Надежда Александровна Белякова
Свистулька
Так ввели их в зал, отогретых, накормленных да наряженных, чтобы гостям представить. При гостях сундучок генерал-губернатор и вручил им от чистого сердца. Король от себя тоже добавил. Изумленные мать с сыном поблагодарили их и, кланяясь, удалились из зала. Как вышли они из зала, не стали дожидаться, пока зипуны их замызганные им возвратят. А, пользуясь тем, что слуги озабочены обслуживанием гостей и не до них всем в особняке было, поскорее деру оттуда дали. И правильно сделали, что убежали. Потому что в разгар веселья захотелось королю узнать, что и у палача королевского на уме. Уж этого-то зачем с собой в такую даль потащили? Непонятно! То ли опыт перенимать, то ли думали, что у нас этого добра мало. Так ведь – нет! Но, коль приказано, пошли его будить. А он уж который сон видел, в общем празднике не участвовал. Хоть и в свите, но палач есть палач. Он него всем подальше держаться хочется. И потому он всегда особняком держался. А тут разудалая королевская свита, разгоряченная праздником, к нему в каморку явилась и ну его толкать-будить. Спросонок палач был еще угрюмей, чем обычно. По веселым и разгоряченным лицам придворных заподозрил, что насмешку над ним учинить хотят. Не иначе… И как увидел он,
что подталкивают его к столу, к тарелке, а на ней ком глины, – так и вовсе осерчал палач. И злобу затаил, глядя на прыскающие от смеха лица придворных, приказывающих ему смотреть на этот кусок глины как можно внимательнее. И он посмотрел в настроении самом злобном. Юлой завертелась на тарелке глина и стала расти, расти прямо на глазах, превращаясь в топор. А чего он другого ожидал в голове палача обнаружить?! Вдруг топор этот глиняный взлетел и, к ужасу всех придворных, стремительно полетел. Все свечи точно разом задуло. Темно стало. Жутко!
Облетел топор петлей вокруг толпы замерших от ужаса придворных три круга. И, вдребезги разбив окна, вылетел незнамо куда. А в разбитые окна ворвалась метель. И всех, кто тут был, снегом запорошило. Обледенела вся свита вместе с королем.
Вот так разом тот праздник и кончился. Прибежали слуги со свечами. И увидели, что вся обледеневшая свита и король лежат то ли без чувств, то ли заснувшие покрытые сугробами снега, наметённого через разбитые окна. Что к чему, разбираться не стали. С чудесами-то какой разбор? И погрузили всех стогом на большие возы. Говорят, что пока не довезли их до родного королевства, так все и спали ледяным сном. Но, когда привезли их в родные теплые страны, когда домой попали, отогрелись, – так и проснулись, как ни в чем не бывало. По возвращении в свое королевство об истинной причине странного возвращения вся свита помалкивала. Да и кто поверил бы, что русская свистулька такое вытворять может! Но слухи, конечно, ходили. Да и сейчас ходят.
А вот с генерал-губернатором с того дня странности начались. Сам по себе: жив-здоров, крепкий и дородный мужчина. Но важнее всех дел стало для него игрушки глиняные скупать. Забросив все дела, уезжал, бывало, на базары, ярмарки, чтобы накупить там простецких игрушек народных.
