Джин Хо.

– А нечего танцевать на улице! – кричит он в ответ.

– Нечего гонять, как чокнутый! – продолжает бессмысленней диалог Лизель.

Девушка всегда оставит слово за собой. В такие моменты нужен тот, кто остановит эти придирки.

– Да хватит уже! – Ребята разворачиваются, замечая впервые за это время Джи Вона.

– Курочка остынет, – продолжает он, забирая одну себе.

Какое-то время кофейню окутывает тишина и аромат кисло-сладкого соуса, Лизель и Джин Хо так и поедают друг друга яростными взглядами.

– Хасан, ты принес соджу? – вспоминает Лизель о просьбе купить алкоголь.

– Соджу? – хлопает ресницами Лин. – Мы же школьники.

– Мы в старшей школе, – вмешивается Джин Хо.

– Нам по восемнадцать всего¹¹, – почти шепчет Лин, сомневаясь в идее пить алкоголь.

– Только по одному стакану. Не хочу в итоге оказаться тем, кто спаивает школьников, несмотря на их возраст.

– А тебе самому то сколько? – интересуется Джи Вон, доедая курочку.

– Двадцать два.

Лин восклицает вне себя от удивления.

– Ничего себе, ты старик!

– Прояви уважения, я старше тебя!

За бессмысленным разговорами и выпивкой Лизель изучает того, кого успела возненавидеть. Джин Хо напоминал кого-то еще с того случая. У него короткие шоколадного цвета волосы, карие глаза. Три сережки в одном ухе и одна в брови. На парне серая толстовка и черные спортивные штаны. «Увлекается музыкой? Группа?» – фыркает Лизель. И в этот момент ее осеняет: она поняла, кого он ей напоминает. Братьев Каулиц. Смесь Билла и Тома. Такая яркая смесь, которая понимает и видит только она.

– Ты мне кого-то напоминаешь, – одергивает от размышлений Джин Хо.

Девушка поднимает глаза и язвит:

– Того, кого ты сбил.

С угла слышится смех Джи Вона.

– Нет. Я будто видел тебя раньше.

При входе в кофейню Джин Хо сразу почувствовал, что знает Лизель. «Я видел ее, но где?». Дело было не в той аварии. Он точно видел ее раньше.

– Может в школе, – предлагает Лин. – Она учится со мной и с Джи Воном в одном классе. Приехала из Германии.

– Германия… – почти шепчет Джин Хо и через секунду щелкает пальцами. – Точно. Bittersweet Tragedy¹². Это же твой ник в ютубе. Ты записываешь каверы известных исполнителей! – ликует парень.

Лизель громко вздыхает. Во-первых, она крайне удивлена, что этот парень смотрел ее кавер-ролики и во-вторых, она уже давно ничего не записывает.

– Лизель, правда? У тебя есть канал? – оживляется Лин.

– Я уже давно ничего не публикую там, – сухо отвечает она и допивает соджу.

«Ничего не записываю, но камеру с собой привезла. Для чего? В надежде, что снова вернусь на канал?» – спрашивает у себя Лизель.

– Лин, уже пора домой, – говорит ей Джи Вон.

Лизель облегченно вздыхает, понимая, что тему ее канала закрыли.

– А вы, что, родственники? – уточняет Хасан.

– Двоюродные брат и сестра.

– Не хочу домой. – Лицо Лин меняется, в голосе слышится грустный оттенок. – Мать опять начнет твердить, как этот год важен. Нужны хорошие оценки, успеваемость, чтобы поступить в престижный университет. Будто я сама этого не знаю. Если я сделаю перерыв на минуту и включу дораму или послушаю музыку, да она скандал закатит.

Она поправляет каре (всегда так делает, когда беспокоится) и просит Джи Вона:

– Джи Вон, если мама спросит тебя, скажи, что мы до поздно сидели на дополнительных, хорошо?

Он кивает.

– Что такого, если ты на секунду отдохнешь и посмотришь фильм? – интересуется Хасан, забыв о выпивке.

Лин сжимает губы.

– Как говорит моя мать, это пустая трата времени. За это время я бы потянула английский или историю.

От упоминания последнего предмета Лизель улыбается под себя, вспомнив учителя Ли.

– Но дорама не просто какой-то отдых для меня.

– А что тогда? Сказочный мир, которого нет. – Втягивается в разговор Джин Хо.

Лин бросает на парня взгляд полной обиды.

– Может и сказочный, но хочется верить, что этот мир есть. Такой мир – единственное, что спасает меня от требований матери. Я должна быть лучшей, но порой кажется, что я уже не могу.

Лин решается и выпивает свой стакан с соджу, затем хлопает себя легонько по румяненным щекам. Сделав глубокий выдох и почувствовав облегчение, Лин поглядывает на Лизель.

– А ты что думаешь, Лизель?

