Мэри Ройс
Измена. Я хочу помнить
Глава 1
– Не торопись, – выдыхаю прерывисто, почти отчаянно, и прикрываю глаза, пытаясь догнать сладкое ощущение.
Оно уже разрастается внутри, я чувствую его, но недостаточно сильно, чтобы финишировать первой. В отличие от кряхтящего Тараса, который напряженно сжимает мою задницу и усердно вколачивается сзади, словно я для него какой-то гребаный спорт.
И к слову, плевать мой муж хотел на прелюдию, которая для него лишь пустая трата времени, а мне сложно расслабиться и поймать нужную волну. Я просто-напросто не успеваю, слишком много думая над тем, как сосредоточиться на движении его члена во мне, и зачастую, как и сейчас, просто не успеваю настроиться.
И, судя по учащенному дыханию мужа, я в шаге от того, чтобы вновь остаться неудовлетворенной. Поэтому я опираюсь на одну руку, дергаясь от того, как быстро муж входит в меня, а второй тянусь к чувствительному местечку…
– Не двигайся, – пыхтит Тарас, продолжая вколачиваться в меня в неустойчивом ритме и не пытаясь проявить даже толику благородства, чтобы придержать свою приближающуюся разрядку.
С разочарованием снова опираюсь на локти и комкаю простынь в кулаках, готовясь к тому, что он вот-вот кончит. А я нет. Снова нет.
Так и получается. Потому что в следующее мгновение Тарас врывается в меня с истошным вздохом и замирает, после чего дергается, издает сдавленный стон и обессилено утыкается лбом мне в шею.
Я чувствую, как его сердце, точно обезумевшее, долбит напротив моих лопаток, пока набухший член еще несколько секунд пульсирует внутри, а затем обмякает, оставляя меня неудовлетворенной.
С силой зажмуриваюсь, медленно втягиваю носом воздух и почти незаметно выдыхаю, балансируя между желанием зареветь или закричать от бессилия.
Я была так близко! Черт возьми, так близко, что проигнорировать болезненное ощущение в животе просто не получается.
Несколько секунд он еще прерывисто дышит мне в спину, а потом словно приходит в себя и окончательно лишает меня своего тепла, отстраняясь, как от чего-то ненужного.
С минуту я так и стою на коленях, тяжело дыша и прижавшись щекой к матрасу. Боюсь, если пошевелюсь, действительно расплачусь от разочарования. Во мне все кипит. Он бросил меня на самой грани.
Я слышу, как Тарас переводит дыхание и стягивает с себя презерватив, потом его шаги удаляются, а через несколько минут из ванной доносится шум воды.
Черт, черт, черт!
Это издевательство какое-то!
Прикусываю нижнюю губу и просовываю руку между бедер в попытке догнать нереализованный оргазм, но с каждой секундой ощущение, что мгновение назад распирало низ живота, ускользает все дальше.
Чертовски хреновое чувство.
Просто охренеть можно.
Я готова захныкать от разочарования.
Но вместо этого нервно вскакиваю с кровати и подхожу к окну, вплетая дрожащие пальцы в волосы. Моя душа горит. Тело пульсирует от напряжения. И мне нужно время, чтобы отойти от всего, остудить зной и начать мыслить здраво. Только как мне это сделать, когда все внутри затапливает горькое тяжелое послевкусие.
От обиды грудь неистово вздымается и опускается. Дышу невпопад. Как же все достало!
А все момент предвкушения, из-за которого люди сходят с ума, когда твое тело вот-вот станет невесомым, воспарит в воздух и разлетится на тысячи осколков удовольствия… и вдруг ты его теряешь. Все теряешь. Так же внезапно, как успел почувствовать его приближение.
Секунду назад ты на краю обрыва собственного экстаза и вместо того, чтобы сорваться вниз, вдруг будто исчезаешь и не испытываешь ничего. Нет. Даже хуже. Ты застреваешь в этом безжалостном ощущении, когда все еще чувствуешь подступающий оргазм, но понимаешь, что уже ничего не произойдет. А удовольствие просто-напросто перейдет в дискомфорт, который тебе захочется вырезать из живота и затоптать ногами.
