Надежда Александровна Белякова
Свистулька
Словом, в тот день весь базар толпился у прилавка, где мастерица с сынком поделки свои выставили н продажу.
И, уж сколькими пуговицами оторванными да валенками потерянными вокруг их прилавка усеяно было! Да, уж не меньше, чем носов битых, девичьего визга да бабьего смеха! Раскупили в тот день игрушки, кроме той первой свистульки! Еще той, что слепил малец тогда, на горе сидя. Так и она одна расчудесные фортеля выделывала под взглядом отставного солдата. Целая баталия из нее вышла под взглядом старого солдата. Туда-сюда солдатики глиняные бегают. Пушечки глиняные глиняными снарядами заряжают и палят. Народ разбежался кто куда от греха подальше. Мать с сыном под прилавок забились.
Но услышали, что стихло все разом. Выглянули. И еще пуще прежнего оторопели. Потому что стоит у их прилавка сам генерал-губернатор тамошний во всей своей величественности. Он инвалида, старого солдата, подвинул и грозно на замершую под его взглядом баталию посмотрел. Она разом в глиняный ком свернулась и медалью оборотилась.
Он ту медаль сгреб и за обшлаг убрал. А им, матушке с сынком, с ним идти повелел. И как ослушаться?! Пошли за ним, потом в карету его сели и поехали по городу. Так в крайнем изумлении и онемении приехали они к особняку того самого генерал-губернатора. Вышли вместе с ним из его кареты и вошли следом в особняк, сторонясь царственно нарядного дворецкого. Еще от тех чудес не остыли, а уж от такой дивной красоты, что в особняке они увидели, и вовсе голова кругом пошла. Вазы малахитовые меж колонн мраморных красуются. Вдоль стен, на которых картины прекрасные в золоченых рамах развешаны, бронзовые купидоны с нимфами резвятся. Радужные зайчики в люстрах хрустальных мелькают отражением множества свечей. Паркет наборный узорчатый – до того хорош, что по нему и ступать-то боязно растоптанными их валенками. Стоят, любуются, как зачарованные, словно в ту щелочку в заборе заглянули, что рай от нас, грешников, огораживает.
А генерал-губернатор в то время повелел их на кухне накормить, обогреть и приодеть. Потому что к гостям иностранным предстоит им выйти, когда он позовет. А гости в тот вечер весьма именитые ожидались. Король заморский, что проездом через наше Отечество со всею своей свитой проезжал, вернее, возвращался со свадьбы своей дочери, которую замуж выдал в семейство царя соседнего с нами царства. Так что ответственное дело предстояло генерал-губернатору: принять честь по чести предстояло в том особняке тем зимним вечером. И потому гудела кухня как улей и сновали туда-сюда, как чумовые, разряженные слуги. Особняк сверкал! А приглашенные музыканты играли модные вальсы, пробуждающие в душе и кротость, и умиление. Генерал-губернатор был человеком обстоятельным и рассудительным и все-то до мельчайших подробностей продумал, как ему высокого гостя принять. Старался, чтоб – не то, чтобы придраться было не к чему, а чтобы впечатление осталось у короля и всей его свиты самое расчудесное о пребывании в Отечестве нашем. И чтобы уважение к державе у чужеземцев после посещения осталось. Праздник он устроил великолепный. Старался он, потому что Отечество всею душою любил и всегда радеть для него готов был. А зная некую особенность разных иноземцев говорить о нас если и с почтением, то непременно вроде как в прошедшем времени: «Помним, мол, и почитаем великую вашу историю, о великих свершениях и победах ваших отцов и прадедов не забываем! А вы, нынешние, вроде как жидковаты стали!» И потому уж очень хотелось ему показать, что не только лучами былой славы освещены деяния наши и сами мы, нынешние, – всему былому не пасынки. И как только он почувствовал, что настал черед позабавить гостей, дождался, когда тосты стали сменять друг друга все чаще и звучать все непринужденнее. Тут он на один из тостов короля о былой славе нашей литературы и науки в ответ повелел позвать мастерицу с сыном. А сам посреди торжественного стола поставил ту свистульку, что мальчонка вылепил. И говорит: – А вот, извольте, Ваше сиятельство и вся ваша королевская свита, полюбопытствовать на то, что и в самой крестьянской малости, в простонародной забаве у нас всегда чудесам место найдется! Те в недоумении свистульку рассматривают, стоящую среди фарфора изысканного, хрусталей, серебра столового. Генерал-губернатор глаза закрыл и скоро про себя молитву шепчет и мысленно крестится, чтобы то чудо, что своими глазами днем на базаре видел, повторилось. Боязно ему стало: чудесам-то ведь не прикажешь! Возгласы удивления заставили его открыть глаза. Ну, что охи да ахи расписывать! Не подвела свистулька! Такие выкрутасы пошла творить, что генерал-губернатор про себя только бога благодарил и радовался. Первыми, по девичьей своей живости, поближе к ней протиснулись фрейлины. И уж всю-то их легкомысленность свистулька во всей красе всем на потеху отобразила. Среди тарелок и бокалов кружились в танце глиняные дамы и кавалеры, жеманились и время от времени женились. Фрейлин сменили кавалергарды, но король приказал немедленно отойти подальше, потому как что у тех на уме, прилюдно показывать нельзя. Видя, что свистулька честно отображает, что у кого на уме, повелел сам король всей своей свите поочередно к ней подходить для ознакомления с их умонастроением. До глубокой ночи не смолкал смех в том замке. Веселились от души гости и сам генерал-губернатор. И, довольный тем, что увеселение так славно удалось, под шумок распорядился, генерал-губернатор принести сундучок, наполненный монетами. Его щедрый платеж за свистульку. И приказал привести в зал мастерицу с сыном, чтобы гости видели, что чудеса у нас творит самый простецкий люд. И представили: что же народу образованному в таком случае под силу сотворить.