Лизель не понимает, почему девушке интересно ее мнение на каждую тему. Она не интересовалось дорамами, только слышала о них и пару раз замечала, как отец смотрел детективы, но знала, что они популярны.

Девушка пожимает плечами.

– Жизнь – не дорама, одной любви мало, а бедный и бестолковый парень, какой бы он ни был красивый, не окажется наследником крупной компании.

Эти слова полностью убивают Лин. Ее плечи потухли. Ведь никто из ребят не знает, что Лин бы стала миллионершей, если бы ей платили за ее страдания.

– Многие люди, – начинает она сдавленным голосом – смотрят дорамы и на фото или видео любимых айдолов¹³, чтобы поднять себе настроение после тяжелого дня. Это дает им и мне, в частности, энергию двигаться дальше.

Ребята замолкают; в глубине души Лизель понимает, о чем говорит девушка. Ее утешением, вдохновением и энергией всегда являлись парни из Tokio Hotel.

Через время Лин и Джи Вон уходят (при этом Джи Вон решает забрать себе последнюю порцию курочки).

– А тебе не пора идти домой? Родители не волнуются? – Джин Хо прислоняется к спинке стула и сверлит глазами немку.

– Это тебе пора, – усмехается девушка. – Я живу над кофейней.

– Вы живете вместе? – от шока у парня округляются глаза.

Хасан давится соджу.

– С ума сошел! Я предложил ей остаться здесь, а сам остаюсь у родителей. Все равно они в командировке, квартира пустует.

Джин Хо снова одаривает взглядом девушку. Она в ответ бросает озлобленный взгляд, будто крича «Чего тебе еще?».

– Так ты здесь без родителей? Тебе восемнадцать то есть?

Лизель снисходительно усмехается, кладет локти на стол.

– В Германии мне восемнадцать, а здесь девятнадцать¹⁴. Готова поспорить, я старше тебя.

За все это время напряжение между Лизель и Джин Хо не спало. Наоборот увеличилось: ему нравилось бесить ее вопросами, а она ненавидела, когда он их задавал.

– Ладно, мне пора. Надеюсь на дорогах не столкнусь с сумасшедшими девицами. – Джин Хо встает, придвигает стул к столу и прощается с Хасаном.

Лизель не сводит с него глаз. Когда парень останавливается возле двери, бросает ей в сторону:

– Пока, сумасшедшая.

Лизель презрительно усмехается, в ответ показывая ему средний палец.

Парень смеется и исчезает за дверью. Минуту спустя Лизель слышит шум мотоцикла.

***

Лизель падает на кровать сразу же, как остается одна после того, как помогла Хасану убраться. Ее белоснежные волосы рассыпаются на подушке.

Самая тяжелая болезнь Лизель – это привычка думать по ночам. Девушка хватает телефон: она не может остановиться, в надежде, что когда-нибудь получит ответ.

«Привет, мама! Я купила себе гитару! Я так рада! Научусь профессионально играть и стану рок звездой».

«Сегодня с друзьями попали в аварию. Теперь у меня небольшой шрам на ключице. Но не волнуйся, все хорошо!»

Лизель продолжает листать сообщения.

«Мама… мне очень плохо. В школе произошла стрельба. Я думала, что больше никогда не напишу тебе»

«Давно не писала, но… сегодня я стала совершеннолетней! С днем рождения меня!»

«Неожиданная новость: папа решил отправить меня закончить школу в Корее»

«Первый день был неплохим, но меня чуть не сбил один чокнутый тип»

Лизель понимает, что начинает делать больно себе, читая все сообщения, что отправляла матери. Ни разу она не получила ответ. Она их даже не прочла. Сменила номер? Лизель не знает, но она не понимает, как родной матери может быть неинтересна жизнь собственного ребенка. Часть Лизель верит, что придет время и она получит ответ от матери, а другая считает, что это все – самообман.

Девушка вспоминает свой канал, про который упомянул Джин Хо. Она до сих пор удивлена, что он смотрел ее ролики. Лизель давно призналась себе, что создала канал в надежде, что когда-нибудь мама ее заметит (но также хотела, чтобы ее заметили музыкальные продюсеры). Она создала его в шестнадцать лет, записывая игру на гитаре и каверы любимых исполнителей: Maggie Lindemann, Lena, Tokio Hotel.

Bittersweet Tragedy – ник, который сразу пришел ей в голову. После того, как мама ее бросила, она всегда искала проблему в себе. Лизель считала себя трагедией, катастрофой, проблемой. Она перестала записывать ролики после стрельбы в школе. И не хотела возвращаться на канал, хоть у нее и были мысли. Но она бы не вспомнила об этом сегодня, если бы чокнутый – Джин Хо – не упомянул об этом.

Лизель вздыхает, стараясь убрать из головы поток мыслей. Она выходит из чата с мамой, пишет отцу, что все отлично, надевает пижаму и, сняв линзы, бросается в глубокий сон, даже не подготовив учебники на завтрашний день.