Вот что я сейчас чувствую.
Боль. Обида. Раздражение и неудовлетворение, потому что момент, когда я хотела кончить, наполненная членом мужа, у меня отняли, а мое удовольствие в очередной раз унизили и раздавили безразличием и эгоизмом.
Запрокидываю голову, прикрываю глаза и делаю успокаивающий вдох.
Не хватало еще истерики. Нет, вы не подумайте. Я не капризная девка. Но играть в одни ворота тоже устала. Я хочу, чтобы мой мужчина заботился и о моих потребностях, а не вел себя, как черствый сухарь с эгоистичным членом.
Так, я должна успокоиться. Если расплачусь перед ним сейчас, ничего, кроме унижения, не получу. А мне и без того достаточно.
Шаги позади становятся громче, Тарас проходит в комнату, выдыхает и, судя по звуку, вытирает голову полотенцем, после чего бросает то на пол. Затем слышится шорох простыней, и следом до меня доносится свежий аромат мужского геля для душа.
– Ты чего не ложишься? – натуженным голосом выдыхает Тарас, устраиваясь поудобней в постели. Ну а чего стоило ожидать-то? Освободил яйца и доволен, козлина.
Еще один короткий разочарованный вздох срывается с моих губ, и я вытягиваю руки вдоль тела, только голова по-прежнему запрокинута назад. Я еще не готова доставать свои ментальные доспехи, и мне приходится приложить усилия, чтобы голос прозвучал ровно:
– Да так, засмотрелась на закат.
Тарас зевает.
– Лен, ложись спать, завтра нам обоим рано вставать.
Вздыхаю и открываю глаза, сталкиваясь со своим отражением в окне. Я безнадежна в своих попытках соблазнить мужа. По-настоящему. Так, как обычно мужчина увлекается женщиной, которую жаждет всем своим нутром. Как мужчина, который думает не только о своем удовольствии, но и о желаниях законной жены. А что по факту? Я чувствую себя дыркой, куда тупо спустили физиологическую нужду, наплевав на все мои потребности. Просто секс. Без чувств и лишних эмоций. Сунул, вынул и пошел.
Прикусив от обиды нижнюю губу, качаю головой не в силах скрыть своего отчаяния. Забавно, но за последние несколько лет я могу на пальцах пересчитать, сколько раз достигла своей кульминации без помощи игрушек и рук. И каждый раз, когда я пытаюсь сказать об этом Тарасу или затронуть достаточно важную для отношений проблему, он просто отмахивается от меня, бросив одну из своих любимых отмазок, а то и вовсе сославшись на то, что я поправилась.
Но пошел бы он к черту! Я, конечно, не модель Petites (размеры для миниатюрных девушек), но за своим телом слежу. У меня нет ни растяжек, ни обвисшего живота, ни целлюлита. Ладно, последнее кое-где есть, но я над этим работаю. К тому же я каждый раз готовлюсь к нашему сексу, точно заядлая стриптизерша и бодибилдерша в одном флаконе, натирая кожу всем, чем только возможно: кремами, маслами с феромонами и другими различными флюидами, чтобы подчеркнуть лучшие стороны своей фигуры, помимо провокационного белья. Я молчу о том, сколько денег трачу на соблазнительные ароматы, косметологов и эпиляции.
Все для эгоистичной задницы одного мужчины.
И все же он даже не пытается заметить моих стараний.
Вздыхаю, поправляя не особо растрепавшиеся волосы, после чего провожу пальцами по лямкам красного кружевного лифа, который едва прячет мою пышную грудь и который я в очередной раз купила для мужа. А он, разумеется, не потрудился обратить на него внимания. Даже не прикоснулся. Ощущаю, как глаза начинает пощипывать от подступающих слез. Только этого не хватало. Смахиваю маленькие капельки и делаю глубокий вдох.
– «Агент Провокатор», – шепчу я в пустоту, качая головой.
– Что ты там бормочешь?
Невеселая улыбка касается уголков моих губ.
– Я купила это брендовое белье для тебя, думала, ты оценишь.
Слышу тяжелый истошный вздох, после чего Тарас издает такой звук, будто только что потер свое лицо руками. До красноты. Как обычно он делает, когда разговор заходит в тупик. Может быть. Я не знаю. Нет желания смотреть на него сейчас.
– Я не могу следить за каждой твоей новой тряпкой, Лен, – бросает недовольным тоном. – Или тебе не до чего доебаться на ночь глядя?
Прикрываю глаза и сглатываю горечь от прилетевшей в мою сторону грубости.
Еще один гвоздь забит в доску моего терпения. Я пытаюсь бороться с подступающим раздражением и желанием действительно закатить скандал на ночь глядя. Но слишком быстро вспыхнувшая ярость притупляется усталостью. Мне действительно надоело принимать такую реальность. Это становится невыносимо.
Я в первую очередь женщина и тоже имею право голоса, и хочу чувствовать себя желанной.
– Если для тебя мои старания пустое место…
– Лена, блядь, – повышает Тарас голос, вынуждая меня замолчать. – Давай не сейчас! Просто ложись спать, – цедит он сквозь зубы, а я сжимаю кулаки так, что ногти до жжения врезаются в ладони.
Не хочу, чтобы его слова причиняли мне боль. Но они причиняют. И я устала притворяться, что это не так.
– А когда, Тарас?
Не отступаю и поворачиваюсь к нему, сдерживая слезы:
– Я тоже хочу чувствовать себя удовлетворенной.
Он стонет на грани рычания и вжимает в свое лицо свободную подушку, ведя себя, как полный идиот. Да пошел он.
Срываюсь с места и рывком стаскиваю с него одеяло, а затем выдергиваю из его рук подушку, не задерживаясь больше ни на секунду.
– Прекрасно, блядь! – раздраженно врезается мне в спину, когда я хватаюсь за дверную ручку. Если я сейчас лягу к нему в постель, то растопчу последние капли своего достоинства. А этому не бывать.
– Я посплю сегодня в гостиной. Спокойной ночи.
С этими словами я захлопываю за собой дверь, мечтая, чтобы с такой же легкостью решались все мои проблемы.
Не отступаю и поворачиваюсь к нему, сдерживая слезы:
– Я тоже хочу чувствовать себя удовлетворенной.
Он стонет на грани рычания и вжимает в свое лицо свободную подушку, ведя себя, как полный идиот. Да пошел он.
Срываюсь с места и рывком стаскиваю с него одеяло, а затем выдергиваю из его рук подушку, не задерживаясь больше ни на секунду.
– Прекрасно, блядь! – раздраженно врезается мне в спину, когда я хватаюсь за дверную ручку. Если я сейчас лягу к нему в постель, то растопчу последние капли своего достоинства. А этому не бывать.
– Я посплю сегодня в гостиной. Спокойной ночи.
С этими словами я захлопываю за собой дверь, мечтая, чтобы с такой же легкостью решались все мои проблемы.
***
Утром легче не становится. Наоборот, вчерашняя тяжесть после нашей ночной ссоры только усилилась, вызвав головную боль. Поэтому мой завтрак состоит из аспирина и воды. В отличие от того, который я готовлю мужу, пока мысленно раскидываю план на весь день.
Сегодня у меня встреча с проблемным клиентом и его женой, которая хочет получить свободу от мужа тирана. Я должна быть готова как физически, так и морально. Вот только громко вошедший на кухню Тарас с телефоном у уха мешает мне устроить мозговой штурм. Он усаживается за стол и, закончив разговор односложным ответом, со вздохом убирает телефон в карман.
Некоторое время он молчит, а я делаю вид, что очень занята приготовлением сандвичей. После вчерашнего мы еще не обменялись и словом. Правда, вскоре я сама не выдерживаю и украдкой смотрю на мужа, тут же попадая в ловушку его серого взгляда.
– Кто звонил? – вылетает у меня неловко, потому что внезапно чувствую себя пойманной врасплох.
– Мама, – отвечает он сухо и откидывается на спинку стула, почесывая затылок.
Угукаю себе под нос, не желая дальше развивать тему. Мы и без того сейчас на ножах. А зная его мать, ничего хорошего она ему не сказала. И я слишком быстро в этом убеждаюсь.
– Глеб поживет с нами, – ошарашивает меня Тарас своим заявлением, но я стараюсь не подавать вида, что это как-то волнует меня.
Хотя волнует и очень. Пару недель назад мы уже поднимали эту тему, но мне удалось убедить мужа отказать матери, хотя бы в вопросе совместного жилья. Глеб только закончил юриспруденцию и теперь нуждается в практике, а так как мы с Тарасом владеем адвокатской конторой, разумеется, Аглая Петровна настояла, чтобы именно мы помогли ее младшему сыну обустроиться в северной столице.
Выключаю плиту и накладываю в тарелку глазунью с ветчиной. А когда понимаю, что теперь смогу без эмоций отреагировать на такую новость, отвечаю спокойно:
– Тебе не кажется это перебором? Мы вроде обсуждали этот вопрос? Твой брат достаточно взрослый, чтобы снять квартиру и жить самостоятельно.
Беру приборы, тарелки с едой и ставлю все на стол перед мужем, стараясь уговорить себя не опрокинуть их ему на голову.
– Может, и так, – пожимает он плечами и берет вилку, – но мама просила приглядеть за ним первое время.
В моих руках горячая чашка с кофе, которую я несу Тарасу, и, честное слово, он не вовремя начал говорить о своей матери.
– Ах, ну если мама попросила…
Достаточно резко опускаю кружку перед его носом и отхожу.
– Не начинай, Лен.
Вскидываю беспомощно руки, после чего, проиграв взбунтовавшимися эмоциям, начинаю бездумно тереть тряпкой столешницу.
– Мне кажется, твоя мать делает все, чтобы наш брак стал невыносимым, – ворчу себе под нос, втирая тряпку в столешницу так, будто это поможет промыть мозги мужа.
– Я не собираюсь с тобой обсуждать свою мать.
Ну разумеется! На святое позарилась! Как же!
– Лучше бы ты не передо мной рисовался, и мог хоть раз сказать «нет» своей матери! Я просто в шоке, – Останавливаюсь и бросаю тряпку в раковину, впиваясь в мужа взглядом. – Мама его попросила! А меня ты вообще не забыл спросить? Хочу ли я этого? Согласна ли на то, что в нашем доме будет проживать посторонний мужчина? Думаешь, мне хлопот мало?! Да бог с этим! Он, блин, взрослый парень, Тарас! Да мне даже в трусах будет не походить. Лифчик не снять. А я хочу быть свободной в своем доме!
– Это мой дом, Лена, – гремит он низким голосом, и я дергаюсь, как от пощечины.
С минуту молчу, ощущая, как по шее расползается удушливый жар. Тарас тоже понимает, что сказал лишнего, и, отбросив вилку, растирает лицо с мучительным вздохом.
– Простите, Ваше Величество! – мой голос звучит уязвимо, но мне уже плевать. – Я совсем забыла, что вышла за вас замуж и переехала в ваши угодья…
Он с грохотом бьет ладонями по столу, рявкая во все горло:
– Да сколько можно ебать мой мозг?! Я сказал, что Глеб поживет с нами, значит, так и будет! А теперь садись и ешь свой гребаный завтрак!
Сердце сжимается, словно его только что стеганули хлыстом, но я проглатываю это неприятное ощущение и вздергиваю подбородок, когда говорю бесцветным тоном:
– Что-то аппетита нет.
Сбросив фартук, вытираю руки и устремляюсь в прихожую, где проскальзываю по очереди в приготовленные лодочки на шпильках, мечтая наступить ими на одно из яичек мужа. Может, если бы он нормально оттрахал меня вчера, я бы не вела себя как колючий комок нервов, но что есть, то есть. Мало того, что у нас проблемы в интимной жизни, так теперь еще и брат его будет жить с нами? Бред какой-то. Как он вообще себе это представляет?! Может, и представляет, но я – нет!
Схватив сумку и ключи от машины, выхожу во двор и за несколько размашистых шагов добираюсь до своего мини-купера. До работы еще пару часов, но дома находиться совсем не хочется. Поэтому я выжимаю газ и бездумно срываюсь с места, вот только даже не успеваю выехать за поворот, как резко бью по тормозам и в следующее мгновение капот моей машины с глухим хлопком проминается от тяжести тела, которое скатывается в сторону и со стоном заваливается на газон…
Твою мать!
Я только что сбила брата своего мужа!
Глава 2
Глухой стук все еще оглушает меня, звеня в ушах белым шумом, пока я загибаюсь на земле от резкой боли в левой части тела.
Где-то на задворках сознания звучит мелодичный женский голос, но я не могу услышать ни слова.
А в следующий момент меня силой переворачивают на спину, и я резко втягиваю воздух от боли, которую на одно мгновение перекрывает сладкий аромат духов.
Но когда боль снова занимает лидирующую позицию, я заставляю себя разлепить веки.
Все вокруг расплывается, пока я не сосредотачиваюсь на больших напуганных глазах, затем на пухлых приоткрытых губах, которые соблазнительно шевелятся и будто зовут меня по имени, но все это меркнет, когда мой взгляд перемещается ниже, и я вижу раскачивающиеся перед моим лицом роскошные сиськи.
А после в глазах начинает слишком быстро темнеть, и, сам не желая того, я отключаюсь, мечтая об одном: забрать с собой то, что мгновение назад разжигало под кожей странные искры…
Голова дергается в сторону от смачного шлепка по щеке, и я снова открываю глаза.
Требуется еще пара минут, прежде чем мой взгляд фокусируется на жене брата – а это именно она склонилась надо мной, – которая с силой отрывает от своей груди мою руку и нервными движениями поднимается на ноги:
– Вижу, с тобой все в порядке, – ее дрожащий голос врезается в мой мозг вызовом, и я заставляю себя приподняться на локтях, но резкая боль в плече укладывает меня обратно на лопатки. И снова надо мной появляется встревоженное лицо Лены:
– Глеб… Глеб, посмотри на меня!
Она обхватывает мое лицо ладонями и судорожно осматривает, будто в ее голове гребаный рентгеновский аппарат.
– Какого хрена тут происходит? – гремит голос моего брата, и я тут же теряю тепло ее ладоней, падая затылком в траву. Блядь.
Слышу, как Лена ахает и извиняется передо мной, но вместо ее нежных прикосновений я получаю грубую хватку брата, которая ставит меня в вертикальное положение.
– Тарас! Что ты делаешь? Так нельзя! – вскрикивает Лена. – Его нужно в больницу! А что, если у него серьезная травма?
– Закрой рот и не привлекай ненужного внимания, – цедит он сквозь зубы, волоча меня в направлении дома. – Машину загони во двор… дура, блядь, – последнее слова рычит вполголоса и буквально затаскивает меня по ступеням.
Но я цепляюсь за перила, тем самым заставляя Тараса остановиться.
– Я сам могу, отпусти, – сдавленно выдыхаю и пытаюсь оттолкнуть брата, но он матерится и, подхватив поудобней, помогает мне забраться на крыльцо и провожает до самой гостиной, где сбрасывает мое тело на мягкий диван.
– У меня нет времени возиться ни с тобой, ни с той… блядь… – проводит ладонью по лицу и шумно выдыхает, после чего берет себя в руки и снова смотрит на меня: – Ты как вообще? Скорую вызвать?
Мотаю головой, тут же морщусь от этого движения и устраиваюсь на боку, который не пострадал.
– Нормально, – хриплю. – Полежу и пройдет, если что, сам вызову.
Тарас нервно прочищает горло и несколько раз кивает, осматривая мое тело.
– Телефон нужен?
– Нет, – хлопаю по карману джинсов. – У меня с собой.
Раздраженно дергает челюстью, поправляя запонки на рукавах белоснежной рубашки.
– Ладно, ты отдыхай, а я пойду занесу твои вещи.
Салютую ему и откидываюсь на мягкий подлокотник. Некоторое время так и лежу, привыкая к гулу в ушах и голове. Вроде удар пришелся по корпусу, но череп все равно ломит, а в висках пульсирует.
Не удерживаюсь от удушливого смешка.
Встретили так встретили.
Медленно облизываю пересохшие губы и прикрываю глаза, но крики, доносящиеся с другой части дома, вынуждают меня открыть их и нахмуриться.
Ничего не разобрав, набираю полные легкие воздуха и поднимаюсь, но вставать не спешу.
Даю себе минут пять, привыкая к боли и настраивая себя на то, что собираюсь встать. А когда переношу весь свой вес на ноги, удивляюсь тому, что все довольно терпимо, и направляюсь в сторону шума, с каждым шагом все отчетливей слыша разговор.
– Ты, блядь, машину погнула!
– Ты не в себе?! Я сбила твоего брата! Человека, мать твою, а ты думаешь о машине?!
– Ты видела на нем хоть царапину? Ни одной, сука! А теперь иди и посмотри на машину! Идиотка! Чтобы даже больше не возникала, он будет жить здесь столько, сколько потребуется!
Я появляюсь на пороге кухни ровно в тот момент, когда Лена запускает пальцы в свою густую шевелюру и запрокидывает голову, рыча себе под нос, после чего разворачивается и нападает на брата, тыча в него пальцем:
– О, брось! Ты еще вчера мне четко дал понять, что мое слово не имеет веса в этом доме!
Прочищаю горло, привлекая их внимание, и подпираю косяк арки плечом. Я не любитель подслушивать чужие ссоры, тем более, когда в этой ссоре явно дают понять, что я нежеланный гость.
– Я вам не мешаю?
Две пары глаз впиваются в меня с разгоряченной интенсивностью. На мгновение лицо Лены меняется, смягчаясь неловкостью, а может, даже смущением, но потом она словно одергивает себя и снова натягивает маску хладнокровия.
После чего, тяжело дыша, отступает от Тараса и изящно поправляет волосы.
– Нет. Все нормально, – тихо бурчит она и, избегая встречаться со мной взглядом, покидает кухню, но напоследок бросает: – Чувствуй себя как дома, Тарас проведет тебе экскурсию, а мне пора на работу.
Она проносится мимо меня порывом ветра, оставляя в воздухе раскаленные молекулы женского аромата: пряных цветов, терпкого граната и… блядь, взбитых сливок.
Покачав головой, я делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на брата, который бросает на стол упаковку таблеток.
– Выпей и полежи, видимых повреждений нет, но мало ли… В общем, ты меня понял. Не доставляй мне лишних хлопот. – Допив содержимое кружки, Тарас оставляет посуду в раковине и, подцепив со спинки стула пиджак, направляется в мою сторону. – Мне тоже нужно ехать в офис, еда в холодильнике, мы будем к ужину. – Останавливается и похлопывает меня по плечу, отчего я с болезненным шипением уворачиваюсь. Этот придурок прекрасно знал, куда пришелся удар. – Давай, приходи в себя, – посмеивается он. – Пару дней и за работу.
– Я смогу начать только на следующей неделе, – ворчу себе под нос, все еще чувствуя ноющую боль в плече.
Направляюсь к кухонному гарнитуру, чтобы выпить обезболивающее, но замираю со стаканом в руке, когда в спину врезается строгий голос брата:
– Это не тебе решать, Глеб. У меня есть свои обязанности, и я не собираюсь подстраиваться под тебя. Надеюсь, мне не потребуется объяснять тебе дважды?
Пауза, которую у меня нет желания нарушать. Но Тарас не оставляет мне выбора, повторяя требовательным тоном:
– Это понятно, Глеб?
– Понятно.
Сдавливаю челюсти и резко открываю кран, чтобы наполнить стакан водой, усердно сдерживая желание перемотать все назад и послать его на хер.
Пульсируя желваками на скулах, выдавливаю из упаковки пару таблеток и закидываю их в рот, запивая большим количеством воды. А когда поворачиваюсь, брата уже нет в поле зрения, но это и к лучшему.
Конфликтовать сейчас не выгодно мне самому, поэтому я настраиваю свое терпение на нужный лад, обещая себе одно: как только я найду другую работу в дополнение к фитнесу, то свалю нахрен из его семейного гнездышка и фирмы, куда он пытается запихать меня по просьбе матери.
А я, черт возьми, не могу отказаться, пока она проходит лечение в больнице после очередного сердечного приступа из-за смерти отца.
Мой отказ от всех благ, которые мне готов предоставить Тарас, однозначно не оставит ее равнодушной. Она всю жизнь долбила меня с отцом, приводя в пример старшего брата, только мне нахер не нужно все, чем они так гордятся. Я хочу заниматься тем делом, что разжигает во мне огонь, чего, кстати, я никогда не испытываю, думая, об адвокатской деятельности. Я не мой брат. И у меня совершенно другие потребности.
Но для того, чтобы позволить их себе, мне потребуется время и возможность подкопить деньги. Хотя бы на первые несколько месяцев, чтобы потянуть съемную квартиру. Надеюсь, к тому времени мама придет в себя, и я смогу сообщить ей свое решение, не навредив здоровью, а она сможет принять его безболезненно.
Блядь, бошка опять начала раскалываться.
Выдыхаю сдавленно и провожу ладонью по лицу, морщась от боли в плече. Думаю, мне действительно нужно прилечь и позволить лекарству подействовать. И когда я падаю на мягчайший диван в гостиной, даже не замечаю, как веки слипаются, а время замедляет свой ход, пока из спокойствия меня не вырывает похлопывание по выставленному бедру.
– Давай, поднимайся, – голос брата окончательно снимает с меня оковы сна, и я разлепляю веки, после чего приподнимаю тяжелую голову и, прищурившись, замечаю удаляющуюся спину Тараса. – Ужинать скоро, сходи в душ и приведи себя в порядок.
Не удерживаюсь и показываю ему средний палец, падая затылком на мягкий подлокотник. Еще несколько минут лежу с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственному телу и ощущениям и, поняв, что как минимум избавился от головной боли, рывком поднимаюсь в сидячее положение, получая наказание в виде опоясывающей боли в левом плече и боку.
Ладно, терпимо.
С этой мыслью я поднимаюсь и следую прямиком в душ, стараясь не думать о том, что меня ждет за ужином. В компании моего брата – ничего хорошего. Я вообще удивляюсь, как Лена терпит этого придурка столько лет.
Со стоном открываю кран и шагаю под холодные капли, желая избавиться от ненужных мыслей под контрастным душем.
Запрокинув голову, ловлю ртом будоражащие капли, после чего резко повышаю температуру воды и упираюсь ладонью в стену, позволяя горячему напору бить по спине.
Не знаю, сколько проходит времени, пока я забиваю легкие тяжелыми влажными клубами пара, но в тот момент, когда выхожу из душевой, меня охватывает странное облегчение. Наверное, оно больше связано с дискомфортом в теле, которое я испытывал весь день, а сейчас мои ощущения смягчаются.
Провожу ладонью по запотевшему зеркалу и, вцепившись в раковину, еще несколько минут пялюсь на свое раскрасневшееся лицо, потом начинаю осматривать тело, обнаруживая на ребрах и плече пару наливающихся гематом. Да и похер, со мной и похуже передряги случались.
Обернув полотенце вокруг бедер, выхожу из ванной и направляюсь на кухню, на ходу взъерошивая влажную копну волос, но замираю, когда на меня устремляются широко распахнутые глаза жены брата.
Я знаю, какой эффект мое тело производит на прекрасный пол, но видеть, как ее молочную кожу заливает красивый розовый румянец, ломает мой моральный ориентир, разливая по венам знакомое чувство, которое я никак не должен испытывать при виде этой женщины.
